лето 1969
Весна, как ей и положено, пролетела быстро - межсезонье почему-то никогда не откладывается в памяти ярко, за исключением простуды и нескольких громких событий, вроде того, что о "Смайл" написали колонку в газете, вставив туда пару фотографий, и Фредди, решившего вновь устроиться работать в магазинчике на Карнаби-стрит, прямо накануне защиты диплома, (как оказалось, в конце прошлого года из-за недостатка времени он оттуда свалил, прихватив шубейку). Он заявил, что это, хоть и не его главное призвание, но место было ему любо. К тому же, из комиссионного, как оказалось позже, он мог спокойно одалживать (навсегда) некоторые вещи, которые ему приглянулись. Но, чаще всего, возвращал их, потому что они наскучивали быстрее, чем успевали сноситься окончательно. Он и для меня приносил некоторые вещички, но надевать мне их было некуда, тем более, что фасоны были в основном летние, а погода по весне не слишком радовала, перебивая солнце пасмурным дождём, что сначала легко капал, будто играясь, а потом лил стеной, что поставила себе цель прибить сам город к земле. Зато лето началось так, что лучше, наверное, не бывает - в масштабах моего личного счастья: мы всей компанией отправляемся на любимое побережье на пару дней. Фред и Роджер, вдохновившись Керуаком*, вытрясли с какого-то знакомого разрешение воспользоваться его фургончиком и вернуть с полным баком, после чего молниями полетели сообщать нам радостные новости, немедленно вызвавшие во мне почти что детский восторг: я ужасающе люблю выезжать куда-то за пределы города и просто освобождать голову, позволяя ветрам выдуть оттуда все ненужные и тяжёлые мысли. А теперь ещё и с такой замечательной компанией, как эта. Изначально Тим не хотел соглашаться на поездку, аргументируя тем, что у них в колледже экзамены практически на носу висят, но когда ему сказали, что тот может взять с собой свою новую девушку и произвести на неё впечатление весёлого и заботливого парня, гнев сошёл на милость, и он к назначенному дню притащил пару сумок с вещами, необходимыми для поездки Остальные же против не были - даже Брайан оторвался от своей диссертации и вечных наблюдений, попросив коллегу подменить его на пару дней, а все дружно соврали, что подхватили простуду и валяются полумёртвые: научные руководители сразу отправили их по домам, наказав не возвращаться, пока симптомы не пройдут полностью, этого они и добивались, строя из себя великих мучеников. Наконец, настал день отправления - мы хотели выехать с самого утра, но задуманное, ожидаемо, пошло не по плану, потому что почти все опоздали, Роджер позабыл зайти в магазин, вынуждая нас останавливаться по пути, чтобы заглянуть в "Севен-Файв" и скупить там все сигареты, пару зажигалок, сладкую колу и целый пакетик мятных леденцов. Как оказалось, леденцы были поистине ледяные, замораживая язык почти буквально, но в обмен очень спасали от укачивания, что добавляло несомненный плюс в их пользу. В общем, выехали мы намного позже, и катились по самому июньскому пеклу, которое било в стёкла автомобиля, совсем не щадя пассажиров. Мы с Фредди не выдержали такой жары, и завесили задние стёкла кофтами и платками, в надежде чуть погасить яркие солнечные лучи. Это было довольно действенно, и вместе с приоткрытыми окнами, в которые влетал быстрый ветер, облегчение в виде небольшой прохлады приятно окутало - мы спасли задние ряды. Спереди на пассажирском сидении удобно устроился Тейлор, беззастенчиво закинув ноги в коротких шортах и кедах на торпеду. Его, казалось, солнцепёк не напрягал вовсе, и, натянув солнечные очки, он чувствовал себя достаточно комфортно даже при такой погоде. Глядя на Брайана за рулём, сказать что-то было сложно, потому что лицо он сохранял непроницаемое, то и дело перебрасываясь репликами с блондином, который выполнял ещё и роль штурмана, время от времени сверяясь с картой. У Мэя по природе очень светлая кожа, и я переживала, как бы он не перегрелся на жаре, или не сгорел на солнце, но вроде как всё было нормально - он не выказывал никаких признаков недомогания, однако, я всё равно старалась как можно чаще подсунуть ему бутыль с питьевой водой, заставляя сделать хоть пару глотков живительной влаги. Тим с Милли - его девушкой - спокойно сидели вместе с нами, и поддерживали лёгкую беседу, которая не затрагивала серьёзных тем: всё же, все понимают, что именно можно и нельзя обсуждать при новых людях, и мы болтали о разных вещах, перетекая от темы к теме, пока Роджер на переднем не спёкся окончательно - солнце в зените светило ровно на него, чудом даруя Мэю полутень, в которой было достаточно комфортно. Роджер перелез на заднее, чуть не шлёпнувшись в процессе, и заправил уже довольно длинные волосы за уши, заявляя, что не готов пока что возвращаться на своё место, попросив замену. Фредди сразу начал отнекиваться: "Я в картах ничего не смыслю, солнце, ты уж извини", с надеждой и чем-то ещё смотря на меня. "Будто бы я лучше", — щурюсь в ответ, и одолжив роджеровы тёмные очки перебираюсь вперёд, силясь разобраться в не слишком понятной карте. — Где мы, вообще? — уточняю у водителя, спешно рыская глазами по пунктирам маршрутов, в попытках высмотреть хотя бы Рочестер, который мы точно проезжали - я видела вывески. — На подъезде к Кентербри от Оверсленда, — сообщает Брайан, и я, наконец, выпутываюсь из обширной сети, отыскав пункт на карте и вычитывая соседние названия. — О, круто. Можно объехать город по Довер-роуд, или продолжить по главной дороге, — немного посовещавшись, мы решаем не рисковать и ехать через город, потому что просёлочные дороги могут преподносить далеко не приятные сюрпризы, и нам не в радость перспектива поломать чужую машину в пути, особенно, по моей вине. Наконец, мы преодолеваем последние километры, и в относительной целости прибываем в Дувр, где нас встречает свежий-свежий морской воздух, и я вылезаю из фургона самой первой, опередив даже Брайана, которому, я просто уверена, осточертела до невозможного удушливая дорога. Подставляю лицо ласковому солнцу, пока остальные, кряхтя, вылезают из машины, потягиваясь и щурясь на пронзительную яркость голубого неба. Когда самая первая радость от прибытия проходит, мы пару минут ходим по местному рынку, набивая только что купленными свежими фруктами карманы, и возвращаемся к фургону, что успел немного остыть за десяток минут, скрупулёзно выискиваем наиболее подходящее для остановки место. В конце концов, останавливаемся в Уайт Клифс - парке, который обрывался резкими скалами. Вид открывался совершенно нереальный, и я отхожу от компании, завороженная морем, которое простиралось за берегами, будто бы совсем немыслимое со своей величественностью и красотой. Настроение - лучше всех на свете, хотя, мне казалось, что выше уже просто некуда. Я возвращаюсь назад, где потихоньку начинал появляться своеобразный лагерь: все устраивались неподалёку от фургона, стараясь как можно быстрее покончить с вещами и позволить себе наконец расслабиться и отдохнуть от не самой простой дороги. Я, в очередной раз, напоминаю всем о том, что нужно выпить воды, и бесцельно шатаюсь вокруг, вдыхая в себя пьянящий свежий воздух, всё ещё не доверяя собственным глазам. Сердце захватывает от восторга и любви к этому моменту и дню. Через какое-то время стало совсем тепло, даже жарко сидеть на одном месте, и безбашенные юноши решили пойти купаться, спустившись по крутому склону к морю. Мне эта идея не претит: во-первых, там может быть достаточно свежо, а во-вторых, мне внезапно самой смертельно захотелось почувствовать прохладную воду на собственной коже, но никаких купальных принадлежностей с собой я, конечно же, не брала, ограничившись необходимым, поэтому с самого начала была в проигрыше. Милли тоже, но мы пользовались извечной тактикой, которая заключалась в молчаливом якобы порицании и наблюдении за происходящим со стороны. Парни раздеваются едва ли не на ходу, пока я ищу, куда можно спрятать взгляд, в итоге изучая серую и гладкую гальку под ногами, вслушиваясь в весёлый гогот со стороны воды - те, видимо, уже зашли торопливо, и уже начали страдать ерундой, растрясая воздух своими вскриками. Решаю, что мне тоже хочется, поэтому сбрасываю тряпичные кеды, и позвав с собой новую знакомую, мы просто прогуливаемся вдоль водной полосы, моча ноги до колен. Вода прохладная, но этого недостаточно, чтобы заболеть - это скорее приятная прохлада, несущая спокойствие и умиротворение, в контраст с ярким небом, что было призывно-чистым и ясным. Прикладываю руку ко лбу, чтобы создать хоть небольшую защиту от солнца и гляжу вдаль, где до сих пор резвились друзья, устроив настоящую водную битву, надеясь, что к нашему возвращению они друг друга не потопят. С Милли мы на удивление быстро нашли общий язык, но она от меня не требовала каких-то развёрнутых ответов, довольствуясь "Ого!" и "Ага", а ещё "Дальше" и "Так-так, интересно". С ней было просто общаться: она обворожительная, лёгкая и отходчивая. Знает много разных историй, уже успев рассказать несколько случаев из жизни, что развеселили меня ещё сильнее. Она едва не падает в воду, запнувшись о камень, но я вовремя хватаю вытянутые руки, удерживая её на поверхности, и мы, мне кажется, выходим на новый уровень общения, куда лучший, чем был до того момента, когда я не позволила ей шлёпнуться. Когда мы добрели назад, парни стояли на берегу, с головы до пят мокрые и озадаченные: — А полотенец-то у нас нет, — поспешил сообщить Тим, разглядев в глазах своей девушки недоумение. Мы переглядываемся а-я-говорила-взглядами и гоним их наверх, чтобы те залезли в фургон, обсохли и натянули хотя бы свои рубашки, чтобы не смущать нас (меня) в лишний раз. Миллз заметила моё выражение лица, хоть я старалась и не подавать виду, и быстро порешала ситуацию, заодно вселяя в меня уверенность. К вечеру стало чуть прохладнее, но комфортнее, и солнце перестало светить так ярко, не вынуждая щуриться в попытках облегчить взгляд. В поисках еды мы набрели на местный паб, и посчитав преступлением оставить заведение без посетителей, расположились за уютным столом, тесно прижавшись плечом к плечу: за четырёхместный столик уместились шестеро, но нам это простили. Затем, словно на удачу, пришёл какой-то парень, и выкрикнув: "Сегодня всем за мой счёт", принялся веселиться с друзьями. Как оказалось, это его последняя ночь в качестве холостяка, и вся наша компания подходила его поздравить и поблагодарить. Тот улыбался широко, радовался и отвешивал не первой свежести комплименты, но делал это от чистой души, и настроение само по себе росло вверх, смешиваясь со вкусом сидра, который отдавался во рту кислющими яблоками. Смелость ударила в голову так же радостно, и я попробовала напитки у всей своей компании, преследуя цель понять, почему всем так нравится горьковатое пиво, что так нахваливали, прибавляя к нему: "...кое качество!". Брайанов "Гиннес" оказался на вкус самым интересным, являясь одновременно горьким и каким-то таким, что непомерно хотелось отпить ещё. После аккуратного первого глотка из трубочки, я конечно же заявила, что это ужасно, но он настоял на том, чтобы я отпила ещё, и ощущения поменялись. Стало не так противно, что ли. Вкус захотелось опробовать дальше, но я припомнила, что стакан совершенно не мой, а Мэя, который добродушно улыбался, глядя на перемены в моём лице: — Не переживай, я себе ещё один возьму, — сказал он, отходя к стойке, и через пару минут ожидания вернулся с новым стаканом, любуясь ровной пенкой, которую захотелось немедленно сдуть, но я себя сдержала, отвлекаясь на что-то постороннее. По радио крутили новые и не очень песни. Мы их обсуждали - громко, со вкусом. Иногда задерживались на какой-то одной, разбирая каждую строчку (этим занимался Фредди, вытаскивая из своей памяти замысловатые рифмы). Удивительно, что нас не выгнали. Впрочем, мы скоро ушли сами: по небу начинал растекаться закат, и хотелось его встретить на свежем воздухе, рассматривая во все глаза, чтобы не упустить ни одной детальки или оттенка. До стоянки мы дошли нестройным шагом, то и дело хихикая, подхватывая друг друга, спасая от падения и цепляясь каблуками за шершавый потрескавшийся асфальт, цвета гальки на берегу - сухого серого. По приходу Роджер достал из тайника брайанову акустическую гитару, угрожая, что "ещё одна песня битлов - и твоя ненаглядная отправится вниз со скал. Или в костёр", который, правда, пока не развели - те безуспешно сидели над кучкой веток, собранных по пути. А я же эгоистично уселась прямиком на траву, наслаждаясь непомерно яркими цветами природных красок и живым пением птиц в округе. Откуда-то слышался стрекот вечерних насекомых. Владелец гитары внезапно присаживается рядом со мной - так близко, что при глубоком вдохе я точно задеваю его рубашку. Молчим, вместе рассматривая неземную красоту, и тишину даже рушить не хочется, настолько она уютная и незамысловатая. Простая, но тем лёгкая и очень приятная. Хочется растянуть этот момент на подольше, но это невозможно, как бы не мечталось, и Тим с Милли усаживаются справа, озорно переговариваясь, что вмиг ломает уютное молчание напополам с моим желанием уложить наконец голову на брайаново плечо, потому что знаю - он против точно-точно не был бы. В тот момент, но не сейчас. Позже подключаются все остальные, бросив на время задумку с костром, ведь он не уйдёт никуда, а солнышко стремительно скроется за горизонтом и никого ждать не будет: Родж делится со всеми бананами, купленными, по всей видимости, ещё днём, и мы провожаем прекрасный день именно так - с фруктами, запахом моря и едва слышным шелестом лёгких рубашек. Развести костерок не составляет труда, и я предпочитаю сохранить в тайне, как именно приобрела такие хитрые умения. Вместо расспросов, все греют слегка озябшие пальцы над пламенем, вслушиваясь в мягкие гитарные переливы, которыми щедро награждал Брай, переплетая музыку с шумом прибоя, создавая невероятную композицию. Атмосферу создавать не пришлось - она создалась сама прямиком из хорошей компании и приятной расслабленности всех участников - мы выпили примерно одинаково, поэтому все были на одной волне, понимая друг дружку. После какой-то не то шутки, не то истории, я рассмеялась так сильно, что была вынуждена уткнуться в чужое - брайоново - плечо, чтобы не умереть от смеха, да так и осталась в зоне его личного пространства. Тот недовольства не выказывал, и я, осмелевшая, была только рада, удобнее пристраиваясь в такое комфортное тепло рядом. Со временем захотелось спать, и не спроста - времени по наручным часам было довольно много: близилось к полуночи, но этого стремительного течения минут никто не заметил, влившись в атмосферу. — Ну нет! — запротестовали Роджер с Фредди едва ли не в один голос, — Мы и спать-то не хотим совсем! — Завтра не встанете, — парирую, припомнив, что Фред, несмотря на яркий и насыщенный образ жизни отрубался довольно рано, а значит, утром будет чувствовать себя совсем разбито, точно так же, как и я, если мы задержимся ещё на полчасика, как меня упрашивали. — Давайте по одной и на боковую, — предлагает компромисс Стаффел, и, неожиданно, все согласны. Брайан принимается за уже ставший знакомым мотив песни Элтона Джона, что недавно начали крутить по радио*, и мы дружно подпеваем невпопад, совершенно не попадая в нужный ритм, но сейчас это было совершенно неважно. Важным стало то, что всем было тепло и хорошо как, наверное, никогда. Потому что, ну правда, что может быть лучше, чем этот день? В конечном итоге мы укладываемся прямо на полу автомобиля, разложив какие-то вещи и ненужные сумки, подложив под головы вместо подушек мягкие кофты - внутри было достаточно тепло, чтобы спать без верхней одежды, и яркие впечатления в голове перемешиваются, отказываясь раскладываться по полочкам, но алкоголь, так и не выветрившийся, играет свою важную роль, и я засыпаю, не успев рассортировать воспоминания.***
Утро началось с лёгкой головной боли и безумно приятного шума с улицы, который совершенно не раздражал. Проснулись мы все почти в одно время и вывалились из трейлера на свежий воздух, с ночи прохладный и свежий. Отзавтракали роджеровыми батончиками мюсли, которые он купил ещё в Лондоне, и стайкой пошли пройтись, пока не стало слишком жарко - мы планируем возвращаться домой к вечеру, поэтому времени у нас предостаточно. Тейлор раскуривает свои сигареты, задымляя собственные лёгкие, и к нему присоединяется Тим под неодобрительный взгляд Милли, но та ничего не говорит. Видимо, выговор предстоит ему позже, судя по взгляду, который ничего хорошего не сулит. Фредди шёл себе на уме, без конца разглядывая окружающий мир через объектив камеры, которую он притащил с собой, вслух жалея о том, что не взял свой блокнот для зарисовок, и может сохранить красоту только таким образом, мимолётом делая и наши фото, немилосердно растрачивая бумагу, которой оставалось совсем мало, и он решил спустить её на парочку общих снимков. Он вытянул руку перед собой, развернув фотоаппарат, и мы скучковались так, чтобы обязательно поместиться на карточке, что уже явилась на свет. Фредди потряс полученным изображением, всматриваясь, и в целом оставаясь довольным, заявив, что хочет ещё несколько кадров на фоне красивого вида. Роджер по прежнему курил, умудрившись растянуть несколько сигарет на десяток минут, и глядел куда-то вдаль, задумавшись о своём - Фред поймал кадр, заботливо убирая карточку в сумку. Чуть отдалившись, стояли Миллз со Стаффелом, явно на своей, романтической волне, и рушить их атмосферу не хотелось - фото было сделано издалека, и они, кажется, даже не заметили скачущего вокруг в поисках ракурса парня. На очереди оказались мы с Брайаном, что стоял неподалёку, и Фред, почувствовав собственную власть, начал командовать: — Брайан, подойди ближе! Ещё ближе! Встань рядом, она тебя убивать не собирается, правда, солнышко? Эл Эй, сама не лучше, расслабься, я же не обливать вас холодной водой собираюсь, а всего лишь сделать фото! Сначала мне хотелось добавить: "Лучше бы водой", а потом я подумала, что это было бы по меньшей мере оскорбительно, хоть цели я такой не имела совершенно. Стараясь не подавать виду, что смертельно напряжена, смиренно терплю холодные мурашки, проползшие по позвоночнику, и силюсь придать лицу непринуждённое выражение. Судя по реакции Фредди, выходит не очень. Из-за фреддиной спины появляется Тейлор, всё таки расправившийся с сигаретой и глубокими думами, и легко посмеивается, судя по всему, над нами, а потом начинает корчить рожи. Нелепость ситуации заставляет меня начать хихикать, а затем, вслед за Роджем, хохотать в голос, прикрывая рот. Мэй подхватывает, и в этот момент становится не страшно стоять рядышком, потому что это напоминает, что он, вообще-то, такой же человек, которому свойственно смущаться и улыбаться из-за глупых выходок своих друзей. Оставшиеся карточки уходят на что-то ещё, но я не слежу так внимательно, вслушавшись в беседу о суетных студенческих буднях, которые здесь - на побережье - казались невообразимо далёкими, а, может, даже и не существующими вовсе. Время проходит быстро, улетает просто с непозволительной скоростью, потому что начинает стремительно вечереть, и мы понимаем: пора в обратный путь, собирая остатки нашей остановки. Решаюсь вновь занять штурманское место спереди, вооружившись кардиганом на случай прохлады, картой и бутылью воды, которая стала неизменной спутницей за эти часы. Доезжаем до города без последствий, напоследок заезжая в придорожную заправку - залить бензин, как и обещали. Скидываемся все поровну, и даже Милли, которая не должна была ничего, вносит свою долю, игнорируя то, что от неё этого никто не требует. Едем весело, обсуждая предыдущий день: — Да ты сам шлёпнулся, — выкрикивает Роджер непомерно звонко, — Ещё и под воду ушёл. — Тоже мне, субмарина! — не отстаёт Фредди, — С пробоиной, плавать не умеет. Пререкания могли продолжаться бесконечно, становясь своеобразным турниром, что перетекал в театр комедии, потому что к концу, когда аргументы заканчивались, обвинения становились совсем смешными, веселя всех окружающих. Брайан тоже изредка отвлекался от дороги, чтобы ввернуть парочку ехидных фраз, но чаще спрашивал у меня, правильно ли мы едем, и благодарно кивал на предупреждения о съездах и поворотах. Потому что, уверена, с такой компанией следить за дорогой чрезвычайно сложно. В Лондоне предсказуемо прохладнее, чем у моря, несмотря на тамошние ветродуи, и Брай милостиво подвозит нас с Фредом до моего района, потому что мы жили дальше всех. Прощаемся, крепко обнимаясь с каждым (боже мой) и скрываемся во дворах. Друг помогает мне дотащить сумку и напрашивается на чай, который сам же и принёс пару дней назад - в золотистой коробочке с какими-то интересными узорчиками, и заставил поклясться, что без него открывать не буду. Я и не собиралась, поэтому мы сидели в моей комнате, оставив тонкие чашки настояться немного, а тем временем Фред полез в свою, кажется, бездонную сумку, доставая оттуда пухлую тетрадь. Как оказалось, туда он вкладывал фотографии, чтобы не помялись. Разглядываю с восторгом, и почти не верю, что это было на самом деле, буквально несколько часов назад. В какой-то момент сердце подскакивает: внезапно обнаружилась фотокарточка запечатлевшая и меня с Брайаном, сделанная в тот момент, когда мы начали смеяться от Роджера, который корчил рожи за спинами фотографа. Снимков было несколько, но они все отличались, и жутко понравились мне - я рассматривала их дольше остальных, что не укрылось от фредова внимания: — Я сделаю тебе копии! — проворковал он, сгребая карточки в кучу, и, наконец, попробовав новый чай, который на вкус мало отличался от обычного магазинного, но атмосфера и общая лёгкая усталость придавали ему какой-то особенный шарм, который не мог не понравиться.