vkus lyubvi

Первые несколько дней Вэй Усянь издевался над Лань Ванцзи вместо того, чтобы переписывать правила. Затем он решил составить список с именами всех девушек, которым он предлагал конфеты, чтобы удостовериться или опровергнуть возможность связи их душ. А после хныкал о своём невезучем положении Лань Ванцзи. — Понимаешь? — сказал он, набивая рот острой закуской. — Моя родственная душа постоянно ест сладкое! Я этого не вынесу. Такими темпами я скоро останусь без зубов! Заметив тяжёлый вздох Лань Ванцзи, Вэй Усянь мысленно ободрился, словно увидев нечто из ряда вон выходящее, однако полёт его недолгой мысли оказался резко оборван тяжёлым взглядом юного адепта. В следующий миг у него забрали закуску. — Перестань есть острое, — сказал он. Вэй Усянь поднялся из полураспростёртого на столе положения, намереваясь вернуть свой снэк, как Лань Ванцзи резко отдёрнул свою руку. Необдуманно Вэй Усянь потянулся за ней, теряя равновесие, когда левая ладонь соскользнула с листов Лань Ванцзи, впоследствие чего он ударился подбородком о стол. — А-я-яй! — застонал он, катаясь по полу и прижимая руку ко рту, из которого текла кровь. — У меня порвана губа! Почему ты не поймал меня, Лань Чжань? Ты разбил мне сердце! Юноша удивился, когда Лань Ванцзи сел рядом с ним на колени и протянул свой платок, приложив его к разбитой губе. — Извини, — искренне произнёс он. — Хватит есть острую гадость. Я этого не вынесу. — Что? Ты не переносишь запах специй? Извини, я просто пытаюсь избавиться от вкуса сладости от родственной души. Надеюсь, она будет не слишком беспокоиться насчёт крови. За доли секунды звон гонга накрыл собой Облачные Глубины, отражаясь эхом даже в самых дальних его уголках, созывая учеников на обед. Вэй Усянь наблюдал за Лань Ванцзи, вернувшимся на своё прежнее место по другую сторону стола и с хмурым взглядом расчищающим оставленный им беспорядок на столе. — Перестань называть меня «родственной душой», — отрезал Лань Ванцзи, выходя из комнаты. Вэй Усянь моргнул. Сперва он посмотрел на острый недоеденный снэк, а затем на пакет с Бородой дракона*, которым время от времени перекусывал Лань Ванцзи.       … — Небеса всемогущие, — изумлённо прошептал он, резво подрываясь с места и догоняя Лань Ванцзи, прошедшего довольно длинное расстояние, пока Вэй Усянь сражался с шоковым оцепенением. — Лань Чжань! Лань Чжань! Подожди меня, Лань Чжань! Прошу тебя, выслушай меня! Юноша, облачённый во всё белое, за исключением нескольких голубых линий, перевёл на него едва заметный угрюмый взгляд. Он не остановился, но на немного всё же замедлил быстрый шаг. — В облачных глубинах запрещены крики, — напомнил ему Лань Ванцзи. — Как сказал мой ученик… Вэй Усянь проигнорировал Лань Цижэня — откуда вообще, чёрт возьми, взялся старик? — и с разбега прыгнул на Лань Ванцзи, прижав его к полу. Он выудил из кармана приготовленные по собственному рецепту конфеты, что всегда носил с собой, и схватил Лань Ванцзи за подбородок, ошеломлённое выражение лица которого сменилось на… обиду? — Пожалуйста, съешь конфетку. — Отпусти моего племянника, — приказал Лань Цижэнь, грозной скалой нависая над ним с едва ли не трепещущей от гнева бородкой. — Мы скоро поедим, — в качестве предлога, чтобы не есть конфету, сказал Лань Ванцзи. Сердце предательски вырывалось из груди, стоило их взглядам пересечься, и Вэй Усянь старался через этот взгляд передать всё своё отчаяние. — Прошу, просто возьми конфету, если ты моя родственная душа, — Лань Ванцзи грубо столкнул с себя Вэй Усяня. — Или ты ненавидишь меня? — Чушь, — высказал Лань Ванцзи. Развернувшись к своему дяде и уже собираясь ему что-то сказать, Лань Ванцзи не заметил собственной опрометчивости, в то время как Вэй Усянь увидел в этом шанс и протолкнул пальцем конфету между его зубов. Поражённый и не до конца осознающий происходящее, Лань Ванцзи распахнул в удивлении светлые глаза, поражённо уставившись на Вэй Усяня. — Отпусти его, — воскликнул Лань Цижэнь, подойдя к ним ближе. Он встал между юношами и сердито взглянул на Вэй Усяня, который смущённо улыбнулся, прежде чем сладость конфеты растеклась на его языке. Внутри забушевал ураган эмоций: от радости к тревоге, от страха к неописуемому счастью. Он нашёл свою родственную душу. Из-за спины мужчины раздался голос: — Это рецепт конфет ордена ГуСу Лань. Вэй Усянь наклонился вправо, чтобы увидеть Лань Ванцзи, скрытого спиной Лань Цижэня. — Не совсем. Я пытался найти точный вкус не один год, но он никогда не оказывался правильным. — Зачем ты пытался воссоздать вкус наших конфет? — спросил Лань Цижэнь, пряча руки в длинных рукавах. — Чтобы присвоить его себе? Мы держим рецепт в секрете не просто так, мальчик. — Потому что он спас мне жизнь! Лань Ванцзи вздрогнул. Вэй Усянь бросил короткий взгляд на Лань Цижэня и заметил недобрые складки между его бровей. — Подожди! Я могу много чего рассказать о том, что я ел в детстве, но ты должен пойти со мной. — Время обеда, вы оба идёте в главный зал, — отрезал Лань Цижэнь, после чего обратился к Вэй Усяню: — Прекрати преследовать моего племянника. — Да как же так? Он ведь моя родственная душа! Кажется, гнев Лань Цижэня достиг крайней точки кипения, покрывая его лицо красными пятнами: — Ложь! — Нет. В мгновение взрослый мужчина успокоился, вернув себе серьёзный вид, и повернулся к племяннику. Лань Ванцзи сжал губы и отвел взгляд от дяди. — Я думал, ты знаешь, поэтому приставил меня следить за его наказанием. — Ты знал? — Вэй Усянь почувствовал себя одновременно и ошеломлённым, и преданным. Лань Ванцзи кивнул, и Вэй Усянь, не церемонясь, оттолкнул Лань Цижэня, схватив юношу за плечи. Внезапно в его голове щёлкнуло: — Разумеется, ты знал! Я кричал об этом на весь зал! Но почему ты не подошёл ко мне? — Ты не знал? — спросил Лань Чжань, непонимающе моргая и тут же хмурясь. — Должен был догадаться. — Я должен был догадаться? Я должен был догадаться? Да вас здесь больше сотни адептов и никто не отличается чрезмерной эмоциональностью! Откуда мне было знать, что это именно ты? — гневно кричал Вэй Усянь, испугавшись мысли о том, что Лань Ванцзи сам не хотел, чтобы он узнал, кто его родственная душа. Юноша грубо ткнул пальцем в его грудь: — Ты? Ты заставлял меня есть отвратительную еду твоего ордена и кричать об этом! Лань Ванцзи раздраженно вздохнул и откусил сладкое, которое он ел всё утро перед Вэй Усянем. — Должен был догадаться. Вэй Усянь отшатнулся, чувствуя себя противоречиво. Он должен быть счастлив, что встретил свою родственную душу, но в то же время не мог избавиться от злости и печали, пробравшихся в бардак его мыслей. Печаль, потому что Лань Ванцзи ничего ему не сказал. Злость, впрочем, по той же самой причине. Однако себя он тоже винил в недальновидности. Но всё же в свою защиту он мог оправдаться тем, что острые закуски полностью перебили сладкое послевкусие от его второй половинки, что сработало так хорошо, что он перестал знать, до сих пор ли ест она конфеты. Не найдя слов, Вэй Усянь топнул по земле и, так и не сумев взглянуть на него, ушёл в подавленном настроении. Лань Ванцзи не решился последовать за ним.

҉ ҉

Лань Ванцзи посмотрел на рассерженно убегающего юношу. Это он должен быть зол, а не Вэй Усянь. Именно он оказался в центре проблемы — ведь это его не узнали. Со стороны раздался кашель, обративший внимание растерянного ученика. — Дядя? — Ты не хочешь мне ничего рассказать? Лань Ванцзи смущённо отвёл глаза. Он забыл рассказать своему дяде, а затем оттолкнул эту необходимость, решив, что дядя сам догадался. Кивнув, Лань Ванцзи последовал за мужчиной в его комнату, где они могли спокойно поесть и поговорить.