Взяв себя в руки и мысленно приложив достаточно усилий к тому, чтобы полностью сегодня погрузиться в работу, Дженсон перешагнул порог своей организации. День не обещал быть легким ни в плане рабочих моментов, ни на личном фронте. В жизни мужчины давно ничего непросто, каждый день приносит какие-то сюрпризы, новости. И с появлением лекарства все это совсем не поубавилось.
По пути к лифту его задержал солдат в черной форме и сообщил несветлые новости о канцлере: несколько минут назад она потеряла сознание в своем кабинете, но на данный момент ее привели в чувства.
Дженсон хотел во весь голос выругаться на самого себя, что его не было в момент ее слабости с ней рядом. Но почему все складывается не в его пользу? Не в пользу Авы? Почему он вздумал остаться в машине и не проводил ее до кабинета?
«Плевать, что все подумают! А если только мысль гадкую допустят, я каждому устрою веселую жизнь», — думал про себя мужчина, нервно переминаясь с ноги на ногу в кабине медленно идущего лифта. Он даже пожалел, что не поднялся пешком на нужный этаж, было бы в сто раз быстрее.
Через несколько минут Дженсон влетел в кабинет канцлера, чуть не сбив с ног другого сотрудника охраны, который находился возле двери внутри, и сразу же заметил доктора Пейдж на диване в сидячем положении. Она спокойно пила воду из стакана. Мужчина за секунду сократил расстояние до женщины и присел перед Авой на корточки. В его взгляде читалась неподдельная тревога. Он тут же взял ее за руку и начал с волнением осматривать все тело.
— Ава, ты в порядке? Где болит? Как ты чувствуешь себя?
— Все нормально, мне уже лучше. Не беспокойся, Дженсон, — тихо ответила женщина и сделала еще глоток воды.
— Как же! Вижу, как тебе нормально! Вся бледная! Так, врача, быстро сюда! — обратился мужчина к охраннику, который мирно подпирал дверь кабинета. — Давай! Не стой столбом!
— Так... Сэр... Нет никого еще...
— Что? Что ты сейчас сказал? — вполголоса произнес Дженсон и поднялся. Подошел к мужчине и в приказном тоне велел прислать в кабинет канцлера любого, кто разбирается не только в зонах поражения и содержимом крови шизов.
— Так рано еще... До начала рабочего дня еще полчаса, а...
— Дженсон, не надо, — подала голос доктор Пейдж, но ее мало, кто здесь слушал сейчас.
— Мне плевать, сколько до начала и конца! Значит, вызовите! Живо!
— Да, сэр, конечно, — мужчина кивнул и сразу же вышел за дверь, чтобы распространить информацию от шефа своим коллегам.
Дженсон вернулся к доктору Пейдж и присел с ней рядом на диван. Женщина старалась всеми силами не показывать свою слабость на лицо, ведь прекрасно знала заместителя и предполагала его намерения. Тот непременно будет настаивать на необходимом отдыхе вне стен ПОРОКа.
— Дженсон, отмени свой приказ. Чего гонять людей зря? Я уже хорошо себя чувствую и вполне могу обойтись без помощи наших коллег.
— Конечно, можешь! Потерять сознание где-нибудь в наших коридорах. Ава, надо и о себе думать тоже! А ты все только сутками пашешь на этой работе!
— Не сутками. Вчера я ушла на два часа раньше положенного.
— Подумаешь... — для Дженсона это не считалось весомым аргументом. — Каких-то два часа. Это мизер. А в итоге результат на лицо. Все, с этой минуты я беру контроль над твоим графиком и сам решу, когда тебе уходить и приходить.
— Это очень мило с твоей стороны, Дженсон, — доктор Пейдж попыталась говорить уверенно, но слабость еще давала о себе знать. Поэтому ее голос чуть дрожал. — Но у меня ненормированный рабочий день. И наша работа не позволяет вольностей. Ты сам это прекрасно знаешь.
— Ничего! Я быстро наведу порядок в твоем рабочем дне! Так, где все? Где эти чертовы врачи?! — разозлился Дженсон еще сильнее и вышел за дверь. В коридорах пусто. Даже охрана куда-то подевалась. Мужчину это выбесило окончательно. Мало того, что помощь канцлеру оказать не кому, так еще его люди отлынивают от работы. — Ну я им устрою сегодня всем! — твердил мужчина сам себе. — Распустились! Думают, раз лекарство есть, значит можно ни черта не делать?!
Весь на нервах, негодуя, он вернулся в кабинет и громко хлопнул дверью. Его сильно не устраивало все это положение вещей и навести порядок в его организации было первой задачей.
— Дженсон, успокойся, ты слишком близко принял к сердцу всю ситуацию, — спокойно произнесла Ава и встала с дивана. Подошла к мужчине и легко погладила его по плечу. — Видишь, я в порядке. И могу приступить к нашим делам. А ты грешишь на персонал. Их вины нет.
— Да, конечно! Так я и позволю тебе работать в таком состоянии! А ну-ка посмотри на меня!
Он обхватил ее лицо двумя ладонями и внимательно посмотрел ей в усталые глаза.
— Дженсон...
— Молчи.
Затем мужчина приложил свою ладонь ко лбу Авы и ощутил, что он довольно теплый. Даже, пожалуй, слишком.
— И еще с температурой! Все! Никакой работы! Поехали домой! — уверенно сказал Дженсон и быстро подошел к вешалке. Снял с нее пальто Авы и вернулся к ней. — Давай, одевайся.
— Я только приехала. Если я из-за какой-то температуры буду сидеть дома, то мы никогда не сдвинемся с места в...
— Я тебе что сказал делать? Одеваться! А не разговаривать!
Его голос был немного грубоват, но Дженсон привык всегда в такой форме отдавать приказы своим подчиненным. В разговоре с Авой эта манера при нем и осталась, и мужчина даже мысль не держал, что с доктором Пейдж нужно говорить помягче.
Канцлер послушно кивнула и взяла из рук заместителя верхнюю одежду. В ее состоянии с ним лучше было согласиться, хотя если бы на его месте стоял кто-то другой, она бы ни за что не выполнила так спокойно его волю. Забота Дженсона ей была приятна.
Охране, дежурившей у главного входа, он велел сразу направить какого-нибудь врача, если такой вообще соизволит сегодня явиться, на квартиру к канцлеру. Без всяких обсуждений. А еще приказал к обеду собрать весь персонал, дабы напомнить им свои обязанности. Доктор Пейдж, стоявшая рядом в этот момент, отчетливо понимала, чем все это может закончиться, а разногласий в ее коллективе, где и так у каждого нервы на пределе, не хотела. Поэтому уже в машине решила серьезно поговорить со своим заместителем и немного спустить его с небес на землю. Она, конечно, понимала, как он волнуется за нее, но всему существуют границы.
— Отмени свой приказ, Дженсон. Я прошу.
— Нет! Ты не умеешь думать о себе, поэтому я это сделаю за тебя! — мужчина как обычно был тверд и решителен в своих действиях. Отступать не в его принципах.
— Дженсон, послушай меня. Каждый, кто работает вместе с нами, выкладывается в полной мере: и врачи, и твое войско.
— Ты шутишь? Где тогда...
— Не перебивай меня, пожалуйста. Здесь каждый работает почти двадцать четыре часа, без отдыха, выходных, не жалея сил, ради того, чтобы спасти всех нас, весь мир. Мы все многое пережили, у каждого своя история, свои боли, свои потери. И каждый из нас здесь надеется на лучшее. Я понимаю твои намерения, я прекрасно тебя понимаю, но в отличие от нас с тобой у наших сотрудников есть семьи и дети, которые тоже нуждаются, чтобы их матери и отцы уделили им хоть какой-то час внимания и заботы. Подумай о тех, кому дороги эти люди, и отмени все, что ты велел выполнить своим людям.
— Ава... — тихо произнес Дженсон после небольшой паузы. — Ты слишком сентиментальна!
Слова доктора заставили его задуматься на несколько секунд. Ему сложно было понять некоторые вещи, такие как семья, дети, то же внимание... Как это все можно делить с близкими и родными? Он всегда чувствовал себя одиноким серым волком, который обязан выжить и никак иначе. Судьба у него такая. В ней никогда не было чувств сострадания.
Но с Авой... С этой женщиной все по-другому. Дженсон знает это, прекрасно понимает, что на некоторые вещи ей и смотреть проще, потому что она была поглощена в эту атмосферу. А мужчину волей судьбы они обошли стороной.
— Здесь пока еще я канцлер и мне решать, как и что предпринимать в подобной ситуации.
А после этой фразы Дженсону окончательно расхотелось что-либо женщине доказывать. Потому что прав у нее больше, потому что сейчас работа стоит на планку выше их личной жизни. Наверное, для Авы ПОРОК всегда был важнее семьи. По крайней мере, по пути домой Дженсону подумалось именно так. А этим утром все смешалось: и работа, и его к ней чувства ― все тесно переплелось и снова заставило мужчину задуматься о том, как это трудно и непривычно укладывать в своем сознании. Не в том он уже возрасте, чтобы что-то начинать с чистого листа.
По дороге ему ничего не хотелось говорить. Он все равно считал, что прав, что работа отнимает у Авы слишком много сил, а она все полагает, что как десять лет назад может прыгать, как кузнечик, над этими анализами и отчетами.
И как ему доказать ей обратное?
Дженсон был вынужден сейчас принять позицию канцлера и отменить свои приказы. Охрана на это положительно отреагировала и не нашла никаких подводных камней. Люди привыкли незамедлительно выполнять волю главы отдела безопасности.
В квартире Авы Дженсон старался быть максимально сдержанным и не говорить ничего лишнего. Идти на конфликт с Авой ему хотелось далеко не в первую очередь, однако он все равно имел планы на ее жизнь и ближайший вечер, несомненно. Уж он точно его подкорректирует!
Мужчина как следует проследил за тем, чтобы доктор Пейдж легла в постель и даже мысли не допускала о том, чтобы вернуться в ближайшие несколько дней на работу. Он предупредил, что если она хоть заикнется о ПОРОКе, то от самого Дженсона пусть пощады не ждет. Ава решила не вдаваться в подробности и смысл суждения заместителя, да и состояние особо не позволяло, поэтому в очередной раз приняла его волю.
Ее устраивала такая позиция, она медленно начинала свыкаться с тем, что Дженсон чувствует себя главным. В конце концов в его отделе иначе быть не может. Решения о сохранении жизни сотрудников всегда должны быть четкими и взвешенными, а также быстро приниматься и строго выполняться сотрудниками. Именно чего-то подобного мужчина подсознательно желал от Авы. Возможно, не подчинения, а простого послушания, как щенок — своего хозяина, когда второй учит зверя выполнять команды. Дженсон исходил исключительно из опыта своей работы, другого не имелось. И иные варианты действий не всегда выдавал его мозг, когда это нужно.
Присев на край кровати Дженсон аккуратно укрыл канцлера одеялом, словно перед ним лежал беспомощный ребенок, которому у него имеется безумное желание помочь, а потом склонился над ее лицом и легко поцеловал в лоб.
— Отдыхай, — так тихо и по-доброму, даже по-простому сказал он. Без всяких упреков и приказов.
— Ты со мной, как с маленькой. Мне не так плохо, как ты полагаешь.
— Потому что ведешь себя, как наши бывшие объекты. А я капризов не терплю!
Женщина искренне улыбнулась. Логика заместителя ее умиляла. Уж точно с их бывшими испытуемыми Дженсон обычно не церемонился. Как чуть что — так сразу лишение чего-нибудь важного для объекта: либо интересной ему книги, либо лишнего часа общения с другими ребятами.
— Я давно это заметила. Но со мной, правда, ничего не случится. Иди, поешь. С утра ведь и крошки в рот не взял.
— Не волнуйся. Не оголодаю. Я в ПОРОК ненадолго, скоро вернусь. Будь послушной в мое отсутствие, ладно?
Доктор Пейдж светло улыбнулась и чуть приподнялась на подушке. Одарила мужчину светлым и теплым взглядом, а потом коснулась своей ладонью его щеки. Нежно по ней провела рукой и положила на руку Дженсона.
— Конечно.
Мужчина кивнул и с более-менее спокойной душой покинул пределы комнаты. Впереди его ждало много важных дел, которые, по его мнению, необходимо было выполнить, несмотря на то, что доктор Пейдж против. Ничего, ради ее же блага.
* * *
Первым делом по приезду в ПОРОК, Дженсон отдал приказ собрать весь врачебный персонал в зале, где обычно проходили важные совещания. Тему его профилактической беседы он озвучит, когда соберется народ, а поэтому никаких подробностей охране не сообщил.
К полудню, поставив все свои дела на паузу, врачи и медсестры уже заняли свои места. Никто не понимал, зачем их тут собрали, с какой целью, а когда перед ними всеми вышел что-то сказать глава отдела безопасности, то вообще подняли легкий гул.
— Тишина! Заткнулись все!
После такой фразы в повелительном тоне трудно было поступить иначе. Поэтому в зале образовалась идеальная тишина.
Дженсон не проявил даже никакой эмоции к полученному результату. Будто бы мог быть какой-то другой исход в его случае.
— Итак, без долгих введений приступлю сразу к основной части, — начал он. — Я не знаю, кто из вас пустил слух о моей связи с канцлером, а все остальные активно его развили. Вам нечем заняться? Работы нет? Или в чем проблема? Можете не отвечать. Ваши жалкие домыслы мне не доставляет удовольствие слышать. Мои отношения с канцлером, какими бы они не были, касаются только меня и доктора Пейдж. Это ясно?
В зале по-прежнему висела гробовая тишина. Дженсон посчитал это ответом в положительной форме.
— Если я еще раз от кого-нибудь услышу хоть слово, не касающееся рабочих моментов, уволю к чертовой матери! Учтите, со мной никакие ваши фокусы не пройдут! Всем понятно?
— Понятно, — кто-то робко ответил.
— А это решение доктора Пейдж? — поступил вопрос от мужчины с самого последнего ряда. — С увольнением... Может, она сама нам это скажет как канцлер?
— Не скажет! И это вторая часть нашего собрания. До конца недели доктора Пейдж не будет в ПОРОКе в связи с ее плохим состоянием здоровья. Мне плевать на ваши семейные и не семейные проблемы. Здесь никому не сладко. И малиновой жизни не предвидится еще черт знает сколько времени. С этого дня рабочий день каждого из вас будет увеличен на еще один час. Не всех сразу это коснется. А в один день одного человека. Вы должны быть на месте за час до прихода канцлера. Сами распределитесь между собой, а график дежурства, кто в какой день, составит Энни и вечером доложит мне. Это ясно?
— Да, более чем, — поступили короткие фразы почти хором. После речи Дженсона персонал не решился обсуждать нововведения в его присутствии.
— И отлично! Тогда все свободны.
Через минуту зал уже был пуст. В нем остались только двое: Дженсон и Энни, которая решила узнать немного подробнее, что от нее требуется. Она уже не боялась расправы со стороны заместителя канцлера, он только сильно кричит, рвет и мечет, когда не в духе, либо, когда что-то случилось. Сегодня не такой серьезный случай.
Но девушка и слова не успела сказать, как Дженсон велел ей собираться и ехать вместе с ним.
— А куда мы поедем?
— К Аве!
— К доктору Пейдж?
— Но пока у нас только одна Ава, — немного раздраженно ответил Дженсон. А про себя подумал, и слава Богу. Никого другого в роли канцлера он не потерпит. Никогда. — Собирайся. Через пять минут жду тебя у входа.
Энни не сразу догадалась, зачем мужчина решил отвезти ее к канцлеру. А потом сообразила, вспомнив, что он упомянул о состоянии здоровья доктора Пейдж. Девушке было очень приятно, что именно ее выбрал Дженсон.
На самом деле, ему по большому счету было все равно, кто осмотрит канцлера, пусть даже тот врач, с которым он пересекался пару раз, так как в ПОРОКе сотрудников очень много и с большинством из них Дженсон даже не был знаком и вовсе не знал их имен. Ему без надобности. Своей работы в его поле деятельности всегда хватало. А врачебной отраслью всегда заведовала Ава. Так шло из года в год и всех устраивало.
В квартире канцлера молодой врач чувствовала себя неуютно. Не каждый же день она могла посещать личное пространство самой главы их организации. Да и просто, где живет канцлер, знал далеко не каждый сотрудник. Только несколько очень важных для доктора Пейдж людей, только те, кому она доверяла.
Богатый интерьер немного смущал девушку, но одновременно радовал. Находиться в такой шикарной, по ее мнению, гостиной, по определению не может быть неприятно.
— Давай, иди, не стой столбом! — приказал ей Дженсон, слегка толкнув в спину, а потом закрыл дверь. Быстро разделся, небрежно бросив куртку на диван.
Доктор Пейдж появилась в гостиной в следующую секунду в своем белом домашнем халате и сразу насторожились, когда увидела молодую девушку.
— Энни? Что-то случилось?
— Ты почему не в постели? — поступил недовольным тоном от Дженсона вопрос. — Я тебе что сказал перед уходом? Лежать! А не бродить, как шиз!
А после такой реплики Энни стало вдвойне неуютно находиться в квартире канцлера. Еще не хватало, чтобы доктор Пейдж и Дженсон из-за нее поссорились.
Мужчина же наоборот чувствовал себя расслабленно и непринужденно. Чего ему стесняться? Да и кого? Какой-то медсестры? Да, чихал он на нее. Ему было совершено все равно, что она о них двоих с Авой подумает. Теперь все равно! Это было действительно глупо так ярко реагировать на сплетни сотрудников. В первый раз Дженсону все казалось диким.
А вот сама доктор Пейдж решила немного охладить пыл своего заместителя. Ни к чему знать о таких тонкостях их совместной жизни посторонним людям.
— Дженсон, перестань, пожалуйста, — Ава наградила мужчину суровым взглядом и подошла к девушке. — Энни, ты ведь ко мне приехала? Что-то произошло в ПОРОКе?
Женщина даже не подозревала, что Энни здесь не из-за дел организации.
— Да... К вам... Дженсон сказал, что вы плохо себя чувствуете и вас надо осмотреть, — тихо ответила Энни.
— Дженсон сказал? — немного удивилась Ава и подняла глаза на заместителя. Она ведь полагала, что с утра они поняли друг друга. Видимо, не до конца. — Ладно, раз сказал, тогда пойдем в комнату.
Доктор Пейдж быстро увела Энни за собой в спальню, а мужчина решил дождаться конца всей процедуры осмотра канцлера в гостиной.
От Энни Ава узнала так же и о собрании, где ее заместитель решил проявить самодеятельность. Не думала она, что в свои года ей придется проводить с ним воспитательную беседу, раз простых фраз недостаточно.
— Не переживай, Энни, Дженсон напрасно сгустил краски. Температура спадет, и я снова буду с вами.
— Может, не нужно так торопиться? Отлежитесь. Мы справимся. А Дженсона я понимаю. Он волнуется за вас.
Девушка искренне улыбнулась. Как такая забота может тяготить?
— Чересчур! Ладно, Энни, спасибо за твое внимание ко мне, я тебя провожу.
Дженсону молодой врач сообщила, что с канцлером все в порядке и ничего серьезного она не обнаружила. Мужчина остался вполне доволен таким заключением Энни, чего не скажешь о докторе Пейдж. Нет, ее вполне все устраивало, если хочет того Дженсон, сегодня она останется дома, но вот все остальные его поступки были абсолютно ей не по душе. В особенности тот факт, что он не сдерживает свои обещания. Словно для него ее слова ничего не значат.
Как только за девушкой закрылась дверь, Ава тут же подошла почти вплотную к заместителю и холодно на него посмотрела.
— Дженсон, почему ты такой упрямый? Почему ты делаешь все так, как хочется тебе?
— Потому что я думаю о твоем здоровье в отличие от тебя самой. Ты все свои силы отдала на этих иммунов, а сама, когда в последний раз делала рентген себе?
— Сейчас в этом нет нужды. Я хорошо себя чувствую.
— Да что ты заладила одно и то же?! — не на шутку разозлился мужчина, повысив голос. Ему порядком надоело слышать всю ту же песню от женщины. Это она считает, что с ней все в порядке, а ему видится иначе. — Хорошо, да хорошо! От хорошего в обморок не грохаются! И не ходят с температурой! Иди лучше ложись в кровать, и чтобы я больше не видел тебя блуждающей по квартире!
Доктор Пейдж хотела, конечно, ответить сразу и тоже на повышенном тоне. Но решила, что разумнее будет с ее стороны сказать все, что она думает, на два тона ниже.
— Я не твое войско, Дженсон. И не надо мной распоряжаться. Я сама могу дать отчет своим действиям и решить, как мне поступать. Я уже взрослый человек и не нуждаюсь в твоей безумной опеке. Ты меня понял?
— Вот так, значит, со мной. Что же... — лицо Дженсона покривилось от такого суждения в его адрес. Совсем Ава не ценит его поступки. Тогда зачем ему самому лезть вон из кожи, если ей это не надо? — Флаг в руки. Мне откровенно плевать, что и как с тобой будет твориться! Меня рядом с собой ты больше не увидишь!
Дженсон окинул Аву совершенно безразличным и пустым взглядом, а потом вышел за порог квартиры и громко хлопнул дверью. Внутри него все бурлило и кипело, но злиться до белых костяшек ему почему-то не хотелось. Он не считал себя виновным в том, что ему, мягко говоря, указали на дверь. Не хочет Ава от него помощи, и не надо. Ему же будет проще жить. Совсем проще. Во много раз.
Несколько минут погодя, Доктор Пейдж вышла за порог квартиры, правда не полагая, что обнаружит своего заместителя. Пожалуй, она перегнула сейчас палку. Надо было как-то помягче выразить свои мысли и суждения, объяснить Дженсону, что не стоит так сильно тревожиться за нее. Не тот случай.
Ава вернулась в пустую квартиру. Прошла в комнату и печальным взглядом окинула обстановку. Еще вчера здесь между ней и мужчиной царило взаимопонимание и душевное тепло. А теперь, кажется, выросла толстая и высокая стена.
Женщина поймала себя на мысли, что это ее существование долгое время в одиночестве тоже положило свой отпечаток на нынешний период жизни. Дженсон ведь всего лишь хотел, как лучше, просто сделал это по-своему, как умеет, а Аве кажется все это таким непривычным и чужим. Минуту погодя она сильно отругала себя за нелепые слова в адрес Дженсона и твердо решила, что завтра обязательно перед ним извинится и найдет свободный часок в ее дне, чтобы серьезно поговорить о их будущем.
* * *
Дженсон вернулся в ПОРОК и сразу же закрылся в своем кабинете на ключ. Он никого не хотел видеть сейчас. Даже, если бы через часок-другой к нему заявилась сама доктор Пейдж, он бы смело выставил ее за дверь. Плевать, что она канцлер, плевать, что у нее больше прав, плевать на все, если между ними больше нет былого понимания.
Если сказать, что слова доктора Пейдж его не обидели, то это будет неправдой. В чем он был не прав? Что он сделал не так, чтобы получить взамен такое? Мужчине сложно было это понять, да и уже было ни к чему. Ему ясно только одно, что не сможет он жить с Авой на одной площади. Нет, не приведет это ни к чему хорошему. Уж судьбу самого мужчины точно. Доктор Пейдж слишком сложный человек. Да, у нее свои принципы, свои порядки. А сам Дженсон жил и будет жить всегда иначе.
Это тоскливо осознавать, что от чего мужчина ушел, к тому и вернулся, — должной дистанции между ним и канцлером. Это единственное, что давало им возможность понимать друг друга. А чем ближе они узнают их внутренние миры, тем становится понятнее, что у них нет ничего общего, кроме работы. Мужчина понял, что Аву вполне устраивает былое одиночество, а раз ей оно по силам, то чем он хуже? Подумаешь, какие-то теплые чувства, от них лишь только боль и осадок. Дженсон решил, что если сейчас он не возьмет себя в руки и не охладит свою горячую кровь, потом будет уже поздно. Он сумеет и больше не станет ничего менять.
