***
Песня тихая и убаюкивающая, разливающаяся теплом по уставшему телу и исцеляющая то, что неизбежно забрала до этого. Сепира спит… Или не спит? Качается на волнах, словно младенец в своей колыбели.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Это знакомая до слез и судорог мелодия, которая является ключом ко всему. Ей спокойно и безмятежно. Она чувствует, как ее обнимает что-то очень теплое и нежное, словно руки матери, которые она никогда не знала и не помнила. Больше всего это похоже на безопасность. Нет никаких тревог или страхов, нет желаний или грусти, хотя, наверное, должны быть. Или не должны? Сепира не знает, но то, что такая привычная боль тоже отсутствует, не может ее не радовать. Она парит в невесомости, убаюкиваемая мерными качаниями и знакомой колыбельной, которая проникла не только ей в голову, но и в кости, кровь, мышцы. Мелодия Три-ни-сетт — еще с самого рождения ее неотъемлемая часть, которая давно уже стала такой родной, что без нее она не представляет своей жизни.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Она отдыхает после того, как добровольно взвалила на себя проклятие Три-ни-сетт, умноженное на три, потому что в ее руках, в ее сердце, в ее мыслях, в ней всей есть не только Пустышка Аркобалено, но и Кольца Маре и Вонголы. Сейчас нет никого другого, кто смог бы справиться с этой нагрузкой. На самом деле это очень больно, но Джинглио Неро уже привыкла к этой боли, поэтому почти перестала ее ощущать. Раньше чувствовала непрекращающееся жжение и судороги по всему телу, который напоминали, что именно она делает, чтобы спасти всех. Но в этом месте нет ничего из этого — только безмятежность, покой и тепло, которых ей так не хватало до этого. Проклятие Три-ни-сетт — то неизбежное, что всегда будет преследовать всех Джинглио Неро, даже если оно временно снято. Ведь всегда остается возможность того, что оно может вернуться — например, как сейчас. Оно вернулось, ведь коллайдер с Пламенем оказался разрушен. Неизвестно, когда Талбот сможет восстановить его и сможет ли вообще. Все-таки, он уже так стар, что из него почти труха сыпется. Девушка вздыхает, и в голове проскальзывает короткая мысль о том, что тому уже давно пора взять себе ученика. Все-таки, он пусть и не обычный, но человек — и бессмертием не обладает. Ему уже очень много лет, так что… Мысль гаснет, не успев до конца сформироваться.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Мягкие и аккуратные покачивания продолжаются, давая утомленному телу и разуму отдых. Брюнетка устало выдыхает, чувствуя себя так, словно держит на себе всю тяжесть мира. Впрочем, в какой-то степени все так и было, ведь она действительно держала на себе всю тяжесть мира — всю тяжесть Три-ни-сетт, которая отвечала за благополучие и процветание всего этого мира. Это очень тяжело, но у таких, как они, никогда не было выбора. Сепира не знает, чего именно ждет, пока дремлет в этом месте. Она лишь надеется, что папа Тсуна поскорее проснется, и тогда все будет обязательно хорошо. Папа Кея пообещал ей это, хотя, разумеется, это не значит, что проблемы исчезнут сами собой. Дядя Бьякуран умер, а Бьякуя еще слишком мал, чтобы получить себе его Кольцо. А значит она будет ждать до того момента, пока ему не исполнится хотя бы четырнадцать. Только после этого она отдаст ему это кольцо. Она надеется, что коллайдер смогут восстановить или сделать новый, хотя и знает, что это не так-то просто.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Колыбельная убаюкивает, позволяя отвлечься от всего. Она чувствует, как падает куда-то, растворяясь в горизонте событий. Она падает и…Черный, голубой, ярко-оранжевый. Она все и ничто одновременно. Она плывет в небесах, карабкается в горы, бежит по лесам, растворяется в воде и воздухе. Она не помнит свое имя, но помнит, что бесконечно ждет и снова и снова жертвует собой. Для кого-то другого это было бы трагедией, но она готова сознательно пойти на это в очередной раз, чтобы помочь и защитить. Потому что она… Небо.
Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Колыбельная мягко играет, продолжая убаюкивать и восстанавливать ее душу. Ее мысль вспыхнула ненадолго и тут же погасла со скоростью молнии, не успев сформироваться во что-то более осмысленное. Где-то во мгле… Во мгле на невероятной глубине словно что-то вспыхнула радостным ярко-оранжевым светом, осветив ей этот мир и… показав всю его красоту. Свет снова вспыхивает и отчаянно борется, пробираясь через темноту и неизвестность, чтобы… Этот маленький огонек не может продержаться долго и гаснет, хотя она твердо уверена, что скоро он зажжется снова. Огонек снова вспыхивает и гаснет. Вспыхивает и гаснет. Вспыхивает и гаснет. Вспыхивает и снова гаснет. Она не знает, сколько именно времени проходит, потому что весь ее мир состоит из таких вот вспышек. Бесконечный цикл рождений и угасаний маленькой оранжевой искры, конца и края которому не видно. А потом… огонек разгорается в огромный оранжевый костер, дарующий тепло и спокойствие. Теперь все будет хорошо.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Сейчас это похоже на маятник. Кач-кач, кач-кач. Вперед-назад. Вперед-назад. Время бежит вперед, но одновременно отматывается назад. Она видит, как ее друзья ходят в школу, до невозможности тихие и подавленные, не такие, как обычно. Они много переглядываются между собой, будто молчаливо переговариваясь. Они в упор игнорируют остальных, кто с тревогой смотрит на них, а директора и вовсе почти посылают, отказываясь отвечать. Заставить их никто не может, даже если бы захотели. Она видит, как в своей палате просыпается ее папа, сразу же оказываясь в крепких объятиях другого папы. У него взволнованное лицо, и он говорит что-то со страхом, а потом получается ответ, тревожно хмурится, но немного успокаивается. Он подрывается с места и пытается куда-то пойти, но его удерживают и укладывают на кровать, будто говоря, что спешить не нужно. Время есть.Море не знает пределов своей ширине… Ракушка проживает века, не меняя своей формы… А Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть…
Колыбельная все еще баюкает, но она медленно просыпается. Все имеет свое начало и имеет свой конец. Сейчас самое время прийти в себя, потому что больше не нужно нести на себе все это бремя. Она все еще не знает, сколько именно времени прошло, но… — Пора. — тихо шепчут ей, и она открывает глаза. — С пробуждением, маленькое Небо. — говорит Кавахиро, улыбаясь ей. — Дя… дюшка… Кавахиро… — шепчет та, чувствуя невероятную сухость во рту.