ННД - Никому Не Доверяй

Леви делал все, чтобы Эрвину стало лучше: менял холодный компресс, прижимаясь, согревал холодными ночами, хлопотал по поводу приема пищи — и его усилия были вознаграждены. Смит медленно, но верно шел на поправку. Кашель никуда не исчез, но все же он мучил Эрвина меньше и не будил посреди ночи. Слабость тоже отступала. Значит, совсем скоро они смогут снова отправиться в путь. Пока Леви крутился около Эрвина, заставляя его спать и набираться сил, Зик ходил на «разведку», как он это называл, и каждый раз уходил все дальше. По началу он возвращался с грибами или лесными ягодами, а потом перестал приносить припасы. Просто пропадал на некоторое время и потом возвращался. Это продолжалось около трех дней. Дожди не отступали. Земля размякла, насквозь пропитавшись водой, стала грязной, липкой. Волки выли также одиноко и гОлодно. Туман стоял уже не только по утрам и вечерам, но, кажется, целый день, лишь только становился время от времени гуще. Леви плохо спалось этой ночью. Он постоянно просыпался. Наверное, этот голодный волчий вой пробирал до мурашек, забирался под кожу и внушал беспокойство. Когда Аккерман в очередной раз открыл глаза, он не заметил присутствия Йегера. Кучка золы была будто бы пнута или задета ногой случайно, а еще, что намного важнее, пропал рюкзак. Леви заволновался еще сильнее. Он повертел головой по сторонам, но ничего не было видно, ведь была уже глубокая ночь, да и листва всюду не позволяла это сделать. Аккерман осторожно, стараясь не потревожить, поднял голову Смита со своей макушки, намереваясь встать. Эрвин все же проснулся и прищуренными, заспанными глазами посмотрел на Леви, тот отмахнулся, сказал не волноваться и спать дальше, а сам подошел к разворошенной кучке углей. Рассмотрев ее и определив направление, Аккерман заметил в той стороне еще и следы на земле, которые не успел размыть моросящий дождь. Браня Зика, на чем свет стоит, а заодно и себя за то, что не уследил за припасами и поверил бородатому ублюдку, Леви пошел по следам, которые вели все глубже и глубже, в самую темноту леса. Аккерман обращал внимание на то, как возвращаться обратно, чтобы не заблудиться и не потерять Эрвина. Леви знал, что он на верном пути, потому что следы становились все свежее, а услышав «Блять» знакомым голосом, Аккерман и вовсе успокоился — наконец-то нашел, теперь-то он точно вернет чертов рюкзак и не без удовольствия разобьет этой скотине морду за его поступок. Приподняв тыльной стороной руки тяжелую, тянущуюся к земле ветку, Леви увидел, как слабый свет, упорно пробивающийся сквозь листву, осветил светлую макушку с сальными волосами. Зик опережал Леви шагов на десять, но не слышал, что его успешно нагоняют.  — Стой, волосатая горилла! — с рыком в голосе сказал Аккерман и ускорил шаг. Йегер повернулся и, совершенно не обрадовавшись образовавшемуся хвосту, оскалился и поспешил скрыться за листвой.  — Я тебя повешу на собственных кишках, гнида, — продолжал громким голосом сыпать угрозами Леви так, чтобы отчетливо слышно. Они отдавались эхом. Аккерман шел следом, ориентируясь на звуки, но вдруг оказался между вольготно распахнувшими своими ветвями деревьями, почти в кромешной темноте, потому что свет звезд вообще не проникал сквозь густую листву. И тогда Леви понял, что потерял Зика из вида.  — Где ты, говноед?! Иди сюда, скотина, поговорим. Ответом были эхо, шум колыхающейся листвы и ветер, который вместе с собой принес еще и вой волков. Они были близко. Слишком близко. Аккерман не знал сколько, может, и целая стая, но даже при мысли об этом становилось как-то не по себе. У Леви при себе был только один нож, а еще они были не вместе с Эрвином, а поодиночке. Нужно вернуться к нему и как можно скорее. Леви не шумел, не издавал никаких лишних звуков, только дышал, молчал, не переступал с ноги на ногу. Аккерман покрутил головой в разные стороны. Его сердце ухнулось вниз, когда вдруг в двух шагах от него кто-то пронесся на огромной скорости. Этот кто-то был слишком массивным и высоким для волка. Аккерман инстинктивно бросился бежать следом. До него доносилось приближающиеся рычание и топот лап волков, вышедших на охоту, а еще шорохи травы и листвы, хруст веток, задетые на бегу. Они шли по пятам и, судя по тому, что звуки доносились сразу с двух сторон, своих жертв они окружали, брали в кольцо, так что если он не поспешит, то станет их закуской. Леви и Зик в итоге столкнулись на небольшой поляне. Деревья обступили это место вкруг, будто зеваки на драке. Свет от луны, благодаря слабой облачности, освещал поляну. Глаза Йегера были на выкате, сердце бешено колотилось от страха, дыхание сбилось от скорости и сковавшего ужаса, руки крепко сжимали ручки рюкзака, который хоть и заметно похудел, все еще содержал провиант на несколько дней пути. Аккерман не успел наброситься на Йегера с упреками, потому что со всех сторон их обступили волки. Леви и Зик сделали пару шагов назад, но и там появился волк. Стая скалилась, рычала, обнажая острые огромные зубы. С пастей капали слюни. Аккерман насчитал пять волков. И они были готовы напасть в любой момент.  — Брось им тушенку из рюкзака, — медленно и четко проговорил Леви, смотря одному волку, самому большому, видимо, вожаку, прямо в глаза. Зик, тяжело сглотнув и мысленно пожалев в итоге не доставшиеся никому припасы, принялся осторожно снимать со спины рюкзак.  — Медленно, без резких движений, — тихо подсказывал Аккерман, бегая глазами от одного волка к другому, следя за каждым их движением и ожидая в любой момент нападения, — Так, хорошо, хорошо, теперь брось им. Зик кинул рюкзак в сторону волков, тот бухнулся с глухим звуком, и из него выкатилось несколько банок тушенки, но волки лишь брезгливо посмотрели в сторону подачки и снова обратили взоры в сторону живого мяса.  — Не прокатило. Ты обосрался, — заметил Зик.  — Вижу. Йегер посмотрел на Аккермана. Он в это время, подключая опыт и все знания, просчитывая все риски и возможности, пытался придумать выход из этой ситуации, глазами следил за волками. Зик, проанализировав ситуацию, все же решил, что лучшего решения, чем дать деру, не найти, сорвался с места, словно пуля, и бросился бежать. На это резкое движение проворно среагировал молодой волк, стоящий позади, и уже через секунду ухватил жертву за лодыжку. Другие два волка с рыком сорвались с места. Зик, который не сразу понял, что происходит, и вначале от шока даже не почувствовал боли, хотел бежать дальше, но волк вцепился слишком крепко, и Йегер упал на землю. И тогда раздался крик, который спугнул птиц, и вывел Леви из шока и секундного оцепенения. Леви быстро перевел взгляд с Зика на вожака стаи. Как только волк бросился на Аккермана, тот с такой же хищной резкостью на кинулся в лес. За ним побежали еще два других волка. Леви слышал, как орал Зик, и слышал, как он перестал. Но Аккерман бежал со всех ног, царапая себе лицо ветками, не успевая убирать их руками. Волки следовали за ним, обступив по бокам, намереваясь вновь окружить. Будучи еще в нескольких метрах, Леви начал орать Эрвину, чтобы тот бежал. Смит, заслышав крик, широко распахнул глаза, непонимающе начал озираться по сторонам, но когда увидел, с какими огромными глазами из-за листвы вылетел Леви, ничего не спрашивая, бросился бежать. В ушах свистел ветер, он же хлестал, словно плетью, лицо. Они бежали, не разбирая дороги и следя лишь за тем, чтобы другой не отстал. Они примчались к склону. Здесь заканчивался кажущийся непроглядным лес и открывался вид на ночное небо с плывущему по нему тучами, которые то и дело скрывали за собой звезды, и землю, которую не было видно из-за густого застилающего тумана. Склон хоть и был довольно крутым, но спуститься можно было по каменистым выступам. Эрвин и Леви поспешили вниз. Они скатывались на ногах, еле удерживая равновесие и стараясь не споткнуться об очередной выпирающий камень. Будучи уже на середине спуска, они в первый раз обернулись назад и увидели, что волки остались позади, на самом верху склона, не рискнув спуститься вниз. Они немного постояли, вожак завыл, оповещая об окончании охоты, и обернувшись, пошел обратно в лес. Его примеру последовали и два других волка. Смит и Аккерман выдохнули и, переглянувшись, принялись спускаться вниз, но уже осторожнее и медленнее, чтобы точно не свернуть себе шею по пути. В воздухе повис вопрос: «где Зик?». Эрвин подсознательно знал ответ, поэтому не решался спрашивать, но на Леви этот неозвученный вопрос давил, и потому он предпочел обсудить все сейчас и больше к этой теме не возвращаться.  — Да, его сожрали волки. Я бы не смог ему помочь. И да, он решил нас кинуть и ушел с рюкзаком посреди ночи. Эрвин выдержал паузу. — То есть рюкзак остался там же?..  — Да. У нас нет ни еды, ни воды. У меня остался только складной нож и один коробок спичек в кармане. Поперек корпуса Эрвина на ремешке болталась пустая фляга, которую Леви специально заполнял на ночь дождевой водой, чтобы Смиту было чем усмирить кашель.  — Зато есть фляга. Наполним ее, и будет вода, — Эрвин, отвернувшись, закашлялся и остановился.  — Ты нормально? Идти можешь?  — Да, мне намного лучше. Спасибо, что не бросил меня. Леви ничего не ответил, но чувствовал на себе взгляд больших голубых глаз.  — Не смотри на меня так. Эрвин чуть улыбнулся, скрыв это за кулаком, которым прикрыл рот из-за кашля. Они спустились вниз, скрылись среди тумана, будто растворились в нем. Продолжая идти вперед, они заметили, что земля становится все мягче, и вот, сделав еще шаг, Эрвин почувствовал, как кроссовок начало засасывать.  — Здесь болото. Вот почему волки не пошли за нами.  — Блять, еще этого не хватало. Они вернулись обратно, к склону, подобрали с земли палки, что показались покрепче, и, опираясь на них, принялись преодолевать очередное препятствие. Ноги засасывало в трясину, их не было видно еще и из-за белого тумана — Эрвин и Леви будто не шли, а плыли среди него. Запах стоял соответствующий. На голодный желудок начало выворачивать. Они постоянно спрашивали друг у друга, все ли в порядке, потому что часто терялись в тумане. Где-то снизу квакали лягушки. Шумели камыши, но ничего было не видно. Органы зрения были практически нейтрализованы, так что оставалось довериться другим органам чувств. На рассвете они вышли из болот. И снова оказались на опушке леса. Он был не таким дремучим, деревья были реже, моложе, пропускали лучи солнца, которое, кстати, появилось в первый раз за последние несколько дней. На траве сверкала роса. Большие капли падали с листьев под собственной тяжестью. Проснулись насекомые, птицы. На голубоватом небе появилась слабая радуга. Дожди остались позади. Пока что. Леви уже не знал, сколько дней прошло с того момента, как они покинули неприступные стены тюрьмы. Кто-то мог бы пожалеть о содеянном, сказать, что в заточении были хотя бы еда, вода, постель и кров — такое простое, самое элементарное, в чем нуждается каждый человек, но не наши герои — свобода все же ставилась ими превыше всех эти благ, поэтому они даже не допускали и мысли ставить под сомнение в истинности того пути, что они избрали, навстречу такой желанной свободе. Привалов устраивалось мужчинами меньше, чем раньше. Они шли до изнеможения, доводили до того состояния, что ноги уже не поднимались и глаза закрывались от усталости. Подошва кроссовок истерлась, ступни болели, и Эрвин с Леви предпочитали не думать, на что похожи их ноги, изукрашенные бороздами и мозолями. Мужчины ели найденные под листвой лесные ягоды, грибы в траве, обдирали кору с деревьев, когда совсем с голоду пухли. Они позволили себе лишь один долгий привал — около родника. Заслышав журчание воды, они сначала даже не поверили собственным ушам, но в горле была словно пустыня, и поэтому не проверить и не пойти на звуки, предать так просто вдруг зародившуюся надежду на утоление жажды было бы преступлением. Тогда они припали к роднику в немой радости, в ладони набирали прозрачную прохладную воду, направляли его в рот — не могли напиться — умывали лицо, смывая липкий пот. Эта вода была так желанна и долгожданна, что слов для описания эмоций было просто не подобрать. Это место показалось им раем. Эрвин сразу же наполнил опустевшую флягу водой, будто боясь, что родник вот-вот пересохнет или исчезнет… Эрвин и Леви чувствовали себя, словно выжатые лимоны: истощенные, изнеможенные, грязные, дурно пахнущие, заросшие неприятно колющей растительностью на лице, они были будто высушены изнутри. Им нужно было отдохнуть. И это место идеально подходило, чтобы перевести дух. Шум обтекающей камни воды успокаивал потрепанные нервы, восстанавливал силы. Он был просто сказочно прекрасен, был сравним с самой чудесной музыкой, под него было так приятно заснуть… Чуть подремав, мужчины принялись приводить себя в порядок, насколько это было возможно. Они побрили друг друга острым ножом, который, на счастье, остался у Леви, еще раз помыли руки, умыли лица, прошлись по пыльным и сальным волосам, охладили шею, наконец, сняли кроссовки, на подошвах которых уже образовались дырки, сняли носки и окунули сбитые в кровь ноги в родник. Раны неприятно щипали, заставляли морщиться и шипеть, но все же, что ни говори, было хорошо. Смыв грязь, забившуюся между пальцев ног, прилипшую к ступням и забившую раны, образовавшиеся из-за сбитых кровавых мозолей, разорвали ткани с рукавов робы и, промочив в воде, замотали вокруг стоп, а потом еще долго сидели, просто слушая шум воды и пение птиц. Молча. Ближе к вечеру Леви отправился на разведку и, завидев зайца, словно сам был хищником, набросился на него и зарезал. Он принес добычу к Эрвину за уши, и они сошлись на том, что разведка была более, чем успешной. Тогда мужчины развели небольшой костер спичками, которых оставалось непозволительно мало, и, наконец, нормально поели. Ели жадно, рвали плоть на куски, как голодные волки. А на следующее утро, проснувшись под щебет лесных птиц и стрекотание насекомых в траве, снова отправились в путь, напоследок глотнув воды из родника и умывшись. Мужчины не знали, сколько еще им предстояло идти, и когда в следующий раз они смогут нормально удовлетворить такие простые человеческие потребности как голод и жажда.