***
Да. Все было ясно. За исключением других заключенных, которые здесь работали и действовали ему на нервы своими насмешливыми комментариями и маленькими шутками. Например, бросали на пол сложенное белье, чтобы Йену пришлось начинать все сначала. Или спрашивали его, со злонамеренной ухмылкой, правдивы ли слухи, что ковер не соответствует шторам. (Прим. переводчика – в американском сленге этот вопрос подразумевает, являются ли лобковые волосы «ковер» человека, к которому обращаются, того же цвета, что и волосы на его голове «шторы») Йен просто молча принимал это. Он знал, что должен держаться, иначе они никогда не оставят его в покое. Просто ... слова Микки крутились в его голове на постоянном повторе, и он не хотел сразу же облажаться. Не хотел сделать не того человека своим врагом. Во-первых, ему нужно было получить более конкретную информацию от Микки, кого он может послать на хуй, не попадая в неприятности. Поэтому он просто сжимал челюсть и выпячивал подбородок, позволяя всем жалким комментариям проноситься сквозь него. - Думаешь, он немой? Или просто тупой? – спросил Коннор своего коллегу Уоррена, пока они сканировали его большими голодными глазами и пытались поймать его в ловушку. И хотя сердцебиение Йена значительно ускорилось, он старался не показывать этого, демонстрируя при этом, что его никак не впечатляют их попытки запугать его. Он знал, что они не причинят ему вреда. Не здесь, когда они находятся под наблюдением. Глаза Йена устремились в сторону охранников, которые просто наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой. Он приподнял бровь и недоверчиво посмотрел на них. Они, вероятно, видели подобное каждый день, поэтому не были обеспокоены этим. Легкий кивок головой Йена все же привел к тому, что один из них, наконец, произнес: - Коннор, Уоррен, возвращайтесь к своей работе! Один из них усмехнулся, но Йен не знал кто, потому что он по-прежнему не смотрел на них, поддерживая незаинтересованный вид. - Думаю, тогда придется подождать до душа, рыжий. Рыжий. Это был первый раз, когда Йен почувствовал себя по-настоящему разъяренным. Это прозвище Микки для него. Микки. Не их. Его Микки. Он сильно закусил свои внутренние щеки, чтобы не нанести первый удар. К счастью, они отступили и оставили его в покое до конца работы.***
Он беспрерывно пялился на мужчину, который стоял позади него в ряду, через три человека. Но Микки быстро приподнял бровь, указывая, что он должен сосредоточиться на том, что перед ним, и не рассказывать своими глазами другим заключенным, кого Йен Галлагер хотел бы трахнуть. Поэтому он повернулся и смотрел, как женщина средних лет, но сердито выглядящая, хлопает ковшом, полным непонятной каши по его тарелке. - Что это такое? – спросил он, встретив ее убийственный взгляд. - Еда, - ответила она без особого восторга, и скучно крикнула «Следующий», тем самым давая понять Йену, чтобы он проваливал. Он взял со стойки стакан воды, поставил его на поднос и вышел из очереди. Его глаза осматривали помещение на наличие свободных мест, чтобы сесть, которые, к слову, было трудно найти. Один стул тут, один там, а ему нужны были два рядом. Он ни за что не сядет за стол без Микки. Конечно, Йен понимал, что людям лучше не знать, что они любят друг друга, но они все равно ведь могли быть друзьями, верно? Он чувствовал, что Микки смотрит ему в затылок, и уже хотел было обернуться, чтобы спросить, куда ему идти. Однако он не успел зайти так далеко, потому что внезапно раздался громкий хлопок, и его поднос был выбит у него из рук. Его глаза проследили за слизистой красной кашей из овощей и мяса (по крайней мере, Йен думал, что в ней есть овощи и мясо), которая теперь была размазана по его одежде и украшала пол, прежде чем оглянуться назад и встретить злые глаза двух хулиганов, которые ранее преследовали его в прачечной. Мудаки. Он снова попытался посмотреть на них взглядом, лишенным всякого впечатления. - У тебя проблемы или что? - Ты, - выплюнул Коннор. - Ты моя гребаная проблема, - перекрашенный рыжий удерживал их взгляды прикованными друг к другу, зная, что, когда он разорвет его, он проиграет. Он слышал смех и острые насмешки на заднем плане, скольжения стульев и приближающихся к ним людей. - Тебе лучше опуститься на пол и убрать беспорядок, который ты устроил. О, и когда ты уже будешь на коленях, можешь заодно помочь мне своим грязным ро… Внезапно Коннор исчез из поля зрения и был оттолкнут, пока не ударился о стену за спиной. - Отвали от него, или, клянусь Богом, я отрежу оба ваших карликовых члена и засуну их вам в глотки сегодня вечером, - Микки вцепился в него, как кровожадный вампир. Блядь. Брюнет сказал ему не вызывать подозрений, и всего лишь спустя четыре часа был вынужден прыгнуть прямо между ними, чтобы помочь Йену. - Мик ... Черт. Блять. Блять. - Майкл! - он бросился вперед и потянул Микки за плечо, одновременно сканируя комнату в поисках охраны. В углу столовой сидел один толстяк, не потрудившийся прервать сцену перед ним. Единственное, что он сделал, это крикнул: - Мэлоун! Отпусти его, иначе ты останешься без ужина сегодня. Но это, похоже, не успокоило разгоряченного брюнета. Коннор нажал не на ту кнопку в Микки, и она зажгла огонь, который должен был что-то сжечь до основания. К счастью, Йен все еще знал этого мужчину лучше, чем что-либо еще, даже спустя годы. Он подошел ближе к разъяренному парню, который держал Коннора вдавленным в стену, прижав свое предплечье к его горлу. Йен стоял теперь так близко, что он знал, что от его тела исходило тепло и поглощало Микки. Его пальцы все еще обхватывали плечо более низкого парня, а большой палец рисовал мягкие узоры на тонком слое хлопка. Он глубоко вдохнул и позволяет выдыхаемому воздуху обдувать мягкую кожу шеи Микки. - Он того не стоит, Мэлоун, - Йен старался, чтобы новое имя прозвучало естественно. Это должно было сработать. Давай. Охранник встал, начиная идти в их направлении. Нервный Йен сделал еще один глубокий вдох и с дрожью выдохнул рядом с ухом Микки, в то время как его палец крепче вонзился в его тело. Через секунду Микки отступил. Охранник сделал несколько шагов назад и снова плюхнулся на свое место, в то время как Коннор торжествующе улыбнулся. - Аахх.. Так его ты тоже трахаешь? Его тоже?! Это было похоже на удар под дых, и неприятный огонь распространился из живота Йена по всему телу, сжимая его легкие и мешая ему нормально дышать. - Значит, задниц Хулио и Джексона тебе больше не хватает? Восемь дней здесь и у тебя уже три сучки, хуила. Хулио и Джексон. Хулио и Джексон. Он уже знает эти имена. Разве Микки не рассказывал ему о них раньше? Микки снова сделал шаг к Коннору. - Да, и лучше тебе не вставать у меня на пути, иначе твой маленький друг и ты скоро сделаете свой последний вздох, слышишь меня?! Коннор закатил глаза, поворачиваясь, чтобы вернуться к своему другу Уоррену. Бросив последний быстрый взгляд на Йена, он прошипел: - Черт, твоя задница, должно быть, очень хороша, рыжий. Не могу дождаться, когда Мэлоун пресытится тобой, чтобы я мог засадить в нее. Прежде чем звук ехидной усмешки Коннора затих, Микки толкнул его сзади через расположенный поблизости стол. Пока еда разбрызгивалась по поверхности, а другие заключенные проклинали его, Микки схватил Коннора за запястье, выворачивая его за спину и наклоняясь над ним. Мужчина под ним стал морщиться от боли, в то время как брюнет, стиснув зубы, прошептал Коннору на ухо: - Никогда больше не смей его так называть. Понял? - Д-да! Йен дернул Микки за руку, чтобы оторвать его от Коннора, прежде чем охранник успеет подойти к ним. Внезапно два других парня оказались рядом с Йеном, отталкивая Микки от мудака, все еще лежащего на каше других заключенных, размазанной по столу. - Майкл! Пошли отсюда! Они оттащили его и потянули к столу в другом углу столовой. Подальше от Коннора и Уоррена, которые, кажется, все равно ушли, даже не поев. Йен пошел вслед за ними, удивляясь, что Микки позволил им так себя вести. Он плюхнулся на сиденье рядом со своим мужчиной, а двое других уселись напротив них, поставив поднос с едой посередине. - Вот. Ешьте, - высокий мужчина со светло-голубыми глазами, выбритыми темными волосами, темной кожей и татуировками на шее протянул им обоим ложки и начал тыкать своей в еду. К нему присоединился другой, поменьше, но не менее крепко сложенный мужчина, вероятно, его друг, у которого были каштановые волосы и зеленые глаза. - Спасибо, - пробормотал Микки, отвлекая внимание Йена. - Йен, это Джексон и Хулио, - он кивнул в сторону высокого парня с темной кожей, а затем в сторону маленького с каштановыми волосами. - Им можно доверять. Они поддерживают нас, а мы их. Йен кивнул, когда Микки пихнул ложку в его руку и предложил съесть немного, просто глядя на него своими пронзительными голубыми глазами. Йен сделал, как ему велели, и отправил отвратительную еду в рот. - Ты привыкнешь, - произнес Джексон, видя не слишком восторженно лицо Йена. - Это не высокая кухня, но это еда. И, в конечном итоге, ты не должен ждать от нее чего-то больше, чем просто насытить тебя. - Эй, ты в порядке? – прошептал Микки рядом с ним, слегка ударяясь плечом о Йена. - Они беспокоили тебя раньше? - Да. В прачечной, - ответил Йен, видя, как Микки напрягся из-за вновь проснувшегося в нем гнева. - Но я справлюсь, Мик, - черт, он снова назвал его Миком. Но брюнет, похоже, не беспокоился на этот счет, учитывая, что «Мик» также могло быть прозвищем для Майкла. - Я мог бы справиться и сейчас. Думал, ты не хочешь привлекать внимание? Черт, он хотел бы протянуть руку и прикоснуться к нему. Его пальцы жаждали этого. - Я знаю, что ты держал все под контролем, рыжий лобок, - сказал Микки набитым ртом. – Однако мне тоже было нужно проявить себя здесь. А метить свою территорию и громко лаять при этом еще никому не вредило. Коннор и Уоррен - идиоты, которым нечего тут сказать. Вот почему они всегда пристают к новичкам, надеясь подчинить их. Они здесь маленькие шавки. Шоу, которое я устроил, предназначалось для других, которые теперь знают, что с нами лучше не связываться. Йен одобрительно взглянул на своего возлюбленного. - Ты устроил шоу для кого-то другого, чтобы они поняли, кто главный, а? – с этими словами перекрашенный рыжий положил ложку в рот, чтобы обсосать ее, и медленно вытащить обратно, что вызвало мягкий смешок у брюнета, играющего своими бровями. Черт, как он скучал по тому, как они выражали эмоции Микки на его лбу. - Да. Это сработало? Наконец что-то легкое и теплое распространилось по телу Йена, и он начал расслабляться. Даже если ситуация могла бы быть лучше, не было места, где Йен предпочел бы находиться. Уверенная улыбка расцвела на его веснушчатом лице. - Покажу тебе сегодня вечером, Мик.***
Он снова под ним. Наконец-то. В кровати. Пускай не самой удобной (вообще), но это кровать. Йен считал это прогрессом. Хотя он не жаловался на секс на одеяле под звездами или в фургоне, в доках или дерьмовом туалете бензоколонки год назад, это было намного интимнее. Намного лучше. Он чувствовал себя в безопасности, потому что Микки здесь, с ним. И оба они никуда не денутся. Не могли, но и не хотели бы. Они были вместе, что делало Йена более свободным, чем когда-либо прежде. Разве это не иронично? Йен даже не слышал криков заключенных в других камерах. А может, ему просто было насрать. Имелось что-то гораздо более важное перед ним (или под ним), из-за чего ему было плевать, что происходит за запертой дверью. Свет погас, и они, наконец-то, могли быть Йеном и Микки. Микки и Йеном. Их вздохи и тяжелое дыхание отражалось эхом от стен, поглощая их звуком вожделения, который они создавали, как единое целое. - Микки, - в который раз выдохнул черноволосый рыжий, между их жаркими и интенсивными поцелуями. Это была как мантра, которая держала его в живых, и, наконец-то, он мог бормотать, шептать, кричать, говорить и стонать его имя снова. – Микки, - он не мог насытиться прекрасным звуком его имени. Даже если он хотел перевести их поцелуй на следующий уровень, его язык, похоже, не в состоянии был оторваться от Микки. Его вкус слишком хорош, его язык такой мягкий, но в то же время требовательный. Как будто их рты сливались в одно. Как будто они впервые исследовали друг друга. Йен не мог перестать вылизывать идеальный жар его рта, пытаясь заполнить его, одновременно отдаляясь, чтобы пустить его язык в свой рот. Ощутить его глубже. Позволить себе быть наполненным Микки. Боже, Микки... В то время как он пытался понять, как он мог провести годы без этого человека, он позволил своим рукам скользить по бокам Микки, чувствуя, как сложенное тело дрожит под его пальцами. Пот образовался между их животами, пока они терлись кожей о кожу. Двигаясь так медленно, чтобы создать приятное трение на своих твердых и истекающих членах. У Йена никогда не будет ответа на этот вопрос. Он никогда не сможет полностью понять, как мог позволить Микки пересечь границу в одиночку. Даже если он знал почему, он все равно не понимал этого. Если бы Микки не сделал это для него, он был бы здесь один. Без него. Отчаянный вздох проскользнул сквозь его губы при осознании того, что теперь, казалось, погружалось в каждое движение их бедер. Это было так горько и больно. Прежде чем Микки заметил слезу, которая скатилась по щеке Йена, он, наконец, оторвал от него свои уже опухшие губы и, покусывая, стал вести дорожку от мочки уха, через линию челюсти до шеи, куда уткнулся носом. Глубоко вздохнув, он почувствовал характерный запах Микки и то, как внутри него разрушается еще одна стена. Он мог провести всю свою жизнь, так и не понюхав его снова. Жестокая волна отвращения обрушилась на него. Что он наделал? Он продолжал целовать дальше, вниз по телу своего возлюбленного, пытаясь перенести свои мысли в темный уголок своего мозга, просто желая сосредоточиться на этом моменте. Здесь. С Микки. - Микки, - снова прошептал он, надеясь, что это имя вернет его к реальности. Но когда брюнет вздохнул, полный наслаждения и нужды, так отчаянно и мучительно двигаясь под ним, Йен почувствовал еще один раскол внутри себя. Ему потребовались годы, чтобы выстроить стены, которые заставили его жить наполовину довольным (не счастливым) без Микки. И теперь, с каждым поцелуем, каждым движением, каждой дрожью и каждым звуком, Микки разрушал их. Заставляя его, наконец, осознать масштабы последствий своих решений, не навещать его в тюрьме и не следовать за ним через границу. Его решения разлучали их. Решения Микки всегда сводили их вместе. Еще одна слеза упала с его щеки на грудь Микки. Именно тогда он увидел ее впервые за многие годы. Татуировка. Имя «Йен» все еще было видно, но другим его гораздо труднее заметить, так как оно было объединено в геометрические формы, которые образовывали голову лисы. Рыжей лисы. Его фамилия была закрашена ее телом. - Оно все еще там, - прошептал он, проводя кончиками пальцев по своему имени, и прилагая все усилия, чтобы не заплакать. - Всегда было. И всегда будет, - ответил Микки, изнывая от трения. - Ты всегда будешь там, Йен, - добавил он, проводя рукой по месту над сердцем, где была набита татуировка. Это было больно. Так больно слышать, что Йен смог только кивнуть и двинуться дальше вниз к поясу нижнего белья Микки. Он нависал над мокрым пятном на ткани, делая вид, что это преякулят, а не его слезы, которые делают боксеры брюнета влажнее, чем они уже были. То было прошлое. Это - сейчас. И сейчас он хотел Микки. Боже, он так сильно его хотел... Он стянул ткань вниз, пока брюнет не высвободился и раздвинул ноги, приглашая Йена. Молодой человек быстро вытер глаза и посмотрел на своего сокамерника, замыкая отчаянный синий с виноватым зеленым. Микки приподнялся на локтях, наблюдая за ним сквозь полузакрытые веки, ожидая следующий ход. Побуждая его сделать это. Дать им обоим освобождение, в котором они так отчаянно нуждались. Но Йен потерял себя в океане, которым были его глаза. На мгновение они просто смотрели и дышали. Момент, которым они, наконец, могли насладиться, не торопясь. Они смотрели друг на друга до тех пор, пока голубые глаза не начали почти кричать “Пожалуйста“, возвращая Йена к реальности. Он вобрал в свой рот эрекцию Микки, услышав почти еле слышное "Блядь", скользнувшее сквозь приоткрытые губы его возлюбленного. Он сосал ему медленно. Так медленно и чувствительно, что это было похоже на тысячу смертей одновременно. Самая прекрасная смерть, о которой он мог мечтать. Он хотел, чтобы вкус Микки остался. Хотел, чтобы он никогда не исчезал. Он был такой замечательный на вкус. Ощущался таким великолепным и тяжелым на его языке. Он покачивал головой вверх и вниз в безумно медленном темпе, посасывая головку каждый раз, когда он достигал ее. Позволяя своему языку скользить по щели и играть с капельками вожделения Микки, которые скапливались там. Он чувствовал, как его мужчина распадался на миллионы кусочков, снова и снова выдыхая его имя. Это разрушило еще одну стену внутри Йена, заставляя его чувствовать очередную волну боли из-за того, что могло бы быть, если бы Микки не спас ситуацию. Прежде чем он начал рыдать вокруг члена брюнета, он вернулся к реальности, глубоко заглатывая его член и позволяя головке непрерывно ударяться в заднюю стенку глотки. Он позволил Микки взять на себя инициативу, который теперь впился пальцами в его некогда рыжие локоны и стал усиленно толкаться в его рот. Микки увеличил темп, так как он, похоже, больше не мог справиться с медленными движениями Йена. И это нормально. Он становился быстрее и сильнее, и Йен надеялся, что он станет более жестким. Потому что он этого заслуживал за то, что разрушил их жизни. Он был так напряжен, настолько наэлектризован, что держал его во рту, а ноги обвивали его плечи, что он не осмеливался коснуться своего собственного заброшенного пульсирующего члена. Он, вероятно, выстрелил бы своей разрядкой моментально. Но Микки заслуживал большего. Он заслуживал гораздо большего. Больше, чем Йен... Йен его не заслуживал. Когда Микки толкался вверх, Йен сильнее насаживался ртом вниз, чтобы почувствовать жжение в горле и забыть о боли в сердце. Это было так чертовски хорошо. И то, как Микки выгибался под ним, толкаясь бедрами в рот Йена, заставляя молодого человека чуть не лопнуть от счастья. Счастье, которого он не заслуживал. Счастье, которого не было бы без Микки. Счастье, которое он боялся испортить и потерять снова. - Йен, - простонал Микки, будучи полностью разбитым и запыхавшимся, дергая его за короткие волосы, чтобы привлечь внимание. – Давай, пожалуйста. Боже, то, как он произносил его имя, звучало, словно симфония в его ушах. Как он скучал по этому. Он чувствовал, что его сердце становится еще тяжелее, потому как, похоже, что еще одна стена была разрушена. Оставался только тонкий слой, защищающий его сердце, и Йен уже чувствовал, как волна разрушения подбирается и к этому охраннику тоже. Он просто не знал, что тогда произойдет. Он взорвется? Сломается? Умрет от боли и стыда? Однако это не имело значения, так как Микки снова позвал его, протягивая руку, и потянув его вверх. Он ласкал его лицо и умолял покончить с этим, в то время как Йен закрыл глаза и перенес весь свой вес в его теплые ладони. Ощущение искры от прикосновения, достигло каждого нерва его тела, заставляя сглотнуть комок в горле. -Я ... Я ... – начал заикаться Йен, снова открывая веки, только чтобы увидеть размытую версию Микки своими стеклянными зелеными глазами. Он тут же наклонился вперед и сомкнул их губы. Отвлекаясь. - Я еще не подготовил тебя, - прошептал он в его мягкие губы. - Не хочу, чтобы ты это делал. Мне нужно чувствовать, как ты меня растягиваешь. - Блять, - это уже звучало как крик изо рта Йена. Он не мог сдержать инстинкт двигаться против Микки, накрывая его тело своим, чувствуя мурашки по всей его горящей коже. Этот секс с Микки убьет его. Он сгорит заживо, он уже это чувствовал. - Это будет больно, Мик, - предупредил он, в то время как их твердые и истекающие смазкой члены дарили им невероятное наслаждение от трения. Оба не могли остановить стоны, срывающиеся с их губ. - Мне все равно. Я хочу этого, - Микки задыхался в рот Йена, пытающегося проглотить каждый вздох, который давал ему любовник. Йен стонал: отчаяние Микки заводило его и разрывало на части. Бывший рыжий уже причинил ему столько боли. Он действительно больше не хотел причинять ему боль. - Мик, - попытался он, но был тут же прерван своим нуждающимся возлюбленным. - Йен! Хорошо. Йен кивнул: их тела дрожали от нетерпения друг против друга. Он оперся одной рукой возле головы Микки, прижимаясь к нему, а другую поднес ко рту и плюнул в нее. Если у них не было смазки, а Йену не разрешалось подготовить его, то он, по крайней мере, использует слюну. Он размазывал теплую слюну вокруг своего члена, чувствуя, что прикосновения почти достаточно, чтобы заставить его взорваться. Как он должен пережить это? Но Микки стонал так низко под ним только от ощущения и, наблюдая, как Йен водил своим членом вверх и вниз по его отверстию, что рыжий знал - у него нет на это времени. Оба не могли выдержать больше ни секунды без контакта. Не чувствуя друг друга самым чудесным и мучительным образом, который существует. Поэтому Йен закрыл глаза, внутренне готовясь к тому, что вот-вот произойдет. Он наконец-то воссоединится с любовью всей своей жизни. Он сможет почувствовать то, в чем, как он думал, ему будет отказано на всю жизнь. - Я люблю тебя, - прошептал он и толкнулся внутрь. Медленно, но сразу. Это было так узко, горячо и идеально, этот жар вокруг его члена. Йен чувствовал, что теряет самообладание. И вот когда это произошло. Последняя стена, которая охватывала его сердце, разрушилась, выбивая почву из-под ног. Укладывая его обнаженным и уязвимым поверх Микки. Он ничего не мог поделать. Он кончал. Долго. Сильно. И так чертовски отчаянно. Это было даже не очень приятно. Он ощущал только боль, обрушивающуюся на него. Боль, которую он причинил давным-давно. Боль, которую он спрятал за каменные стены. Боль, которую он не позволял себе чувствовать годами. Но вот в чем дело, что касалось Микки: он всегда заставлял его что-то чувствовать. Так было всегда. - Прости, - заплакал он. - Мне очень, очень жаль, - он полностью замер, лежа на Микки, в то время как его член выстреливал своей разрядкой внутри его любви. Его единственными движениями были после оргазменные конвульсии, пока он рыдал в шею Микки. Это не было тихим плачем. Это было громко, безобразно и отчаянно. - Прости меня, - умолял он, и это было единственное, на что был способен его мозг. - Пожалуйста, прости меня. - Йен. Эй, Йен. Все в порядке, - успокаивал его брюнет, крепко держа в своих руках. – Тссс… Йен чувствовал, как пальцы Микки бегали по спине, пытаясь успокоить его. Приземлить его. Но Йен ничего не мог поделать, не мог остановить плач, который нужно было выпустить с 2015 года, когда Микки посадили. Слезы текли по его щекам, по шее Микки и по его плечам, пока уродливые рыдания и вздохи отскакивали от стен. Микки крепко обнимал его, пытаясь прижать как можно ближе к себе. Тогда Йен понял, что Микки под ним все еще твердый. Не такой, как раньше, но все равно еще твердый. - Черт, - прошипел парень: он даже не мог сделать это правильно. Поэтому, все еще всхлипывая, как ребенок в руках Микки, он снова начал толкаться бедрами, желая дать своему любовнику освобождение, которого тот заслуживал. - Йен, - руки Микки потянулись к шее, затем к волосам, слегка дергая его. - Остановись. Но Йен не останавливался. Он должен был дать ему разрядку. Нужно было заставить его кончить, как он хотел. - Остановись, - предупредил Микки, обхватывая влажное лицо Йена обеими руками, и заставляя его закрыть глаза. - Но ты не ... – выдохнул Йен, полностью взбудораженный эмоциями, которые только что обрушились на него. Боль, которую он чувствовал глубоко в своих костях. Оргазм, который он не сумел предотвратить. Он все еще бессистемно толкался в Микки. - Это не важно, хорошо? Остановись. Пожалуйста, - его пронзительные голубые глаза сверкали болью. И снова Йен заставил его почувствовать это уродливое чувство. Он остановился, всматриваясь еще секунд десять в глаза, которые он любил больше всего. Прежде чем рухнуть на Микки и разрушиться полностью.