***
В день встречи гостей волновались все. Ученикам было совершенно не до занятий — на уроках они то и дело переговаривались друг с другом, время от времени поглядывая в окна, будто боясь пропустить момент прибытия. Преподаватели были так же непривычно рассеяны. Подготовка к приезду заграничной делегации отняла много времени и сил, и они всё время ненароком вспоминали, а не забыли ли что-нибудь сделать? Сделано же было немало: замок был вычищен, вымыт, доспехи блестели чистотой, лестницы и всё внутреннее пространство украшено в духе приближающегося Дня всех святых, а в Большом зале на стенах были развешаны огромные флаги всех факультетов. Как только прозвенел звонок, все ученики бегом бросились во двор замка, чтобы не пропустить самое интересное. Ждать пришлось долго. Некоторые (и в частности Гермиона) уже начали скучать и явно замерзать на пронизывающем ветру, когда прибыла делегация из Шармбатона, причём весьма феерично: в небе появилась чёрная точка, которая приближалась всё быстрее и быстрее, пока всем присутствующим не стало совершенно очевидно, что же это такое. С жутким стуком и грохотом громадная, величиной с небольшой дом карета, запряжённая крылатыми золотыми лошадьми, приземлилась перед поражёнными и немного испуганными учениками, чуть не сбив при этом с ног Хагрида. И пока все приходили в себя от изумления, из карты с царственным видом вышла огромная, похожая на великаншу женщина, которая оказалась директором этой школы. Дамблдор с почтением и учтивостью поприветствовал её как мадам Максим и предложил пройти в Хогвартс. За ней со всей возможной поспешностью последовала стайка дрожащих от холода девушек, которые выпорхнули из кареты и буквально бегом направились в замок, надеясь быстрее согреться. Дурмстрангцы прибыли почти вслед за ними. Пока все ученики внимательно рассматривали небо на наличие каких-либо летающих предметов, со стороны озера сначала едва слышно, а потом уже чётче раздался странный, похожий на чавканье звук. Все повернулись в ту сторону, внимательно вглядываясь в уже спустившиеся на замок сумерки. На поверхности озера происходило какое-то движение… и вот уже где-то в середине можно было разглядеть воронку, которая становилась всё больше и больше, пока из самого её центра на поверхность не начало подниматься нечто странное. Пока остальные пытались понять, что же это может быть, Гарри догадался: — Это же корабельные снасти! Медленно и величественно из тёмных вод озера поднималось жуткое, напоминающее мертвеца судно с тусклыми иллюминаторами-глазницами. Гермиона подумала, что именно так должен был бы выглядеть Летучий Голландец — легендарный корабль-призрак, который много столетий наводил ужас на всех моряков. Хотя, собственно, существовала немалая вероятность, что это он и был. С громким плеском якорь упал в воду, вгрызаясь острыми краями-клыками в илистое дно озера. На берег спустили трап, и вот уже по нему стали спускаться обитатели корабля. Сквозь темноту было сложно различить лица, но все заметили, что дурмстрангцы все как на подбор огромные и мощные, словно медведи гризли, однако при ближайшем рассмотрении стало ясно, что первое впечатление было обманчивым. На самом же деле все молодые люди (а прибыли исключительно юноши), были одеты в огромные тёплые меховые шубы, которые искажали их истинные размеры. Последним по трапу спустился директор Игорь Каркаров. Он широко раскрыл свои объятия перед Дамблдором, улыбаясь во весь рот и радостно приветствуя его, словно старого и доброго друга. Однако Гермиона, которая наблюдала за всем этим со стороны, заметила, что глаза при этом у Каркарова оставались настороженными и холодными. Пока они с Дамблдором переговаривались, он жестом поманил одного из своих учеников. Неторопливо и с явной неохотой из строя вышла на свет тёмная фигура. Ученики, и особенно ученицы, тут же начали что-то с жаром шептать друг другу на ухо. Гермионе не нужно было ничего говорить — эти черты лица и тяжёлый взгляд она имела возможность разглядеть в мельчайших подробностях не далее как пару месяцев назад. Это был Виктор Крам.***
Рон всю дорогу, пока они направлялись в Большой зал, буквально заливался соловьём, всячески восхваляя Крама, и строил предположения, сможет ли он в ближайшее время взять у него автограф. Гермиона какое-то время терпела его разглагольствования, а потом всё же резко сказала: — Да ну сколько можно, Рон! Он же всего лишь игрок! — Всего лишь?.. Да это величайший ловец в истории квиддича! Самый искусный, талантливый, одарённый и умный, самый лучший, что я когда-либо видел. Гляди, — кивнул он Гарри, — как смотрит на него Седрик Диггори. Наверно, этот придурок жутко завидует ему. Я бы не отказался полюбоваться на то, как Крам надерёт его самовлюблённую задницу. — Рон, ты не прав, — возразила Гермиона. — Седрик хороший парень, прекрасный ученик и к тому же староста. Ты злишься на него из-за того, что он победил нас в чемпионате по квиддичу. Но он играл честно, и его победа была заслуженной. А смотрит он на Крама, потому что невольно оценивает его. Конечно же, Седрик будет претендовать на место чемпиона Хогвартса. И лично я бы его в этом поддержала. — Ха! — презрительно скривился Рон, — Ты так говоришь только потому, что Седрик красавчик. Так ты, значит, одна из тех девиц, что вздыхают по нему? — В отличие от тебя я составляю мнение о человеке судя не только по одному его внешнему виду, — холодно ответила Гермиона и отвернулась. Она прекрасно помнила, как вёл себя Рон, когда увидел одну из шармбатонок, красивую голубоглазую блондинку. Он стоял с раскрытым ртом всё то время, пока она неспешно дефилировала мимо, а потом жалко пролепетал: «Это самая красивая девочка что я когда-либо видел! В Хогвартсе таких нет и в помине.» В Большом зале все факультеты расселись, заняв свои столы. Рон всё надеялся, что дурмстрангцы сядут за стол Гриффиндора, но все его чаяния рассеялись прахом, когда Каркаров уверенно и целенаправленно повёл своих подопечных к слизеринцам. Зато он утешился соседством с Флёр — той самой блондинкой из Шармбатона, которая оказалась совсем рядом за соседним столом Когтеврана. Сам ужин прошёл быстро и без каких-либо происшествий. Очевидно, что день для гостей выдался нелёгкий, путешествие утомило их, и единственное, чего они хотели, так это отдохнуть после трудного пути. Тем более что следующий день определял очень многое — Дамблдор объявил, что в холле замка будет выставлен Кубок Огня, и каждый ученик старше семнадцати лет сможет в течение ближайших суток бросить в него пергамент со своим именем. По прошествии этого времени именно Кубок станет тем беспристрастным судьёй, который выберет трёх чемпионов. Быстро насытившись, все стали покидать Большой зал и направились в свои спальни, при этом гадая, где же остановятся гости. Ответ был достаточно прост и, в принципе, очевиден — делегации вернулись во двор к своим средствам передвижения, которые, по совместительству, и стали их временным местом проживания. Следующий день прошёл достаточно обыденно и спокойно. Большинство учеников положили в Кубок свои имена или ночью, или рано утром, так как делать это перед глазами всей школы было всё же немного не по себе. Были и такие, которые попытались его обмануть, например Фред с Джорджем — но после того, как присутствующие могли наблюдать близнецов летящими через весь холл на бреющем полёте, да ещё и с отросшими окладистыми бородами (которым позавидовали бы даже гномы), желающих проделать такое явно поуменьшилось. Того, что произошло в вечер определения участников Турнира, не мог ожидать никто. Нет, в том, что чемпионом Дурмстранга станет Крам, не сомневался ни один из присутствующих — он был самым выдающимся и популярным среди своих сокурсников, самым взрослым. Выбор Флёр тоже был достаточно предсказуем — она была самой яркой и красивой среди шармбатонок (хотя сами по себе эти качества были весьма сомнительны в виде подспорья в предстоящих сложных испытаниях). Избрание Кубком Седрика Диггори было встречено шквалом оваций и аплодисментов со стороны хогвартцев. Но когда вместе со снопом красных искр из Кубка вылетел потрёпанный, обгоревший по краям кусок пергамента с именем Гарри Поттера… это повергло всех присутствующих в настоящий ступор. И самого Гарри в первую очередь.***
С этого момента жизнь Гермионы, Гарри и Рона резко изменилась. И дело было не в общем осуждении, которому с первой же секунды стал подвергаться Гарри после того, как Кубок выбрал его в чемпионы — им было бы не впервой противостоять остальным ученикам или чувствовать негативное отношение к себе — подобные вещи случались и ранее и они научились преодолевать их сообща. Всё оказалось намного серьёзней. Последующая ссора, которая произошла на другой день между Роном и Гарри, вызвала у Гермионы недоумение. Она безоговорочно верила, что Гарри не бросал своё имя в Кубок и считала это само собой разумеющимся. А вот Рон — нет. Гермиона сначала не придала их размолвке особого значения, думая, что со временем всё уляжется само собой, но ошиблась. Вскоре ссора переросла в полное непонимание и нежелание идти навстречу друг другу, мальчики перестали разговаривать, а потом и вовсе начали игнорировать один другого. Поначалу она изо всех сил старалась втянуть их в общий разговор и хоть как-то помирить. Но каждый раз, будь то за обеденным столом или на уроке, она оказывалась словно меж двух огней. Поэтому через какое-то время Гермиона поняла тщетность своих действий. Она решила оставить свои попытки, на все их вопросы стала отвечать односложно, а в конце концов и вовсе при каждом удобном случае начала сбегать куда подальше. В единственное место, которое никогда не предавало и не оставляло её, где она могла быть самой собой — в библиотеку. Это был первый раз, когда изменились отношения внутри их трио. Первый раз, когда Гермиона осталась совсем одна.***
Несмотря на предстоящий Турнир, учителя не собирались давать своим подопечным ни одной поблажки. Более того, они загрузили учеников домашними заданиями так, что весь курс буквально стонал. Через год им предстояло сдавать СОВ, так что расслабляться было некогда. Гермиона подумала и решила, что стоит начать писать курсовую по трансфигурации в этом году, а не в следующем, так как предмет был одним из самых важных и трудных (тем более, из-за постоянного состояния молчаливой войны между Роном и Гарри времени сейчас у неё на это было предостаточно). Каждый день она приходила в библиотеку, садилась на своё любимое место в дальнем углу зала, устраивалась поудобней в старом потрёпанном кресле и спокойно читала, делала домашние задания или составляла план будущей работы. Это было её любимое время дня — моменты спокойствия и безмятежности, когда никто не трогал и не беспокоил. До определённого времени. Где-то через неделю после приезда гостей Гермиона как обычно пришла в библиотеку, бросила на стол сумку, обложилась книгами и начала увлечённо читать, не замечая ничего вокруг. Через какое-то время она обратила внимание на то, что привычную библиотечную тишину нарушают странные посторонние звуки. Оторвав взгляд от страницы, она осторожно огляделась, пытаясь найти их источник. С удивлением Гермиона обнаружила, что за соседним столом сидит Виктор Крам (который зашёл в зал так тихо и незаметно, что она даже не слышала). Он так же, как и она, был окружён стопками книг и внимательно просматривал их одну за другой, время от времени откладывая ненужные в сторону. Неподалёку расположилась стайка девушек с соседних факультетов, которые постоянно перешёптывались, хихикали и всячески старались привлечь к себе его внимание, а одна из них даже повязала вокруг талии болгарский флаг — вот они-то и мешали Гермионе заниматься. Она возмущённо фыркнула и попыталась вернуться к прерванному занятию. Но постоянная возня поклонниц Крама и их непрерывное хихиканье выводили из себя и не давали сосредоточиться. Со злостью громко захлопнув книгу (чем заслужила неодобрительный взгляд мадам Пинс), Гермиона поднялась с места и с демонстративно возмущённым видом прошла мимо них. Впрочем, Крам не обратил на это совершенно никакого внимания, равно как и на своих докучливых поклонниц. Их же осуждение какой-то гриффиндорки совершенно не тронуло — они во все глаза смотрели на Крама и явно не собирались покидать свой наблюдательный пост. Остаток дня, как и настроение, были полностью испорчены. Гермиона пыталась заниматься в гостиной Гриффиндора, но там были неугомонные Фред с Джорджем, а потом пришли Рон и Гарри, с появлением которых температура в комнате словно упала на несколько градусов — такими ледяными взглядами они смотрели друг на друга. В конце концов Гермиона ушла в спальню, от нечего делать рано легла спать и долго ворочалась, пока не заснула. Как оказалось, это было только начало. Каждый последующий день история повторялась в том же порядке и с теми же действующими лицами: она приходила в библиотеку раньше, позже, а иногда и в одно время с Крамом, и каждый раз вслед за ним, словно привязанные невидимой нитью, появлялись его восторженные поклонницы. Гермиона расстраивалась, возмущалась и была вне себя от злости, даже пожаловалась Гарри, который начал готовиться к своему первому заданию и теперь иногда приходил сюда, чтобы найти и разучить новые заклинания. Всё впустую. Спустя несколько недель стало понятно, что Крам обосновался в библиотеке надолго и ничего поделать с этим нельзя. Остаётся только одно — смириться с происходящим и принять, как неизбежное зло.***
В один из вечеров Гермиона задержалась в библиотеке дольше обычного. Предстоял очень сложный урок по трансфигурации, а она в прошлый раз так и не смогла полностью трансформировать ежа в подушечку для булавок. То, что Невилл отличился тем, что превратил собственные уши в кактусы, её нисколько не утешало — она была намерена в следующий раз добиться точного и полного превращения, сколько бы времени и сил у неё это не заняло. В поисках нужной книги Гермиона ушла вглубь огромной залы. Там она стала неспешно бродить между пыльными стеллажами и просматривать полки, легонько прикасаясь к корешкам книг кончиками пальцев. Беззвучно шевеля губами, она произносила про себя их названия, пока не увидела нужного. Книга стояла достаточно высоко, а волшебная палочка как назло осталась в сумке, так что воспользоваться Манящими чарами не было возможности. Возвращаться назад не хотелось, и Гермиона решила, что при соответствующих усилиях сможет дотянуться до книги. Став на носочки, она попыталась схватиться за краешек обложки, но пальцы совсем немного не дотягивались. Тогда она подпрыгнула раз, второй… ещё чуть-чуть… почти получилось… Чьи-то сильные руки подхватили её сзади за талию и приподняли так, что книга оказалась как раз на уровне глаз. Гермиона была настолько глубоко поражена тем, что её вот так запросто застали врасплох да ещё и обращаются столь бесцеремонно, что автоматически протянула руку, схватила заветный трофей и даже не попыталась вырваться. В ту же секунду неизвестный плавно опустил её обратно на пол. Со смешанными чувствами Гермиона осторожно обернулась. Взгляд её упёрся в широкий мужской торс, потом плавно скользнул вверх и наконец, она увидела того, кто обошёлся с ней таким вопиющим образом. Виктор Крам молчаливо смотрел на Гермиону в своей обычной манере — холодно и угрюмо, даже немного сердито подумала она. В зале, освещённой только огнём факелов, глаза Крама казались почти чёрными, словно у них не было зрачков, и выглядело это весьма пугающе. Сейчас, когда он стоял так близко, всего в одном шаге, она смогла ясно увидеть, насколько он высокий по сравнению с ней. Медленно убрав руки с её талии, Крам отступил на шаг назад. С силой прижав к груди злополучную книгу, Гермиона еле слышно пролепетала нелепое «с-с-ппасибо», на что он коротко кивнул, потом резко развернулся и зашагал прочь. Несколько минут она стояла в растерянности, потом резко выдохнула, словно собираясь с силами, и направилась вдоль стеллажей в основной зал. Осторожно выглянув из-за угла, она поняла, что зря волновалась — Крама в библиотеке уже не было. Очевидно, он ушёл. Гермиона не стала терять времени даром и последовала его примеру, собрала вещи, пулей вылетела прочь и направилась в башню Гриффиндора. В спальню девушек она прибежала растрёпанная и запыхавшаяся, словно за ней кто-то гнался. Соседки посмотрели на неё с любопытством, но говорить что-либо или спрашивать не стали. Уже лёжа в своей постели Гермиона попыталась придумать, что ей теперь делать и как завтра повести себя с Крамом. Прийти в библиотеку как обычно, сделать вид, что его там нет и игнорировать или наоборот — заговорить с ним? Как следует поступить?.. Может быть, стоило бы сказать ему, что она думает о его поведении? А что на самом деле она о нём думает?.. Она не знала. Опыта общения с мальчиками у неё ноль, Рон и Гарри не в счёт, так что однозначно определить было ли поведение Крама действительно неприличным или всё же вполне допустимым она не могла… А может быть, это вообще было что-то типа шутки? Болгарское чувство юмора? В общем, она понятия не имела как нужно себя вести, а спросить у кого-то… да лучше поцеловать соплохвоста! И когда на следующий день она уже подошла к библиотеке, то приняла единственное решение, которое посчитала в данной ситуации правильным — развернулась и ушла. На следующий день тоже. И на следующий. Так прошло несколько дней, а ситуация ничуть не изменилась. Наоборот, чем дольше Гермиона тянула, тем больше ей казалось, что она вообще не сможет ничего предпринять. Решение пришло самым неожиданным образом. Как оказалось, Гарри никак не мог овладеть Манящими чарами сколько ни старался, а они были основными в его программе подготовки к Турниру, так что он попросил Гермиону сделать ему одолжение и помочь — а как известно, лучше всего начинать с теории. Сразу же после занятий они встретились в холле, а потом направились в библиотеку. Она утешала себя тем, что рядом с ней Гарри в качестве поддержки, но всё равно чувствовала себя не в своей тарелке. С другой стороны, она была рада, что вся эта непонятная ситуация наконец-то разрешится. С некоторым волнением она проследовала за Гарри. Как всегда, Крам сидел на своём месте окружённый грудой книг, а неподалёку расположились его поклонницы. Со своим обычным хмурым видом он внимательно штудировал старинные фолианты и делал какие-то пометки на пергаменте. На новоприбывших гриффиндорцев он обратил внимания не больше, чем на своих надоедливых фанаток. Так значит, зря всё это время она волновалась? Боже, какой же глупой она была, когда серьёзно восприняла это маленькое происшествие! Совершенно очевидно, что Крам и думать давно об этом забыл, а она сама себя накрутила и раздула какую-то драму из этой ситуации. Как же всё нелепо получилось! Между тем Гарри раскрыл книгу и по ходу чтения стал задавать кучу вопросов. Гермиона как могла отвечала на них, пытаясь как можно точнее объяснять суть, но мысли роились в её голове словно надоедливые мошки и мешали сосредоточиться, она постоянно отвлекалась, время от времени поглядывая в сторону соседнего стола. Неожиданно обретённая уверенность придала её мыслям новое направление: вот, значит, как поступают дурмстрангцы — ведут себя как им вздумается, а потом делают вид будто ничего не случилось. Под предлогом поиска некого учебника она поднялась и прошла прямо перед самым носом у Крама. Тот и бровью не повёл. Это задело Гермиону. Она вернулась, резко села в своё кресло, пару минут слушала вопросы Гарри, нервно постукивая пальцами по крышке стола, а потом совершенно неожиданно (в первую очередь для себя) громко прошептала: — И чего эти девчонки так за ним увиваются? Что такого они в нём нашли? Он даже не красивый! Был бы он простым учеником, а не знаменитым игроком, они даже не посмотрели бы в его сторону. Его слава — вот что их привлекает. Гарри удивлённо посмотрел на неё и спросил: — Я что-то пропустил? — Нет. Конечно, нет. Ничего не случилось. Ровным счётом ничего. Так что там, говоришь, у тебя с заклинанием? — с преувеличенно заинтересованным видом перебила она Гарри и начала увлечённо и в подробностях рассказывать ему о Манящих чарах.***
Наступившие выходные были приятными во всех отношениях. Во-первых, стояла чудесная погода, во-вторых, предстояли два свободных от занятий дня и в-третьих — старшеклассники имели возможность сходить в Хогсмид. Гермиона решила пойти туда вместе с Гарри, который, впрочем, вовсе не стремился составить ей компанию — вездесущая Рита Скитер писала всё новые несуществующие подробности о его жизни и только и делала, что повсюду поджидала его. Бесконечное преследование и лживые статьи порядком надоели Гарри, так что в последнее время он старался избегать с ней встреч и всё свободное время проводил в башне Гриффиндора, боясь лишний раз нос оттуда высунуть. Поэтому в ответ на предложение Гермионы он особого энтузиазма не проявил, но она всё же настояла на своём, мотивируя тем, что ему просто необходимо как-то расслабиться и развеяться перед первым испытанием. После получаса уговоров он нехотя согласился и, надев мантию-невидимку, отправился с ней в Хогсмид. Едва оказавшись в деревне, они поняли, что затея была и впрямь довольно рискованной: Рита Скитер как ни в чем ни бывало прогуливалась по улице, а за ней по пятам следовал неопрятного вида фотограф с камерой наперевес. Журналистка с подозрением посмотрела на Гермиону, но ничего не сказала и прошла мимо. Однако Гарри был уверен, что она всё ещё где-то поблизости и не спешил снимать мантию. В конце концов Гермионе надоело выглядеть так, словно она разговаривает с воздухом, да и на улице было немного прохладно, так что они посовещались и решили пойти в «Три метлы» выпить сливочного пива. Посетителей было довольно много, но ещё оставалось несколько не занятых столиков, и друзья сели за один из них, в самом углу. Гермиона купила сливочное пиво, сунула под столом одну банку Гарри и не успела даже сделать и глотка, как заметила сидящих в баре Грюма и Хагрида. Судя по количеству пустых кружек, эта странная парочка была здесь уже долго. Грюм увидел Гермиону, что-то прошептал Хагриду, после чего оба поднялись со своих мест и направились к ней. Грюм наклонился, будто вёл обычную беседу и произнёс: — Отличная маскировка, Поттер! Гарри от неожиданности поперхнулся пивом и чуть не свалился со стула, благо вокруг было шумно и все были слишком заняты своими делами, чтобы заметить происходящее. — А ты думал, мой глаз просто для улучшения зрения? — прохрипел, усмехаясь, Грюм. — Ну так, Гарри… ты это… зайди ко мне сегодня, — тихо пробормотал Хагрид. — У меня к тебе дело есть. И мантию не забудь. Попрощавшись с Гермионой, они направились к выходу. — Слушай, ну я пойду тогда? — тихо пробормотал Гарри. — Да-да, конечно. Иди, я думаю, что это скорее всего нечто важное. Только сильно не задерживайся, а то тебе не хватало сейчас нарваться на Филча или Снейпа и вляпаться в ещё большие неприятности. — Гермиона. Ты — чудо! — просиял Гарри, благодарно сжимая её ладонь. — Ох, скажи мне что-то, чего я не знаю, — улыбнувшись, беззлобно пробормотала она и почувствовала, как её друг осторожно выбирается из-за стола. Несколько секунд, сама собой открывшаяся дверь, и вот уже Гермиона осталась в пабе одна. Неподалёку сидела с приятелями Джинни, в другом углу о чём-то увлечённо болтал Рон с близнецами, но ей не хотелось ощущать себя лишней, так что она не стала вмешиваться в чужую компанию, достала из сумки блокнот и стала внимательно просматривать свои записи. Когда она уже собралась было уходить, входная дверь широко распахнулась, и в паб шумно ввалилась группа дурмстрангцев. Вне стен Хогвартса и учебных занятий ребята оказались не такими уж грозными и серьёзными, как о них думали: они улыбались, веселились и подтрунивали друг над другом — в общем, вели себя как обычные молодые парни. Они устроились около барной стойки и по очереди, а иногда перебивая друг друга, стали спешно делать заказы официантке. Та явно растерялась от такого напора с их стороны, но тут же в зале появилась хозяйка, мадам Розмерта, и всё внимание было уделено новым посетителям. Тем временем Гермиона складывала свои вещи в сумку и одновременно пробегала взглядом по каждому из новоприбывших. Не успела она рассмотреть внимательно всех, как из-за стойки раздался елейный голос мадам Розмерты: — Чемпиону Дурмстранга огневиски за счёт заведения! К этому моменту дурмстрангцы расселись по столикам, и теперь сквозь поредевшую толпу Гермиона могла видеть Крама, который скромно пристроился за барной стойкой на деревянном стуле, надвинул мохнатую шапку как можно ниже на глаза и определённо пытался быть подальше от любопытных взглядов. Однако охи и ахи хозяйки заведения, которая крутилась вокруг и старалась всячески угодить такому важному гостю, привели к обратному — все как один уставились на него, снизили тон до полушёпота и начали усиленно переговариваться друг с другом, явно обсуждая. Крам склонился ещё ниже и сосредоточенно смотрел прямо перед собой, будто мысленно старался возвести между собой и остальными стену, отгородиться ото всех. Он задумчиво вертел в руке стакан с огневиски, время от времени делая из него небольшой глоток. Конечно, подумала Гермиона, он уже достаточно взрослый, может позволить себе пить кое-что покрепче сливочного пива. Краму уже давно исполнилось восемнадцать, да и выглядел он скорее как преподаватель, а не как один из учеников. И дело было не только во внешности. В отличие от остальных ребят, которые вели себя больше как подростки, Крам производил совсем иное впечатление. В нём чувствовались сила, уверенность и спокойствие, присущие скорее мужу, чем юноше. Он выглядел лидером даже среди своих весьма брутальных сокурсников, что уж говорить об учениках Хогвартса, смотревшихся почти изнеженными на их фоне?! Гермиона помнила Чемпионат мира, помнила, как властно Крам оглядывал свою команду, и уже тогда понимала, что та фактически держится только на нём: его способностях, умениях и мастерстве. Эта ответственность, возложенная так рано на его плечи, скорее всего и стала тем фактором, который настолько закалил и изменил его характер. Словно… заставил из отрочества сразу повзрослеть, перескочить момент юности. Наверно, это и беспокоило Гермиону сильнее всего — то, что по сравнению с ним она чувствовала себя этакой маленькой девочкой, испуганной и нерешительной. Она так увлеклась своими размышлениями, что совсем забыла о намерении покинуть «Три метлы». Быстро собрав вещи, она бочком, стараясь быть как можно незаметней, стала пробираться по направлению к двери — впрочем, в этом не было необходимости, всё равно всё внимание было сосредоточено на Краме. Когда она вышла на улицу, то увидела, что солнце уже село — медленно, но верно сумерки опускались на Хогсмид, окутывая деревню сначала тонкой жемчужной дымкой, а потом укрывая окрестности, дорогу и лес плотным, непроницаемым покрывалом. Гермиона быстрым шагом направилась в сторону Хогвартса. Нет, страшно ей не было, но она не хотела, чтобы наступающая ночь застала её в дороге, лишая возможности видеть чётко и ясно, а из прошлых приключений она что и вынесла, так это твёрдый урок всегда быть начеку, иметь запасной план и дополнительные пути отступления. Так, на всякий случай. Путь был хоть и знакомым, но извилистым и неровным, особенно вблизи леса, где корни местами торчали из земли узловатыми суставами, так что приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы позорно не растянуться на земле и не набить себе шишку. А вот рядом с озером дорога была сплошное удовольствие — прекрасный вид, поляны, переходящие в скрывающиеся за горизонтом пёстрые холмы, мерный плеск лазури воды, нашёптывающий нечто тихое и успокаивающее, и повсюду буйство красок так быстро наступившей осени: золота, охры, яркого багрянца и выцветшей меди. До замка оставалось совсем чуть-чуть, когда Гермиона услышала сзади чьи-то быстрые шаги. На миг она настороженно замерла, незаметно сунула руку в сумку, на всякий случай нащупала волшебную палочку и двинулась дальше по дороге, ускорив шаг. Тем не менее, она чётко слышала, что преследование не прекратилось — более того, ощутила, что неизвестный приближается к ней и скоро настигнет. Она уже было решила по-спринтерски рвануть к замку, когда раздался мужской голос: — Стой! Подожди! Подожди, я сказал! Гермиона тут же остановилась и повернулась к говорящему, при этом она всё ещё держала руку в сумке и сжимала волшебную палочку, готовая в любой момент ею воспользоваться… Широким шагом, резко и решительно к ней приближался Виктор Крам. Он шёл уверенной поступью, широко распахнутые полы его мехового плаща развевались при ходьбе тяжёлыми складками, шапка была зажата в руке, зато форменная тёмно-коричневая гимнастёрка застёгнута на все пуговицы до самого горла. В нескольких шагах от неё он остановился, при этом выглядел в своей обычной манере — серьёзно и даже чуть агрессивно. — Могу я говорить с тобой? — спросил он, и Гермиона отметила, что голос ему под стать: низкий, грубоватый, с лёгкой хрипотцой. — Да, конечно, — стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, ответила она. — Мне немного сложно… общаться, — Крам не сразу вспомнил незнакомое слово. — Я не очень хорошо знаю английский, но надеюсь, ты поймёшь меня правильно. Хочу задать вопрос. Скажи, тогда, в библиотеке… — в этот момент Гермиона вздрогнула от неожиданности и прямоты Крама, — сделал ли я что-то… недозволенное, когда так тронул тебя? Брови Гермионы невольно взметнулись вверх, а лицо застыло в озадаченном выражении. — Проклятый язык, — пробормотал Крам. — Когда я коснулся тебя, я не нарушил никаких ваших… — он на миг запнулся, подыскивая нужное слово, — церемоний? Вид Гермионы выражал недоумение и непонимание происходящего, и он с ещё большей целеустремлённостью продолжил: — Я хочу сказать… Тогда, в библиотеке, я тебе просто помогал, но после того… той ситуации вижу, что ты перестала приходить. И мне кажется, я сделал что-то неправильно. Может быть, я нарушил ваши правила и оскорбил тебя? Если ты так думаешь, то это неправда — я не имел в виду… обидеть тебя. Я вёл себя обычно. Крам добавил вполне уверенно: — У нас в Дурмстранге учатся девочки тоже, но они… другие. Они, — он на миг задумался, — сильные. Особенно в поединке. Любят сражаться, много тренируются — им нравится соперничать с мальчиками. Они хотят быть… равными. Так что они скорее соратники чем… ты понимаешь… Гермиона, делая вид что соглашается, кивнула, как бы давая знать, что всё в порядке, она понимает, куда клонит в своих пространных объяснениях Крам. — Я не знаю как вы общаетесь, но чтобы ты знала — то, что случилось, это было не попытка задеть тебя или обидеть. Я не желал привлечь внимание или насильно добиваться. Это было не… ухаживание. Я правильно выразился? — Да, правильно, — опять кивнула девушка, мимолётно подумав, что болгарин скорее всего имел в виду «приставание», но тут же об этом позабыла. — Конечно понимаю. Не ухаживание. — Да. Не ухаживание, — эхом повторил юноша. Он хотел уже было уйти, но словно вспомнив о чём-то, повернулся к Гермионе и совсем другим тоном, мягко и внушительно произнёс: — Ах, да… прошу прощения. Я не представился. Виктор Крам. Одну руку элегантно прижав к груди, а другую заведя за спину, он склонился перед девушкой в учтивом поклоне, однако, при этом ни на секунду не отводя пристального взгляда от её лица. — Я зн… Я — Гермиона Грейнджер. Несколько долгих мгновений Крам продолжал смотреть Гермионе в глаза, словно изучая её. Затем он нарушил затянувшуюся тишину отрывистым я должен идти, резко выпрямился, развернулся и быстрым шагом направился в сторону озера, где в сгустившихся сумерках всё ещё можно было различить покачивающийся на волнах силуэт жутковатого дурмстрангского корабля. Остаток пути до замка Гермиона преодолела, как ей казалось, за большее время, чем обычно — она медленно брела к главному входу, размышляя над случившимся. Если рассказать об этом, ей никто не поверит. Виктор Крам говорил с ней! На её памяти он не разговаривал ни с кем кроме одноклассников, ни с одним учеником, ни с одной девушкой, даже из числа своих поклонниц. Но, в то же время сегодня Крам был предельно честным и откровенным, когда объяснялся с Гермионой — с его стороны это была только вежливость, попытка помочь маленькой неуклюжей девочке. Гермиона почувствовала, что покраснела. Она прижала ладони к пылающим щекам и представила, насколько смешно выглядела тогда со стороны, когда так нелепо прыгала около стеллажа, пытаясь достать книгу. Насколько же это было глупо, да ещё и выдумала потом из этого целую историю. Как там сказал Крам? Это было не ухаживание… Причём тут ухаживание?! Вот если бы она была, например, красавицей Флёр или одной из шармбатонок, или Чжоу, или… Да какая, собственно, разница? Она не они, и никогда такой не будет. Она та, кто она есть — отличница-зубрила, на которую никто не обращает внимания и которую не берут в расчёт даже собственные друзья. И вообще, хватит думать об этом! С чего это все взяли, что он такой особенный? И ничего в нём такого нет. Пусть Крам популярный и знаменитый спортсмен, но при этом сам по себе он вечно угрюмый, холодный и совершенно невоспитанный. Грубый неотёсанный дикарь. Хоть и выглядит при этом таким уверенным, взрослым, властным, опытным и сильным… В этот момент Гермиона со злостью пнула огромные входные двери замка, что, впрочем, кроме боли ничего ей не принесло.***