Судьба дворянки

Лена проболела дней пять. Если в первые дни девушка лежала, боясь пошевелиться лишний раз, то уже спустя пару дней Лена начала вставать и потихоньку ходить по дому. В голове девушки постоянно стоял один вопрос: как она нашла в себе силы прийти домой, если сейчас ей настолько плохо? «Видать, организм наш способен на многое, мы просто этого не знаем», — подумала Лена. Больше всего девушка боялась того, что разговор с родителями, который они все откладывали, когда-нибудь состоится. Лена не знала, что будет отвечать, иногда вспоминала свои слезы и раскаяние в жандармерии и от этого девушке становилось плохо: Лена будто возвращалась в тот самый день, снова переживала все, что тогда произошло, и, как казалось девушке, у нее снова начинала слегка подниматься температура. Первые дни, по настоянию матери, Лена лежала, не укрытая ничем и без сорочки. — Хочешь, чтобы сорочка к телу присохла? — спросила Мария дочь, когда она попросила мать принести ей свежее белье, — Эта чуть было не прилипла — не успела. Хорошо, что у тебя ума хватило не застегивать платье, а просто кое-как накинуть его, иначе бы отдирать от тела пришлось. И платье, и сорочку. — Простудиться можно… — слабым голосом сказала Лена. — Окно закрыто, в доме жарко — не простудишься, — ответила Мария, — Господи, что за семья? Дочь без царя в голове, зять — идиот! Злясь на зятя, Мария написала записку Лизе о том, что в эти выходные они не ждут молодую семью с визитом в гости — средняя дочь больна. — Володя, так что, все-таки с Леной? — спросила Лиза супруга, теребя пальцами записку, — Маму спрашивать как-то неудобно. — Болеет Лена, если я правильно все понял, — ответил Владимир, — Может быть, и не болеет, а родители просто меня дома видеть не хотят, но в горячку я готов поверить. Знаем мы таких барышень: то на все ради народа готовы, а потом раз — и уже на все готовы ради освобождения. — Так что в участке-то произошло? — спросила девушка, — Я понять никак не могу. — Сначала каторгой припугнули, потом во время беседы пару раз по лицу ударить пришлось, а потом, для закрепления эффекта, по десять плетей дали. — Какой кошмар! — воскликнула Лиза, — Хотя, конечно, это мне Ленку жалко, дура она, все-таки, а речь бы шла не о Ленке — сказала бы, что так им и надо. — Лиза, это не так уж и много, на каторге и пятьдесят выписывают и ничего страшного, — ответил Владимир, — А тут, значит, девочка чуть-чуть попробовала того, что ее могло ждать в будущем — и уже сразу горячка. — Ладно, сама виновата, — подытожила Лиза, — Не мне ее сейчас судить. — Да, такими темпами и до настоящего суда дело дойти может, — сказал Владимир. Лишь только через неделю Мария решилась поговорить с дочерью. Женщина не хотела вообще затрагивать эту тему, однако, Константин настаивал на том, что разговор, пусть даже максимально мягкий, необходим. — Лена, — сказала Мария дочери, — Ты что со своей жизнью-то творишь? — Ты о чем, мама? — сначала не поняла вопроса девушка. — Я о листовках и том, что было бы, если бы завели уголовное дело, — ответила Мария, — Осудили бы тебя, сослали бы в Сибирь… Лене, снова вспомнившей жандармерию, на какой-то миг показалось, что у нее начала подниматься температура. — Можно подумать, мне и сейчас мало досталось, — ответила девушка. — Лена, мы с папой считаем, что если ты на курсах узнаешь не то, что тебе следовало бы знать, то на эти курсы больше ходить не стоит, — сказала Мария. — Мама, но почему? — воскликнула Лена, — До диплома чуть-чуть осталось! Это жестоко — заставлять меня бросать учебу. — Ты на курсах учишься только плохому, — ответила Мария, получив вполне ожидаемую реакцию дочери. — Мама, я обещаю, что окончу учебу без проблем! — снова воскликнула Лена, — Не мучь меня, пожалуйста, прошу тебя! — Лена, я готова тебе поверить, — ответила Мария, — И помни, что раз дал слово — его нужно сдержать. — Конечно, — согласилась девушка. Разговором с Леной и мать, и отец были полностью довольны. Следующим шагом, по мнению Марии, было не обострять конфликт между ними и зятем, и, в идеале, максимально его сгладить. — Думаю, будет правильно, если Лиза и Владимир придут к нам в следующие выходные, — сказала женщина, — Лене стало лучше, надо теперь жить дальше, как обычно. Когда Лена узнала, что в следующие выходные мать с отцом снова ждут дома ее сестру и свояка, девушке захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть еще раз Владимира. Но ничего изменить Лена не могла, поэтому попыталась принять свою судьбу с максимальной покорностью. — Елена Константиновна, как ваше самочувствие? — спросил Владимир девушку. — Вашими стараниями, Владимир Леопольдович, и стараниями ваших сослуживцев я сегодня еле платье застегнула. И все благодаря вам. Так что теперь, Владимир Леопольдович, надеюсь, вы довольны, — ответила Лена. — Врача вызывали? — спросил Владимир, не обращая внимания на колкость слов свояченицы. — Нет, — ответила Лена, — Сильного жара не было, а небольшой мама и сама лечить умеет. — Я же говорил, больше преувеличивают, — шепнул Владимир Лизе, — Ничего страшного и не произошло. — Говорите, больше преувеличивают? — спросила Лена Владимира, — Не сказала бы, ой, не сказала! — Я рад, что даже небольшой эпизод заставил вас изменить свои взгляды, — сказал Владимир. — Считаете, что небольшой? — усмехнулась Лена, — А я бы сказала, что очень большой. — Елена Константиновна, если вам не затруднит, расстегните платье, — сказал Владимир, — А я скажу, увидев все своими глазами, кто из нас прав. — Елена Константиновна, вежливо так, — сказала Лена, — А в участке исключительно на «ты» называли. Девушка чуть помолчала, а потом сказала: — Впрочем, мне скрывать нечего, любуйтесь. «Чего тут уже стесняться?» — подумала Лена и расстегнула платье. Увидев практически полностью синюю спину с редкими красными полосами заживающих ссадин, Лизе стало нехорошо. Владимир, на удивление супруги, сказал Лене: — Погладил вас Петр Викторович вполсилы, впрочем, я иного увидеть и не ожидал. Пока Лена одевалась, Владимир добавил: — Не хочу вас пугать или, наоборот, хочу, но на каторге никто бы вас гладить не стал. — А я не желаю с вами находиться в одном помещении, — бросила Лена и вышла из комнаты. Мария в это время была на кухне. Увидев дочь, которая шла по коридору, женщина сказала ей: — Лена, как ты догадалась прийти и мне помочь? — Само получилось, — ответила Лена. Девушка помогла матери переложить пирог с противня на доску и, разрезая его на куски, сказала Марии: — Мама, я бы не хотела присутствовать при чаепитии. — Не надо так говорить, Лена, усугублять ссору — не выход, — ответила женщина. — Я себя плохо чувствую, — соврала Лена. — Лена, тебе столько раз в жизни придется не выставлять напоказ свое самочувствие, так что начинай учиться уже сегодня, — ответила Мария, не заметив подвоха. — Хорошо, — вздохнула Лена и понесла тарелку с пирогом в комнату. — Елена Константиновна, я рад, что вы передумали и решили удостоить нас своим присутствием, — сказал Владимир свояченице. — Все для вас, — ответила девушка. Неизвестно, как долго длился бы этот разговор, но вскоре в комнату пришла Мария. — Буквально минутку ждем Константина Игнатьевича и начнем все вместе пить чай, — сказала женщина. Как обычно, началось обсуждение обо всем на свете. Лене было приятно, что о ней не говорят ни слова, поэтому девушка немного расслабилась. Лена не знала, что мать специально улучила минутку, осталась с зятем наедине и сказала ему: — И все-таки, Владимир Леопольдович, я прошу вас в следующий раз, если он, не приведи Господь, будет, не заниматься самоуправством, а сообщать все нам с Константином Игнатьевичем. Смею заверить вас, меры будут приняты незамедлительно. — Мария Исааковна, вы тоже поймите меня: Елена болела горячкой от переживаний, но никак из-за нашего самоуправства. Хотите — крест могу дать. — Я вам и так верю, Владимир Леопольдович, — поспешила заверить зятя Мария, — Но все равно прошу задуматься над моими словами. — Хорошо, — согласился Владимир, — Но мне, сказать по правде, хотелось бы, чтобы следующего раза не было. — А как мне этого хотелось бы! — воскликнула Мария, — Но не от нас все зависит. Сделала бы Лена правильные выводы из всей этой ситуации… Женщина помолчала немного, а потом, вспомнив что-то очень важное, спросила: — А листовки-то где, Владимир Леопольдович? — Двумя днями ранее сожгли, — ответил Владимир, — Вы не беспокойтесь, никто Елену в картотеку не вносил, тот случай ни по одной бумаге не прошел. — Отрадно слышать, — сказала Мария, — Владимир Леопольдович, скоро будем пить чай, идите в комнату, посидите пока, отдохните. Лена же, в этот момент, сидела, ела пирог и думала о своем будущем. «Думаю, со следующей недели можно уже будет и на курсы выйти», — думала девушка, — «Ждать, пока все полностью продет, слишком долго, так можно и не догнать свою группу, слишком далеко они уйдут».