* * *
Канцлер очнулась, когда почувствовала, как острая игла проткнула собой тонкую кожу плеча. Ее организм получил еще необходимую долю лекарства для скорейшего заживления раны. В лаборатории горел тусклый свет, рядом кто-то ходил. Из-за плохого освещения Ава не смогла разобрать, кто именно, но подумала, что кто-то из врачей. Когда раздался звук бьющегося стекла, а следом за ним привычное чертыхание, то сразу поняла, что в лаборатории за ней присматривает вовсе не врач. «Дженсон... Он снова здесь. Снова со мной рядом, — начали работу светлые мысли. — Он вернулся так вовремя, в тот момент, когда я совсем его не ждала, но так в нем нуждалась, словно чувствовал необходимость своего появления. Знаю, я обидела его, даже этим глупым разговором о Джойе. Но тогда мне было слишком погано, чтобы молчать о ней. Но я выжила. Видимо, еще не все сделала в этом мире, чтобы покидать его. Видимо, еще рано». — Ты в порядке, Дженсон? — подала голос доктор Пейдж, искренне надеясь, что мужчина не порезался. — В полном! Черт, понаставят же всякую муть на столах! — он недовольно пробубнил и посмотрел на пол, на котором перед ним растеклась небольшая темная лужица и валялись осколки разбитого флакончика. Махнул рукой, решив, что утром вызовет уборщицу, и вернулся к Аве. Сел рядом с ней на кушетку и снова аккуратно взял за ладонь. Сегодня она уже была не такой холодной, как в первые часы после трагедии. — Как ты? — тихо спросил он, не отводя от женщины взгляда. — Мне уже лучше, — ответила доктор Пейдж, искренне улыбаясь. Ей действительно было намного лучше, если сравнивать с состоянием несколько часов ранее. — Я так рада тебя видеть. — Я тоже. Ава полагала, что сейчас получит в ответ массу осуждающих слов, кучу претензий, недовольств и все на повышенных тонах. Но нет, ничего подобного от Дженсона не исходило. Он даже не думал упрекать ее в чем-либо, расспрашивать о Джойе, о том, зачем Аве этот ходячий геморрой. Решил, что узнает все потом, позже. У него будет на это время. — Который сейчас час? — Начало первого. — А день? — Это так важно? Не волнуйся, без тебя великое открытие никто не совершил. Так что можешь спать спокойно. — Кажется, я слишком много спала... Доктор Пейдж вынуждена была признаться себе, что после ранения немного потеряла ориентир во времени. И ей нужно было в сознании в этом деле навести порядок. — В самый раз, — подытожил Дженсон, продолжая сжимать ладонь Авы в своих руках. Это его успокаивало. — Как там дела в правительстве? — Лучше не бывает, — Дженсон ответил без особого энтузиазма. Он вообще не горел желанием вспоминать свои дни, проведенные за пределами стен. Слишком дорого его отсутствие обернулось для канцлера. — Обещали, что наладят нам телефонную связь. Правда, когда я не сумел выбить из них. — Правда? — эта новость для Авы стала неожиданностью. — Это было бы замечательно. — Когда они соберутся, пройдет еще сто лет. Но ладно, хватит на сегодня разговоров. Тебе надо отдыхать. Кстати, ты есть хочешь? Ава даже не успела сообразить, нужна ли ее организму пища сейчас или можно повременить... Как Дженсон продолжил свою фразу: — Я тебе сейчас что-нибудь принесу. Женщина в ответ только кивнула и проследила, как мужчина быстро скрылся за дверью. Пока она находилась в одиночестве среди привычного ей медицинского оборудования и препаратов, ее снова посетили мысли. На этот раз весьма положительные. Она думала о том, как сейчас ей спокойно. Даже несмотря на то, что она понимала всю плачевную ситуацию относительно Джойи. Сейчас Ава полагала, что в ее обществе девочке было плохо с самого начала, что, возможно, рядом с другими людьми ей будет проще найти свое место в жизни. Она так же могла ощущать себя счастливой в обществе Дженсона. Хотя в их мире, где война против зла по-прежнему на первом месте, даже думать о счастье было бы низко с ее стороны. Но как бы гадко это не выглядело, иначе нельзя было назвать то тепло в ее душе, которое родилось там еще со времен адских дней в Жаровне. Ей очень хотелось верить, что отпущенный остаток ее жизни они с Дженсоном проведут без ссор, обид, разногласий и недопонимания. Ава ведь знала, что он уважает ее, ценит и доверяет. И относительно себя она могла сказать то же самое. Только мужчина в чем-то сомневается, что-то его тяготит и это серое пятно необходимо исправить. Дженсон вернулся с бумажным пакетом и чашкой чая. Ава внимательно проследила, как он вытащил из него на стол что-то похожее на котлету, плошку с каким-то супом, с картошкой, нарезанными овощами и бутылку с какой-то светлой жидкостью. Прикинув, что все это ей предложат на сегодняшний завтрак, обед или ужин, Ава решила пока повременить с принятием пищи. Тем более есть ей не очень хотелось. — Дженсон, давай я позже испробую все, что ты мне принес, а сейчас выпью только воды или что там в чашке. — Но тебе нужно есть! И восстанавливать силы. Ава улыбнулась. — Ты прав. Но я сейчас не очень голодна. Я поем, но позже. Поймав на себе немного недовольный взгляд Дженсона, доктор Пейдж подумала, что зря сказала. Не хотела она, чтобы мужчина снова злился, нервничал из-за нее. И так уже достаточно со всех волнений. — Хорошо. Тогда, чтобы чай выпила весь, — Дженсон подал Аве в руки чашку со сладким напитком. — Не обожгись. Он горячий. Канцлер сделала маленький глоток, а потом внимательно посмотрела в лицо заместителя. Выглядел он тоже усталым и вымотанным, и Ава без всяких слов знала причину. — Как мы будем жить дальше, Дженсон? — тихим шепотом спросила женщина. — Если ты бежишь при первых же трудностях. — Никуда я не бежал. А уехал по делу, — уверенно ответил Дженсон. Хотя где-то в глубинке души понимал, что Ава права. Он не хотел разбираться в самом себе, не хотел ничего выяснять. Тогда ему проще было просто отложить назревший конфликт в дальний ящик и забыть о его существовании. Почти как о самой Аве. — Бежал. И очень быстро. Ты ведь мог меня хотя бы предупредить. Дженсон подсел на кушетке к Аве поближе и опустил голову. Она снова права. Она снова знает о том, что так его волнует. Но готов ли мужчина сейчас к серьезному разговору? — Хорошо, ты права. Но были ли тогда нужны тебе эти предупреждения? Канцлер выдержала паузу. Посмотрела на руку Дженсона, как она спокойно лежала на его колено, и сама накрыла ее своей ладонью. На душе стало немного тревожно. — Прости меня, Дженсон. Я неправильно тогда себя повела, — она остановилась. Отвернулась и тихонько всхлипнула. — Я уже отвыкла от этой заботы... — снова пауза. Сейчас женщина не имела права ошибиться и поэтому подбирала нужные слова. — Внимания... От того, что кто-то может быть постоянно рядом... — Ава... Дженсон встретился с ее влажными очами, а потом наклонился еще ближе к ее лицу. Настойчиво взял из ее руки чашку и поставил на рядом стоящий столик. Потом снова окинул ее нежным и теплым взглядом. Его сердце, казалось, на секунды останавливалось, когда он мог просто изучать Аву взглядом, не требуя ничего взамен, когда так хотелось продлить очарование этих волшебных минут, а потом снова возвращалось к привычному ритму. — Это легко поправить, — почти шепотом закончил Дженсон свою фразу, а потом смело коснулся своими губами ее губ. Поцелуй получился глубоким и долгим, заставив ее дыхание сбиться на несколько секунд. В эти минуты из сознания женщины улетучилось все светлые и не очень мысли, душа освободилась от бесконечных часов головной боли за состояние Джойи. Всего этого будто разом не стало в ее жизни. Она полностью отдавалась воле своих чувств. Ослабив поцелуй, Дженсон отстранился от нее и плавно провел кончиками пальцев по ее лбу, спустился ниже, к виску и щеке, а потом снова почувствовал тепло тонких пальцев ее руки. — Я больше никому не позволю сделать тебе больно, — вполголоса произнес Дженсон, не сводя взгляда с ее лица. — Даже себе. «Хоть это будет не просто. Но я смогу!» — добавил себе мужчина в мыслях. — Я знаю. Я верю. Это были особенные минуты для них обоих. Минуты рая, минуты понимания. Ава уже знала, что для нее наступила новая жизнь, а Дженсон смог дать ответы на свои многочисленные вопросы и окончательно успокоиться и освободиться от бури странных и тревожных мыслей. Ава с ним рядом, совсем скоро она поправится. И все у них будет, как прежде. Правда, это «прежде» было еще немного шатко в понимании мужчины, но он не стал придавать этому большое значение. Дженсон просто знал, что ему надо принять доктора Пейдж такой, какая она для него открылась, и стараться понимать все, что она делает, даже если ее видение в корне разнится с его восприятием действительности.* * *
— Проходи, — сказал Дженсон, закрыв за Авой входную дверь. Он привез ее к себе домой спустя несколько дней, когда рана уже не беспокоила канцлера и женщина больше не нуждалась в постоянном присмотре врачей. Ава сразу обратила внимание на минимализм абсолютно во всех вещах, начиная с площади и кончая обстановкой. Узенький коридорчик в бежевых тонах, такая же маленькая комнатка, в которой размещался с горем пополам небольшой диванчик с тумбой, и скромная кухня со светлыми шкафами и навесным потолком с маленькими лампами. Это единственное, что выделялось из всей скудной обстановки. В помещении не было даже стола. Очевидно, что позавтракать можно было прямо на столешнице в обществе электрического чайника, кофейника, магнитного держателя ножей, пирамиды из черных тарелок, которым место в одном из шкафов, к слову говоря, их было здесь приличное количество, и другой посуды, место которой на полках за дверцами. А место холодильнику нашлось только возле окна. Во всей квартире было достаточно пыльно, и Ава сделала вывод, что Дженсон дома давно не появлялся, а если и навещал свою берлогу, то достаточно редко, что было истиной. Женщина подумала, что не стоит ему и теперь менять свои привычки. — У тебя здесь уютно, — с улыбкой произнесла Ава и подошла к большому окну, вернее протиснулась между холодильником и нижним кухонным шкафом. Посмотрела на ярусы высоток и лабиринты уже пустых дорог между ними. Люди давно разошлись по своим домам ввиду окончания рабочего дня. — Вид красивый. — Конечно, не твои канцлерские хоромы, но сойдет. Чай будешь? — Буду. Дженсон, как думаешь, мир еще сможет быть таким, как раньше? До Вспышки. — Да куда он денется, — ответил мужчина, попутно наливая воду в чайник из-под крана. — А этот тебя чем не устраивает? — Я не о себе... Думаю о том, что ждет следующее поколение за нашими стенами. Ава снова вспомнила о Джойе. Грустные мысли о девочке не покидали сознание канцлера даже в те минуты, когда Дженсон пытался отвлечь ее разговорами о вирусе и его действии на иммунных. — Нашла, о чем думать! Поверь, ничего страшного не ждет. Мы же выжили. Чем оно хуже? — Мы с тобой защищены... А они... Нет. Она опустила голову вниз и прикрыла на несколько секунд глаза. Сколько еще умрет людей, прежде чем Вспышка окончательно изживет себя? Наверное, самой Аве никогда не дождаться этого счастливого дня. Дженсон подошел к ней со спины и взял за ладонь. — Так, все! Выходи оттуда и кончай убиваться! Никаких нервов не хватит, если думать о каждом таракане. Ава развернулась к Дженсону лицом и немного осуждающе на него посмотрела. — Живые люди, которые пережили не меньше боли, чем мы, для тебя пустое? Пыль? Шелуха? Пепел? Мужчине под ее холодным взглядом стало неуютно. И сказать что-то в свое оправдание было уже поздно. — Но да. Это естественно, — женщина сама же ответила на свой вопрос. — Что для тебя естественно? Но Ава больше ничего не сказала. Она опустила взгляд и улыбнулась краешком губ. Обошла Дженсона стороной и покинула кухню. Мужчина тихо проклял всю ситуацию в очередной раз. Он снова никак не мог понять, что хотела Ава ему сказать. То она упрекает его в малодушие, то выражает светлые эмоции на то, что ее не устраивает. И как ему самому действовать теперь во всей этой ситуации? Дженсон вышел в коридор и застал Аву на одевании обуви. — Куда это ты собралась на ночь глядя? — Отвези меня в приют. — Что? Что ты там забыла, скажи мне на милость? — Дженсон... — тихо она назвала его по имени и почти вплотную подошла к нему. Теплым взглядом посмотрела в его очи и взяла за руку. — Пожалуйста. И как он может ей отказать? Даже если в душе все противится этой поездке, даже если он сам считает, что не стоит Аве видеться с этим объектом, он все равно выполнит ее просьбу.* * *
— Ты мне не веришь? — спросил мужчина Аву, когда они только отъехали от его дома. Женщина нахмурилась. Она не сразу поняла, что имеет в виду ее заместитель, говоря о недоверии. — Хочешь убедиться, что она жива? — поступил от Дженсона следующий вопрос. — Я знаю, что она жива, Дженсон. Я не ставлю цели проверять тебя и тем более не вижу смысла тебе не доверять. — Тогда зачем она тебе? Доктор Пейдж выдержала длинную паузу. Мужчина посчитал это нехорошим знаком. Но ему очень нужно было знать, что Ава чувствует к этому ребенку, что в нем было такого особенного, раз канцлер к нему так рвется? — Я привязалась к ней... Дженсон усмехнулся. Прошло каких-то два дня... Едва ли за такой короткий период можно привязаться к ребенку. У мужчины создалось странное впечатление, что доктор что-то ему не договаривает. — Серьезно? Весь ПОРОК только и гудит о том, что в твоем доме жила чуть ли не убийца, а ты... «Привязалась!» — Я думала, что смогу ей помочь. Смогу исправить свои ошибки прошлого, — тихим шепотом произнесла женщина. — Ава, сколько тебе лет? Ты будто первый день на свете живешь! — немного раздраженно сказал Дженсон. Логика канцлера ему казалось слишком глупой. — Прошлое исправить невозможно и его ошибки в том числе. Тем более, с помощью этого объекта. — Не называй ее так. — А как? Как мне ее называть, если она творит такие вещи, будучи в своем уме! Мужчина очень хотел донести до канцлера, что на самом деле Джойя не стоит таких нерв и вообще внимания Авы. Но она будто бы его не слышала и считала все его доводы необоснованными. — Возможно, я снова делала что-то не так... — Не так? Дженсон разозлился еще сильнее. С каждой секундой он все больше дивился логике канцлера. Он резко нажал на педаль тормоза и повернул руль в сторону. Подъехал к бортику и остановился. По расстроенному выражению лица доктора Пейдж Дженсон понял, что она и в самом деле считает себя чуть ли не виновной в том, что пострадала девочка. Нет, такое положение срочно надо поправить. — Я тоже тебя знаю, и знаю, как ты возилась с нашим материалом для экспериментов. Не горю желанием понять, какие черви поселились в ее мозгах, чтобы пойти на такое, но не смей считать себя виновной в том, что она сделала с тобой! Слышишь? — Если тебе так угодно, то считай, что я немного переоценила свои возможности. — Черт возьми, Ава! — выругался Дженсон на весь салон. Его терпению слушать весь этот бред подходило к концу. — Да какие возможности?! Эта мразь чуть на тот свет тебя не отправила, а ты все хочешь ее оправдать и выставить себя дурой! — Она еще ребенок и... Сделала это сгоряча, потому что... — женщина резко остановилась и зажмурилась. Слишком больно вспоминать те болезненные минуты, когда сама готова была попрощаться с жизнью. — Сгоряча поступила ты, пригрев змею на груди. Вот, что ты сделала. Дженсон посмотрел на лобовое стекло, оно быстро покрылось мелкими каплями воды. Недавно прекратившийся дождь снова решил напомнить о себе жителям Последнего города. Аву эта фраза задела. Сильно задела. Да что вообще ее заместитель знает о детях, о семье, о безоговорочном доверии, уважении и понимании между близкими людьми? Ничего. А еще берется судить ее поступки. — Может, мне и тебя, зараженного, тогда надо было бросить на произвол судьбы и уехать, плюнув на все? Погнаться за спокойной жизнью? — Может быть, — чуть тише ответил Дженсон. Спокойствие медленно начало к нему возвращаться. — А я и не просил тебя лезть в мою жизнь и тем более готовить для меня сыворотку. — Какой же ты неблагодарный. Ей в миг стало больно, фраза заместителя, как острый нож, уколола в самое сердце. Лучше бы он молчал, чем говорил такие страшные вещи. Аве не нужно тогда было спрашивать его мнение: хотел ли он ее помощи, не хотел. Доктор Пейдж просто знала, что если она может помочь, а тогда это было в ее силах, она это обязана сделать. И не важно, что там между ними происходит в их нелегкой жизни. Ава тут же открыла дверь и вышла из машины. Шагнула на тротуар и гордо направилась вперед по улице. — Твою мать! Проклятье! — в голос выругался Дженсон и тоже вышел на улицу, громко хлопнув дверью. Все снова сложилось не в его пользу. Его, конечно, вывела из себя эта идиотская ситуация с Джойей, но он ничего не мог с собой поделать. Не мог он понять, почему этот ребенок остается до сих пор так важен Аве. — Ава! Постой! — окликнул он ее, но женщина даже не замедлила шаг. Уж не говоря о том, чтобы заставить себя выслушать жалкие оправдания Дженсона. Что он ей скажет? Извинится? Да не нужны доктору Пейдж его извинения, если за ними все пусто. — Да остановись же ты! Тогда мужчина сам в два счета догнал ее и преградил собой путь. Все тем же сердитым взглядом посмотрел в ее холодные очи и выдохнул. — Хорошо, я был не прав, — Дженсон старался сохранять самообладание, говорить спокойным голосом. Если сейчас он еще больше разожжет огонь между ним и доктором Пейдж, то будет совсем худо. — Ты сделала так, как посчитала нужным в отношении меня. Это был исключительно твой выбор. Никто не умолял тебя оставаться в ПОРОКе. — Значит, уже тогда я совершила ошибку. Тебя послушать, в Тихой гавани меня бы ждала райская жизнь? Среди тех, для кого я первый враг. Это ты хочешь мне сказать? — Да! Да! — наконец Дженсон услышал первые разумные слова от Авы. Он ведь помнил этот прекрасный остров счастья, этот особенный мир, о котором каждому жителю города остается только мечтать. Там иммуны действительно, как в раю. Правда, есть и минусы во многих вещах, но это мелочи по сравнению с тем, чем располагает ПОРОК сегодня. — Это место никогда не сравнится со всем этим, где мы обитаем! Там нет никакой заразы, проблем, Вспышки, бешеных объектов! Там совершенно иная жизнь, которую ты заслужила! Но, черт возьми, я хочу для тебя, как лучше, и всего лишь желаю тебя понять! — мужчина остановился, чтобы перевести дух от повышенного тона и перебирания всех достоинств жизни в Тихой гавани. Он медленно положил свои ладони ей на плечи и внимательно заглянул в ее глаза. В них отражалось столько боли и уже безразличия ко всему вышесказанному. — Неужели какой-то объект для тебя важнее нас в конце-то концов?! — Нас? Дженсон, боюсь тебе лучше сначала думать, прежде чем говорить такие вещи. Ава резко скинула с себя его руки и обошла его сбоку, продолжила ранее намеченный путь. Продолжать тему их бестолковых отношений не имелось никакого желания. Но просто так мужчина не намерен был сдаться. Это тогда в Жаровне он опустил руки и отпустил ее в песочные просторы. Теперь он так спокойно не позволит ей уйти, пока они не придут к какому-нибудь согласию. — Ава, ну хватит молоть всякую гниль! — Дженсону снова пришлось повысить голос. Он не хотел кричать на женщину, вообще выяснять с ней отношения. Для себя мужчина с некоторых пор все уже уяснил. Ава хоть и сложный человек, хоть и ведет себя порой странно, но ему плохо без нее, если она не рядом. Ему так же становится больно, если больно ей. И если она задумала что-то свое, ему в первую очередь необходимо это знать. — Ты канцлер или ни черта не мыслящий шиз? После того, что мы пережили, испытали вместе, ты хочешь вернуться в прошлое и жить, как кошка с собакой, и крыситься друг на друга?! — Перестань орать на всю улицу. Люди кругом. — Да плевал я на людей! — еще сильнее разозлился Дженсон. Его всего бесила логика женщины. Либо она совершенно не понимает, что говорит, либо специально делает ему больно, будто бы проверяет его реакцию с какой-то только известной ей целью. — На всех мне плевать! Кроме тебя! Неужели ты не понимаешь? Какие еще тебе нужны доказательства, чтобы твоя дурная голова наконец-то поняла, что ты значишь для меня?! — Тебе действительно на всех плевать, Дженсон. Это было на самом деле сказано Авой сгоряча. Кто ж знал, что одно неверное слово в адрес Джойи так ее заденет, что все тесно переплетется и с совершенно светлыми намерениями Дженсона по отношению к самому канцлеру? Доктор Пейдж вот не знала до сих пор, как душа мужчины горела, нет, полыхала и кипела от ярости и негодования, даже уже от гнева на себя самого, на канцлера, на этого свалившегося ему на голову объекта. В его душе будто разом все умерло, все те теплые чувства, которые когда-то там поселились. Он больше не предпринял ни одну жалкую попытку остановить канцлера и попытаться что-то ей объяснить. Все бы оказалось впустую. Она ушла с таким же израненным сердцем, со слезами на глазах, проклиная себя за все то хорошее, что сделала заместителю. Но, прежде всего, Ава ругала себя за то, что сумела впустить его в свое сердце. Поздно, но это случилось. И сейчас уже ничего невозможно исправить. Дженсон вернулся к машине и со всей силы стукнул по капоту кулаком. Больнее стало руке, но отнюдь не легче внутренним терзаниям. Он знал, что ляпнул лишнее, знал, что надо было снова молчать и молча довезти Аву до приюта. И все были бы довольны. Противный мелкий дождь только еще сильнее раздражал собой Дженсона. Он вернулся на водительское место и завел мотор. Положил руки на руль, но следом за Авой не поехал. Она ясно дала ему понять, какое место он занимает в ее жизни.