Судьба дворянки

С момента случая в жандармерии прошло около недели. В душе Лены постепенно все начало успокаиваться, однако, какое-то тяжелое настроение периодически возвращалось. Несмотря на то, что родители больше не упоминали о том случае в разговорах с дочерью и, по-видимому, предпочли считать, что Лена тогда действительно была ни при чем, а потом просто попалась под горячую руку, девушке было не очень приятно встречаться взглядом с матерью или отцом, поэтому Лена пыталась реагировать максимально естественно, но, как только появится первая же возможность, уходить к себе в комнату. Лишь только во время прогулок с Валей девушка могла быть полностью расслаблена, поэтому отказываться от них Лена не стала. — До весны больше никаких новых попыток, — прогуливаясь вдоль Невского проспекта, говорила Валя подруге, — Так что говоришь, дальше сами все делать будем? — Сами, — ответила Лена, — Владимир, муж Лизин, родителям сказал, что этот кружок они как-то раз разгонять пытались, а он снова взял и воскрес. — Плохо, что у тебя лишние глаза в виде Владимира есть, — сказала Валя. — До весны Владимир все забудет, — ответила Лена, — Пусть считает, как ему хочется, что девочка глупостями пострадала, а потом взялась за ум. — Думаешь, больше следить за тобой не будет? — предположила Валя. — Не знаю, но очень на это надеюсь, — ответила Лена, — Пусть сейчас хоть заследится, мне скрывать нечего. Вечером этого же дня к родителям Лены пришли в гости Лиза с мужем. Мария пошла ставить самовар, Константин ненадолго отлучился за бальзамом к чаю, а Лена стояла, очень недобрым взглядом поглядывая на сестру с мужем и только правила приличия, заложенные еще в детстве, не позволяли девушке уйти в свою комнату и закрыться там на весь вечер. — Лена, ты что стоишь, теперь с нами за одним столом сидеть не будешь? — больше с удивлением и совершенно без злобы спросила Лиза сестру. — А если я, Лизонька, скажу вам, что не могу сесть? — с некоторым вызовом спросила Лена. — Почему же? — удивилась Лиза. — Потому что отец высек, — сразу предположил Владимир. — Да ты что, быть такого не может, папа не смог бы так поступить, он никогда ни на кого из нас троих руки не поднимал, это против его убеждений, — не умолкала Лиза. — Владимир Леопольдович угадал, — ответила Лена. — Не верю, — сказала Лиза. — А вы поверьте, доверять людям — дело полезное, — ответила Лена, — Я больше вам скажу, знаете ли вы, Елизавета Константиновна, что в жандармерии-то произошло? Как говорят в более простых кругах, за коски оттаскали. Я еще упала там и ногу себе хорошо зашибла. Так что представляете, мадам, что вашей сестре пережить-то пришлось? — Говор у вас просторечный стал, — сказала Лиза, — Не с теми людьми общаетесь, мадемуазель. — То есть единственное, что вас смутило во всем рассказе, так это только мой просторечный говор? — удивилась Лена, — Ни то, как я папеньке под горячую руку попалась, ни то, что в жандармерии произошло? — Елена Константиновна, вам надо было, всего-навсего, представиться, чтобы подобного не случилось, — вступил в разговор Владимир. — Знали бы вы, Владимир Леопольдович, как мне хотелось пойти и написать жалобу обо всем, что произошло, но… Не хочу больше бывать внутри этого расчудесного заведения, — ответила Лена. — И я, Елена Константиновна, надеюсь, что больше мы с вами там не встретимся, а будем видеться только в этом доме, в нашем доме или в каких-нибудь других местах, — подытожил Владимир. Лена прекрасно понимала, что когда в комнату вернутся родители, хоть мать, хоть отец первым делом спросят, почему девушка до сих пор стоит. Поэтому, пользуясь отсутствием родителей, Лена решила максимально надавить на жалость хотя бы Лизе, ведь Владимиру давить на жалость было явно бесполезно. Девушка взялась рукой за край стола, начала осторожно опускаться на стул, сгибая не ушибленную ногу и, демонстративно переморщившись, села за стол. «Даже в первые дни так не рисовалась», — подумала Лена и девушке стало мерзко от своей выходки. Наступили томительные минуты молчания. Никому из присутствующих больше сказать было нечего. И лишь возвращение Марии Исааковны разрядило ситуацию. Больше всего Лене хотелось уйти в свою комнату и не присутствовать при этом чаепитии. Однако родители, как назло, расспрашивали дочь и зятя обо всем на свете, делились впечатлениями от последней театральной постановки и обсуждали, какого именно автора будут ставить следующим. Наконец, очередной вечер в кругу семьи подошел к концу. Лена с радостью вышла из-за стола, забыв обо всем, с размаху плюхнулась на стул в своей комнате и, ойкнув, сразу же встала и села гораздо более аккуратно. «Ничего, скоро полностью все пройдет», — подумала Лена и услышала тихий разговор в коридоре. — Константин Игнатьевич, я вас прошу, проследите за Леной и дальше, — говорил Владимир, — Я верю, что больше Лена не будет повторять свои глупости, но мало ли… — Владимир Леопольдович, все-таки, я предпочитаю верить в версию Лены и считать, что она ходила к модистке, — ответил Константин. Владимир не стал переубеждать тестя: молодой человек прекрасно понимал, что отцу легче будет защищать свою дочь, нежели попытаться принять столь неприятный факт, поэтому Владимир продолжил: — Константин Игнатьевич, я надеюсь, что вы проследите, чтобы Лена не ходила по всяким сомнительным модисткам. — Хорошо, — согласился мужчина. Надзор за Леной со стороны родителей не усилился. Родители считали, что того присмотра, который всегда был с их стороны, более чем достаточно. Константин, чувствуя за собой вину за то, что вовремя не сумел сдержаться, не решался следить за дочерью сильнее, да и не чувствовал в этом нужды. Наоборот, Лена могла даже не говорить, куда идет, девушку об этом не спрашивали и, исключительно в силу привычки, Лена по-прежнему говорила столь знакомую фразу о том, что она идет на курсы. Владимир поговорил о свояченице и с Марией Исааковной. Женщина тоже не была готова поверить в то, что Лена действительно ходила на подпольный кружок, но пообещала зятю поговорить с дочерью. В один из вечеров, создав наиболее доверительную атмосферу, Мария Исааковна решила поговорить с дочерью за чашкой чая. — Леночка, — после разговоров о всяких пустяках, спросила женщина, — Скажи мне, пожалуйста, честно. Зачем ты к той модистке пошла? Тебе же шляпу заказывали совсем недавно. Удивленная таким поворотом разговора, Лена промолчала. Если бы Мария Исааковна спросила дочь, зачем она ходила на явку, девушка бы сразу же ответила про модистку, но подобный вопрос шокировал Лену. — Леночка, — мягко продолжила Мария Исааковна, — Зачем ты на эту явку пошла? — Я туда ходила из любопытства, — честно ответила Лена, — Мне нравилось, как мы там разговаривали с ребятами, обсуждали что-то, беседовали. — Лена… — шокировано ответила женщина, не ожидая такого ответа от дочери и втайне надеясь, что девушка будет убеждать ее в том, что действительно зачем-то ходила к модистке, — Зачем, милая, зачем ты это делала? Тебя же арестовать могли, судить! Ты это понимаешь? — Да, понимаю, — ответила девушка. — Леночка, родная, пожалуйста, обещай, что больше никогда не пойдешь туда, обещаешь? — спросила Мария Исааковна. — Да, обещаю, — ответила Лена. Для девушки этот разговор был одним из немногих разговоров по душам, прошедших за всю ее жизнь. Лене даже не было обидно из-за того, что совсем недавно ее столь сурово наказали, после такой беседы она была готова простить родителям все. Вдоволь наплакавшись в обнимку друг с другом, мать и дочь сидели на кухне. Неожиданно Мария Исааковна увидела, что в кухню заглянул супруг. — Костя, пожалуйста, зайди сюда, — сказала она. Мужчина увидел то, что у его жены с дочерью глаза на мокром месте, поэтому слегка обеспокоенно спросил, в чем дело. — Костя, — сказала Мария, — Лена мне все рассказала и обещала, что подобное никогда не повторится. После практически точного повтора недавнего разговора, выяснив все интересующие его вопросы, Константин сказал дочери: — Лена… Я до последнего верил тебе. Вот скажи мне, ты можешь нам с мамой пообещать, что подобное больше не повторится, ты никогда в своей жизни больше не пойдешь на этот кружок? — Могу, — ответила Лена. — Обещаю. — Лена, пожалуйста, не обижайся на меня за тот случай… Когда я узнал, что ты была в жандармерии, — сказал Константин, — Я хотел и сейчас хочу, чтобы ты не повторяла своих ошибок. — Я не обижаюсь, папа, — уже вполне искренне ответила Лена. Со временем ситуация начала забываться. Лена чувствовала, что родители не имеют к ней каких-то претензий, обида тоже куда-то испарилась. Со временем сошли последние синяки и больше ничего не напоминало Лене о прошлом. Девушку никто не убеждал бросить курсы, идти на кружок тоже не хотелось. Но мысль о том, что надо что-то делать, а что именно — неизвестно, никуда не уходила из головы Лены. Девушка решила для себя, что полгода пока что не будет об этом думать и даже в разговорах с Валей не касалась подобной темы.