Судьба дворянки

Состояние Лены не сказать, чтобы было тяжелым, однако, девушка всю ночь промучилась с температурой. Уснуть не получалось, было больно даже пошевелиться. Лена себя чувствовала ненамного лучше, чем в прошлую ночь, с единственной разницей в том, что прошлой ночью у нее температура поднималась до сорока градусов, а этой была стабильно на уровне тридцати восьми. — Лена, тридцать восемь с маленьким хвостом, — сказала Аня девушке утром третьего дня, — Вот скажи мне, зачем ты во все это в принципе влезла? — Не порть мне нервы, Анюта, я и без того больна после жандармерии, — ответила Лена, — Ненавижу их! — Иваныч сказал, что били вполсилы, иначе бы ты вообще тут помирала, — сказала Аня, — Ну не знаю, не вижу я тут никакого вполсилы. — И я не вижу, — ответила Лена, — Как там Валентина? — У Валентины хотя бы температура спала, — сказала Аня, — В отличие от тебя. — Я бесконечно рада за Валентину, а теперь давай поговорим о чем-нибудь другом, — ответила Лена. Проговорив чуть ли ни полчаса с Аней, а потом немного вздремнув, Лена решила переброситься парой фраз с Валей. — Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка подругу. — Плохо, — ответила Валя, — Ни вздохнуть, ни пошевелиться. — У меня все то же самое, только еще и с температурой, — сказала Лена, — Валя, тебе не кажется, что раз у нас все никак не получается, то нам стоит уже бросить все попытки, которые каждый раз оказываются бесплодными? — Иногда кажется, — ответила Валя, — Лена, ты молодец, что сообразила хотя бы что-то медицинское печатать, а то сидели бы мы с тобой сейчас в жандармерии… Хотя, может быть, оправдались бы на суде или развалили дело до суда, а не страдали бы сейчас от самоуправства. — Не знаю, что лучше, — задумчиво сказала Лена, — И то, и то плохо. — Ты зря, Леночка, вот так упорствовала, — подумав, произнесла Валя, — Нет, конечно, ты молодец, но могла бы сразу сказать, что знала этих людей еще давным-давно, а то, чем они занимались, тебе было неведомо. — Боялась сделать хуже, — вздохнула Лена и ойкнула, — Хотя куда уж хуже — неловко пошевелилась и все, чуть ли ни помираю. Ну хоть не как первой ночью: Анька до утра со мной сидела и уколы колола. Озноб такой был, практически сразу начался — не передать! — Те бы выдали нас, — сказала Валя, — Они бы и сейчас выдали, да доказательств не было. Я просто договаривалась с ними о пользовании печатной машинкой, не уточняя, зачем она нам нужна. — Зато сейчас на каторгу пойдут, сами во всем виноваты, — ответила Лена, — А еще знаешь, Валя, мне обидно, очень обидно, что не получается то, что задумываешь. Поэтому, наверное, я брошу все это, все равно бесполезно… Тема для разговора была полностью исчерпана. Лена снова решила подремать, чтобы не маяться от скуки, как неожиданно для себя услышала голос Иваныча в коридоре: — С Еленой Авдеевой вы увидеться можете, только она встать не сможет и прошу вас не слишком утомлять ее разговорами. «Кто-то еще ко мне пришел», — подумала Лена. Девушка услышала шаги, которые были знакомыми, но кому они принадлежат, Лена понять не могла. — Елена Константиновна, — услышала девушка столь знакомый голос и от стыда не смогла поднять взор на посетителя. «Сейчас скажет, что между нами не может быть больше ничего и уйдет», — чуть было не заплакала Лена. — Елена Константиновна, я ненадолго, — сказал Петр, — Буквально на пару фраз. При покушении должен был пострадать я. Вы об этом знали и молчали. В том, что вы все знали, я даже не сомневаюсь. Но, несмотря на это, самоуправство жандармерии я не поддерживаю. Скандал там вчера был знатный, до понижения в звании дело не дошло, но проверка была достойная. Что же касается вас… Не знаю, хочу ли я вас видеть в дальнейшем. Честь имею. — Петр Геннадьевич, я не знала, что именно они готовят, — ответила Лена, — Я… Я знала, что планируется террор, но о подробностях не спрашивала. Мне это было безразлично, я террор не поддерживаю. Поэтому я, конечно, сожалею, что все так вышло, но прошу и понять меня. — Я вас, Елена Константиновна, уже понял, — сказал Петр, — И не стал мешать тому, чтобы дело замяли, и проверку инициировал. Больше же с вами мне разговаривать не о чем. Лена слушала уходящие вдаль шаги и плакала. «Все, с Петром все окончено», — думала девушка, — «Такой хороший был человек и все так вышло…» — Ленка, не плачь, сейчас температуру себе нагонишь, — сказала Валя, услышав всхлипывания девушки, — Аня придет не раньше обеда, а встать я не смогу при всем к тебе уважении. И в палате нас только двое, лежим более, чем прекрасно. — Такой хороший был чуть ли ни жених, — всхлипывала Лена, — Добрый, умный, честный, начитанный… Мы с ним так хорошо проводили время! — Чего же мне ни разу про него не говорила? — удивилась Валя, — Даже не обмолвилась. — Сначала повода не было, все к слову не приходилось, а потом тоже что-то не получалось, — ответила Лена, — Все, прохлопала я ушами свое счастье… А если бы действительно тот взрыв состоялся? И он пострадал? — Взрыв не состоялся, жених твой не пострадал, — сказала Валя, — А ты не переживай, все еще будет хорошо. Может, пообижается на себя и простит. Он откуда? Я все никак понять не могу, еще выше, чем жандармерия? — Департамент полиции, бывшее Третье отделение, — ответила Лена, — Мечта любого жандарма. 3-е делопроизводство. — Ох, Ленка, жалко будет такого человека упустить, — вздохнула Валя, — Хотя бы потому, что он всегда тебе сможет помочь, ради личной выгоды… — Я с ним не ради личной выгоды встречалась, а потому, что наконец-то нашла себе человека, близкого к сердцу, — ответила Лена. — А он, как видишь, и проверку устроил, и не стал мешать тому, что дело замяли, — сказала Валя, — Грустно, конечно, все это. Лена проплакала чуть ли ни час. Вдруг девушка успокоилась и сказала: — Валь, сейчас помру, наверное… Температуру себе наревела. — Я же говорила, что за Аней пойти не смогу, — ответила Валя, — Только покричать остается, чтобы пришла. — Прошу тебя, покричи, — шепотом попросила Лена, — Мне слишком плохо. — Аня! — изо всех сил крикнула Валя, — Аня! Буквально через секунду в палату к девушкам вошел Георгий Иванович. — Что стряслось? — спросил мужчина. — Елена сказала, что помирает, температура скакнула, — ответила Валя. — Меньше реветь надо было, — сказал Георгий Иванович, едва взглянув на девушку. Мужчина прикоснулся к Лене и сказал, — Ты зачем себе снова сороковник нагнала? — Душа болит, — ответила Лена. — Идиотка, — выругался Георгий Иванович, — Видать, это мой крест теперь, барышням с отсутствием разума помогать. Упустил жену, не помог ей — теперь помогай чужим людям. Даже не став звать ту же Аню, Георгий Иванович сделал Лене укол и сказал: — Через полчаса придет ваша Аня, посмотрит, как дела. Если что — зовите. А вот вам, Елена, я бы советовал не нагонять себе температуру, а просто молча лежать. — Хорошо, — ответила Лена. Через полчаса, как это и было обещано, в палату к девушкам пришла Аня. — Что случилось? — спросила девушка, — С утра же все нормально было. — Ленку жених бросил, — ответила Валя, — Хороший такой был, с ее слов, добрый. Из Департамента полиции. — Это тот красавец? — спросила Аня. — Да, — прошептала Лена. — Обидно, понимаю, — согласилась девушка, — Но это не повод себе так температуру нагонять. Может, еще все будет хорошо. Да будет хорошо обязательно, еще с кем-нибудь познакомишься. — Мне кто-нибудь не нужен, мне нужен только Петр, — вздохнула Лена. — Хватит себя накручивать, вот сколько у тебя сейчас температура? После укола? — спросила Аня и поставила Лене градусник. Буквально минуты через два девушка достала его и сказала, — За две минуты тридцать девять с чем-то. Ленка, тебе сердце свое не жалко? Тебе Иваныч что колол, литичку или нет? — Я не спрашивала, — ответила Лена, — Вроде, не литичку — он ничего не смешивал. — Тогда сейчас колю литичку и ты думаешь только о хорошем, — сказала Аня, — О природе, о погоде, о книгах, в конце концов. Или поспи, тоже дело полезное. На обед я тебя разбужу. — Хорошо, — ответила Лена и решила действительно поспать — после практически бессонной ночи глаза снова начали слипаться.