Ирония любви (Irony of love).

***       С того момента, как Гермиона увидела Крама, она стояла, как громом поражённая — застыв от неожиданности его появления и смешения чувств, которые она при этом испытывала. Здесь были и растерянность, и непонимание, и испуг, и странная злость… но больше стыд, какое-то невероятно жгучее чувство стыда, которое окатило её жаркой волной.       Что он подумает, когда увидит её?.. Как отреагирует?.. Решит, что она здесь нарочно?.. Или вообще не вспомнит?..       Эти мысли вихрем проносились в её голове, пока она стояла, с неотвратимостью осуждённого на казнь наблюдая, как Виктор постепенно приближается по подъездной дорожке к главному входу.       Они не виделись столько лет…       И он так сильно изменился…       Гермиона из своего укрытия могла хорошо рассмотреть его высокую мощную фигуру, которая с возрастом стала ещё внушительней. Очевидно, он продолжал и дальше заниматься спортом и тренироваться, потому что даже под свободного покроя рубашкой были заметны выпирающие бугры мышц на его руках и груди, не говоря уже о ширине плеч, на которых рубашка буквально натянулась. Он шёл неспешно, уверенно, знакомой пружинистой походкой, которую Гермиона так хорошо помнила — а вот длинные волосы, отросшие почти до плеч, были чем-то новеньким. Как и короткая чёрная борода. Они придавали Краму вид ещё более мужественный и даже слегка агрессивный — но, если уж быть честной, это шло ему, как никому другому.       — Викто́р, — звонко прозвучало из дома и навстречу Краму выбежала Флёр.       Она сердечно обняла болгарина.       — Mon amie*, ну что же ты не предупредил нас! — сетовала она. — Добирался в такую даль.       — Так получилось, что я смог приехать раньше. Всё решилось в последнюю минуту, так что я не стал вам докучать.       — Действительно, неудобно получилось. Я бы встретил тебя, — сказал вышедший за женой Билл и приветственно пожал Краму руку.       — Глупости. Я отлично добрался на попутке.       — Но как?       — Обычное везение, — пожал Крам плечами и Гермиона прям почувствовала, как затрещала тонкая ткань. — К тому же французы крайне дружелюбные люди. Меня подвёз какой-то ваш сосед, который выращивает хмель. Очень милый старик. Звал меня к себе пробовать новый урожай пива.       — Месье Арно, — улыбнулся Бил. — Он и впрямь очень гостеприимный. И пиво у него, кстати, отменное.       — Охотно верю.       — Доверяй, но проверяй. В погребе стоит несколько бутылочек…       — Билл, не сейчас, — остановила его Флёр. — Ты видишь, Викто́р устал с дороги? Ему нужно отдохнуть…       — А что это у вас тут происходит? — объявилась из-за угла Джинни — внезапно, как чёрт из табакерки. По ходу, она совершала очередную вылазку по исследованию дома. — Чего все встали в такую рааа…балдеть, — замешкалась она на полуслове, оглядывая стоящего перед ней Виктора, а потом неловко протянула: — Здрассьте.       — Мою младшую сестру, которая сама деликатность, ты знаешь, — Билл кинул на Джинни немного осуждающий взгляд.       — Рад встрече, — галантно поприветствовал её Крам.       В этот момент Джинни, которая единственная из всей компании была лицом к саду и прятавшейся там Гермионе, встретилась с ней взглядом. Та всё это время так и стояла — с широко раскрытыми глазами и валяющимся под ногами круассаном, на который уже сбежались муравьи. По-хорошему ей надо было бы скрыться, уйти в свою комнату, чтобы там уже всё обдумать, но сил у Гермионы хватало только на то, чтобы оцепенело наблюдать за происходящим. Единственное, что она смогла, так это спросить у Джинни одними губами «какого …?», на что та округлила глаза, скорчила рожицу и изобразила такое же недоумение.       — Прошу меня извинить, я провел в дороге всю ночь, — вежливо сказал Крам. — Могу я?..       — Ах, конечно, mon amie. Сначала завтрак, без него я тебя не отпущу, а потом Билл проводит тебя в твою комнату.       — Я как раз купил выпечку! — вставил свои пять копеек Билл.       В этот момент Гермиона будто очнулась и поняла, что надо валить как можно быстрее. На цыпочках, будто её мог кто-то услышать, она попятилась ко входу в кухню, быстро засеменила по ней, а там уж понеслась на второй этаж сломя голову — перепрыгивая через две ступени зараз и поскальзываясь на глянце мрамора.       В свою комнату она влетела, захлопнув дверь и приваливившись к ней, будто за ней гнались все черти ада.       Когда в дверь постучали, Гермиона подпрыгнула.       — Это я. Пусти, — раздался голос Джинни.       Стоило щелкнуть замку, как она проскользнула внутрь.       — Обалдеть, ты видела, кто приехал?!.. — выдала она и это был однозначно риторический вопрос, с целью подчеркнуть эпичность момента.       — Видела, — Гермиона была, мягко говоря, не столь воодушевлённой.       — Вот это сюрприз!       Джинни выглядела, как кошка, узревшая перед собой огромную банку жирной сметаны.       — Что происходит?.. Зачем он здесь?.. Чего ему надо? — вопросы сыпались один за одним, в то время как Джинни с той же кошачьей грацией уселась на роскошную кровать, задев при этом одну из золотых кистей, удерживающих балдахин.       — В смысле? — удивилась она. — Так ты ещё не поняла?       И тут до Гермионы дошло.       — Он будет крестным?       — Пятьдесят очков Гриффиндору! — провозгласила Джинни и вновь дёрнула за кисть.       — Чёёёёрт, — простонала Гермиона. — Значит, он будет торчать тут все две недели.       — Ну да уж понятно, что он никуда не денется.       Гермиона вдруг замерла и посмотрела на Джинни с подозрением:       — Ты знала? Знала и не сказала мне?       — Откуда? — Джинни выглядела глубоко возмущённой подобными обвинениями и даже выставила перед собой ладони, словно показывая, что она совершенно чиста. — Это абсолютно новая информация для меня.       Гермиону это успокоило.       — Так, мне надо собираться домой, — внезапно выдала она и рванула к своему шкафу с вещами.       — А это ещё зачем?       — Потому что я не хочу здесь оставаться, — распахнула она створки и стала нервно передвигать вешалки. — Потому что это всё жутко неловко… Потому что происходящее — бред какой-то!       — Ого. Эка тебя задело. С чего бы?       Гермиона резко остановилась. Выдохнула и уже медленней повернулась к Джинни:       — Я не знаю, как общаться с Крамом в сложившейся ситуации. Как быть в одном с ним пространстве и…       Она замолкла, пытаясь собрать в кучу мысли и объяснить то, чего она сама до конца не понимала.       В итоге она сникла, закрыла шкаф и уселась на кровать рядом с Джинни. Та поддерживала какое-то время тишину между ними, но потом сказала:       — Ты много лет не говорила о нём, а я не спрашивала. Но я помню, что было между вами на четвёртом курсе. О вас сплетничала вся школа. Да что там — и сейчас первым делом вспоминают при случае. Болтливые языки никогда не унимаются, им дай только повод, — она продолжила уже серьёзней. — В общем, я не лезла к тебе с расспросами и извини, если сейчас сую нос не в своё дело, но…       Джинни спросила очень мягко:       — Что тогда между вами произошло?       Опустив глаза, Гермиона сказала нарочито безразлично:       — Мы встречались. А потом расстались.       — Была причина?       Она помолчала, а потом как-то горько усмехнулась:       — Знаешь, самое смешное, что я сама не поняла, как это случилось.       — То есть?..       — Он появился в моей жизни, занял в ней особое место, перевернул всё с ног на голову, но тогда мне было всего пятнадцать. А он — знаменитый спортсмен, чемпион, звезда. Да к тому же ещё и старше. Я была очарована — всеми этими событиями, нашими тайными отношениями… им… — легонько улыбнулась Гермиона, — но подспудно я понимала, что это не могло продолжаться долго. Я для него — всего лишь ребёнок, а он уже мужчина. Я не могла дать ему то, что другие девушки. Точнее, я даже попыталась, но он… — её щёки порозовели: — Прости, это наверно слишком для тебя.       — О, нет! — выдала Джинни, замерев с распахнутыми глазами, словно заворожённая. — Умоляю, продолжай.       — В общем, я думала, что готова пойти дальше, но он…       — Он… что?..       Джинни даже моргать перестала.       — Он сам меня остановил.       — Святые небеса, да этому мужику памятник поставить надо! — выдохнула она… слегка разочарованно?       — Он повёл себя благородно, это правда. И всё же я иногда жалею, что… — Гермиона запнулась, смутившись. — Собственно, это были наши последние мгновения вместе.       Дальше рассказывать было проще.       — Потом был следующий курс, мы переписывались, но Амбридж стала проверять всю почту, поэтому общаться как прежде мы уже не могли. Потом была смерть Сириуса, помощь Гарри, уход из школы, скитания, война… Мы увиделись с Виктором лишь раз на свадьбе Флёр, но кратковременно, не успев даже поговорить перед нападением Пожирателей Смерти. А потом мы с Роном стали для всего мира «парой из знаменитого трио». Крам конечно же обо всём узнал, так что всякая связь между нами окончательно прервалась — о её возобновлении не могло идти и речи.       Гермиона пожала плечом:       — Впрочем, я слышала, что он не долго был одинок. Он стал встречаться с какой-то девушкой из Дурмстранга и у них было всё серьёзно. Может, он уже на ней женат.       — Ну, это я выясню…       — Джинни!       Та была сама невинность:       — Просто чтоб знать, а что в этом такого?       — Не вздумай! — всполошилась Гермиона. — Я прошу тебя ничего не делать. Обещай!       Это был явно трудный для Джинни выбор, но в итоге она сдалась и пробурчала:       — Ну ладно. Но вообще было бы романтично, если бы он не пережил вашего расставания, любил бы тебя всю жизнь и так бы остался одиноким. Я б вот хотела, чтобы Виктор Крам — известный на весь мир чемпион, предмет грёз многих женщин — страдал бы по мне всю свою жизнь. Впрочем, тут мои дела не так чтобы плохи — мне достался Гарри Поттер.       Гермиона в ту же секунду прыснула со смеху, а затем они обе расхохотались в голос.       Напряжение пошло на убыль.       — Ладно. Придётся остаться. Билл наверняка сказал уже, что я здесь. Позорно бежать я не буду.       — Отличный настрой. Так держать, — Джинни была сама поддержка.       С тем же добродушным выражением лица она пошла к шкафу, вновь раскрыла его и окинула долгим взглядом:       — А давай-ка теперь подберём тебе наряд на вечер. Что-то незатейливое, но в то же время заметное, скромное, но подстёгивающее воображение.       Гермиона закатила за её спиной глаза.       Нет, эту девицу не исправит ничто. ***       За день девушки совершили пару вылазок на кухню, но с Крамом ни разу не встретились. Оказалось, он полдня отсыпался в своей комнате после ночи, проведённой в дороге. Гермиону это вполне устраивало — ей нужно было подготовиться к встрече с Виктором, собраться с силами. Для неё это было непросто, она ведь не такая, как Джинни — не лёгкая на подъём, смешная и задорная, совсем бесстрашная, и не такая как Флёр — статная красавица, полная достоинства и уверенности в себе. Она была и во многом осталась той самой Гермионой Грейнджер: отличницей, сторонницей правил, хорошей девочкой и гордостью своих родителей — умницей, на которую всегда можно положиться, самой ответственной.       — Готова?       Джинни заглянула в комнату, осматривая подругу, и осталась довольной результатом — та надела именно то платье, которое она выбрала. Кажется, со времён Святочного бала между ними мало что изменилось. С единственным отличием — в этот раз выбору Джинни Гермиона не противилась.       — Да, пойдём, — поправила она на косточке плеча бретель платья в духе сороковых, овальный вырез которого открывал ключицы и часть спины.       — Нервничаешь? — спросила Джинни, когда они спускались в сад.       Гермиона и не думала врать — перед Джинни это было бы бесполезно. Поэтому просто коротко кивнула:       — Как бы я хотела иметь твою смелость. И здоровый жизненный пофигизм.       — Пфф… мои знания всегда для тебя. Причём бесплатно, — уверила её Джинни.       Ужин проходил там же, где и обычно — за большим столом на открытой террасе.       — Девочки, вы вовремя! Садитесь, а то начнёт остывать, — заулыбалась Флёр, ставя блюдо с запеченной рыбой между огромной миской салата, сложенным горкой деревенским хлебом и нарезанными фруктами.       Около каждой тарелки уже были выставлены бокалы. Бутылку белого вина Флёр открыла лёгким жестом фокусника и с характерным хлопком пробки.       — Отлично! Всё уже готово, — довольно потёр руки Билл, выходя из кухонного проёма.       Вслед за ним появился Крам.       И встретился взглядом с Гермионой.       Для остальных ничего не изменилось — Флёр всё так же суетилась, Джинни пыталась утащить самый лакомый кусок рыбы, Билл о чём-то болтал, Пенелопа незаметно подливала себе и Габриэль побольше вина… — но не для Гермионы. В этот момент окружающий её мир преобразился. Стал иным, поменяв свои законы и саму реальность: она словно истёрлась, потускнела, её яркие оттенки выцвели, звуки приглушились и даже время замедлилось — момент, когда они с Виктором посмотрели друг на друга, показался Гермионе не секундой, а бесконечно долгим, затяжным падением в бездну. Опоры не было, не за что было зацепиться, а она всё соскальзывала, летела куда-то со страшной скоростью и не было этому конца — лишь ощущение срыва, разошедшегося шва на старой ране и чувство непонятной тупой боли, затаившейся где-то под сердцем, в районе солнечного сплетения…       — Вина? — вывел её из ступора Билл.       — Да… пожалуйста, — слегка улыбнулась Гермиона одними губами.       Она отвела глаза, но прежде чем это сделать успела заметить недоумение на лице Крама и его секундную растерянность. Значит, ему не сказали, что она тоже здесь. Отлично. Ну хоть в чём-то у неё оказалось перед ним преимущество.       Впрочем, торжество Гермионы было мимолётным.       — Всем доброго вечера, — поприветствовал гостей Виктор и уселся с дальней стороны стола. Абсолютно игнорируя присутствие Гермионы и даже не смотря в её сторону.       — Mon amie, наконец-то ты с нами, — проговорила Флёр. — Надеюсь, ты хорошо отдохнул?       — Просто замечательно.       — Ещё бы, — вмешалась Пенелопа. — Это бывшая комната Пьера — его кабинет и по совместительству спальня. До тех пор, пока он не встретил меня, конечно же. Нам двоим понадобилась комната побольше — ну вы понимаете, начало любви всегда особенно прекрасно, все эти экзерсисы…       Гермиона почувствовала, что её щёки слегка порозовели — в присутствии Крама от мыслей о любовных утехах стало почему-то особенно неловко. Зато Пенелопа была сама непосредственность: прикончив вино в своём бокале, она похлопала Виктора по плечу рукой, на пальцах которой блестели перстни с драгоценными камнями:       — Ты чем-то напоминаешь мне его, mon garçon**. Такой же чуткий и нежный. С большим добрым сердцем и таким же большим… В общем, твоей даме очень повезло.       Пальцы с самоцветами замерли на округлости плеча:       — Mon dieu***, но что это — камень? Что за нынешняя мода доводить своё тело до состояния греческих статуй? Я, право, не знаю…       На всякий случай Пенелопа пощупала плечо Крама ещё раз.       — Хотя… вы, наверно, современные дамы, находите в этом особую прелесть, — сказала она и почему-то посмотрела в этот момент на Гермиону.       Если бы та могла, то провалилась бы сквозь землю или трансгрессировала куда угодно, но она не могла. Поэтому воспользовалась единственным доступным ей отвлечением — взяла свой бокал и начала безостановочно пить из него.       Когда он опустел почти полностью, стало немного легче.       — Впрочем, не обижайтесь на меня — я же женщина старых нравов. Сдержанность и никаких излишеств, только умеренность — вот мой девиз.       Габриэль в этот момент не выдержала — она кашлянула, скрывая за этим свой смех.       — Виктор занимается всю жизнь спортом, поэтому так подготовлен физически, — вступился за друга Билл.       — Правда? Как интересно, — Пенелопа сделала ему знак подлить вина в её бокал.       — Признаться, в последнее время я меньше тренируюсь, — заметил Крам. — Всё моё время занимает другое занятие.       — Какое же?       — Я преподаю.       — Сильный и умный, какая прелесть! — воскликнула Пенелопа и снова посмотрела на Гермиону. — Как я понимаю, вы работаете в своей альма-матер?       — Вы абсолютно правы. Я преподаю в Дурмстранге.       Крам аккуратным движением рассёк рыбу на своей тарелке и спокойно произнёс, крепко удерживая нож в руке:       — Тёмные Искусства.       Он получил то, чего добивался — настороженное молчание.       — Как интересно, — взгляд Пенелопы вдруг резко преобразился, из лукавого став льдисто-проницательным. — Тёмная магия.       Виктор ответил прямо, не уклоняясь:       — Я знаю, что у вас эти практики под запретом, хоть и не официальным, но у нас иное отношение к ним. Недавняя война показала, что необходимость в боевой магии очень высока, так что наше сообщество решило воспитывать следующее поколение магов в соответствии с новыми реалиями времени. Мы и раньше изучали Тёмные Искусства, они нам не в новинку, только теперь мы делаем это… с иным подходом, но более углублённо.       Его глаза чуть прищурились:       — Знаю, это многим претит. Но мнению многих я предпочитаю уверенность в защите наших детей.       Внешне он был спокоен, но внутри, Гермиона это знала, он был твёрд и собран. Таким она его уже видела. Давно, ещё в школе. Каждый раз, когда он проходил на Турнире свои испытания.       — Виктор скромничает, — вдруг очень серьёзно сказал Билл. — В своё время он обезвредил много Пожирателей Смерти. Он спас на войне много жизней. И много кого потерял.       Повисла тяжёлая тишина.       — Давайте не будем портить вечер подобными разговорами, — разрушил её сам же Крам. — Мы собрались здесь по другому поводу — отпраздновать новую жизнь. Так давайте выпьем за чудесную Викторию, которая только недавно вошла в этот мир. Пусть она будет здорова и счастлива. А мы со своей стороны, обеспечим ей надёжное будущее.       — Восхитительно! — вернулась к своей обычной лёгкости Пенелопа. — Лучше не скажешь.       Все подняли свои бокалы.       — Наверно, стоит упомянуть ещё об одном счастливом событии, — вдруг сказала Пенелопа, когда присутствующие вернулись к своей трапезе.       Гермиона тут же поняла, о чём зайдёт речь и внутренне сжалась.       — Моя дорогая, ты ведь скоро выходишь замуж?.. Как чудесно. Это такое счастье для женщины — уж я-то знаю. Я была там пять раз.       — Я…       Гермиона всё тянула, пытаясь выдать что-то более приемлемое, чем жалкое блеянье. Ко всему её жутко тянуло посмотреть в этот момент на Крама, но боялась она это сделать ещё сильнее — будто сделай она, и выдаст себя с потрохами. Покажет, что ей всё ещё не безразлично.       Не безразлично?..       — Наверняка ты предвкушаешь медовый месяц и все прелести, с ним связанные, — продолжила в своей манере Пенелопа. — Я о свадебном путешествии, конечно же.       — Не уверена, что могу об этом говорить…       — Ах, прости-прости… Это сюрприз, понимаю.       Гермиона уже не знала — злиться ли ей или восхищаться этой женщиной. Тем спокойствием, с которым она оголяла себя и всех тех, кому выпало несчастье попасться ей на язык. Впрочем, она же не виновата, она не знала…       — Ну, мы так-то с Гарри тоже не просто встречаемся, — вклинилась Джинни.       — Никто не сомневается, что вы в итоге поженитесь, — уверил её Билл. — Но вот чествовать тебя мы будем, когда всё объявят официально.       — Официально… какие же вы ханжи! — фыркнула Джинни. — Главное — это любовь. Правда, мадам Делакур?       — Любовь — это, конечно же, главное. Но вот кольцо на пальце очень её укрепляет.       Джинни задумалась ненадолго, а потом кивнула в согласии и уважительно чокнулась с Пенелопой бокалами. Они тут же стали что-то увлечённо обсуждать, позабыв обо всех остальных. Флёр воспользовалась моментом, чтобы затеять разговор с Габриэль, попутно доедая свой ужин и покачивая коляску со спящей Викторией, а Билл подсел ближе к Виктору. Между ними завязалась оживлённая беседа — особенно когда речь зашла о месье Арно и совместной поездке на его участок. Гермиона осталась не у дел — что, впрочем, её устраивало. Ей хотелось побыть немного невидимкой, незаметной для всех остальных… всех, кроме Виктора. Признаться, его равнодушие задевало её, выводило из себя. Он вёл себя так, будто её тут вовсе не было или точнее — будто она не имела для него никакого значения.       Пустое место.       Пальцы Гермионы сильней сжали обод стекла.       Остаток вечера она провела в молчании, почти ни с кем не разговаривая и не привлекая ничьего внимания. Лишь раз она почувствовала на себе скрытный взгляд, его почти осязаемую царапающую тяжесть… но то, конечно же, ей всего лишь показалось. *** *mon amie — мой друг **mon garçon — мой мальчик *** mon dieu — боже мой