***
Тик-так, тик-так.
Насмешница Судьба заливисто хохочет, переплетая нити человеческих судеб в какой-то диковинный прекрасный узор. Наверное, только она знает, что из этого должно получиться, а может и не знает вовсе. Может, она плетет все полагаясь на интуицию, а может лишь экспериментирует, сплетая эти нити, готовая их в любой момент оборвать. В окно светит яркое солнце, лаская нежную кожу своими лучами. Дует теплый ветер, раздувая нежно-лиловые шторы. На самом деле в комнате безумно жарко, от чего по лицу струится пот, а футболка неприятно липнет в области спины, подмышек и груди, но Сепире кажется, что в комнате безумно холодно. Она сворачивается на подоконнике клубком, словно стараясь сохранить тепло, хотя от этого ей становится только жарче. Ее нижняя губа подрагивает, и Джинглио Неро ничего не может с этим поделать.Тик-так, тик-так.
Часы мерно, почти раздражающе, тикают. Плакать хочется просто нестерпимо сильно, но слез нет. На дворе на редкость прекрасная погода, которая вызывает тошноту. Наверное, если бы небо хмурилось или шел бы дождь, было бы хоть немного легче, хотя это едва ли. Девушка сидит на подоконнике и смотрит на до боли красивую улицу, которую освещают лучи полуденного солнца. Глаза жжет и щиплет, словно она плакала без перерыва, но на самом деле это не так. С тех пор, как брюнетка получила сообщение и узнала о смерти Бьякурана, она не пролила ни слезинки. Ей жаль… ей так безумно жаль, что он умер, что не послушал ее советов, что все-таки умер. Ей так, черт возьми, жаль.Тик-так, тик-так.
Ее Небо все такое же тихое и спокойное, мерно пульсирующее, будто она сама сейчас не переживает величайшее в жизни потрясение. Будто все нормально. Ну, все и правда почти нормально. Мир не разрушился. Время не остановилось. Хаос не начался. Все и правда совершенно нормально, вот только…Бьякуран Джессо погиб при попытке СОЮЗа захватить его. Осознанно сгорел в своем Пламени, лишь бы не достаться безумным ученым в руки. Одна из частей Три-ни-сетт просто вылетела, от чего нагрузка возросла в основном на Небо Вонголы и Небо Аркобалено. Бьякуя еще слишком мал, чтобы взвалить на себя эту ношу. Савада Тсунаеши, так не вовремя оказавшийся в резиденции Бьякурана, был ранен и сейчас находится в коме. Прогнозы благоприятные — около девяносто семи процентов на то, что он очнется уже через неделю, но еще одна часть Три-ни-сетт просто отпала. Осталось только Небо Аркобалено.
Сепира прижимает к груди телефон, смотря в окно пустым взглядом, который совершенно ничего не различает. Она будто бесконечно погружена глубоко в себя и просто не знает, как именно найти выход из своих мыслей. К ней в комнату уже не по одному разу заглядывали ее Хранители, стараясь расшевелить и отвлечь, но в итоге они так ничего и не добились. Сузуми была самой упрямой, как Облако, но даже она сдалась. Джинглио Неро чувствует себя очень виноватой, что заставляет своих Хранителей так серьезно волноваться, но ей и правда нужно побыть в одиночестве и подумать.Тик-так, тик-так.
Девушке интересно, почему Бьякуран не послушал ее и не обезопасил себя. Так был уверен в собственных силах и защите поместья? Хорошо хоть Бьякую в надежное укрытие переправил на всякий случай, а то бы СОЮЗ получил себе в лаборатории одного из людей с Пламенем Неба. Брюнетке грустно. Она была очень сильно привязана к Джессо, как к одному из Небес Три-ни-сетт — ведь их связь близка и тонка, она почти физически ощутима. Тсунаеши и Бьякурану на это потребовались десятки лет с момента знакомства, а Сепира просто с самого рождения была уникальна, вплетаясь в их связь так, словно была там всегда. Именно поэтому ей сейчас больнее всего, потому что эта связь разрушена. Тсуна этого не ощущает — он в коме, а вот Джинглио Неро… Девушка вздыхает и думает, чтобы про это сказала ее мать, Юни, если бы сейчас была жива. Наверняка бы улыбалась, дарила тепло всем вокруг и твердо говорила, что все хорошо, и в этом никто бы не сомневался. Брюнетка не такая. Она не такая. Она не может улыбаться, перенеся потерю. Просто не может. Но и плакать не может тоже. Она знает, что все будет хорошо — предвидение показывает — но она не чувствует той уверенности, которая должна быть. СОЮЗ — слишком сильный и влиятельный противник, готовый пойти на все, ради обретения невероятной силы. Это неудивительно, ведь всегда находятся такие люди (да и нелюди тоже), но тем не менее… Идти по пути обретения силы, оставляя после себя столько жертв… Сепира никогда не могла понять, зачем они делают это — неужели правда готовы пожертвовать всеми?Тик-так, тик-так.
Ее телефон все оглашает бодрой мелодией, и она отвечает, даже не взглянув на экран. Зачем, если она и так знает, кто это. — Да? — старается произнести это бодрым и веселым голосом, но собеседника не обманешь. Папа Кея всегда все чуял не хуже иной собаки. — Ты как? — его голос звучит гораздо мягче, чем обычно. Джинглио Неро улыбается, прикрывая глаза. Она знает, что папа Кея очень любит ее и за нее волнуется, хотя редко показывает это. Ну что поделать, если у него такой характер? Он привык все показывать поступками, а не словами. — На самом деле не очень. — она вздыхает и пожимает плечами, только потом понимая, что Хибари этого не увидит. Впрочем, он чует. Он всегда все чуял. — Я знаю, что все в итоге закончится хорошо, но… Это было очень неожиданно. — Это так. — кивнул папа Кея, и девушка вспомнила, что он, как и она, сейчас безумно сильно волнуется за Тсунаеши, но находит в себе силы еще и ее успокаивать. Она улыбается, снова приободряясь. Да, дядя Бьякуран умер, но это ведь не смертельно. — Тсуна очнется. — Я знаю, папа Кея. — выдыхает брюнетка, возя пальчиком по подоконнику. Она задумчиво обдумывает абсолютно все возможные варианты и хмурится, отбрасывая их один за другим. Конечно, сейчас и кольца Джессо и Вонголы выбыли из строя, но все не так уж и плохо. Она вполне способна все удержать на своих плечах — благо, все не так плохо, как было до, снятия проклятия Аркобалено. Конечно, будут свои трудности, но тем не менее… — Ты справишься, малышка. — твердо сказал Хибари. Сепира замерла, слушая его. — Ты справишься. Ты очень находчивая, так что не переживай. Джинглио Неро замирает и распахивает глаза, а потом кивает: — Ты прав. — выдохнула она. — Спасибо, папа Кея. — Обращайся. — он, как всегда, бросает трубку, не прощаясь, но это говорит о нем больше тысяч и тысяч слов. Слишком волнуется. Слишком переживает. Слишком беспокоится, чтобы разговаривать еще немного. Действительно, что-то она слишком сильно расклеилась. Брюнетка поднимает голову и смотрит на голубое бесконечное небо, вздыхая. Что-то подсказывает, что злоключения только начались, но все обязательно в конце будет хорошо. Но ее беспокоит, что именно будет будет до этого «хорошо». Как бы цена не оказалась неподъемно высокой — такой, что никто не сможет заплатить. В дверь тенью проскальзывает Юнона, который подходит неслышной походкой и обнимает за плечи. Сепиру окутывает знакомое Пламя Дождя, успокаивая и унося все тревоги. — Все будет хорошо. — тихо шепчет Супербиа. — Конечно, будет. — соглашается Джинглио Неро. Однажды будет непременно, но пока до этого «однажды» еще нужно дожить.Тик-так, тик-так.
Мерно тикающие часы, которые так неумолимо отмеряют постоянно убегающее куда-то время, хочется разбить.***
Это случается еще через неделю. Сепира ходит в школу в образе Хан Шинву, веселится, ходит в гости к папе Виктору, тоже веселится, приходит домой, тоже веселится. Она улыбается-улыбается-улыбается-улыбается. Хочется вскрыть вены и сдохнуть, но Сепира — хорошая девочка, а хорошие девочки так не поступают. И она сможет это вынести. Нагрузка на нервную систему с этим предвидением просто невероятно сильна, плюс возросшее давление, как на единственное Небо Три-ни-сетт, а уж как голова болит от всех этих возможных и уже не возможных вероятностей. Частенько Джинглио Неро тошнит. Наверное, всю ее ситуацию понимает разве что Рейзел, потому что он, как Ноблесс, всегда чувствует и испытывает тоже самое. И он остро чует все, что с ней происходит — пытается помочь, как может, когда никто не видит — девушка только и способна, что отвечать ему бледной улыбкой и терпеть невероятную нагрузку. Еще все прекрасно понимает М-21. Брюнетка старается не задумываться, как и почему, потому что ей сейчас совершенно не до этого. Но модифицированный крутится вокруг нее, помогает, отвлекает разговорами. Она ему правда благодарна. Неладное чувствуют ее Хранители и папа Виктор — у него очень острое чутье, но по приказу Кадиса в это дело он не вмешивается. Сепира знает, что ему очень сильно хочется это сделать, но он все равно ничем бы не смог помочь. Лишь помешал бы. Франкенштейн уже помогает тем, что находится рядом, а значит, Джинглио Неро, как его дочь, может тянуть его энергию Темного копья, и это вполне неплохо помогает ей снизить чудовищную нагрузку. Пусть не до конца, но легче становится, пусть и ненадолго. — Тебе стоит меньше брать на себя. — тихо говорит Рейзел. — Пожалуйста, не заставляй меня волноваться. — просит М-21. — Будь осторожнее. Сепира кивает, но… Дети Джинглио Неро — это дети с мертвыми глазами, для которых выбор не значит ровным счетом ничего, потому что они заранее знают, как именно должны поступить. Для них их путь четко выверен другими, и они не могут отклониться от этого сценария ни на шаг. Просто потому, что иначе все рассыпается как карточный домик. Уж им ли не знать. Ровно через неделю девушка вздрагивает, ощущая, что коллайдер с Пламенем рушится, а липкие лапки проклятия Аркобалено снова ползут по миру, захватывая его. Она стоит на похоронах — в белых одеждах, который будто бы олицетворяют ее чистоту и непорочность. Она должна была прийти в черном, но ее никто не спрашивал. Ей просто вручили привычное уже белое платье, не давая внести в образ даже каплю черного. От этой наигранной невинности и чистоты тошнит, потому что среди черных нарядов остальных в своем белом брюнетка чувствует себя белой вороной, которая выделяется слишком ярким уродливо-светлым пятном. Сепира без сомнения пошла за Вендиче, когда они пригласили ее. Все-таки, она — сейчас единственная, кто может удержать на себе равновесие Три-ни-сетт.Сепира — Сепира. Первая и Одиннадцатая. Это, пожалуй, по-своему забавно. Круг замкнулся, а проклятие Аркобалено снова обрело силу.