Найти себя

      Шок и удивление на лице Мори Огая были бы бесценны, если бы Накахара сумел перебороть страх, внушаемый ему этим человеком. Этот ужас был необъяснимым, нерациональным, чем-то на уровне животного инстинкта. Глядя сейчас в лицо ненавистного мужчины, скользя взглядом по его тёмным волосам, обнажённой груди, животу, белой простыне на бёдрах, Чуя неосознанно сделал шаг назад. В его жизни было много дерьма: он убивал без содрогания, трахался с теми, с кем было необходимо и с кем хотел, выживал в подворотнях, жрал помои, - всё это было, пока Рыжий Кот карабкался наверх и зарабатывал себе репутацию и хорошую жизнь. И всему виной этот человек, открывший дверь квартиры.       Полноценный шаг назад не получился, Чуя почувствовал, как узкая ладонь Осаму упёрлась ему в поясницу, не давая отступить. Если у Дазая и были вопросы относительно происходящего, то пока он держал их при себе, за что Накахара был ему благодарен. "Давай! Ты уже не ребёнок, который его боится! Ты убийца. Вот и перестань дрожать!", говорил Накахара сам себе, внешне оставаясь абсолютно спокойным. Но Осаму словно чувствовал накатывающие на него внутри волны паники, поэтому сжал ткань плаща на пояснице парня, напоминая, что он не один. С демоном за спиной действительно чувствуешь себя увереннее. Особенно, когда он с силой упирается тебе рукой в позвоночник, не позволяя отступить.       - Чуя? - Огай не сразу, но узнал его. Мужчина слегка прищурился, вокруг глаз чётко обрисовались морщины. Он упёрся предплечьем в дверной косяк и расслабился, глядя на ночного визитёра сверху вниз и совершенно игнорируя стоящего позади него Дазая. - Чем обязан? Не думал, что снова увижу тебя... здесь.       Через ткань плаща и рубашки Накахара чувствовал тепло прикосновения ладони к своей спине. Осаму давал понять, что он рядом, но Чуе казалось, что этим простым жестом в него вливают силы. Во мраке подъезда холодно сверкнули синие глаза на бледном лице.       - Сегодня, Огай, за тобой явилась смерть, и я - её посланник.       Мори хотел было рассмеяться над этим неуместным пафосом, но наконец обратил внимание на спутника рыжего парня и то, что тот видеть не мог: как во мраке вспыхнули красным его глаза.       - Что за херня?!       Повинуясь инстинкту самосохранения, мужчина попытался рывком захлопнуть входную дверь, но с ловкостью Чуи обычному человеку было уже сложно совладать. Парень мгновенно просунул в дверной проём колено, не позволяя мужчине закрыться в квартире. Удар по ноге был сильным, но не настолько, чтобы отступить. Ладонь в перчатке вцепилась в дверь, надавив и открывая её внутрь квартиры. Мори пятился спиной подальше от ночных гостей, лицо его выражало недоверие и страх. Забавно, Накахара думал, что боится этого человека, но сейчас за его собственной спиной возвышался потусторонний охранник, а у Огая дрожали колени. Но дрожит он перед Осаму, а должен перед Чуей.       - Знаешь, Дазай, - усмехнулся убийца, делая шаг в сторону хозяина квартиры, - это даже забавно, что из всех возможных людей, нам нужен именно он. Мори Огай, - рыжий приблизился вплотную, запрокидывая голову, чтобы посмотреть в лицо жертвы. - Сраная Немезида настигла тебя.       Мужчина продолжал пятиться, пока не достиг тумбочки, в которую упёрся поясницей. Опираясь на неё руками, он наполовину откинулся на спину и выглядел напуганным и растерянным.       - Так зачем ты вернулся, мальчик? - шаря руками по тумбочке спросил Мори. Чуя неотрывно следил глазами за его жестами. Вот пальцы нервно пробежали по верху, чуть опускаясь вниз, нащупывая ручку ящика. Мужчина немного сдвинулся вбок, закрывая собой ручку и выдвигая ящик, словно Накахара мог не заметить этого. Парень не видит руку Огая, но знает, что тот шарит сейчас внутри ящика, ища что-то...       Удар локтем в диафрагму был на пару секунд раньше, чем Мори успел наставить пистолет на убийцу. Безуспешно ловя ртом воздух, хозяин квартиры рухнул на пол, сбивая руками всё, что было на тумбочке, ударяясь о неё спиной и роняя на пол оружие. Чуя тут же пинком отправил его в другой угол коридора. Он не знал, что послужило причиной: то, что Накахара больше не ребёнок, весь прошедший путь от подворотни до квартиры у центрального парка, то, что его руки не дрожат, когда он сжимает в них винтовку, демон за спиной или то, что Огай постарел, но страх покинул Кота. Этот человек у его ног был просто жалким ничтожеством, призраком прошлого, толкнувшим парня в направлении нынешней жизни. Возможно, если бы его органы не были нужны Дазаю, Чуя ограничился бы тем, что двинул Мори по яйцам и ушёл, оставив это дерьмо скулить на полу.       - Кто там?       Из комнатной двери показалась головка девочки. Её золотые волосы, рассыпались по плечам, прикрывая неразвитое тело ребёнка лет одиннадцати или двенадцати. Девочка выглядывала из-за двери, и в глазах её плескались удивление и непонимание.       Было ощущение, что Чую по голове ударили. Он пошатнулся, глядя на девочку и отступая назад от Мори. Его губы затряслись, и парень почувствовал, как пальцы Осаму стиснули его локоть.       - Огай, кто эта девочка? - голос Накахары звучал сдавленно. - Она твоя дочь?       Мори сглотнул, в затравленном взгляде, который мужчина переводил с девочки на Чую и обратно, появилась паника. Его рука машинально схватилась за простынь, поправляя последнюю.       - Кто она?! - заорал рыжий убийца, указывая пальцем на ребёнка. Девочка вжала голову в плечи, Мори зажмурился и только демон сохранял спокойствие, прикрывая собой путь к входной двери. - Кусок дерьма! Кто она?!       - Огай, что происходит? - заверещала девочка, зажимая уши ладошками и показываясь из комнаты. Кроме золотистых волос, её тело ничего не прикрывало.       Страх перед Мори окончательно умер внутри Чуи. Размахнувшись, он впечатал мысок ботинка ему в рёбра, заставляя зашипеть от боли сквозь зубы и согнуться на полу у ног убийцы. В этот момент девочка с визгом выбежала из комнаты и вцепилась в руку киллера, повиснув на ней.       - Не трогай его! - тоненьким голоском кричала девочка, пиная парня ногами, но тот не обращал на неё внимания.       - Ты трахаешь её?! - скидывая ребёнка с руки, Чуя схватил Мори за волосы, заставляя смотреть себе в глаза, что полыхали холодных огнём. - Отвечай, мудак! Ты трахаешь её?!       - Он любит меня! - упавшая на пол девочка пыталась подняться, цепляясь за ногу Накахары. Добравшись до его бедра, она нащупала закреплённые на нём ножи и с воем выхватила один, замахиваясь для удара.       В мгновение ока демон оказался рядом, перехватывая девочку за талию, рывком оттягивая дальше от рыжего парня, который с лёгкостью выхватил свой нож из детских пальчиков. Ночь разорвали крики жертвы и девочки, когда нож вонзился в плечо лежащего на полу полуобнажённого мужчины. Только если Мори быстро замолк, схватившись целой рукой за повреждённое плечо, то златовласка вопила так, словно её режут.       - Дазай, вышвырни её.       Осаму приподнял бровь, удивлённо смотря на Чую и держа вырывающуюся девчонку, которая пыталась колотить его руками, ногами и головой, но демон не реагировал.       - Ты мне указываешь? - шатен усмехнулся.       - Прошу, Дазай. Я прошу тебя, унеси подальше эту мелкую сирену и оставь её там.       Пожав плечами, демон направился к двери.       - Дазай, - окликнул его Чуя. - Возьми ей одежду.       Убийца не смотрел на Осаму, который за его спиной прошёл в спальню, таская визжащую девочку в руке, и потом покинул квартиру. Всё его внимание было поглощено тяжело дышащим и извивающимся у ног человеком. Дрожащими пальцами тот ощупывал кожу рядом с раной.       - Кончай корячиться, - ледяным тоном сказал Накахара, носком ботинка заставляя свою жертву перевернуться обратно на спину. - Ты же врач, мать твою! И знаешь, что не умрёшь от этого.       - Чего ты хочешь? - хрипло отозвался Мори, тяжело дыша и покрываясь испариной. - Отомстить?       - Месть? - Чуя удивлённо посмотрел на мужчину, затем похлопал себя по карманам плаща и выудил оттуда пачку сигарет и зажигалку. Прикурив, парень затянулся, медленно выдохнул дым в потолок. - Охотник опытный давно добычи ждал, и дичь должна теперь ему достаться в руки*.       Мори молчал, наблюдая, как парень меряет шагами его прихожую, курит и рассматривает интерьер. С тех пор, как Чуя покинул эту квартиру, изменилось не многое: обои всё те же, картина с пейзажем на старом месте, тумбочка тоже знакома, только изменились вещи, лежавшие на ней, а теперь валяющиеся на полу. От всего этого веяло детскими воспоминаниями.       - Я унесу вас всех к себе сквозь толщу скал, товарищи туманной муки...*       Парень прошёл в кухню. Здесь уже было больше изменений: новый гарнитур под мрамор вместо старенькой мебели светло-зелёного цвета, столь любимого матерью Накахары. Он провёл по нему рукой в перчатке.       - Сквозь толщу унесу вас глины и камней, сквозь кучу вашего дымящегося пепла, - Чуя открывал полки одну за другой, пока не нашёл то, что искал. В прихожую он вернулся, держа в одной руке сигарету, в другой - наполовину пустую бутылку виски. - К себе я в свой дворец, могил земных темней.*       - Ты хоть знаешь, сколько она стоит? - Мори попытался сесть, облокотившись на тумбу, но Чуя не позволил, надавив ногой на грудь и прижимая его к полу. Он поднёс руку с сигаретой к губам, прижав к ним указательный палец и цыкнув, чтобы мужчина молчал.       - Ведь он был выстроен из общих вам грехов, - парень опустился на корточки над грудью Огая, поставив бутылку виски чуть в стороне от него. - И слава в нем моя, и гордость, и мученье*, - он глубоко втянул в себя дым и выдохнул его прямо в лицо оппонента. - Вы можете покаяться в своих грехах, Мори Огай. Сегодня я готов принять Вашу исповедь.       Мужчина с секунду удивлённо смотрел на него, а после замахнулся здоровой рукой. Чуя перехватил её, но тут же получил коленом по пояснице, сгибаясь вперёд по инерции. Голова Мори ударила его в лоб так, что искры из глаз полетели.       - Сука, - прошипел парень, откидывая корпус назад и отшвыривая окурок в сторону. Ловким движением он вырвал нож из плеча Огая и упав на колени, придавил его плечи к полу. - Это тебе за маму! - нож с силой вонзился в пол, пробивая кисть руки жертвы. Мори заорал, но Чуя тут же зажал ему рот рукой. От шока мужчина даже не сопротивлялся. - Хорошо.       Дождавшись, пока жертва перестанет скулить, Чуя поменял руки на его лице и вытащил ещё один нож.       - А теперь снова за маму.       Вторая рука была прибита к полу таким же образом, что и первая. Мужчина выл в перчатку Накахары и дёргал ногами, колотя пятками по полу. И как только соседи ещё не сбежались?       - Ты думал, что грехи остаются безнаказанными? - прошипел Чуя, склоняясь к лицу Огая и глядя прямо в его красноватые глаза. Наконец-то он увидел в них страх. Тот же страх, что когда-то сковывал и его самого.

***

      Чуе было тогда всего тринадцать лет, и его мать повторно вышла замуж. Родного отца мальчик не помнил, тот умер, когда Накахаре было всего четыре. И вот, в их доме появился Мори Огай, работающий в той же больнице, что и мать мальчика. Отчим был высок, красив, хорошо сложен и на редкость тепло отнёсся к приёмному сыну. Чуе он нравился. Ровно до той ночи, когда мать уехала на суточную смену.       Мальчик проснулся от того, что почувствовал лёгкое удушье и тяжесть, вдавливающую его в собственную кровать. Не понимая, что происходит, он попытался сбросить с себя одеяло, взмахнул руками, но тонкие запястья были тут же перехвачены сильными пальцами, сжаты вместе и заведены ему за голову. Чуя попытался закричать, но звонкий удар по лицу, заставил прикусить язык.       - Тихо, - в темноте звучал знакомый хриплый голос отчима.       - Огай? - дрожа всем телом спросил мальчик, совершенно путаясь в происходящем. - Что...       - Я сказал тебе заткнуться, сопляк!       Новая затрещина вызвала калейдоскоп красок, распустившийся перед глазами, и ребёнок едва не потерял сознание. Хотя в тот момент Чуя очень жалел, что не отключился или не задохнулся, когда его перевернули и уткнули лицом в подушку.       - И запомни, - пыхтел над его ухом мужчина, - если ты кому-то расскажешь, этот кто-то может очень пострадать.       С той ночи в нём поселился страх. Он залез под кожу и каждую ночь скрёбся о грудную клетку, холодными костлявыми пальцами душил горло. Чуя боялся засыпать. Он кутался в одеяло, включал фонарик и замирал в ожидании чего-то неизбежно ужасного. Страшнее всего становилось, когда мать уходила на ночную смену, ведь мальчик знал, что скоро к нему в комнату придёт Огай.       Однажды матери на работе стало плохо, и она вернулась домой через несколько часов после ухода, застав в комнате сына невообразимую картину. Женщина кинулась к телефону, крича о том, что вызовет полицию, но муж перехватил её. Мори затащил вырывающуюся жену в ванную и закрыл дверь. Чуя рыдал, подминая под себя одеяло и звал маму. Десять минут спустя отчим вышел из квартиры с бесчувственной женщиной на руках. "Скончалась по пути в больницу от остановки сердца" - звучал официальный диагноз, поставленный несчастным мужем, пытавшимся спасти свою жену и довезти на своей машине в больницу. Так Чуя остался один на один со своим отчимом и опекуном.       Иногда он таскал у Мори деньги и покупал сигареты. Для своих неполных четырнадцати лет Накахара чувствовал себя слишком взрослым и затраханным жизнью и отчимом. Ему шёл пятнадцатый год, когда парень понял, что домой он больше не вернётся.       Если знать, где искать, то в Йокогаме можно найти трущобы, в которых живут такие же беспризорные дети, каким стал Чуя. Сироты и те, кто бежал от своих родителей, - мелкие отбросы общества, вышвырнутые из системы и никому не нужные. За их жизни никто не даст и жалкой монеты, зато впервые за долгое время Накахара засыпал, свернувшись калачиком за мусорным баком, и не боялся мужчины с тёмными волосами и красными бликами в глазах.       В помоях можно было найти вполне ещё пригодную еду, а то, что временами болел живот и тошнило, это не страшно. Страшно сидеть дома под одеялом и бояться каждого звука из прихожей. Со временем Чуя привык к трущобам, обзавёлся местными знакомыми - такими же мальчишками, как и он. Без этих связей в мире улиц было не выжить, одиночки быстро исчезали. Новые "друзья" научили воровать продукты с прилавков и мелочь из карманов прохожих, выделили старый рваный матрац, от которого жутко воняло, в углу полуразвалившегося дома, где они скрывались. Зимой там было жутко холодно, зато не страшно.       Когда Чуя впервые убил человека, ему было семнадцать. Сейчас он уже и не помнил, из-за чего повздорил с одним из обитателей нового дома, но в руке юноши оказался нож, позже вскрывший горло другого парня. Зато Накахара хорошо помнил, что в тот момент не ощутил ни страха, ни сожаления. Наоборот, стоило ножу и рукам окраситься алым, а дёргающемуся телу упасть к ногам, как парень почувствовал невероятное облегчение. Он словно переродился в смерти другого человека. Он понял, что может убить, не страшась этого. Там, в грязных трущобах Йокогамы, среди отбросов общества, родился Рыжий Кот, начавший свой путь к тому, чтобы спустя пару лет стать одним из самых дорогих наёмных убийц города.

***

      Чуя приподнялся с распростёртого под ним тела и убрал ладонь с губ Мори. Он сделал пару шагов в сторону, глядя в потолок и покачиваясь. Достал сигарету и вновь закурил. Огай тяжело дышал, его била крупная дрожь.       - Мне было тринадцать, - оторвав сигарету от губ, выдохнул Чуя. - Понимаешь, урод? - он опустил взгляд на отчима. - Скольких детей, включая меня, ты трахал? Эта девочка, какая она по счёту?       - Не знаю, - прохрипел Мори, закрыв глаза и пытаясь выровнять дыхание.       - А мне кажется, что ты пиздишь, - парень открыл бутылку виски и понюхал. - Так какая она по счёту?       - Не знаю. Десятая или одиннадцатая, - мужчина дёрнулся. - Ты думаешь, что я вас, гадёнышей, считал? Ты что делаешь?!       Рывком Чуя обнажил мужчину полностью, поднимая простынь, прикрывавшую до этого его гениталии. Держа в зубах сигарету, он нашёл угол ткани и полил его алкоголем. Поставил виски обратно на пол, склонился над отчимом и, крепко сжав нижнюю челюсть, открыл его рот, запихивая в него смоченный край, имитирующий кляп. Мори снова задёргался.       - Тссс, - похлопал его по щеке Накахара, делая затяжку. - Одиннадцатая, значит.       Стряхнув пепел на пол, парень повернулся к обнажённому паху. В его движения сквозила лень и безразличие.       - Первый маленький плачущий мальчик, - тихо произнёс Чуя, опуская руку и прижимая сигарету к головке вялого члена.       Мори дёрнулся так, что едва не оторвал руки от пола. Упираясь пятками, он приподнялся, мыча сквозь кляп и извиваясь.       - Лежать, блять! - Накахара с силой ударил ногой по коленям отчима, слыша лёгкий хруст. - Ты ведь никому об этом не расскажешь, или этот кто-то может пострадать, - передразнил парень слова Мори девятилетней давности и вновь затянулся сигаретой. - Вторая маленькая плачущая девочка, - он вновь опустил руку под глухой вой боли. - Третьим был ещё один мальчик...       Чуя как раз досчитал до одиннадцати и использовал три сигареты, когда Дазай вернулся в квартиру жертвы. Демон присвистнул, наблюдая за действиями напарника.       - Мне точно не надо ничего знать?       - Однозначно, - в том же меланхоличном тоне, что отсчитывал прижигания, ответил убийца, вставая на ноги, но неотрывно наблюдая плоды своих действий.       Осаму окинул его взволнованным взглядом, приблизился к Мори и накрыл его лицо свободным куском простыни. Его руки легли на талию Чуи, поворачивая парня к себе. Ладонь коснулась щеки, поглаживая пальцами.       - Ты в порядке? - вкрадчиво спросил Осаму, заглядывая в глаза.       Парень смотрел на него стеклянным взглядом, словно не видел демона, который продолжал молча оглаживать его лицо, ожидая. Пару долгих минут спустя, Чуя смог придти в себя и заморгал, сцепляя руки за спиной Дазая и склоняя голову ему на грудь.       - Всё нормально, - выдохнул Накахара, чувствуя, как его немного потряхивает. Не от жалости к Мори, нет. От осознания того, что ему действительно хочется причинить этому человеку как можно больше боли прежде, чем оборвать его жизнь. - Ты как-то спросил, почему я стал наёмным убийцей.       Чуя отстранился от Дазая и скинул простынь с лица Мори.       - Я вас познакомлю. Огай, это Осаму Дазай. Он демон, который заберёт у тебя... Что ты заберёшь? - уже обращаясь к Осаму, уточнил Накахара.       - Почки.       - Он заберёт твои... Что? Всего лишь почки?! - парень нервно полез за сигаретами. - Даже несправедливо как-то. Ну да ладно. Осаму, - он смотрел на демона, ожидая его реакции, - это Огай Мори, мой отчим-педофил.       Дазай склонил голову к плечу, разглядывая поверженного противника без особого интереса. А потом улыбнулся так, что у любого кровь застыла бы в жилах.       - Я должен поблагодарить вас, господин Мори, - демон согнулся в поклоне. - Если бы не Вы, я никогда бы не встретил это чудо, - его ладонь скользнула по талии Чуи, притягивая парня. Губы нашли другие, с терпким привкусом табака. - Но Вы причинили ему боль, а этого я простить не могу, - он забрал из пальцев Накахары сигарету и, затягиваясь, отошёл в сторону. - Давай, Чуя. Если хочешь отомстить, я подожду.       Ужас в глазах Огая достиг своего апогея. Кажется, что только в этот момент он осознал, что больше не встанет с этого пола. Мужчина стал дёргаться с утроенной силой, рассекая руки о лезвия ножей.       - Куда, блять, собрался?! - Чуя наступил на рукоять ножа ботинком, не позволяя отчиму освободиться. Тот выл в простынь и дёргался, словно в конвульсиях. - Я давал тебе шанс исповедаться, но ты отказался. А ведь я предупредил, что сегодня за тобой пришла смерть.       Убийца извлёк из ножен последний - третий, - нож и провел им перед лицом Огая, позволяя рассмотреть, как блики света играют на лезвии.       - Как же я ненавижу тебя, - прошептал парень, касаясь кончиком ножа щеки педофила и оставляя на ней тонкую красную полосу. Он протянул её через челюсть по шее и вниз от судорожно вздымающейся груди до низа подергивающегося живота к изуродованному члену. - За меня, - шептал он. - За каждого трахнутого тобой ребёнка. За каждую сломанную и отнятую жизнь, - Чуя сам дышал так тяжело, словно ему не хватало воздуха. Дазай даже напрягся за его спиной. - Я приговариваю тебя...       Даже кляп не мог полностью заглушить визг Мори, когда острый нож полоснул снизу. Чую едва не рвало от собственных действий. Он пытался убедить себя в том, что это должное воздаяние за грехи Огая, но в глубине души понимал, что вершит собственную месть. Колени ударили о пол, когда парень уселся на живот отчима. Нож вонзился в грудь с отвратительным звуком, разрезаемых тканей. Тело мужчины дёргалось под ним, пытаясь сбросить ношу, но не могло.       - Ненавижу тебя! Ненавижу! - кричал Накахара, раз за разом опуская нож. Кровь залила его руки и лицо. Кровь брызгала во все стороны, а он продолжал колоть, не видя перед собой ничего. За каждую ночь страха. За каждую боль прикосновения. За каждую загубленную жизнь. За каждую жизнь, отнятую после самим Чуей. - Ненавижу!       Время потерялось, как и весь мир вокруг. Болело плечо и запястье, но парень не останавливался. Он просто не мог этого сделать. Весь страх прежних лет перед этим человеком слился в одно мгновение. Чуя совершенно не слышал Осаму, в его ушах громко звучали собственные детские крики, которых никто не слышал.       В какой-то момент он осознал, что болтается в воздухе, сдавленный поперёк живота чьей-то сильной рукой и вонзает нож в другую, что была немного впереди на уровне его груди и раны на которой быстро затягивались. Тело Огая лежит перед ним на полу и, за исключением головы, рук и ног, мало напоминает человеческое. Просто рваный кусок мяса. Накахара с силой вогнал нож в тонкое предплечье и заорал, осознавая, кто его держит. Он забился в истерике, пытаясь вырваться, но Дазай не отпускал. Прижав к себе невменяемого парня, демон зубами вытащил нож, уронив его на пол.       - Тише, - приговаривал он, ладонью освободившейся руки закрывая Чуе глаза. - Я с тобой.       Не сразу, но Накахара перестал орать и вырываться. Он почувствовал, как силы разом покинули его, и, когда Дазай поставил его на пол, парень стал оседать вниз. Он рухнул бы, как подкошенный, но Осаму держал крепко и медленно опустил вниз, сев рядом и прижимая к себе. Чую трясло. Одно дело убивать - точным выстрелом в сердце, и совсем другое - подобное линчевание.       - Я чудовище, - прошептал он в плечо Дазая. - Я монстр.       - Тише, - продолжал говорить демон, сжимая его в объятиях и поглаживая по спине и волосам. - Я с тобой.       Он говорил это так, что Чуе хотелось спать. Закрыть глаза и представить, что он видел страшный сон. Или это Дазай околдовывает его? Но веки действительно тяжелели, открываясь с трудом.       - Осаму, - непослушные пальцы в окровавленных перчатках шарили по шеи и груди демона, - мы должны уходить. Скорее.       - Тихо, - горячие губы обожгли висок. - Не думай ни о чём.       Чуя, не раскрывая глаз, почувствовал, как Дазай отстранился, прислонив его в чему-то твердому спиной. Без него стало страшно, и парень обхватил себя руками, поскуливая и раскачиваясь вперёд-назад. Потом заботливые руки провели по бедру, что-то прижав к нему, и оторвали от пола, придерживая за спину и под коленями. Осаму продолжал говорить с ним, но Чуя лишь грелся о его грудь, обнимая руками шею.       Он совершенно не помнил возвращения домой, придя в себя только когда напарник усадил его на стол в кухне и принялся стаскивать ботинки. Накахара, наконец, смог открыть глаза и посмотреть на взволнованного демона. Его пальцы расстёгивали ножны на бедре. Чуя молча следил за ним. То, как осторожно Дазай стащил с плеч плащ, повесив на стул, снял и положил на пол снятые с груди ремни с пистолетами. Он тонул в карих заботливых глазах, глядящих на него, пока Осаму расстёгивал рубашку. Нужно в душ, Чуя не хочет спать в крови Огая. Он пытается спрыгнуть со стола, но Осаму вновь подхватывает его на руки, попутно стаскивая штаны.       - Ванная, - всё, что может выдавить из себя убийца, прижимаясь к любовнику.       Тот покорно несёт его и ставит под тёплые струи воды, прислонив к стене. Быстро избавляется от собственной одежды и присоединяется, обнимая и придерживая парня, цепляющегося за него, как утопающий за соломинку. Чуе кажется, что если Осаму отпустит его, то он рухнет вниз. Не на пол, а гораздо ниже. Будет лететь, пока не провалится в свой собственный Ад.       - Что дала тебе месть? - спрашивает демон, перебирая пальцами запутанные мокрые пряди рыжих волос.       Накахара целует плечо Дазая, собирая с него губами воду, и долго молчит перед тем, как ответить. Действительно, получил ли он то, чего хотел?       - Ничего, - срывается с дрожащих губ вместе с каплями воды. - Только осознание, что я такое же чудовище, как и он.       Прикосновения Осаму успокаивают. Он больше не дрожит и старается не думать о совершенном возмездии. Это так страшно - дать волю ненависти. Это ужасно - увидеть зло, живущее внутри тебя. Словно убиваешь сам себя. Чуя молчит, сцепив руки за спиной возлюбленного, пока тот осторожно смывает с их тел кровь. Его лицо умывают и, заглянув в глаза, оставляют на губах лёгкий поцелуй. "Я с тобой".       Надолго ли?

***

      Осаму вылезает первым, быстро промокнув волосы и кожу полотенцем, берёт сухое и оборачивает в него Чую, вынимая из ванной. На руках несёт в спальню и, словно хрупкое сокровище, опускает на простыни. Он видит и чувствует, как парень выжат до предела и физически, и эмоционально.       Он не сможет оставить его. Никогда. Слишком привязался. Потерять его, и не будет смысла в вечной жизни.       Дазай видел сегодня, что даёт месть. Лишь новую боль и страдание. Он найдёт способ защитить Чую, не покидая его. Ведь сражаться стоит только за то, что действительно дорого. И это вовсе не трон. Это хрупкий смертный с яростной душой, рыжими локонами и...       - Чуя, - Осаму склоняется близко к лицу своей самой большой слабости. Светлые ресницы дрогнули, с трудом распахнулись веки, являя Дазаю самые красивые глаза, которые он когда-либо видел. Рыжик медленно поднимает руку, и его пальчики нежно касаются свисающих каштановых прядок. Он очень хочет спать, но пытается сфокусировать всё своё внимание на лице демона и том, что он хочет сказать. - Если ты позволишь, я никогда не покину тебя.       - Глупый демон, - слегка улыбаясь, шепчет Чуя, роняя ладонь себе на грудь и проваливаясь в сон.       Может ли демон испытывать счастье? Может. Дазай чувствовал, как оно мягким теплом разливается в груди. Оставалось дело за малым - найти сердце и вернуть свои полные силы, запечатанные в нём. А с помощью них он сможет защитить любимого.       Окрылённый этой мыслью и принятым решением, Осаму подошёл к окну, распахнув занавески. Ещё никогда знаки не были столь яркими. Его окутал саван белого света сияющей прямо над головой звезды.