Рождественские истории Затонска

За­тонск. 1895 год Се­дов­ла­сый муж­чи­на си­дел в ста­ром, пот­рё­пан­ном вре­менем крес­ле. Баг­ря­ная, не­ког­да быв­шая ла­киро­ван­ной, ко­жа пот­реска­лась, и тон­кая свет­ло-се­рая па­ути­на мел­ких бо­роз­док не­ров­ны­ми кру­жева­ми опу­тала ис­тёртую ткань. В ка­мине, ед­ва слыш­но пот­рески­вая, до­гора­ли по­ленья. Аро­мат­ный ело­вый жар тёп­лой ру­кой про­бегал по ко­леням, ру­кам, иног­да ка­сал­ся ли­ца, зас­тавляя муж­чи­ну щу­рить­ся. За ок­ном вь­южи­ло, мел­кие кру­пин­ки кол­ко­го сне­га по­рыва­ми би­лись о стек­ло, пы­та­ясь прор­вать­ся в теп­ло из ле­дяной мглы. Ка­залось, уп­ря­мое снеж­ное вой­ско штур­му­ет неп­риступ­ные проз­рачные сте­ны. Ров­ным бо­ем ча­сы про­били пол­ночь. Нас­ту­пило Рож­дес­тво. Муж­чи­на зак­рыл гла­за и глу­боко по­рывис­то вздох­нул, креп­ко сжав в ру­ке хрус­таль­ный бо­кал с ян­тарным на­пит­ком. Нап­ря­жён­ная ве­на на лбу, слов­но жи­вая мол­ния, пе­речер­кну­ла мор­щи­ны и, вто­ря бе­гу се­кун­дной стрел­ки, на­чала пуль­си­ровать… Буд­то ус­лы­шав не­мой при­зыв, от­кли­ка­ясь на внут­реннюю моль­бу, в ти­хом прос­транс­тве ком­на­ты раз­дался треск рву­щей­ся би­рюзо­вой тка­ни порть­ер. Рас­се­ка­ясь над­вое, по­лот­но по­кор­но впус­ти­ло в ком­на­ту мер­ца­ющий сноп ос­лепля­юще­го све­та, вспыш­кой оза­рив­ше­го всё вок­руг. В ис­кря­щем­ся оре­оле по­казал­ся изящ­ный си­лу­эт мо­лодой кра­сивой жен­щи­ны в стру­ящем­ся по те­лу бе­лом шёл­ко­вом платье, вы­шитом жем­чу­гом. Буд­то па­ря по воз­ду­ху, кра­сави­ца вош­ла в ком­на­ту и вста­ла нап­ро­тив крес­ла. Свет, при­нёс­ший та­инс­твен­ную гостью, угас, как толь­ко её ступ­ни кос­ну­лись до­щато­го по­ла. — Здравс­твуй, Жан… — раз­дался доб­рый жен­ский го­лос. По­жилой гос­по­дин вздрог­нул, прис­лу­шива­ясь к лёг­ко­му зву­ку ды­хания жен­щи­ны, и мед­ленно от­крыл гла­за. — Ты, — ти­хо про­из­нёс он. За­тем сно­ва по­рывис­то вздох­нул и про­шеп­тал: — Ты приш­ла. Но по­чему? Буд­то ре­бёнок, Лас­саль смот­рел в го­лубые гла­за рож­дес­твенско­му чу­ду. По его ще­кам, блес­тя в спо­лохах ог­ня, по­кати­лись слё­зы. Жен­щи­на улыб­ну­лась и рас­сме­ялась сме­хом мо­лодой ко­кет­ки: — Я сос­ку­чилась по те­бе, Жан. Лас­саль под­нялся с крес­ла и сде­лал шаг ей навс­тре­чу. Тон­кий аро­мат лет­не­го цве­туще­го лу­га оку­тал муж­чи­ну, вскру­жив го­лову и про­будив вос­по­мина­ния. — Я прос­тился с то­бой нав­сегда. Нав­сегда, слы­шишь? Как мо­жешь Ты драз­нить ме­ня, озор­ная дев­чонка! Жен­щи­на вздох­ну­ла с грустью и, взяв у Лас­са­ля бо­кал из ру­ки, со сту­ком пос­та­вила его на сто­лик у ка­мина. Нем­но­го по­мол­чав, она ти­хо ска­зала: — Ты так был бес­пе­чен, так ве­ролом­но не­ос­то­рожен, рас­тра­чивая моё до­верие к те­бе, до­рогой Жан, что, ког­да я уш­ла, ты не сра­зу по­нял, че­го ли­шил­ся. Од­на­ко се­год­ня я ус­лы­шала твой зов, ти­хий, но прон­зи­тель­ный. И я приш­ла. Жан бла­гого­вей­но взял кра­сави­цу за ру­ку и под­вёл её к не­боль­шой со­фе, оби­той бар­хатным си­ним вель­ве­том. Они се­ли друг нап­ро­тив дру­га. — Дай мне на те­бя пос­мотреть, — про­шеп­тал он, пря­ча кисть её ру­ки в сво­их тёп­лых, сог­ре­тых ело­вым жа­ром, ла­донях. — Смот­ри Жан, — она неж­но про­вела сво­бод­ной ру­кой по его ще­ке, ог­ла­див мор­щинки. Они дол­го мол­ча­ли, и Жан Лас­саль с упо­ени­ем ло­вил об­ра­зы бы­лого, бур­ным по­током вор­вавши­еся в его па­мять. Од­но вре­мя го­да сме­нялось дру­гим, ме­нял­ся сам Жан, прев­ра­ща­ясь из за­горе­лого вес­нушча­того маль­чиш­ки в бра­вого стат­но­го муж­чи­ну, офи­цера гвар­дии ко­роля. В яр­ких цве­тах мель­ка­ли улыб­ки, раз­да­вал­ся за­дор­ный смех, и све­жий мо­лодой ве­тер тре­пал во­лосы цве­та пше­ницы. — А пом­нишь, — ска­зал он, и гла­за его на­пол­ни­лись маль­чи­шес­ким за­дором, — как бес­печно мы про­води­ли дни, ве­село ку­па­ясь в тёп­лой лет­ней ре­ке и со­бирая зем­ля­нику, и ро­маш­ки на по­лях бы­ли пок­ры­валом для на­ших раз­го­рячён­ных сол­нцем тел? — Пом­ню, — с доб­рой улыб­кой от­ве­тила гостья. — Мы бе­гали на­пере­гон­ки, за­пус­ка­ли бу­маж­но­го змея, и дом на де­реве был нам на­дёж­ным убе­жищем от лив­ня и гро­зы, кло­кочу­щей и рву­щей не­беса на час­ти. Ты это пом­нишь? — Ко­неч­но. Жан от­вел взгляд к ог­ню и вспом­нил, как дро­жали ЕЁ рес­ни­цы и как вы­рывал­ся из лю­бимых губ слад­кий стон, ког­да он их це­ловал. Он сму­щён­но про­дол­жил: — А пом­нишь ли… ту лю­бовь, что пос­ту­чалась в сер­дце, зас­тавляя его бить­ся, и слё­зы счастья от встре­чи с род­ной ду­шой? Тот пер­вый по­целуй и но­чи, на­пол­ненные страстью до кра­ёв. А за­тем смех де­тей, до­маш­ний у­ют и ед­ва слыш­ное гу­канье ма­лыш­ки в ко­лыбе­ли, мо­ей до­чень­ки… И это пом­нишь? — Пом­ню, Жан. Всё пом­ню, — вол­шебная да­ма улыб­ну­лась. — Для те­бя был рас­пахнут весь мир, и бы­ли от­во­рены вра­та счастья. Ты был мо­лодым пут­ни­ком, и я шла ря­дом, ра­ду­ясь тво­им по­бедам, со­жалея не­уда­чам. Ты был смел, и доб­ром бы­ла на­пол­не­на твоя ду­ша… — Ког­да же ты по­кину­ла ме­ня? — Ког­да ты по­терял ве­ру и из­вёл в се­бе неж­ность на вой­не, ког­да заг­ля­нул в ли­цо смер­ти. Ког­да твоё от­кры­тое сер­дце зах­лопну­лось, за­тума­нив ра­зум раз­ру­ша­ющим вих­рем ци­низ­ма. За­тем в уго­ду ми­ру ты от­ка­зал­ся от то­го, без че­го я не мог­ла бо­лее быть… От Люб­ви. Тог­да пер­вая гроз­ная мор­щи­на про­вела чер­ту меж­ду на­ми. Ты по­кинул ми­лый сер­дцу дом, ос­та­вив в го­ре тех, ко­го я по­дари­ла те­бе. Я так от­ча­ян­но зва­ла те­бя, но ты ме­ня боль­ше не слы­шал. Где же ты сей­час, Жан? Она с тре­вож­ной за­ботой пос­мотре­ла ему в гла­за. — Что с то­бою ста­ло? За пле­чами Жа­на Лас­са­ля выс­тро­ились приз­ра­ки тех, ко­го он бес­по­щад­но гу­бил, став пеш­кой в чу­жих ин­три­гах. Она слег­ка от­пря­нула от не­го. — О. Ты прев­ра­тил­ся в жес­то­кого убий­цу, и хо­лод­ная сталь — все твои ду­шев­ные по­рывы. Без до­ма и се­мей­но­го теп­ла в чу­жой стра­не ты пос­та­рел. Ты стал не­нуж­ным… — За­мол­чи! — Жан от­пустил её ру­ку, рез­ко встал и в два ша­га по­дошёл к ок­ну, спря­тав ли­цо в ла­дони и ти­хо про­шеп­тав: — Мне боль­но. Бы­лого не вер­нуть. Он по­вер­нулся к ней, и гу­бы его скри­вились: — Как ты смог­ла прий­ти ко мне, жен­щи­на? Ко мне, вар­ва­ру и раз­бой­ни­ку? — он бес­по­мощ­но раз­вёл ру­ками. — В Рож­дес­тво слу­ча­ют­ся чу­деса. — Я не ве­рю в чу­деса. — Но я здесь, Жан, пос­мотри. Это чу­до рож­де­но по ми­лос­ти тех, ко­го ты ког­да-то лю­бил. Са­мых на­дёж­ных дру­зей, по­дарен­ных мною, Мо­лодостью. По­ка ты ски­тал­ся, твоя же­на мо­лила о те­бе но­чами, про­сила да­ровать спа­сения и, лё­жа на смер­тном од­ре, за­гада­ла пос­леднее же­лание. Она про­сила, что­бы я приш­ла к те­бе. Что­бы на­пом­ни­ла о том, как ты её лю­бил. — Адель, — про­из­нёс он за­бытое имя, и боль прон­зи­ла его сер­дце, а ду­ша буд­то про­буди­лась ото сна, за­бив­шись пти­цей. Он стал за­дыхать­ся. — Да, она здесь, — про­дол­жи­ла гостья, ука­зав на своё сер­дце. — И дочь твоя здесь. Ма­лыш­кой она так час­то зва­ла те­бя, и зов тот был рож­дён не­уём­ной жаж­дой оте­чес­ко­го бла­гос­ло­вения и за­щиты. Но ког­да ей суж­де­но бы­ло по­кинуть мир, она те­бя прос­ти­ла. Я смог­ла прий­ти к те­бе по тон­кой ни­ти, сви­той её го­рячей мо­лит­вой о те­бе. О те­бе, Жан… Нич­то, слы­шишь, нич­то не за­быто у Мо­лодос­ти: ни сло­во, ни мысль, ни по­рыв ду­ши. Лас­саль смот­рел в ок­но, и пле­чи его вздра­гива­ли. — До­чень­ка моя, — про­шеп­тал муж­чи­на, и рас­ка­лён­ное до­бела чувс­тво люб­ви на­пол­ни­ло его с го­ловы до пят. Она ти­хо про­дол­жи­ла: — И сын твой Люк, и луч­ший друг Эжен… те­бя бла­гос­ловля­ют доб­рым сло­вом. Они ме­ня про­сили не дать те­бе за­быть о них, и вот я здесь. Это ли не чу­до? — Чу­до. Это чу­до, ко­неч­но, — ус­та­ло сгор­бившись, про­из­нёс Лас­саль. Она под­ня­лась и по­дош­ла к не­му, по­ложив ру­ку на пле­чо. — Пой­дём со мной, Жан. Я про­веду те­бя сквозь вре­мя и па­мять об­ратно к тем, ко­му ты так ну­жен. Я счас­тли­ва сей­час. Ведь на­конец-то ты ме­ня ус­лы­шал. — Но как та­кое воз­можно? — спро­сил он, с на­деж­дой вгля­дыва­ясь в лу­чис­тые гла­за Мо­лодос­ти. — Не спра­шивай об этом, прос­то по­верь мне, как ве­рил рань­ше. В прос­ве­те порть­ер вспых­нул яр­кий свет, и бе­лый мер­ца­ющий сноп сно­ва оза­рил ком­на­ту. Мо­лодая жен­щи­на с неж­ной улыб­кой ука­зала Жа­ну путь ру­кой, пред­ла­гая сде­лать шаг. Жан Лас­саль мед­ленно по­дошёл к све­тящей­ся две­ри и обер­нулся: — Спа­сибо, — ска­зал он с дет­ской улыб­кой, пол­ной на­деж­ды, и, заж­му­рив­шись, мед­ленно пе­рес­ту­пил ис­кря­щий­ся по­рог. Све­жий Лет­ний ве­тер, бла­го­ухая цве­тами и до­воль­но гу­дя, бе­реж­но под­хва­тил его и по­нёс в прош­лое. Пос­те­пен­но лик по­жило­го муж­чи­ны на­чал ме­нять­ся, на­лива­ясь мо­лодостью, и те­ло его ста­ло при­об­ре­тать строй­ные очер­та­ния, на­пол­ня­ясь си­лой. Тёп­лым лет­ним ве­чером 1860 го­да в Па­риже слу­чилось стран­ное со­бытие, по­пав­шее в ле­топись го­рода. На миг не­бо, до­ма, ули­цы ос­ве­тили яр­кие спо­лохи свет­ло­го ог­ня. Ка­залось, весь го­род за­горел­ся бе­лым пла­менем. Под­нялся силь­ный ве­тер, про­нёс­ший­ся вих­рем по ули­цам, оп­ро­кинув­ший нес­коль­ко эки­пажей и пе­ревер­нувший ска­мей­ки. А пос­ле нас­ту­пила не­воз­можная ти­шина. Жан ока­зал­ся у две­ри сво­его до­ма в тот миг, ког­да дол­жен был трид­цать пять лет на­зад по­кинуть его. За дверью он ус­лы­шал, как пла­чет его Адель. Сер­дце не­ис­то­во ко­лоти­лось. Он пос­ту­чал. Дверь от­кры­ла она, та, лю­бовь к ко­торой, ока­зыва­ет­ся, жи­ла в его сер­дце мно­го лет. Жад­но вгля­дыва­ясь в род­ные чер­ты, он по­рывис­то об­нял свою род­ную ду­шу, ут­кнув­шись ли­цом в её во­лосы, вды­хая до бо­ли род­ной за­пах. — Па­па! — раз­дался то­нень­кий го­лос из дет­ской. Он улыб­нулся и про­шеп­тал сквозь слё­зы: — Я ТЕ­БЯ слы­шу. А Мо­лодость с улыб­кой на ус­тах всё ещё сто­яла по­сере­ди ком­на­ты с ка­мином, где толь­ко что повс­тре­чала Ста­рость. С грустью ос­матри­вая её об­шарпан­ные вла­дения, кра­сави­ца по­рывис­то вздох­ну­ла. За­тем по­дош­ла к сто­лику, взя­ла бо­кал с не­допи­той ян­тарной грустью и бро­сила её в ка­мин. Бо­кал со зво­ном рас­сы­пал­ся на ос­колки, а хо­лод­ная вла­га за­гаси­ла огонь. Раз­дался звон­кий ра­дос­тный смех, и всё за­вер­те­лось и зак­ру­жилось в цве­точ­ном во­дово­роте. Ком­на­та ис­чезла, ис­чез и дом. А ут­ром со­седи с удив­ле­ни­ем за­мети­ли на мес­те ста­рого стро­ения по­ляну с цве­тущи­ми пос­ре­ди хо­лод­ной зи­мы виш­ня­ми.