***
Наверно, следующим воскресным утром Гермиона выглядела всё же неважно, раз Джинни со слишком уж бодрым и наигранно весёлым видом взяла её под руку и заявила, что завтракать одна она сегодня не намерена и ей срочно требуется компания лучшей подруги. Гермионе было приятно это слышать — она улыбнулась и позволила увести себя из спальни девочек в Большой зал. Там, за завтраком и непринуждённой беседой, в которую её втянула Джинни, их и застал Гарри. Он не сказал ничего определённого, просто попросил Гермиону немного прогуляться с ним, но по одному его виду она поняла — что-то случилось. Что-то серьёзное. Наспех проглотив остатки завтрака и попрощавшись с Джинни, она проследовала за Гарри во двор. Он молчал до тех пор, пока они не очутились на берегу озера, где никто не мог их подслушать… и тут Гарри словно прорвало — он рассказал обо всём, что с ним случилось. Как он разговаривал с Сириусом в гостиной Гриффиндора, как узнал правду о Каркарове, что тот был Пожирателем смерти, сидел в Азкабане и, самое главное — о ночной прогулке с Хагридом и о драконах. — Сириус просил меня держаться подальше от Каркарова. Сказал, он очень хитрый и коварный, раз сумел обмануть всех и выбраться из такого места, как Азкабан, — произнёс Гарри. — Полностью согласна. Меня беспокоит предупреждение Сириуса и ты действительно должен остерегаться Каркарова. Но у нас есть проблема поважнее: послезавтра первое испытание. Давай сначала придумаем, как тебе дожить до вечера вторника, — сказала Гермиона. Битый час друзья перебирали в памяти все известные им заклятья и придумывали способы победить дракона. Безрезультатно. Тогда они пошли в библиотеку и, схватив все книги, которые хоть как-то могли бы им помочь, принялись искать варианты решения проблемы. Фактически один день, всего лишь один день на подготовку к испытанию — они должны, просто обязаны найти решение!.. Они пересмотрели десятки книг, но кроме постоянных напоминаний о силе драконов и их чрезвычайной опасности для волшебников, ничего полезного на глаза не попадалось. Тут было от чего впасть в отчаяние. В этот момент в библиотеку вошёл Крам, но когда он увидел сидящих там гриффиндорцев, то отвёл взгляд и направился в противоположную сторону, подальше от них. Гермиона, немедленно заметив это, чуть прищурилась, схватила Гарри за рукав и потянула его к выходу: — Пойдём отсюда. А то сейчас опять появятся поклонницы этой звезды и будут нам мешать. Позанимаемся в гостиной. Немного скривившись, она едва слышно пробормотала: — И чего ему на своём корабле не сидится? Уйти-то из библиотеки они ушли, но от перемены места результат их усилий не изменился. Они по-прежнему были в тупике и в конце концов решили отложить решение проблемы на следующий день. Конечно же Гермиона понимала, как сильно Гарри тревожило предстоящее испытание, насколько ему было страшно, но в то же время признавалась себе, что в глубине души ей нравилось быть нужной кому-то, помогать, быть рядом. Плюс… это отвлекало от ненужных мыслей, так как она понимала — есть вещи, о которых не стоит думать, дабы не создавать себе лишних неприятностей. А всё, что касалось чемпиона Дурмстранга, как раз и относилось к таким вещам. На следующее утро все поспешили на занятия. Первым уроком у их курса была травология, но Гарри, конечно же, на нём не было. «Как всегда опаздывает» — подумала девушка, чётко следуя указаниям профессора Стебль и обрезая верхушку дрожащей трясучки. В этот момент Гарри влетел в класс, извинился перед преподавателем и в совершеннейшем нетерпении бросился к подруге: — Мне нужна твоя помощь! — А как ты думаешь, чем я всё это время занималась? — с иронией ответила Гермиона, но сразу посерьёзнела, когда он рассказал ей, как намерен пройти испытание. Итак — Манящие чары. Всё, что от неё требовалось — это помочь Гарри за сегодняшний день в совершенстве овладеть ими. Причём он ни на секунду не сомневался, что она сделает это, ибо что и было точно известно о характере Гермионы, так это то, что если она берётся за какое-либо дело, то доводит его до конца. Причём блестяще. Осознание этого заставило страх немного отступить и вселило в Гарри определённую долю уверенности перед первым Туром.***
Гермиона сидела на трибуне вместе с Джинни и Роном. Внизу как на ладони был виден огороженный загон, в котором, как она уже знала, и будут сражаться чемпионы со своими драконами. Она успела пожелать Гарри удачи прежде, чем его вместе с остальными участниками отвели в палатку для чемпионов, и сейчас ожидала предстоящего поединка с нервной дрожью и ощущением липкого страха. Она чувствовала свою ответственность перед Гарри, хотя и была уверена, что сделала всё, что было в её силах, чтобы обучить его Манящим чарам. Но ведь всегда существует вероятность, что что-то может пойти не так. Появившийся на трибунах в качестве ведущего Людо Бэгмен был как всегда улыбчив и энергичен, он объяснил условия первого тура и объявил его начало. Все зрители затихли, когда в загон вывели первого дракона, и к нему медленно с опаской вошёл Седрик Диггори. По нему было видно, как сильно он волнуется, и, несмотря на то, что он удачно применил заклятие трансфигурации и отвлёк дракона, всё же потерял много времени, а тот ещё и успел пустить струю огня и обжечь пуффендуйца. Пусть и с потерями, задание было выполнено — Седрик добыл золотое яйцо. Гермиона хоть и сопереживала участникам, но смотрела на происходящее слегка отстранённо. Вместе со всеми она наблюдала как Седрик, а затем и Флёр сражаются со своими драконами, уворачиваются, применяют какие-то чары, иногда ошибаются, но всё же в результате получают свою награду. Вместе со всеми она аплодировала и подбадривала их, но ей казалось, что волноваться и по-настоящему болеть она сможет только за Гарри — именно за него она боялась больше всего. Когда третьего дракона вывели на арену, толпа восторженно ахнула. Действительно, он был весьма впечатляющим: пурпурная кожа отливала золотом, тело длинное, изящной змеевидной формы, но лапы, расположенные по бокам туловища, придавали ему скорее сходство с ящерицей. Китайский огненный шар был насколько красив, настолько же и опасен. Невероятная гибкость давала ему практически неограниченные возможности в манёвренности, а мощный хвост действовал как хлыст — сбивал с ног противника. Невообразимо изогнувшись, он по-хозяйски обвил своим телом кладку с яйцами, и было сложно представить, как можно обвести вокруг пальца такое чудовище. И вот в загон вошёл Крам. Трибуны взорвались приветственными криками, на что дракон ответил рычанием и огромным шаровидным сгустком пламени, пущенным в сторону дурмстрангца. Теперь ясно, почему его называют «огненный шар» подумала про себя Гермиона, чуть приподнимаясь на сидении и вытягивая шею, чтобы получше разглядеть происходящее. Крам не обратил никакого внимания ни на приветствие зрителей, ни на пылающий снаряд, который пролетел над его головой и взорвался за спиной, попав в заграждение. Непонятно, почему же он стоит на месте и не прячется недоумевала Гермиона, беспокойно ёрзая на месте. Он же сейчас просто идеальная мишень — абсолютно незащищён на открытом пространстве, вдобавок ко всему неподвижен. О чём он думает? Да дракон его в мгновение ока сожрёт и даже волшебной палочкой не подавится! В то же время дракон, раздражённый присутствием человека, который явно игнорировал его и не проявлял должного страха, издал громогласный рык и приподнялся со своего насеста, чтобы лучше прицелиться. В его горле словно что-то заклокотало, он запрокинул массивную голову, замер и в следующий момент будто бы изрыгнул из себя новую огненную сферу — в этот раз значительно точнее. Она пролетела буквально в метре от Крама и с силой врезалась в каменную стену, оставив в ней дыру с опалёнными краями. Но даже это не заставило болгарина дрогнуть. Он чуть пригнулся, сгруппировавшись как зверь перед прыжком, крепче стиснул волшебную палочку, и Гермиона могла поклясться — хищно ухмыльнулся. К тому времени дракон уже по настоящему взбесился, злобно хлестнул хвостом, раскрошив вдребезги несколько каменных валунов, разбросанных по всему загону, снова поднял голову, выдал очередную порцию смертоносного пламени и двинулся в сторону дурмстрангца. В третий раз чудовище прицелилось точнее — огненный шар взорвался в том самом месте, где перед этим стоял Виктор Крам. Определённо он это предвидел, потому что буквально за долю секунды до этого… невероятно, но он бросился дракону навстречу! Сумасшедший, настоящий сумасшедший! Всё, ему жить осталось считанные секунды. Тварь сожрёт его или поджарит, и никто, ни один волшебник не успеет его спасти. Дракон же от подобной наглости опешил, но не остановился и попытался было опять плюнуть пламенем, но… кое-чего не учёл. Крам не просто так стоял и любовался на него. Он считал — высчитывал время, которое необходимо дракону для «подзарядки»; для того чтобы создать очередной смертоносный снаряд. И сейчас чудовище временно исчерпало свой лимит. Ненадолго, но всё же достаточно для того, чтобы болгарину хватило времени подбежать к нему максимально близко и точно пустить заклятие прямо в глаза. Тварь взревела так, что все присутствующие как один вздрогнули. Она замотала головой из стороны в сторону словно собака, отряхивающаяся от воды. Невероятно, но дракон жалобно заверещал: он был ослеплён. Крам же не остановился ни на секунду. Наоборот, он прибавил скорости, ринулся вперёд между передними лапами дракона и теперь бежал прямо под его туловищем, уворачиваясь от смертоносных когтистых конечностей, которые могли раздавить его в любую секунду. Парадоксально, но это было в своём роде самое безопасное место — здесь Крам был недосягаем ни для пламени, ни для страшных ударов хвоста. Даже Людо Бэгмен на время потерял дар речи, а это случается с ним… практически никогда. Но увидев, что дурмстрангца отделяют от золотого яйца какие-то метры, он очнулся и закричал во весь голос: — Вы только посмотрите! Какая дерзость! Вот это нервы. Не человек, а машина! Болгарин уже достиг кладки, где между драконьими яйцами лежало заветное золотое, когда хвост чудовища всё же достал его. К сожалению, дракон слишком быстро понял, что его обманули. Зная, что огневая мощь теперь бесполезна, он применил хвост как другое оружие. Он начал хлестать им направо и налево наугад, в надежде, что всё же сможет достать мелкого, но очень надоедливого человечишку, и, в конце концов, его старания увенчались успехом (самое обидное, что произошло это уже после того как Крам выиграл испытание, завладев яйцом). Удар был нанесён по касательной, ибо в противоположном случае Краму переломало бы половину костей, и пришёлся на правое плечо. По инерции его отбросило на пару метров в сторону прямо на каменный валун. На секунду его лицо исказилось от боли, но он тут же взял себя в руки, перекувыркнулся и откатился в сторону под защиту каменных глыб. В этот момент на помощь уже спешила целая группа волшебников, среди которых Гермиона заметила Чарли Уизли. Одни занялись драконом, пока другие направились к Краму. Только сейчас она заметила, что даже после страшного удара он не выпустил яйцо из рук. Бледный, уставший, избитый, весь перепачканный грязью, он всё же медленно поднялся на ноги сам, отвергая любую помощь, и торжественно поднял вверх левую руку, демонстрируя свой трофей. Всё это время Гермиона пребывала в неком оцепенении и в неконтролируемом порыве прижимала руки к лицу, не замечая, что ногти впились в кожу. Когда же трибуны взревели, аплодируя и словно благодаря Крама за такую эффектную победу, она закричала так, что едва не заглушила саму себя. Гермиона не понимала, почему испытывает это странное чувство, похожее на опьянение. Неподвластное логике, необъяснимое, безумное, какое-то дикое… Она чувствовала жар, в груди горело и было тяжело дышать. Когда-то она читала о Древнем Риме и боях гладиаторов. Помнится, тогда её возмутили жестокость римлян и кровавость происходящих на аренах Колизея зрелищ. Сейчас же единственное сравнение, которое приходило ей в голову при взгляде на Крама, это сравнение с римским гладиатором — древним бесстрашным воином, хладнокровно идущим на смерть.***
— Ну хватит уже! Дракон не прикончил, так ты меня задушишь, — притворно пожаловался сияющий и счастливый Гарри, после того как его раскрасневшиеся и взволнованные друзья вбежали в палатку первой помощи, и Гермиона крепко стиснула его в объятьях. Все были счастливы, что испытание наконец закончилось. Ожидание, неизвестность, волнение, страх — всё сейчас осталось позади. Он справился, Гарри справился с заданием, да при этом ещё так красиво и эффектно! И, самое главное, пришёл конец их ужасной и глупой ссоре с Роном. Они опять вместе. Как всегда. Гермиона почувствовала, что ей тяжело сдерживаться, в глазах защипало, и чтобы не расплакаться перед всеми она направилась к выходу, но тут же чуть было не столкнулась с весьма недовольной мадам Помфри, которая даже и не думала скрывать своё отношение ко всему происходящему: — Драконы! — гневно бормотала она. — То дементоры, то драконы… чего мне ожидать в следующий раз? — при этом она схватила Гарри за порванный рукав и потянула за собой. Усадив его на кушетку, она принялась его осматривать и, обнаружив несколько порезов, занялась ими. Гермиона только сейчас обратила внимание, что палатка разделена на отсеки, и в соседнем сидит Седрик Диггори. Он счастливо улыбался и, несмотря на то, что половина его лица была измазана какой-то оранжевой и странной на вид мазью, скорее всего противоожоговой, радостно помахал друзьям рукой. Пока мадам Помфри занималась ранами Гарри, они обменялись обоюдными комплиментами, поздравили друг друга с победой в первом туре, и вот уже все трое, включая Рона, оживлённо беседовали, обсуждая прошедшее испытание. Гермиона заметила, что Крама, который получил явную травму, здесь не было. Это показалось ей странным, потому что все чемпионы в обязательном порядке должны были в таком случае пройти обследование, но говорить об этом или спрашивать мадам Помфри у неё не было никакого желания, так что она просто предпочла ретироваться, оставив мальчиков наслаждаться собственным триумфом и бесконечными разговорами на эту тему. Невдалеке она увидела Джинни, которая ожидала услышать какие-нибудь новые подробности о Гарри и посплетничать на эту тему, и они действительно не умолкали ни на секунду, пока вместе шли к замку. Только однажды Гермиона запнулась и ненадолго замолчала. Когда увидела, что вдоль берега по направлению к кораблю движется небольшая группа дурмстрангцев. Двое крепких парней поддерживали с обеих сторон третьего, и за ними, словно курица-наседка след в след, шёл Каркаров. Определённо Виктору Краму серьёзно досталось от дракона, раз самостоятельно передвигаться он не мог, и для этого требовалась посторонняя помощь.***
Следующие дни были наполнены положительными эмоциями и эйфорией от пройденного испытания. Повод для этого определённо был — Гарри разделил первое место с Крамом, да и вообще у друзей создавалось впечатление, что жизнь начинает снова налаживаться, вот только… Гермиона дала себе обещание не думать на эту тему, но всё же не могла не замечать, что после поединка с драконом Крам так и не появился. Она успокаивала себя тем, что пока у него для этого нет причин: первый тур миновал, а до второго было ещё далеко. Да и Каркаров уж точно позаботится о своём драгоценном чемпионе, так что тот сейчас должно быть отдыхает на своём корабле в окружении товарищей. Однако воспоминание о гримасе боли, исказившей лицо болгарина в момент удара, преследовало её. Время от времени она оглядывала полупустой зал библиотеки, думая, что Крам как всегда незаметно и тихо пробрался сюда и опять сидит неподалёку, совсем один, окружённый кипой книг и сосредоточенно штудирует их. Но нет — дни шли, а его всё не было. Это являлось для Гермионы своеобразным раздражителем, она не понимала, почему происходящее настолько занимает её мысли, ведь поводов для сочувствия или сопереживания Крам ей не давал. Наоборот, он всегда вёл себя холодно, отстранённо и даже высокомерно, так что сожалеть о его отсутствии не было совершенно никаких причин. Но всё же… Когда он появился в библиотеке через неделю, как обычно бесшумно, Гермиона не смогла сдержать вздоха облегчения. И даже верные поклонницы, неизменно следующие за ним по пятам, не вызвали в ней такого сильного раздражения, как прежде. Пряча тень невольной улыбки за очередным учебником, Гермиона не могла не признаваться себе, что с возвращением Крама появилось странное чувство — будто бы всё вернулось на круги своя, восстановился прежний порядок вещей. Для неё стало удивительным открытием, насколько быстро можно привыкнуть к нелюдимому и суровому дурмстрангцу и его постоянному присутствию в библиотеке. Как-то, что первое время так раздражало, превратилось сначала в неизбежность, потом в принятие, а затем и вовсе стало привычным. Осознание этого слегка сбивало с толку. Привыкнув жить в своём рациональном, всегда упорядоченном мире последовательности и логики, она чувствовала, что все эти необычные мысли-ощущения дезориентируют её. Иногда она бросала взгляды в сторону соседнего стола, и ей начинало казаться, что если приглядеться повнимательней, то в Краме можно увидеть нечто новое — личность, а не звезду квиддича, мальчика с обложки… Подобные размышления отвлекли обычно крайне сосредоточенную Гермиону настолько, что она, которая знала библиотеку вдоль и поперёк, чуть было не прошла мимо нужной секции книг по трансфигурации. Да ну что такое! Внимательнее надо быть, укорила она себя за рассеянность и вернулась назад, чтобы взять необходимый учебник. Это место было её любимым. Из-за огромного витражного окна секция имела форму полукруга и оставляла достаточно свободного пространства и освещения, что было редкостью для обычно тёмной, пыльной и почти вплотную заставленной рядами книг библиотеки. Тут же всё было по-другому, а сегодня так и вовсе можно было наблюдать чудесное зрелище — согревающий кожу солнечный свет почти ушедшей осени преломлялся сквозь разноцветное стекло и играл радугой красок, образуя на окружающих предметах своеобразный калейдоскоп. Гермиона замерла, залюбовавшись танцующими на свету пылинками, зажмурилась и невольно улыбнулась. Ей казалось, что она могла бы простоять так вечность, окружённая тишиной, покоем и умиротворением. Неподалёку послышался шорох. Гермиона немедленно открыла глаза и осторожно, чтобы не производить лишнего шума, пошла на его источник. Совсем рядом она почувствовала какое-то движение, раздался звук шагов, а потом всё снова стихло. Стараясь оставаться незамеченной, она выглянула из своего укрытия: спиной к ней стоял Виктор Крам. Он держал в руках два объёмного вида фолианта и, скорее всего, выбирал один из них. Когда же он принял решение, то хотел было поставить ненужный на место, поднял руку вверх, но застонал, выронил его и схватился за правый бок. Наклонившись чуть вперёд, он тяжело вздохнул, упёрся лбом в деревянное перекрытие, и на мгновение замер. Внезапно что-то рыкнув на болгарском, явно ругнувшись, Крам зло ударил ладонью полку перед собой. Потом медленно наклонился и аккуратно поднял упавшую книгу. И в этот момент заметил Гермиону. По правде говоря, ей очень захотелось бежать. Попасться под руку разгневанному дурмстрангцу — это вам не шутки. А стать свидетелем момента слабости такого человека как Крам… последствия не заставят себя долго ждать. Он в упор посмотрел на Гермиону, и от такого тяжёлого и холодного взгляда по телу сразу же поползли мурашки, создавая иллюзию его осязаемости. Молчание порядком затянулось, когда Гермиона решилась робко произнести: — Я могу тебе помочь? Сдержанно и спокойно, но от этого не менее устрашающе, Крам ответил: — Нет. Не можешь, — а потом холодно добавил, — но я благодарен за участие. Воцарившаяся тишина, весьма угрожающий вид Крама и металл, который сквозил в каждом произносимом им слове, явно говорили о том, что разговор окончен и более того — его продолжение может быть чревато. Впоследствии Гермиона так и не смогла объяснить причину своего казавшегося тогда почти самоубийственным поступка, но в тот момент она сделала то, чего от себя совершенно не ожидала. — Я говорю не о книгах. Я имею в виду травму, которую ты получил во время поединка с драконом, — решительно сказала она, хотя внутри всё немело от страха. — По правилам всех участников после испытания осмотрела мадам Помфри, чтобы оказать первую помощь. Ты же был серьёзно ранен — я точно знаю, — но в палатке не появлялся. Определённо тирада и та смелость, с которой она была произнесена, произвели на Крама впечатление. Опёршись спиной о деревянную стойку позади себя, он скрестил руки на груди и с задумчивым видом склонил голову набок, словно оценивая Гермиону, причём явно в духе «храбрая маленькая моська». — Серьёзно ранен? — насмешливо переспросил Крам, небрежно приподняв одну бровь. — Ты называешь это серьёзным ранением? Это царапина по сравнению с тем, что обычно мне достаётся на занятиях в Дурмстранге, на тренировках или во время игры. Синяки и сломанное ребро не в счёт — само заживёт. Его английский явно улучшился за последнее время, но Гермиона сосредоточила своё внимание на другом: — Само? Ты полагаешь, в сложившейся ситуации это разумно? По мне так это просто глупо, — и пока Крам не успел что-либо предпринять, а у неё самой не кончился заряд храбрости, она на одном дыхании выпалила: — В любом случае, в рамках программы международного магического сотрудничества, в которой по условиям турнира участвуют все школы, я обязана оказать тебе необходимое содействие, которое в данный момент заключается в предоставлении тебе медицинской помощи. Что ставит передо мной задачу незамедлительно отвести тебя в больничное крыло к мадам Помфри. Удивительно, но после этих слов Гермиона почувствовала себя намного увереннее. Так что она подняла голову, расправила плечи и твёрдо посмотрела на Крама, всем видом давая понять, что теперь запугать её будет не так-то просто. — Я не буду обращаться к целителю из-за мелочи, — твёрдо ответил он. — О, да! Дурмстрангские мужчины настолько суровы, что посылают заклятия силой мысли, сами себя излечивают и едят кактусы. Я поняла. Но правила есть правила. Ты должен пойти к мадам Помфри. — А если я не хочу идти? — спокойно поинтересовался Крам. — Что ты сделаешь? Это был вызов. — Что я сделаю?.. Нет, я не стану никому ничего докладывать, если ты об этом подумал. Гермиона прищурила глаза: — Скажи, тебе нравятся твои верные поклонницы? Держу пари, что не особенно. Так вот, если ты не пойдёшь со мной, то я пойду с тобой. И поверь, я обещаю не оставлять тебя ни на минуту, буду следовать за тобой всегда, абсолютно везде и тебе самому придётся рассказывать и объяснять окружающим, что происходит. Я стану твоей тенью, и ты ничего не сможешь с этим поделать. А если ты со мной что-то сделаешь, — произнесла девушка, заметив, как резко ожесточилось до этого ироничное выражение лица Крама, — то клянусь — я вернусь к тебе призраком, поселюсь в твоём доме, буду делать различные пакости, завывать по ночам и вообще, не дам спокойно жить до конца твоих дней. Определённо Крам не привык к тому, что люди (тем паче какие-то английские девицы), разговаривают с ним в подобном тоне. Тем более наглым образом шантажируют его. Было видно, что он напряжённо ищет достойное решение проблемы, которая так внезапно свалилась на его голову, потому что было очевидно — эта упрямая девчонка не шутит. В то же время Гермиона прекрасно осознавала, что уступить ей для Крама равносильно поражению, поэтому решила смягчить ситуацию: — Послушай, я не хотела предъявлять ультиматум или ставить тебя в неловкое положение. Вовсе нет. Я верю, ты достаточно сильный, чтобы справиться самому — я же видела твой поединок и ты сражался очень смело. Но я видела так же, что ты ранен и нуждаешься в помощи. Не отказывайся от неё и не давай таким образом преимущества своим соперникам. Это будет несправедливо. — Зачем тебе это? — подозрительно осведомился Крам. — Зачем помогать мне, тем более, что Гарри Поттер твой друг, а я его конкурент? Не проще ли предоставить мне самому разбираться со своими проблемами? — Если бы ты меня знал, то никогда не задавал бы подобные вопросы, — покачала головой Гермиона — Я скорее поцелую василиска, чем позволю кому бы то ни было, даже будь это мой самый близкий друг, выиграть турнир нечестным путём. Крам задумчиво посмотрел на неё. Слегка смутившись, впрочем, как и всегда под этим его взглядом, она уже с другой интонацией произнесла: — Я не хочу ссориться, не хочу доставлять тебе неприятности и, поверь, никому ничего не скажу. Я всего лишь хочу проводить тебя в больничное крыло к мадам Помфри. А если ты боишься, что нас кто-то увидит, то уверяю, я достаточно хорошо знаю Хогвартс, чтобы провести тебя туда незаметно. Просто позволь мне это сделать. Крам сделал вид, что размышляет, но Гермиона уже знала, что он сменил гнев на милость. Дождавшись, пока Крам кивнёт в знак согласия, она ободряюще улыбнулась и попросила его через полчаса быть в коридоре на первом этаже. Прибыв на оговорённое место, она увидела то, что и ожидала увидеть — дурмстрангца и неподалёку от него стайку поклонниц. Гермиона усмехнулась и глянула на часы. Через пять минут как по расписанию в коридоре появился профессор зельеварения Снейп, которому весьма не понравилось присутствие неких учениц около его кладовой с личными запасами для зелий. Он посмотрел на них так, что те мигом испарились, однако Крама проигнорировал. Как только Снейп скрылся за дверью, Гермиона тут же подозвала Крама, и они вместе направились в больничное крыло. Пройдя по какому-то тоннелю, скрытому за старым гобеленом, пару раз спрятавшись в нишах, преодолев несколько весьма подозрительно грязных и пыльных коридоров и поднявшись по винтовой лестнице, они наконец очутились около большой двустворчатой деревянной двери. Она хотела было войти, но Крам преградил ей дорогу. — Помни, ты обещала никому не говорить, — повторил он, однако заходить внутрь не спешил. Какое-то время Крам стоял неподвижно и смотрел на Гермиону долгим взглядом, а потом склонился к ней — почти угрожающе, слишком близко — и медленно прошёлся взглядом по её профилю сверху донизу. Остановившись где-то на линии губ, он доверительно прошептал низким голосом: — Это будет наш маленький секрет. Гермиона хотела было ответить, но все мысли вдруг спутались, поэтому она только утвердительно кивнула. Ей показалось, что они простояли так очень долго, когда он сам отвёл от неё свои непроницаемо-чёрные глаза, слегка поклонился и демонстративно-вежливо отступил в сторону. Она автоматически открыла дверь и вошла в больничное крыло, в то время как Крам проследовал за ней. На пороге личного кабинета мадам Помфри она задержалась, громко постучала и, когда целительница пригласила войти, сделала ему знак не следовать за ней. Мадам Помфри внимательно выслушала объяснения Гермионы, но как только узнала о травме, немедленно встала из-за стола и направилась к огромному стеклянному шкафу. Легко ориентируясь среди многочисленных полочек с различными склянками и колбами, она буквально за пару секунд выбрала нужные и вихрем вылетела из кабинета. Жестом указав Краму на ближайшую койку, она первой направилась к ней, расставляя на тумбочке лекарства и одновременно беседуя с Гермионой: — Мисс Грейнджер, вы правильно поступили, приведя ко мне мистера Крама. Хотя, сказать по правде, я совершенно этому не удивлена, вы всегда казались мне особой весьма умной и, самое главное, ответственной. Не волнуйтесь, я обещаю, что не стану ничего докладывать о произошедшем. Однако я весьма надеюсь, — грозно зыркнула она в сторону юноши, — что это станет для всех присутствующих хорошим уроком. Мисс Грейнджер, благодарю вас, вы выполнили свой долг и теперь можете быть свободны. Тем временем мадам Помфри начала расстёгивать пуговицы на форменной косоворотке Крама, чтобы осмотреть полученные им повреждения. Он попытался было снять её сам, но опять скривился от боли, на что целительница возмущённо фыркнула, схватила рубашку за ворот и стала её стягивать. — А вы, молодой человек, — весьма сурово обратилась к нему целительница, — повели себя вопиющим образом. Поступить столь безрассудно и безответственно! Я не знаю, конечно, что там у вас творится в Дурмстранге, но мы такого в Хогвартсе не приемлем. Категорически. Запомните это раз и навсег… О Боже мой, да что же это такое?! Наконец стянув с него рубашку, мадам Помфри смогла лицезреть его правое плечо и подреберье, представлявшие собой сплетение фиолетово-лиловых кровоподтёков, которые местами посветлели или имели зеленовато-жёлтый оттенок, указывающий на начинающееся выздоровление. Однако это было ещё не всё. Гермиона честно собралась уйти сразу же после просьбы мадам Помфри, но почему-то так и не двинулась с места и всё это время стояла за её спиной, наблюдая. И вот сейчас она могла в подробностях разглядеть на теле Крама не только последствия злополучного поединка, но и старые шрамы, заработанные им ранее. Очевидно, подобная ситуация не была для него первой, и не впервые он пренебрегал помощью целителей. Гермиона только сейчас подумала о том, чего ему стоило потрясающее искусство игрока в квиддич, которым все так восхищались. Тогда на чемпионате создавалось впечатление, что это для него так просто, так естественно — будто он родился на метле. И ведь никто не знал, сколько раз он разбивался, выполняя этот финт Вронского, сколько раз терял равновесие, ошибался и падал, ломая кости. Девушка смотрела на широкие плечи, литую грудь, на очерченные линиями мышц руки, местами покрытые побелевшими или почти незаметными рубцами, и ей казалось, что она читает по ним историю мастерства Виктора Крама, историю его побед и поражений. Мадам Помфри буквально задохнулась от подобного зрелища: возмущение её было столь велико, что она даже не смогла ничего сказать, а только в каком-то бессознательном жесте начала яростно протирать собственные очки, потом схватила лекарства и, в миг соорудив какую-то дымящуюся припарку, начала обрабатывать раненое плечо (при этом она бормотала про себя нечто весьма похожее на «бедный мальчик, совсем ещё мальчик», а глаза её подозрительно увлажнились). — Мисс Грейнджер, а вы почему всё ещё здесь? — внезапно и немного нервно спросила она Гермиону, когда заметила её присутствие и взгляд, устремлённый на полуобнажённого Крама. — Я же сказала, что вы можете идти. — Да-да. Конечно. Прошу прощения, — растерялась Гермиона и покраснела, словно её застали за чем-то неприличным. Она опустила глаза, схватила свою сумку с учебниками и со всех ног бросилась к выходу, будто за ней кто-то гнался. Ей было стыдно за своё поведение, за то, что так бесцеремонно рассматривала полураздетого человека, мужчину, да ещё и в кабинете доктора. Гермиона сто раз пообещала себе больше никогда так не делать и вести себя всегда благоразумно, однако, когда она закрывала тяжёлую дверь, то всё же на несколько мгновений придержала её, чтобы бросить последний взгляд на Крама.***