Глубоко задумавшись, Чуя пришёл к заброшкам. Там царил запах сырости, разлагающегося мусора, голос сиплых птиц, которые садились на тоненькие ветки деревьев, в спасении от диких кошек. Нагнетающая обстановка заставила ускорить шаг.
Раны от плетей дали о себе знать. Чуя упал, почувствовав сильную клющую боль на спине.
Ему сейчас так хотелось оказаться в тёплом доме, в постельке, от которой пахнет свежестью… Но это были лишь мечты. Суровая реальность заставляет забыть о прелестях, которым всё равно не сбыться.
Проведя рукой по лопаткам, Чуя понимает, что у него вся спина изрезана плетьми, словно в сеточку. Смотря на стекающую кровь на ладони, у него появляются невнятные цветные круги перед глазами. Уши отказываются воспринимать окружающий мир, и мальчик падает без сознания.
Никто не знает, сколько бы Чуя ещё лежал без сознания, если бы не стало до невыносимости холодно. Слегка раскрыв глаза, мальчик понял, что отключился на довольно долгое время, потому что увидел рыжеватое небо — предвестник заката. Приподнявшись, он почувствовал, что лежит не на земле, и даже не на камнях, а на порванной простыне и рядом с ним горит огонь и слышен неясный шёпот. Чуя сел поудобнее и сделал вид, что всё ещё без сознания, вслушиваясь в разговоры у костра.
-Ну и что? Этого нам не хватит на ужин. И где ты это вообще достала? Я же тебе не разрешал возится в мусорке! — нотки детского мальчишичьего голоса были уловлены чутким слухом рыжего. Тот попытался понять суть беседы, но в мысли лезло только то, что нужно подползти к костру и согреться.
— Я… Я не могла найти другую еду… Тот магазин был закрыт, и я не знаю почему… — более молодой голос, вероятно, девочки, тонкий и подрагивющий. Он был немного приглушённый, как будто его владелец говорил через ткань. Но с закрытыми глазами вряд ли поймёшь наверняка.
— Ты могла украсть из других магазинов, или же своровать на рынке Майори! — голос мальчика был сердит и недоволен.
— П…прости… Уже было поздно, и я хотела вернуться домой до начала заката, — опять сказал голос девочки через ткань.
— Ты же понимаешь, я не могу вечно тебе указывать. Я сам работаю на складе, и получаю ничтожную сумму. Я хоть как-то прокармливаю наседой из магазина. А ты… Ты берёшь её со свалки! Больше так никогда не делай, если не хочешь, что бы мы отравились… — и тут Чуя услышал, как кто-то подползает к нему.
— Эй… Мальчик? Ты там очнулся? — голос мальчика подействовал на Чую, и рыжий вскочил и открыл глаза, потирая их и делая вид, что только что очнулся.
— Так ты подслушивал? И как давно ты слушаешь нас? — мальчик погрозил Чуе кулаком и насупил брови.
— Не так уж и много… — голубоглазый почесал затылок и отвёл взгляд в сторону. — Так вы живёте в этой заброшке? Вы одни и бездомные? — Чуя решил не тянуть осла за уши, и говорить прямо. Хотелось побыстрее узнать их.
— Да, но зачем тебе это знать? — мальчик вёл с ним строгий разговор, пытаясь казаться серьёзным.
— Мне просто интересно, ведь я сбежал из детдома сегодня… И мне некуда идти, — оправдывается Чуя.
— Правда? А эти… Эти раны у тебя на спине от куда? — в голосе мальчика послышалась заинтересованность собеседником.
— От туда же… Я сбежал сразу после того, как меня побили. Ах!.. Забыл сказать… Меня зовут Накахара Чуя, — рыжий поддерживал разговор, боясь обидеть этих милых детей.
— Очень приятно. Я Акутагава Рюноскэ, а это — Акутагава Гин. Мы брат и сестра. — от бездомного такие манеры редко ожидаешь, но раз уж дети культурные, нужно вести себя, как на одном с ними уровне.
— Привет… — Гин поёжилась и подсела к костру поближе, поджав ноги.
Она была невысокого роста, с чёрными длинными волосами, собранными в хвост. Носила что-то похожее на летнее платье и накидку, обе одежды были изношаны и слегка порваны. Глаза были чёрными и большими, говорили о наличии большого ума, стоило только Гин посмотреть на Чую.
У рыжего она вызывала большой интерес и любовь, но к несчастью, была очень скрытной, незаметной и даже, наверно, пугливой, как птичка, которую поймали в сеть. Она носила маску на лице: белые ленточки покрывали её лицо от подбородка до переносицы.
И, к слову, конец нити всё же не вился вокруг их, а так же смотрел в сторону города.
— Привет! — Чуя слегка наклонил голову и залился краской. — можно мне присесть рядом?
— Садись. — Рюноскэ ответил первее, так же строго, но всё же позволил себе слабую, но искреннюю улыбку и провёл рукой по полу, указывая на место для Чуи. Мальчик пытался казаться серьезным, но мелочи выдавали его впечатлительную и наивную натуру. Он был похож на сестру: такие же глубокие чёрные глаза, худощавое тело и чёрные волосы. Отличались они характерами: у Гин он был скромный и скрытный, но без маски, а вот Рю был сдержанным, серьёзным… Но это являлось маской… На самом деле он был такой же скромный, как сестра. И, возможно, обладал большим сердцем, раз не ругал и не побил сестру, когда та принесла еду с помойки, а рассудительно сказал ей истину. Гин, видимо, была единственной, которая занимала большую часть в его сердце. Да и некого было больше любить и опекать.
Отдельное внимание Чуя обратил на волосы Рю. Два кончика отросших волос прикрывали его уши, цепляясь прядями за ушные извилины. _Они были белыми_. И тут возникал вопрос: это у него с рождения? В первый раз Чуе доводилось видеть, что бы некрашенные волосы были разных цветов, и ещё переливались из одного в другой. Из чисто-чёрного в чисто-белый цвета. Смотрелось красиво и мило. Эти кончики украшали Рюноскэ, придавали света его вечно серьёзному виду. Сам мальчик был 14-ти лет, а девочка выглядела на 12-13 лет. Может быть, их внешность давала разные возрасты, но они были ровесниками.
Чуя сел около костра, и долгожданное тепло повеяло на отмёрзшие руки и ноги. По телу стадом пробежали мурашки от резкой перемены температуры. Впервые за долгое время, Чуя расслабился и спокойно выдохнул.
Очень неожиданно, Рюноскэ упал на пол головой, схватившись за шею, и начал сильно кашлять. Изо рта вылетали комки сгустков крови, и окрапляли одежду и пол. Из глаз брызнули слёзы и вместе с кровью упали на пол. В сердце что-то йокнуло. Захотелось защитить мальчика от этой участи, прижать его к себе и согреть. Гин вскочила и подбежала к брату, обречённо положив руку на дрожащее плечо
— Не. кх…кх… Не подходите… Кх… — сквозь кашель и слёзы прошептал Рюноскэ и отвернулся от всех.
-Что с ним?! — спросил Чуя. Ему стало страшно. Вдруг, единственного человека, с которым можно поговорить на равных, не станет?
— Братик болен… У него рак… — обречённо прошептала Гин.
Чую это привело в шок.
Приступ кашля закончился, и Акутагаву отпустило.
Тот со вздохом прикрыл глаза и сел у стенки, терпя боль. Теперь нужно просто отдохнуть. Акутагава молчал, и, казалось, даже не дышал. Он был похож на обречённого на гибель человека. Рюноскэ ничего не видел и не слышал.
Судя по тихому сопению, услышанному оставшимися у костра, он уснул.
— И давно с ним такое? — Чуя не на шутку испугался, прошептав подрагивющим голосом.
— С семи лет. — Гин ответила спокойно, будто не волновалась за брата, за то, что его не станет, и некому будет опекать её.
Спокойность Гин пугала… Нельзя даже представить, как ты не хочешь реагировать, когда твоему единственному близкому человеку плохо и больно, и не можешь ничего сделать. А может, ей никто не нужен? Может, забота брата для неё ничего не значит?
Хладнокровная…
Смотря на подрагиващие языки пламени, на их замысловатый и таинственный танец, Чуя уснул спокойным сном. Впервые, может быть, даже за несколько месяцев,
спокойным сном. И он знал, что боятся больше некого. Среди людей, равных ему в физических и умственных способностях он чувствовал себя комфортно.
Спустя 7 часов
— Эй… Чуя, вставай, — Акутагава подошёл к рыжему и тыкнул пальцем в бок, — Пошли со мной.
