***
Место для тренировки было подобрано весьма удачно, словно Лес специально позаботился о том, чтобы кто-то научился стрелять из пистолета. Оно находилось далеко не только от Альянса, но и от остальных поселений, поэтому оглушительные звуки выстрелов, эхом разлетающихся по местности, никто не должен был услышать. Целая поляна, находящаяся в самом центре лабиринта деревьев, была окружена непроходимыми дебрями растений. Под ногами было множество камней, которые можно было бы использовать как мишени, вот только Аврора небрежно пинала их, освобождая себе дорогу. Рейчер до сих пор чувствовал какую-то опасность. Из головы не хотела вылезать картина, что девушка останавливается и тут же направляет на него пистолет, чтобы застрелить. Она не могла так просто взять и сказать, что сейчас они пойдут учиться стрелять, особенно держа на заметке, что только вчера она была категорически против плана по освобождению фениксов. Даже Анастасий считал эту идею полным абсурдом. Поэтому юноша просто не мог не чувствовать себя неудобно. Аврора встала в самом центре поляны, окидывая взором местность. Она удовлетворённо кивнула, делая для себя какие-то выводы. Затем, сняв предохранитель, она протянула пистолет Рейчеру: — Когда-нибудь держал такую штуку? Перед глазами пронеслась чуть ли не вся жизнь. Парень прекрасно помнил, как во время инцидента с Бестужевыми пистолет отлетел прямо к его ногам. Как он поднял его и направил на Александру, однако из-за своей слабости так и не нажал на курок. Из-за этого Лев попал в больницу, а Вадим умер… Его мёртвое тело иногда до сих пор снилось в кошмарах. А ведь его друзья заслужили намного лучшей жизни. Уж точно получше, чем Рейчеру, который выжил и не оставил на себе ни единого шрама в память о том случае. — Пришлось однажды, — нервно сглотнул феникс, пытаясь не показывать своего смятения. Но скрыть ужаса явно не удалось. Аврора тут же смягчила выражение лица и похлопала парня по плечу. — Ты не смог сделать одно простое движение? — Рейчер ожидал услышать усмешку в её интонации. Но опять же — только жалость. А он ненавидел, когда его жалели. Это проклятое чувство, которое всегда делало его слабым в глазах остальных. Перед Анастасием, Голубкой, Бродягой. А теперь ещё и Авророй. — Никто не может сделать это в первый раз, — прошептала девушка прямо над ухом, из-за чего парень вздрогнул. — Все мы слабые. Но поверь — ты вырастишь, и твоя слабость исчезнет, а рука станет твёрдой. Рейчер несколько долгих секунд рассматривал пистолет, желая увидеть, что он был игрушечным. Как глупо. Будет ли Аврора устраивать весь этот театр, чтобы в конце закричать: «Я тебя обманула!» Какой бы загадочной и странной она ни была, но даже такие штучки не входили в её репертуар. Конечно, пистолет был самым настоящим, патроны в нём были самыми настоящими, угроза была самой настоящей… Зато уверенность в себе была фальшивой. Парень дрожащими руками взял ручку пушки, боясь что-то сделать не так. Аврора встала за спиной парня, аккуратно приобняв его за плечи. Чем-то это занятие походило на ту охоту с Виновницей, когда альбиноска учила его стрельбе из охотничьего ружья. Тут должно быть всё намного легче… но почему руки дрожали намного сильнее? — Обхвати оружие двумя руками, — парировала лидер Альянса. — Указательный палец правой руки на курок. Да, хорошо. Левой придерживай ручку. Рейчер сделал глубокий вдох. Сейчас он просто учится, ни по кому не будет стрелять, разве что по камням или деревьям, не более. Однако чувство, что Аврора специально решила начать обучение прямо сейчас, резало душу. Иногда парню казалось, что душа тоже имела свою материю. И эта материя время от времени сгнивала, кровоточила, превращалась в пепел слёз. У кого-то эта материя оставалась идеально чистой и прозрачной, у кого-то покрывалась чёрными следами лжи. А Рейчер всегда представлял свою душу как что-то гнилое, давно испортившееся. И представлял он это после смерти Вадима, когда он считал, что смерть друга была только на его руках. Сейчас мало что изменилось, разве что наступило простое принятие случившегося. — Тогда я не смог убить одну женщину, — с горечью прошептал парень. Аврора вздрогнула: она не ожидала услышать подобных откровений. — Стоял вопрос: либо я её, либо она меня. У меня был пистолет… И всё было очевидно. Мне всегда казалось, что убивать — это легко. — А на деле ты понимаешь, какой камень упадёт на душу, — сочувственно кивнула Аврора. — Вот только из-за моей ошибки погиб другой человек. — И ты сотню раз возвращаешься в тот день, чтобы посмотреть, что было бы, если бы ты нажал на курок. — Именно так… На душе резко стало легко. Аврора понимала его с полуслова, будто бы читала его же мысли. Он мог объясниться ей, рассказать все свои страхи и терзания, не боясь насмешки… Словно они были единым целым. — Расставь ноги вот так, слегка согнись в колене, — после минутного молчания продолжила девушка, но уже более хрипло. — Это нужно для того, чтобы ты случайно не отлетел во время выстрела. Когда будешь готов, можешь даже держать пистолет одной рукой. Рейчер почувствовал себя более уверенно, чем раньше. Девушка придерживала его за плечи, контролируя нужную стойку. Затем, когда всё было выполнено, она взяла парня за руки, помогая тем самым твёрже держать пистолет. — Аккуратно нажми на курок, — произнесла она, нахмурившись. — Думаю, сначала выстрел тебя немного оглушит. Но поверь, ты вскоре привыкнешь. Парень осторожно опустил палец на спуск, отчего-то вздрагивая. Ощущать холодный металл было непривычно, но особенно непривычно было знать, что лёгкое нажатие может привести убийственную машину в действие. И только тепло Авроры заставило его сделать это. И он надавил на курок. Оглушительный выстрел с визгом рассёк воздух. Рейчер слегка поддался назад, поражаясь, насколько же сильна была пушка в действии. Даже громкие карканья ворон не смогли сравниться со звуком, что издал маленький пистолет. Выстрел действительно был громким, но парень с нескрываемым восхищением заметил, что не только его уши остались в порядке. Он словно почувствовал прилив сил. Аврора довольно кивнула и слегка улыбнулась. И впервые парень увидел её искреннюю улыбку. Самую милую и простую одновременно, что ему только приходилось видеть. Гордость так и искрилась в её чёрных глазах. Гордость за своего ученика. Хоть это и был простой выстрел, но даже такие мелочи радовали сердце. — Сможешь без моей опоры? — ехидно спросила она с задором в глазах. — С радостью! — тут же отозвался Рейчер. Он не хотел показывать себя слабаком. Аврора встала недалеко за спиной на всякий случай. Феникс решил попасть в камень, лежащий в нескольких метрах от него. Тогда Аврора точно увидит, на что он способен! Аластор навёл дуло на камень и, теперь уже без тени сомнения, нажал на курок. Без поддержки девушки отдача получилась сильнее, из-за чего парень вынужден был сделать шаг назад, чтобы не упасть. Однако пуля позорно пролетела мимо камня и очутилась где-то в совершенно другой стороне. Аврора прикрыла рот рукой, чтобы юноша не смог заметить её смеха. Но он, к своей досаде, не только услышал хихиканье, но и почувствовал смущение. — У тебя вот тут есть мушка, — Девушка провела пальцем по верхней части ствола, где находилось закрытое кольцо. — Старайся, чтобы твоя мишень попадала в эту часть. Рейчер кивнул и повторил выстрел. Новый грохот, рассечение воздуха со свистом — и пуля попала прямо в цель. Аврора похлопала парня по плечу в знак своей гордости. — Пойду, нарисую тебе несколько мишеней. Отточим твоё мастерство. Девушка достала из кармана юбки несколько разноцветных мелков. Но чертить она стала отнюдь не на камнях, раскиданных под ногами. Она отошла вдаль, где росли деревья, и на их стволах начала рисовать цели. Выглядели они тоненькими точками издалека, но Рейчер сразу понял, что от него хотела Аврора: научиться целиться как можно дальше и точно. Когда всё было готово, лидер Альянса отошла на безопасное расстояние и махнула рукой в знак того, что можно начинать. Начало шло не так хорошо, как хотел Аластор, но, после пятого промаха, он постепенно понял, как именно это нужно делать. Все десять мишеней через какое-то время превратились в разорванные щепки, хоть на это ушло немного больше времени, чем хотел Рейчер. Когда всё было закончено, парень подбежал к Авроре, не скрывая в своих глазах искорки гордости и самолюбия. Но девушка только скрестила руки на груди и с насмешкой рассмеялась: — Лучше бы магию освоил, больше проку бы было от тебя. — Разве не ты моя наставница? — в таком же тоне ответил юноша. — Ты же вообще хотела, чтобы я не лез во всё это. — Просто подумала, что никто тебя не остановит. Ни я, ни Бродяга. Будет обидно, если ты откинешься сразу же из-за какого-нибудь пустяка. Аврора забрала из рук парня своё оружие и аккуратно оттянула предохранитель на ручке пистолета, прежде чем положить оружие себе в карман. — Да и к тому же, — продолжила лидер Альянса, — у меня нет никакой магической силы. Я обычная простолюдинка. Только благодаря Львице и знаю, как ей управлять и что это вообще такое. Юношу укололо острым клинком. И если быметафора о том, что сердце разрывается от нестерпимой душевной боли, оказалась истиной, то Рейчер мог бы уже попрощаться со своей жизнью. И не только попрощаться, но ещё и умереть в смертельной агонии. Все внутренности словно затянулись в тугой узел, вызывая дрожь по всему телу. Это было больно совсем, как тогда. Когда Вадим подошёл к нему и попросил рассказать о случившемся с родным отцом, желающего смерти сына. Тогда каждое слово произносилось с таким трудом, будто изо рта выходила кровавая пена. И чем обернулась эта преданность? Насмешкой. Сын Александры просто высмеял лучшего друга, причиняя ему боль намного хуже, чем тогда. А потом ещё и посмел умереть. И сейчас Аластор боялся что-либо сказать. Просто потому, что он не мог не сравнить эту ситуацию с тем кошмаром. Если он опять кому-то доверится, и всё сложится абсолютно точно так же? Аврора тут же одёрнулась. Задор в её взгляде пропал, сменяясь на бездну сожаления. — Прости, я не… — начала качать она головой, словно отрицая свою вину. — Я не это хотела… — Почему мне никто не сказал? — прошипел Рейчер. — Если она была твоей лучшей подругой… ты должна была ненавидеть меня! Должна! — Аластор, — пролепетала Аврора, — в этом нет твоей вины. — Нет моей вины?! То есть это не я убил её? Не я причинил Эрнагесену вред, от которого они шатаются от меня, как от больного?! — Послушай, это очень долгая история. Этот случай не единичен среди фениксов… — Так расскажи его! Я должен знать историю фениксов! Должен знать о своих предках! О всём, что творится! Аврора тяжело вздохнула, но сопротивляться не стала. Расправив юбки, она села на траву, обнимая коленки руками. Рейчер последовал этому примеру и устроился подле своей наставницы. Сердце продолжало бешено колотиться в груди из-за ярости на самого себя. К своему отвращению, парень должен был выплёскивать его на невинную Аврору. Пока он не научился держать себя в руках, но что самое ужасное — придёт время, когда его гнев встанет против него самого. И Аластор не мог смириться с этим. — Я тебе рассказывала однажды, что сосуды и фениксы связаны между собой одной нитью. Я даже придерживаюсь мысли, что это один и тот же человек, разделённый надвое. Так это или нет, уже всё равно. Сейчас намного важнее совершенно другие вещи. Также я тебе и рассказывала, что сама история идёт вплоть от одиннадцатого века от Священного Влуцека, основавшего силу. За эти десять веков произошло много всякого. Род Кали наследовали совершенно разные люди. Кто-то приносил счастье и успешные надежды, как сёстры Помона и Бажена Кали, а кто-то… Полностью истребил всё, созданное предками. Не просто истребил, а опозорил. И этот позор послужил корнями истребления всех фениксов. Его звали Семаргл Кали. Именно он превратил сосудов в рабов в четырнадцатом веке. Как смешно. Его мать любила сосуды, делала всё для их процветания, а эгоизм его сына привёл к самому кровавому пятну, который до сих пор оскверняет Кали. Маленький Семаргл случайно попал в общество, промывающее мозги. Тогда идея об истреблении сосудов, как низших слоёв, процветала во всех семьях фениксов без исключения. Кто-то отказывался от неё, а кто-то воспринял близко к сердцу. А Семаргл… не только принял её. Он превратил её в реальность. Даже в десять лет он сделал первые шаги на пути к этому. Десять лет… В эти десять лет он не только кричал во всю глотку о рабстве сосудов, но и самолично убил своего брата, Миролюба Кали. Ты спросишь меня, Аластор, почему именно в четырнадцатом веке началась эта вспышка ненависти. В тысяча двухсот девяносто девятом году началась массовая кончина сосудов, получившая название Эпохи Великой Лихорадки. Сосуды поражала неизвестная болезнь, не трогающая фениксов. Погибло более пяти тысяч людей. Пять тысяч фениксов без сосудов… Это свело всех с ума. Без сосудов фениксы — неуравновешенные бомбы, готовые убивать. Всех пронзила мысль о рабстве. Многие фениксы заразились этим бешенством и превратились в зомби. И Семаргл попал в их общество. Были и сильные фениксы. После смерти сосудов они остались сами собой. Их было единицы, но они были. Они продолжали традиции Помоны Кали, воспитывая сосудов, как настоящих людей… Я думаю, это и помогло нескольким семьям фениксов выжить в революции девятнадцатого века. Простое чувство благодарности… Всё это время ты жил без Эрика, своего сосуда. В детстве ты был один. Я уверена, это и стало толчком и к твоему состоянию. Ты стал тем, кем стали все фениксы в Эпоху Великой Лихорадки. А потом ты переродился… стал тем, кем должен был стать. Словно цепи сосуда больше и не держат тебя. Хотя… почему словно? Ты больше не зависишь от Пса. Рейчер посмотрел на ясное небо, не омрачённое никакими облаками. Такая погода, когда покров небосвода превращался в чистое море, стояла в последнее время довольно редко. Либо шли дожди, либо едва-едва через серые тучи просачивалось солнце. Или парень так долго жил в овраге, где на небо вообще не открывался взор, что ему так начало казаться. — Откуда ты знаешь, что я был один в детстве? — прошептал парень, боясь нарушить повисшую в воздухе тишину. Аврора открыла рот, чтобы ответить, но она вдруг начала резко кашлять. Но это продолжалось не слишком долго. Не настолько, чтобы обратить на это внимание. — Я достаточно много о тебе знаю. Например, ты знаешь, что у тебя день рождения шестого июня? Или то, как звали твоих дедушку и бабушку? «Шестого июня?» — хотел разочароваться Рейчер. Выходит, что пятнадцать ему исполнится только через месяц. Хотя это уже было не так важно. — Вопрос был «откуда»? — напомнил юноша. — Я должна знать всё о каждом члене своей банды, разве не так? — пожала плечами девушка, вставая с земли. — Пойдём назад. Скоро нас хватятся. Феникс стиснул зубы, однако в следующее мгновение же понял, что не испытывает злобы или малейшей тени обиды. Скорее, сожаление. Он не допускал до этого момента и мысли, что до амнезии они были знакомы, но теперь всё может быть. Это может объяснить довольно-таки многое. Почему она не хотела, чтобы феникс приступал к своему плану, а потом вдруг смирилась и решила помочь, чем сможет. Разве это не была близость? Вот только она была одноюродной. — Слушай, не хочешь попробовать со мной наперегонки до Альянса? — вдруг улыбнулась Аврора. — Дорога сложная, скучно такому пути пропадать. А так узнаем, кто из нас проворнее. — Ты старушка, — засмеялся Рейчер. — А я в расцвете сил. — Зато я закалена выживанием и вечными погонями. — Тогда тот, кто проиграет, помогает сегодня Фоксу освежевать добычу. И, не дожидаясь ответа девушки, парень побежал вглубь леса. Сзади доносились прерывистые крики, смешанные со смехом: «Так нечестно!» Ноги то и дело натыкались на твёрдые камни, режущие кожу. Но никогда парень не мог подумать, что боль может оказаться приятной. Приятной не из-за колких ощущений и оставляемого кровавого следа, а из-за вновь овладевшего им чувства свободы. Всё это время Рейчер не замечал, как находился всё время на цепи. В приюте он не мог выйти за мир, что находился за забором, в квартире Лавровых ему запрещали выходить на улицу за пределы двора, у Бестужевых весь день был забит работой, чтобы думать о таком пустяке. И вот, он вновь ощутил это чувство — он был волен идти туда, куда захочет! Путешествовать вместе со счастливчиком Бродягой по разным деревням, изучать их культуру и традиции, бегать по равнинам, как сейчас с Авророй. Впереди шуршал рукав прозрачной реки, где Альянс любил ловить рыбу. Да и вообще вид отсюда раскрывался чудесный: на таинственный Лес, на сверкающую гладь воды, на серебристые чешуйки в её пучине. Единственной переправой здесь были маленькие камушки, поэтому Рейчер аккуратно начал перебираться по ним на другой берег. Аврора же, догнав юношу, лихо перескакивала по скользким глыбам, не думая о том, чтобы упасть. В её глазах так и сверкала насмешка над неумелостью феникса, заботящегося о своей безопасности. Догнать Аврору на оставшемся пути оказалось не так просто. А в какой-то момент и вообще невозможно. Девушка быстро, но в то же время с грацией пантеры, пролетала по изумрудной траве и через тропинки деревьев, пока Рейчер неуклюже копошился, пытаясь кое-как пробраться через лес ветвей на своём пути. Деревьев становилось всё больше, а Аврора не сбавляла свой шаг, желая получить заветную победу. — Надо тебя научить бегать, — прокричала девушка, когда они с фениксом оказались возле входа в Альянс. — Ты как медведь. Косолапый. Аврора оглядела Рейчера с ног до головы. Он весь потрепался и выдохся из-за короткой, для неё самой, пробежки. — Таким уродился, — улыбнулся парень. — Разве меня можно исправить? — Если тобой займётся такой профессионал, как я, то вскоре ты превратишься из медведя в гепарда. И они оба засмеялись. Хоть это и было наивно, но Аластор ценил любые моменты, не обрамлённые отчаянием и безысходностью. Моменты, наполненные детской глупостью и искренним смехом.Уроки выживания
21 февраля 2019 г. в 20:05
На улице стояла чудесная погода. Солнце дарило нежные поцелуи, когда соприкасалось с кожей. Лёгкий ветерок раздувал полупрозрачные занавески, прикрывающие беседку от внешнего мира. Сейчас они были раздвинуты, поэтому открывался чудесный вид на кусты с вкусно пахнущими розами. Над прелестными розовыми лепестками грациозно парили бабочки, трепетно взмахивая своими разноцветными крылышками. Где-то рядом звенел чистый ручеёк, из которого любили напиваться лесные животные, не боящиеся подойти близко к людям.
Мальчик сидел в плетёном кресле, нетерпеливо болтая босыми ногами. Сиденье было намного больше ребёнка, поэтому его ноги свисали и не могли дотянуться до пола. Однако, несмотря на эту досаду, он любил сидеть в этом кресле, как когда-то его дедушка, и воображать себя большим и сильным. Перед ним, на красивом столе с кружевной скатертью, лежало много старых книг и тетрадей, которые мальчик с брезгливостью то и дело отодвигал от себя. Сейчас он плавал в грёзах, где он бегал по холмам и пытался оседлать волка, чтобы прокатиться на нём. Он всё время ёрзал на месте, едва сдерживаясь, чтобы не спрыгнуть и не побежать к папочке, который так любил его! Они бы сейчас вместе поиграли в прятки, посмеялись, а потом отец бы посадил его на колени и рассказал бы очередную чудесную историю о битвах, рыцарях и страшных драконах! Вот только строгий взгляд Анджелы заставлял его оставаться на месте и учить нудные символы, которые в жизни ему никогда не пригодятся. Это было несправедливо! Пока Эрик должен был учить родной язык, где было всего тридцать три буквы, и их можно было легко написать, он был вынужден страдать, склонившись над бумагой, и выводить сложные символы с непроизносимыми названиями. И дела усложняла чёртова Анджела.
Женщина выглядела на сорок лет, хотя было ей не больше двадцати пяти. Возможно, это было из-за её высокого пучка русых волос, плотно заплетённых на затылке. Раньше она часто одаряла Аластора своей лучистой улыбкой и блестящими глазами, но сейчас, когда все дети ещё бегали на детских площадках и играли, Анджела решила начать обучать мальчика азам Фотьянского языка. На нём абсолютно никто не говорил из всех друзей ребёнка, из-за чего тот начал сомневаться, что это ему пригодится. Даже отец, когда слышал про этот язык, ничего не понимал и только качал головой, мол, что это всё твоё воображение. Вот только эти учебники и тетради были настоящими.
— Хорошо, — холодно процедила женщина, показывая на один из многочисленных символов. — Название?
Мальчик угрюмо посмотрел на знак, похожий на перевёрнутую букву А, заключённую в кружочек.
— Муглаз? — неуверенно ответил Аластор. Когда он увидел нахмуренные брови Анджелы, тут же одёрнулся и сразу же перебил свои же слова. — Нет, нет! Это… Виртэ?
— Ты путаешь с символами оленту мирхей, — тяжело вздохнула женщина. — Это символ оленту трагди.
Мальчик откинулся на спинку кресла, взывая. Он не хотел всё это знать, ему это было не надо!
— Хочу кушать! — закричал он. — Кушать!
— Если скажешь это на фотьянском, мы пойдём покушаем, — мягко улыбнулась Анджела. Ей уже не привыкать к такому поведению.
На миг Аластор задумался. Он всё время путал времена, где надо было учитывать лицо. Иногда ему казалось, что сначала в фотьянском языке появились местоимения, а к ним только начали прибавлять всё остальное.
— Са швинг дре вальт кут, — наскоро выдавил он, уверенный в своём ответе. Говорить на фотьянском было намного легче, чем учить длинные названия к каждому символу.
Анджела довольно кивнула. Её улыбка стала шире, из-за чего Аластор почувствовал себя невероятно гордым.
Редко-редко ему нравилось ходить на эти занятия. Только потому, что подруга матери хвалила его, и тогда он испытывал своё достоинство. Но это бывало нечасто.