ННД - Никому Не Доверяй

Десять дней тянулись как целая вечность. Леви успел изучить все вмятинки на стене и запомнить их расположения, а также измерить карцер шагами вдоль и поперек, да еще и несколько раз. Помимо этих увлекательных занятий, Аккерман также коротал время, настойчиво отковыривая засохшую грязь на робе и чистя её же из-под ногтей. Окон в карцере не предусматривалось, так что заключенных лишали возможности провести время наказания в гармонии с природой. Когда дверь открылась и Леви попросили на выход, тот облегченно выдохнул: конечно, он не ощущал весомой разницы между обычной камерой и карцером, но все же в последнем было тоскливее — ярче чувствовался факт заточения. Первым делом Леви отправили в душ, не поскупившись при этом на оскорбления, заключавшихся в констатации того, что от Аккермана пахло отнюдь не душистыми цветами, а как от последнего козла. Такой сальной голова Леви еще ни разу не была. После этого Аккерман вернулся в общий строй ко всем остальным заключенным, у которых было свободное время, а, точнее, обеденный перерыв. Заключенные, сливавшиеся в единую оранжевую массу, толпились у длинного стола, держа в руках подносы и голодными смотря за тем, как по очереди работники столовой, отличающиеся необыкновенной серостью лица и как-то подозрительно напоминающие помятых бомжей, сначала грязными половниками небрежно наливали баланду, гордо носившую название «суп», а после большой ложкой резким движением кидали картошку-пюре (на деле же — один слипшийся комок) и заливают её подливой, сравнимую с поносом. Далее заключенные брали компот или, точнее, свиную мочу и шли занимать свои места, которые уже за время пребывания здесь примерно устаканились. В центре столовой располагались длинные столы на шесть персон, по бокам, около стен, — на две. Леви, брезгливо посмотрев на всю эту картину, вынужден был признаться себе, что поесть такого дерьма лучше, чем вообще ничего не поесть. Стараясь не думать о гигиенических аспектах процесса, Аккерман все же заполнил поднос яствами. Леви развернулся и задался вопросом, куда же ему присесть. Практически все места были заняты, за исключением тех, что были рядом с поехавшими крышей обитателями здешних мест или с теми, кого сторонились по еще каким-либо причинам. Аккерман сделал шаг в еще неизвестном ему самому направлении, как вдруг его внимание привлек резко поднявшийся человек. Это был Фарлан, и он жестом руки пригласил за свой стол. Леви, секунду подумав, направился к нему. Черч занял место у стены, и потому Аккерман был лишен возможности соседствовать еще с кем-либо во время приема пищи, чему был несказанно рад.  — Я застолбил тебе место, — чуть приподняв уголки губ в легкой улыбке, сказал Фарлан, ковыряя пластиковой вилкой в комке картошки.  — Верно ждал меня из карцера? — съязвил Леви.  — Просто позаботился. Не за что, — усмехнулся Черч и нахмурился, когда один зубчик вилки сломался, оставшись торчать в пюре.  — Че ты ко мне подлизываешься? — одарив собеседника подозрительным взглядом, спросил Аккерман, поднося ложку остывшего супа ко рту.  — Не можешь понять, где наебка? Это потому, что её нет. Расслабься. Если уж ты такой дохуя наблюдательный, то следи лучше за тем, как бы кто другой не норовил трахнуть сзади, а насчет меня можешь не волноваться. Я не такой. У меня девушка есть, — последнюю фразу он сказал невольно тепло, не тем наглым голосом, которым начинал пламенную речь. Фарлан потупил взгляд и сфокусировался на обеде. Они молчали довольно долго. И тот, и другой смотрели каждый в свою тарелку и думали о своем.  — А она тебя дождется? — вдруг спросил Леви, не поднимая взгляда.  — Кто? — выпучив и без того большие глаза от неожиданности, переспросил Фарлан.  — Твоя девушка, — с усмешкой ответил Аккерман.  — Не знаю, — пробубнил Черч.  — У тебя же пожизненное…  — Ну и что, — вспылил Фарлан, — я сбегу отсюда, понял? Найду выход.  — Да не кипятись, Ромео. Они снова замолчали.  — Её зовут Изабель. Она такая шумная и активная, что ты бы, наверное, с ума сошел, — на губах парня заиграла улыбка. Леви одарил Фарлана ледяным взглядом, ничего не говоря, но и не запрещая рассказывать Черчу. Аккерман за время, проведенное в карцере, невольно изголодался по людскому обществу, так что даже глупые разговоры были в радость.  — Она переехала в соседний дом пять лет назад. Трудно было не заметить девочку с такими милыми хвостиками…  — А какого хуя ты тогда здесь забыл?  — Мой старший брат… Подсел на тяжелые наркотики, — Фарлан говорил тихо, не поднимая глаз, — в первый раз мы вместе с ним попробовали травку, баловались ей некоторое время. Потом Изабель узнала и запретила мне, я бросил, а он… У него все по пизде пошло. Он стал колоться. Вынес полдома, все золото материнское, цепочки там, колечки, в ломбард сдал, скандалил, прося деньги на дозу, умолял, бил посуду, в ноги падал — такие шоу закатывал… Я не выдержал этого. Нашел его дружков по интересу, ебучих подстрекателей, и убил их всех. Всех троих. Но прежде я узнал, не самым гуманным способом, правда, кто продавал им это дерьмо. Нашел его и тоже убил. Выпотрошил, — последнее слово Фарлан произнес губами, но Леви понял. Повисла угнетающая тишина, которая была обычным последствием любого тяжелого разговора.  — А что за принцип «ННД», про который ты говорил тогда? — пытаясь перевести тему, спросил Фарлан и с нескрываемым любопытством посмотрел на Леви.  — Никому Не Доверяй.  — В твоем стиле. Аккерман не ответил. Его взгляд вдруг остановился на вошедшем в столовую человеке в уже привычной оранжевой робе. Заключенный пожал кому-то руку и хотел пройти вглубь столовой, но резко остановился, увидев хмурый взгляд серых глаз. Они смотрели друг на друга минуту, не отрываясь и, кажется, не моргая, после чего губы блондина чуть дрогнули в усмешке, которую можно было бы легко не заметить, и он направился к полке с подносами. «Проголодался, сука», — подумал Леви, продолжая сверлить цель своего «обожания» взглядом.  — Че там за моей спиной такого интересного? — спросил Фарлан и, чуть приподнявшись, повернулся. Долго думать не пришлось. Блондин невольно выделялся на фоне других заключенных.  — О, так это же твой дружок — Эрвин, — хохотнул Черч и плюхнулся обратно. Аккерман не ответил. Продолжал смотреть, как блондин двигался вдоль стола, пока ему в тарелки накладывали еду.  — Я слышу, как у тебя скрипят зубы, — ядовито подметил Фарлан. Леви перевел гневный взгляд на него.  — Как ты сказал его зовут?  — Эрвин. Эрвин Смит, кажется. Чаще слышу, правда, как он откликается на погоняло «Робин Гуд». Блондин повернулся и направился в сторону столов. Он одновременно искал глазами место и поглядывал за Аккерманом, который так и подрывался встать со стула и затеять еще одну драку, чтобы взять реванш. Эрвин без труда понял это. Смит смотрел прямо на Аккермана. В упор. Губы Эрвина скривились уже в открытой усмешке. Глаза Леви вспыхнули. Аккерман, не обращая внимания на слова Черча, что «лучше не надо», «харе, успокойся» уверенно направился к Смиту, который только нашел себе место и уже поставил поднос, собираясь присесть, но, на деле, как только он увидел стремительно приближающегося Леви, у которого, если бы мог, пар пошел из всех щелей, вдруг передумал. Эрвин остался стоять. Аккерман церемониться не стал, время на прелюдии не терял — сразу же взял за грудки, сжав кулаки так сильно, что вены на руках выступили. Эрвин не дергался, одарив Леви с высоты своего роста высокомерным взглядом. Они замерли в немой сцене на секунду, приковав к себе внимание обитателей ближайших столов.  — Я весь во внимании, — невозмутимо начал Эрвин, решив, что, если так пойдет дальше, то Леви просто-напросто лопнет от бешентсва.  — Это я весь во внимании: какого хуя происходит? Че ты доебался до меня? Смит нахмурился и, не отведя взгляда, грубо ответил:  — Ты не поймешь.  — Эй вы там, голубки! — крикнул один из надзирателей, вальяжно облокотившись на парапет, что являлся частью небольшого мостика, сделанного специально для удобства наблюдения и передвижения местной охраны, над первым этажом. Эрвин грубо взял Леви за руки и оттолкнул от себя. Аккерман и сам уже ослабил хватку, что было единственной причиной, почему Смиту так легко удалось избавить от его объятий. Оба обернулись на насмешливый голос.  — Вас ждет уборка двора. Эрвин, кинув напоследок на Леви неодобрительный взгляд, пошел в сторону выхода. Аккерман, насупившись, последовал за ним. Фарлан поймал себя на мысли, что его опять кинули, и усмехнулся. Воздух был сухой и пыльный. Дождь окропил землю в последний раз неделю назад. Лужи давно высохли. Дневной зной уже спал, солнце приятно грело, а не жарило, как несколько часов назад, но было все еще таким же ярким и подло слепящим глаза. Уборку двора, кажется, в последний раз делали в прошлом веке. Смиту и Аккерману выдали по метле, по палке с заостренным концом, которой можно было бы натыкать мусор, и по мусорному пакету. Последний был такой большой, что в голове Эрвина под влияние голодного желудка, который не успел насытится едой из-за некоторых, вдруг пролетела мысль, что он мог бы вполне заколоть этой палкой Леви и упаковать его труп в пакет. Эта затея была так привлекательна, что Смит решил отойти подальше от Аккермана, чтобы случайно не воплотить задуманное в жизнь. Очень уж ему не хотелось просидеть в карцере целый месяц или еще чего похуже. Леви был рад, что Эрвин ушел на другую сторону двора и принялся за уборку там, но все же прибывал в полнейшем непонимании: почему человек, которого он видит в первый раз в жизни, питает к нему столько неприязни? На чем она основывается? Аккерман, скребя веником и только больше поднимая пыль, прокрутил в голове всю сознательную жизнь и вынес вердикт, что совершенно точно ни разу не встречал Эрвина Смита. Леви, щурясь от солнца, посмотрел туда, где сейчас с невозмутимым видом накалывал на палку баклажку его «напарник». Тот, похоже, тоже задумался. О бурлящем желудке. Эрвин доходил до определенного уровня и дальше него мусор не трогал. Леви мысленно проследил отчерченную Смитом полосу — территория двора была поделена примерно пополам. Аккерман мысленно согласился, что это вполне справедливо, и продолжил работу. В голове у Леви было слишком много мыслей, работал он довольно медленно и неохотно, так что Эрвин без труда опередил его, очистив свой участок. Смит выпрямился, подтянулся и, вздохнув, прошелся тыльной стороной руки по лбу, кинув на Аккермана неоднозначный взгляд, оценил, что Леви осталось убрать совсем немного мусора, чтобы работа была полностью завершена, а после направился в сторону здания тюрьмы, непредусмотрительно оставив пакет с собранным мусором посреди двора. Леви проводил Эрвина глазами, а потом посмотрел на пакет. Внутренний голос соблазнительно шепнул, что нужно подойти и пнуть этот пакет, чтобы мусор разлетелся к чертям собачьим. Леви, посмотрев по сторонам, словно ребенок, планирующий шалость, быстро подошел к пакету и, не смотря на него, будто он вовсе ни при чем, толкнул бедром. Пакет послушно упал на землю, содержимое шумно высыпалось, хоть и не полностью, но и это количество удовлетворило Аккермана, так что он, хмыкнув, вернулся на свой участок. Эрвин безошибочно подсчитал, что ко времени его возращения в сопровождении надзирателя, который примет работу, Леви уже закончит со своим мусором, но даже Смит не мог предположить, что, когда вернется, увидит свой пакет с мусором развороченным. Аккерман же стоял в шагах десяти, изображал максиманую непричастность, завязывая свой пакет.  — Смит, ты пошутил сейчас или чего? — недоверчиво спросил надзиратель, покосившись на Эрвина, у которого на первых порах рот невольно открылся от такой наглости. Смит молчал. Сначала тупо смотрел на свой полупустой мешок, потом кинул взгляд на Леви, который облокотился на свою палку для мусора и наблюдал.  — Давайте поживее заканчиваете, еб вашу мать, уже скоро по камерам пора, а вы хуи пинаете, шутники ебаные, — зевнув, проговорил надзиратель, опускаясь на ближайшую лавку.  — Сейчас все исправим, начальник, — прорычал Эрвин, грозно шагая вперед. Аккерман смотрел на Смита ледяным взглядом, будто ничего не случилось.  — Ну и гнида же ты, — подойдя, процедил сквозь зубы Эрвин, после чего взял в руки уже упомянутую палку.  — Я просто неуклюжий, — спокойным голосом ответил Леви. Смит клацнул языком и, нагнувшись, чтобы поднять пакет с земли, как бы случайно дал палкой Аккерману под ребра.  — Ай, блять, сука, — шикнул Леви, сделав шаг назад.  — Эй, ты! — крикнул надзиратель, поддавшись вперед. Аккерман обернулся, все еще не убирая руки с ноющего от удара бока.  — Да-да, ты, как там тебя! Помоги ему, хули ты встал, не на курорте. Смит хмыкнул. Мгновенная карма. Хоть Леви и пришлось убирать за самим собой, он не пожалел о том, что сделал. Главный эффект был достигнут — побесить Эрвина Смита он все же сумел. Совместными усилиями беспорядок после нашкодившего Леви был убран в течение десяти минут. Как раз вовремя, потому что заключенных начинали разгонять по камерам. Смит и Аккерман не обменялись ни то что ни единым словом, даже ни единым взглядом: просто молча закидывали несчастный мусор в пакет то руками, то при помощи палок. После под контролем зоркого надзирателя разошлись в разные стороны по своим камерам. Леви поймал себя на мысли, что странно, что обошлось без мордобоя, хотя даже оружие было под рукой. Смотря на свои серые от пыли кроссовки и думая, что и сам он снова грязный, будто и не мылся с утра, Аккерман шагал в свою камеру. Резкий толчок в плечо выдернул из задумчивости. Леви поднял взгляд и встретился взглядом с шедшим навстречу уже знакомым заключенным с корабля. Он был не один, а в компании еще трех довольно крепких мужчин, которые сразу же окликнули его, как только тот замедлился, и спросили, чего он там застрял. Мужчина, молча сверкнув очками, пошел за товарищами. Аккерман нахмурился и смотрел вслед до тех, пока эти четверо не растворились в толпе. По нечитаемому взгляду мужчины, которым он одарил Леви, было невозможно понять, специально ли он задел Аккермана или нет, но это было не суть важно. Важно было то, что Леви прекрасно понимал, что этому бородатому было что-то нужно от него. Но что?..