На пути к своему счастью

Сломя голову, Чуя бежал так быстро, как только мог. Так он никогда не бегал. «В ночь, в лес.?» — от этих мыслей рыжий сглотнул ком, подступивший к горлу. Он уже решил, что даже некотороевремя в лесу будет куда лучше, чем в этом страшном месте. Туманность в глазах не давала понять, куда голубоглазый бежит. С бега темп сменился на шаг. После Чуя упал и прерывисто задышал, окинув взглядом место, вернее, его очертания, после потерял сознание. И кто знает, сколько бы он пролежал там, если бы не утренний дождь. Постепенно, рыжий открыл глаза, мозг отказывался воспринимать происходящее вокруг, стеклянные глаза бессмысленно смотрели в никуда; запекшаяся кровь на лице отдавала железным запахом; высохшие, белые следы от слёз ровными линиями вели к подбородку. Ещё несколько капель дождя, упавшие на лицо, заставил Чую окончательно прийти в себя. Тот привстал, повертел головой, будто отходя от долгого и приятного сна, в жизни оказавшийся изнурительным кошмаром, который не каждый взрослый сможет испытать, нежели четырнадцатилетний ребёнок. Стало опять холодно. Прикрыться нечем, ведь кто знал, что в эти дни польёт дождь. Чуя подполз на отказывающих ногах к ближайшему дереву, издал протяжный выдох и попытался погрузится в сон, что ему совсем не удалось. Тысяча мыслей посещали его голову вне очереди, и мозг даже не успевал отвечать на один вопрос, как его заслоняли другие. Пытаясь избавится от неприятных размышлений, рыжий сосредоточился на том, что бы найти себе попить и поесть. Если уж он собиралсянаходится в лесу, то ему не стоит ждать хлеба и молока на блюдце, которое им раньше давали в детдоме. Найдя довольно большой лист, он скрутил его в виде миски, и поставил под струи воды, сбегавшие по листьям деревьев. Отойдя на метров 200, Чуя обнаружил орешник, и кинулся к нему, как к единственному человеку в мире, который сможет ему помочь. Слегка утолив голод, мальчик вернулся назад к своей «чаше», наполненной доверху водой, и выпил всё содержимое на одном дыхании. Дождь перестал сильно хлестать, лишь муросил: но это не менее мешало. Капельки собирались в волосах, и спускались по ним, вылизывая рыжие локоны, попадали на глаза, и немного пощипывали, падали на нос, от чего Чуя морщился и постоянно фыркал. Спустя минут 20, мучения, предоставленные погодой, окончились и солнце дало Чуе обсохнуть. Абсолютно не зная, куда идти, он направился в сторону орешника, что бы запастись едой и отправиться дальше. Конечно, после проведённого утра в лесу ему не захотелось тут оставаться: один, без тепла, обречённый на голодание. «Главное — это найти любое поселение, пусть, даже город. Там можно что-нибудь украсть или устроится на подработку» — решительность его сама пугала только представлением о ней: вот он доберётся до села, оборванный, полубосой, весь взъерошенный. Кто его примет? Одни кожа да кости. Задумавшись, он не заметил, как камфорные деревья и густая зелень сменились посаженными в ряд сакурами. «Неужели, это парк?» — Чуя несказанно обрадовался, силы прибили к ногам, и тот побежал по каменистой плитке вперёд. Дырявые башмачки тихонько стучали, не смотря на скорость бега рыжего. Вот уже стали проходить люди. Они смотрели на мальчика удивлёнными глазами, оборачивались, и ненадолго останавливались, но после продолжали свою прогулку. «Первая машина! Вторая, третья… Да тут целая парковка! Видимо, где-то близко город…» Впрочем, Чуя и так знал, что приют находится недалеко от крупного населённого пункта. Спустя ещё минут 15, голубоглазый добежал до таблички «Добро пожаловать в Йокогаму». -Значит, я устроюсь именно в этом городе у какой-нибудь непопулярной компании, которая будет мне платить столько денег, сколько хватит на жизнь, — и побежал по тротуару прямиком в город. *** — Чуууя, а ведь ты и правда не тряпка.~ Твой соулмейт будет явно гордится тобой. ~ Порча вступила с ним в умственный контакт. Опять странная аномалия. Ниточка на мизинце подняла свой кончик в сторону города. Чуя заметил это и сердце забилось как огромные часы: быстро и громко. _Нить дала надежду_. Какой бы его половинка не была, богатой или бедной, хрупкой, словно хрусталь или сильной, как горы; ему не важно. Главное, что этот человек есть, и, рано или поздно, скажет: «Я тебя люблю, Чуя», и обнимет крепко-крепко, так, как его никто ещё не обнимал. Тепло и ласково, проведёт кистью рук по волосам, зарываясь в них… Но сейчас нужно терпеть. Терпеть ради наилучшего.

«После всех несчастий, обязательно придёт то, чего ты ждёшь»

— говорил один из знакомых Чуи в детдоме, с которым у него были более нормальные отношения, построенные на понимании. Чуя вспомнил эти слова, и вспомнил приятеля. Тачихара Мичидзо — так звали его. Ему доставалось меньше, чем Чуе, но это не мешало им дружить. Он имел рыжевато-коричневый оттенок волос, жёлтые глаза и вечно ходил с пластырем на носу. Тачихара всем рассказывал, что у него там шрам от когтей птицы-феникса, и что никому он не покажет. На самом деле под пластырем ничего (Чуя это самостоятельно узнал, когда Мичидзо спал).