Судьба дворянки

Следующий раз пойти на кружок Лена планировала на следующий же день после посиделок с Лизой и ее мужем, однако, планам девушки не суждено было сбыться. Едва Лена увидела Валю возле Казанского собора, подруга сразу же буквально потащила Лену в храм. — Зачем? — удивленно спросила Лена. — Кто знает, вдруг твой папа не поверил тебе и решил проверить все, прийти к собору лично и увидеть, как ты ходишь в храм, своими глазами, — ответила Валя. — Не думаю, что ему, больше заняться нечем? — снова удивилась Лена. — И все равно, нам надо пойти в храм, это много времени не займет, — настаивала Валя. После недолгого пребывания в храме, Валя повела подругу в больницу. — Зачем? — в очередной раз удивилась Лена. — Так надо, — ответила Валя, — Да и, если уж на то пошло, лишний раз сходить в больницу и попрактиковаться нам не будет лишним. Не споря, Лена пошла вместе с подругой. Девушка до сих пор не понимала, зачем все это надо, но принимала слова Вали на веру. С удовольствием работая в больнице, в один из перерывов Лена спросила Валю: — Сегодня больше никуда не пойдем? — Нет, не пойдем, — ответила Валя, поняв намек подруги, — А вот послезавтра можем и сходить. Завтра все равно на занятия, не получится никуда пойти. Ни Валя, ни Лена не знали, что Владимир станет подтверждать свои догадки не на следующий же день после разговора в семье Авдеевых, а спустя несколько дней, вполне справедливо полагая, что Лена может испугаться разговора, который был совсем недавно, и на короткое время затаиться. Через два дня Лена и Валя, встретившись возле Казанского собора, пошли в сторону кружка. Владимир, наблюдая за девушками на отдалении, тоже пошел вслед за ними. Ни Лена, ни Валя не заметили за собой хвост, поэтому шли, совершенно не беспокоясь ни о чем. Владимир же ни на секунду не сомневался, что девушки идут на один достаточно известный кружок, который жандармерия разгоняла не так уж и давно, но доказательств, чтобы довести дело до суда, не было. «Значит, возобновили они свою деятельность», — подумал Владимир и пошел дальше. Молодой человек еще некоторое время следил за девушками, а потом вернулся обратно. Прошло дня три. Лена с подругой снова пошли на тот самый кружок. Лене очень нравилась атмосфера живого диалога и бурных обсуждений, которая была на кружке. Так как в семье родители практически не обсуждали с дочерью никакие вопросы, которые были бы связаны с ней, Лене подобный формат разговора был в новинку и очень нравился. Девушки неспешно поднимались на второй этаж и, едва Лена постучала в дверь, как обнаружила, что она не заперта, что было нехарактерно для кружка. — Заходите, барышни, — раздался незнакомый голос и дверь открылась. — Простите, мы адресом ошиблись, — первой спохватилась Валя. — Нет, барышни, вы адресом не ошиблись, заходите, — сказал мужчина в форме жандарма. Лена с Валей одновременно бросились наутек по лестнице, но практически сразу были задержаны. — Сидите, барышни, сейчас за вами карета подъедет, прокатимся, — произнес жандарм. Лена прекрасно понимала, что эта встреча не сулит ей ничего хорошего. Больше всего девушка боялась гнева родителей, поэтому первое, что пришло голову Лене, едва она вспомнила, что у нее в сумочке есть рубль, было попыткой купить себе свободу. — Возьмите, — тихо сказала Лена, протягивая жандарму горстку монет мелочью. Валя, для которой подобная цена свободы была бы слишком дорогой, потому что в кармане девушки редко бывали деньги больше гривенника, вытаращила глаза на подругу. — Сейчас лихоимство тебе оформим, у суда точно хватит аргументов вынести тебе обвинительный приговор, — сказал жандарм. Когда Лена осознала, что речь идет даже не о гневе родителей, а о суде, девушке стало плохо. Лена резко побледнела и почувствовала, что у нее пол уходит из-под ног. Это не осталось незамеченным жандармом, поэтому мужчина рассмеялся: — А ты что думала, посидим здесь, поговорим, потом в участке побеседуем, а потом домой пойдешь? Нет, будет все по всей строгости закона. Оставшиеся пятнадцать минут, которые Лене пришлось сидеть в помещении бывшей явки, девушка провела в состоянии шока, поэтому не обращала внимания ни на что. — Принимай, — вывел из оцепенения Лену голос жандарма, — Еще двое пришли. А мы с Владимиром посидим еще, подождем. Только в эту минуту Лена, услышав знакомое имя, огляделась по сторонам и увидела, что в квартире неподалеку от них сидит и муж ее сестры. — Пошли, — жандарм взял Лену чуть выше локтя и повел ее вниз по лестнице. До полицейского участка Лена доехала молча. Девушка не смотрела по сторонам и пыталась убедить себя, что ей все это просто приснилось. Однако чем больше проходило времени, тем больше Лена понимала, что это не сон, а явь. — Фамилия, имя, отчество, род занятий, сословное положение, вероисповедание, — монотонно начал допрашивать Лену уже другой жандарм. Отвечать на вопросы девушке не хотелось, поэтому она молчала. — Фамилия, имя, отчество, — снова повторил жандарм, теряя терпение, — Почему молчишь? Не услышав ответа, мужчина добавил: — Или отвечаешь на все мои вопросы, или я помогу тебе разговориться. — Помогайте, — ответила Лена больше от безразличия, нежели от любопытства, что может быть дальше. — Сама напросилась, — сказал жандарм, удивленный и разозленный такой дерзостью. Мужчина встал, подошел к Лене, намотал ее косу на руку и с силой дернул в сторону. — Вы что творите?! — воскликнула Лена, сделав пару шагов на согнутых ногах, а потом чуть было не упав на пол. Тем временем, мужчина дернул Лену в обратную сторону и отпустил косу. Девушка упала возле стола и, потирая ушибленную ногу, сказала: — Сейчас жалобу напишу. — Пиши, — ответил жандарм, садясь за стол, — Заодно и о себе напишешь, кто такая. Анонимные бумажки кроме как на растопку печей, никуда больше не пойдут. Тем временем, Лена снова впала в оцепенение. — Коса крепкая, можно еще пару раз повторить, — сказал жандарм, — Или и так вспомнишь, кто такая? — Авдеева Елена Константиновна, курсистка медицинских курсов, дворянка, православная, — ответила Лена, испугавшись, что жандарм воплотит свои слова в жизнь. — Домашний адрес, — продолжился допрос, — Фамилия, имя, отчество родителей… Через два часа Лена осталась одна. Девушку начал сторожить кто-то другой, а жандарм, допрашивавший Лену, пошел к Владимиру. — Не доказать, что Авдеева шла именно на кружок, — сказал он, — Она, как и вторая барышня, утверждает, что шли к модистке договариваться об изготовлении шляпы. Этим Авдеева и объясняет наличие при себе денег, которые представляла как доказательство. Модистка же действительно живет этажом выше, правда, шляпы у нее не очень, жена рассказывала, многие жаловались на то, что они из какой-то ерунды сделаны, поэтому неудобные, но версия этих двух барышень имеет право на жизнь. Во всяком случае, не столь важно, куда они шли, их точно под суд отдать нельзя будет, впрочем, как и остальных, наверное, тоже. — Значит, отпускать будем, задерживать нет повода, — ответил Владимир и подумал, — «А сегодня вечером обязательно надо будет навестить Марию Исааковну и Константина Игнатьевича, пусть полюбуются на свою дорогую доченьку». Лена сидела в кабинете и, пытаясь не обращать внимания на головную боль и ушибленную ногу, думала о том, как скоро ее отпустят домой. «Наверное, уже скоро», — подумала девушка, — «Молодец, Валя, рассказала мне про модистку. И молодцы ребята, что квартиру выбрали неподалеку от того места, где модистка живет, можно было действительно пойти к ней и ошибиться дверью». — Свободна, — сказал вошедший в кабинет жандарм Лене, — Чтобы я тебя больше никогда в своей жизни не видел. Не веря своему счастью, девушка вышла на улицу. Увидев там Валю, Лена сказала: — Получается, мы с тобой достаточно легко отделались. — Да, не просто легко, а очень легко, — ответила Валя. — Наверное, больше не надо ходить на кружок, — сказала Лена, — Если что, лучше свой организовать. — Это все будет видно потом, в ближайшие пару месяцев мы просто обязаны стать обыкновенными курсистками, если не хотим для себя проблем, — ответила Валя. Постояв немного с подругой, Лена вернулась домой. Девушка пришла к себе в комнату и решила наконец-то рассмотреть свою ногу. Чуть ниже колена красовался огромный синяк. «И ведь даже не пожалуешься, не хочется больше порог их милого заведения переступать», — подумала Лена. За размышлениями девушка даже не заметила, что к ним домой пришел Владимир, что-то долго рассказывал родителям, а потом ушел. — Лена! — позвала дочь Мария, — Иди сюда! Сердце девушки сразу же упало в пятки. Предчувствуя недоброе, Лена пришла к родителям. — Лена! — возмущенно сказал Константин, — Ты совсем разум потеряла? Ты что себе позволяешь? Ты почему на этот распроклятый кружок ходила? Владимир приходил, говорил, что ты пыталась оправдаться походом к модистке, но дураку же понятно, что ни к какой модистке ты не ходила! Понятно же, что ты не ошиблась никакой дверью! Это просто удивительно и неожиданно, что тебя не арестовали, хотя могли и должны были. Лена, ты вообще чем думаешь? И сделала ли какие-то хоть выводы? — Папа, я вправду ходила к модистке, — ответила Лена, — Мне было интересно узнать, какие шляпы она делает и, может быть, купила бы себе какую-нибудь. — Тебе шляпу заказывали у приличной мастерицы этим летом, еще трех месяцев не прошло, скажи мне на милость, к чему тебе еще одна шляпа? Ты никогда не стремилась к множеству нарядов, так что не ври мне. Лена в глубине души соглашалась с каждым словом своего отца. Да, она никогда не стремилась к множеству нарядов, да, ей действительно этим летом заказали хорошую шляпу, да, она говорила родителям, что ей не нужна новая шляпа — старая ее вполне устраивает. Поэтому после таких заявлений слова о том, что она хотела сделать столь неожиданный заказ, смотрелись смешно. «Наверное, надо было говорить, что я хотела себе новое платье, это было бы более правдоподобно», — подумала девушка. — Выдрать хорошенько тебя за такое надо, — сказал Константин, — Да, это по-мещански, но ты и ведешь себя как мещанка. У Лены сразу же вспыхнули щеки. Когда девушка когда-то в разговоре слышала, что какой-то из ее подруг опускалась на лицо пощечина, Лена в душе закипала и не понимала, как возможно подобное варварство. Поэтому слова отца стали для девушки полным шоком. — Может быть, отправим Лену в ее комнату без ужина? — предложила Мария, глядя на дочь, которая вот-вот должна была расплакаться, — Зачем наказывать слишком сурово? — И в комнату отправлю, и ужинать без нее будем, не волнуйся. Ее на каторгу могли отправить, на каторгу! — возмутился Константин, — Лена, слушай меня внимательно. Если ты сейчас не сделаешь никаких выводов, я тебе дома устрою тюрьму, никуда больше в своей жизни не выйдешь. Ты меня поняла? — Поняла, — прошептала Лена. Девушка на какой-то момент подумала, что все самое страшное позади и что отец просто ее пугал, однако, увидев, что Константин вышел во двор и ломает ветки ближайшего дерева, испугалась еще больше. — Папа, может, простишь меня? — с надеждой спросила Лена. — Ты на каторгу должна была поехать, а сейчас говоришь, чтобы я тебя простил! — возмутился Константин, — Я даже не говорю о том, какими словами нашу семью бы называли, хотя говорили бы многое, а она предлагает мне ее простить. Наступил поздний вечер. Лена лежала в своей комнате и плакала. Не разрешалось выходить из своей комнаты девушке крайне редко, да и то, больше это было связано с какими-то инцидентами в гимназии, которые происходили пару раз в год, а оставалась без ужина Лена, наверное, второй раз за всю свою жизнь. «А первый раз был, когда классная дама папу в гимназию вызывала», — подумала Лена, — «Я тогда училась во втором классе и уж слишком расшалилась на перемене, никак успокоиться не могла…» Неожиданно дверь в комнату Лены открылась. Девушка вытерла слезы и увидела перед собой Женю. — Тебя папа без ужина сегодня оставил, — сказала девочка, — Если было бы не так поздно, я бы сбегала в лавку и купила тебе пирожок. — Спасибо тебе, Женя, — вздохнула Лена, — Но никуда бегать не надо, я и так дома посижу, ничего со мной не случится. И тебе не стоит здесь оставаться, мама с папой тебя увидят и будут ругать. — Хорошо, Лена, — ответила Женя и вышла в коридор. Весь вечер Лена с единственной мыслью — отомстить Лизе. Девушка считала, что именно старшая сестра как-то виновата в ее бедах. Лена была готова даже броситься в драку с сестрой и только потом, осознав, что Лиза здесь может быть ни при чем, а драться в любом случае не выход, более-менее успокоилась. Родители за стенкой тоже более-менее успокоились. Мысли о том, что дочь могла действительно пойти к модистке, заслонили все доводы здравого смысла, поэтому первоначальная идея не выпускать Лену из дома чуть ли ни неделю, как Константин планировал раньше, начала казаться мужчине неоправданно жестокой. «Надо было лучше не бить Лену, а просто оставить ее дома на пару дней», — подумал мужчина, — «Но как же учеба? Ей же учиться надо, на курсы ходить. Лена — девушка грамотная, не будет ходить, куда не положено, я в это верю». На следующий день Лена не пошла на прогулку с Валей — настроение было паршивым, садиться не представлялось возможным, а рассказывать пусть даже такой близкой подруге о своем вчерашнем позоре Лене не хотелось. Поэтому, когда девушка встретилась с Валей на курсах через несколько дней, на вопрос подруги, почему она не выходила из дома, неужели ее заперли, Лена ответила заранее заготовленную версию: — Было слишком плохое настроение, да и нога побаливает. — Да, не повезло тебе в жандармерии, — ответила Валя, — А дома как твои родные отреагировали? Совершенно неожиданно для себя Лена рассказала подруге всю правду. — Ни сесть, толком, ни лечь на спину, — вздохнула Лена, — Ты только подумай, какое это позорище! Это я и про дом, и про жандармерию. Всякому встречному и поперечному рассказывай сказки о том, что я упала на улице и ушибла ногу, вот и сажусь так неловко. — Не переживай, Лена, все пройдет, пройдет и это, — ответила Валя, — Все будет хорошо. — А у тебя дома хоть обошлось все? — спросила девушка подругу. — Обошлось, никто ничего не узнал, — ответила Валя, — Приходил какой-то мужичок из жандармерии, брату, который правил ставни дома, рассказал, какая я плохая, брат покивал головой, жандарм ушел, а братик пришел ко мне и сказал, чтобы я больше так не делала. Хороший у меня братик, понимающий. Думаю, даже если бы ему и не рассказали версию, якобы я с тобой ходила к модистке шляпу выбирать, а правду он узнал, думаю, все равно бы не ругал. — Повезло тебе, — вздохнула Лена, — А у меня только послезавтра, в лучшем случае, все пройдет. Папа так возмущался, говорил, что раз я не виновата, зачем взятку жандарму совала, что я совсем разум потеряла. Обиделась я на родителей сильно, боялась, что и дальше меня из комнаты никуда не выпустят, но все хоть обошлось. Вот и обида хоть немного прошла. — Не обижайся, Лена, попробуй все забыть, — ответила Валя, — Все обязательно будет хорошо. — Да, все обязательно будет хорошо, лучше мы потом свой кружок организуем, — согласилась Лена.