Другие времена
15 марта 2019 г. в 21:57
Было до невозможности тихо и спокойно. Это и должно было настораживать Рейчера, когда он только очнулся. Теперь уже никто не кричал и не бегал, всё будто вымерло после того инцидента. Изредка он видел из окна кого-то, спешащего по важным делам, но не более того. Альянс Белой Смерти просто боялся даже высунуть нос на улицу.
— Не переживай из-за этого, — словно прочитав мысли, сказала Голубка.
Она осторожно положила на стол травяной чай. Рейчер небрежно взглянул на дымящуюся чашку, однако до сих пор в нём не пробуждался интерес. После потрёпанных с календулой нервов он вообще больше не желал знать ничего о растениях, так или иначе меняющих чувства и разум фениксов. Даже завар владелицы белого амулета был не таким простым, как хотело казаться.
Голубка уселась на подоконнике, обняв свои коленки. Она тоже посмотрела в окно, за которым больше не кипела кровь Альянса, — все сидели в своих домах и не выходили. В воздухе висел запах страха и ненависти, от которого становилось не по себе.
— Не переживать? — прыснул Рейчер. — Куда бы я ни шёл, везде происходит вот это! — И он махнул рукой в сторону окна.
— Значит, тебе придётся разучиться жаловаться, потому что дальше всё будет куда хуже.
Юноша нахмурился, но ничего не ответил. Он только взял со стола чай и сделал первый глоток, чтобы хоть немного успокоиться. С самого утра он был на нервах, когда Бродяга сказал, что сегодня к ним придёт некая Василиса Григорьевна Лебедёва. И, если судить по его осторожному поведению, она была довольно важной личностью.
Голубка вновь косо посмотрела на Рейчера. Тот всегда предпочитал делать вид, что в упор не замечает этого, однако сейчас настроение было у него настолько отвратительным из-за терзающих мыслей, что он решил больше не игнорировать это. И вообще — почему она всё время таращится на его волосы? Неужели в них есть что-то настолько интересное, что надо обязательно рассматривать это каждую возможную секунду?
Это ему невольно напомнило Вадима. Тот тоже всё время смирял его взглядом и до разлуки постоянно старался приодеть во что-то опрятное и не такое уродливое, как предпочитал сам феникс.
— Зачем ты пялишься на меня? — прошипел юноша, допивая свой чай.
— Я вот думаю… — невозмутимо отозвалась Голубка, — если ты идёшь к такой важной особе, отстригать ли тебе эти пряди или нет? Вроде как это не украшает вовсе, но и вообще, можно похвастаться…
— Какие ещё пряди?
— Ну те, которые уже поседели. Которые на затылке ещё.
Первое время Рейчер глупо смотрел на владелицу белого амулета, не понимая смысла слов. Будто она только что рассказала анекдот, а он тщетно пытался ухватиться за смысл, чтобы засмеяться и не выставить тем самым себя дураком. Но Голубка сверлила его взглядом, ожидая его реакции. А что он мог сказать? Он не мог даже пошевелиться, настолько он был шокирован тем, что только сейчас прозвучало.
— Ты же шутишь? — прохрипел юноша.
— Только не говори, что ты не знаешь, — Брови Голубки тут же поползли вверх. Вот только непонятно было — от удивления или охватившего её ужаса.
Молчание стало для неё достойным ответом. Девочка вздохнула и жестом руки приказала юноше следовать за ней. А он даже не знал, хотел ли он раскрывать эту тайну или нет — пусть всё остаётся таким, каким оно есть сейчас. Но с другой стороны, правильно ли было убегать от истины, даже если она заключается в такой мелочи?
Голубка уже скользнула невидимым ветром в коридор. Рейчер медленно, чтобы оттянуть каждый момент, встал с кровати и двинулся следом за ней. Почему он так боялся посмотреть, что там стало с его волосами? Это просто седина, ничего более, так зачем он странился и не хотел даже мельком смотреть на это?
Добравшись до зеркала, висящего возле лестницы, Голубка начала копошиться в карманах своего выцветшего платьица. Вскоре девочка тоже достала своё миниатюрное зеркальце, разбитое в нескольких местах. Руку с ним она протянула за затылок юноши. Получилось отражение в отражении, благодаря которому Рейчер смог отчётливо увидеть седые пряди, бременем повисшие на его голове.
И наконец юноша понял, почему он так не хотел смотреть на это. Каждая седая волосинка была доказательством того ужаса, что он пережил, тех осколков прошлого, в которые он окунался вновь и вновь. Он вспомнил, как Вадим смотрел на него и предложил перекрасить волосы в другой цвет. Неужели только ради того, чтобы скрыть это?
— Почему вы мне не сказали? — выдавил Рейчер. — Если это… так давно у меня.
— Мы думали, что ты знаешь, — Голубка закусила нижнюю губу. — По крайней мере, я. Не знаю, что до остальных. Ну так что — срезаем, чтобы сегодня их никто не увидел?
— Оставь, — неожиданно даже для самого себя ответил юноша. — Ты мне так половину головы срежешь. Седина довольно большая, заметят, что чего-то волос мне не достаёт.
— Но тут не так уж и много. Несколько прядей.
— Я сказал — оставь.
Входная дверь скрипнула. Не надо было быть гением, чтобы понять, что это вошёл Бродяга. Он перескакивал сразу через две ступеньки, мокрый от пота.
— Она пришла и ждёт тебя к востоку отсюда, — на ходу проговорил он, одновременно скидывая со лба капли пота. — Там, где наши охотничьи угодья.
— Вот так быстро? — изумился Рейчер.
— Василиса Григорьевна ненавидит ждать. Лучше тебе поспешить.
Феникс переглянулся с Голубкой и молча кивнул. Да и к тому же — чего вообще стоят эти седые пряди? Из-за них его убьют, начнут пытать, опять лишат памяти? Конечно это был не самый приятный факт, заставляющий юношу вернуться в ужасное прошлое, но надо продолжать жить ради самого себя.
Рейчер начал спускаться вниз, напоследок бросив взгляд на своих друзей. Они хранили молчание и провожали его взглядом до двери, за которой он скроется и исчезнет, словно неведомый призрак. В душе встрепенулось странное желание крикнуть им, попросить проводить его, однако он всеми силами сдерживался. Ещё давно юноше открылась истина: он не умеет жить один, ему всегда нужно было общество или один верный друг, с которым он мог бы поделиться своими мыслями. Одиночество, когда он сбежал в Лес, душило его острыми когтями, и порезы от этих воспоминаний до сих пор кровоточили. Он готов был даже терпеть ядовитость Фриды, лишь бы с кем-то поговорить. А сейчас Рейчер опять останется наедине сам с собой и незнакомкой, на которую поставлено слишком большее будущее.
Когда юноша вышел на улицу, в его лицо ударил прохладный ветер. Он так давно не выходил наружу, что и забыл, каково это: испытывать на себе прихоти природы. Но всё это смешивалось с пустотой, оставшейся в Альянсе. Его жители до сих пор боялись, как огня, до сих пор трепетали, как осенние листья на ветру. Поэтому каждый шаг отзывался только эхом, поднимающимся вверх и исчезающим где-то в гуле очередного порыва ветра. Даже когда он поднимался в горку, ведущую к выходу, душу не покидало ощущение чего-то забытого и заброшенного. «Как-то Альянс сейчас походит на город-призрак», — ужаснулся Рейчер.
Зато в Лесу всё как всегда было спокойно. Не было ни одной силы, способной разрушить это могущество и неприкосновенность. В кустах копошились несколько зайцев, что-то увлечённо жуя, и юноша ощутил подступающую к горлу желчь. Это была невероятная возможность сейчас убить двух жертв сразу! Однако его ждали, и от сладкого искушения пришлось отказаться. Феникс подавил раздирающую ненависть и прибавил шаг, чтобы поскорее забыть об этом.
Восточные угодья всегда славились в Альянсе своей неплодотворностью и бедностью. Здесь почти не обитало птиц и прыгучих белок, а если и выпал шанс узреть что-то подобное, то только какого-нибудь хилого зверька с тощим мясом на тельце. Рейчер здесь никогда не бывал, но теперь он понял, почему гостья выбрала именно это место: здесь было много полей и едва-едва прорастали редкие деревья. Будь это обычной встречей, женщина бы точно выбрала место с густой растительностью, чтобы скрыться от глаз. Но, как и ожидалось, она стояла в самом центре небольшого поля, скрестив руки на груди. «Аврора говорила, что нет места лучше для битвы, чем открытая местность», — пронеслось в мыслях юноши. Он даже не мог понять, почему подумал об этом, но осторожность всегда должна следовать впереди него.
Женщина оказалась чересчур элегантной и грациозной, из-за чего Рейчер сначала не мог отделаться от мысли, что это было всего лишь ведение. В его снах часто всплывали похожие образы, слишком идеально красивые, где даже его отец был любящим человеком. И Василиса Григорьевна относилась именно к таким образам его грёз: мягкое лицо, в котором отчётливо виднелись не только аристократические черты, но и пронзительная холодность в глазах, прямая осанка, аккуратно заплетённые в пучок волосы. По бокам от лица свободно свисали белоснежные пряди волос.
Рейчер ощутил, как колотится собственное сердце. Ему стало невыносимо стыдно стоять с кем-то, у кого голубая кровь читалась чуть ли не на лбу. Да, в его жилах тоже текла далеко не последняя кровь, однако он никогда не выглядел подобающе. Даже Пса можно было назвать потомком Кали больше, чем его самого. Эрик унаследовал хладнокровность Помоны, и его внутренняя сила должна была разлиться огнём по всему Эрнагесену, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что их главарь — истинный сын фениксов. Но магия передалась именно Рейчеру, за что юноша так ненавидел судьбу.
Василиса Григорьевна приподняла уголки губ, когда заметила приближающегося к ней парня. Но даже эта милая на первый взгляд улыбка не предвещала никаких приятных разговоров. Скорее, это было предвестием о надвигающейся буре.
— Не думала, что когда-нибудь мы с тобой встретимся вновь, — сладким голосом напела женщина. — Как же невозможно предугадать, что будет завтра. Судьба так переменчива, словно погода.
— Я благодарен, что вы пришли сюда, — почтенно склонил голову Рейчер. Ещё два дня назад, когда Бродяга рассказал о столь туманной личности, юноша до мелочей продумал все исходы диалога, как он это делал на задании у Бестужевых. Сейчас он понимал, что вступил в словесную битву, в которой острые удары ножом заменялись на неожиданные слова, звучащие громом. — Бродяга сказал, что вы именно та, кто сможет помочь мне.
— Слишком громкие слова для такой незначительной пылинки, как Бродяга, — Рейчеру показалось, что Василиса на мгновение не сдержала зловещей улыбки. — Если ты сможешь сделать то, что не смогли твои предки на протяжении двухсот лет — дерзай.
— К сожалению, на данный момент я не располагаю такой мощью, чтобы с такой лёгкостью совершать революцию. По крайней мере, судя по вашему тону, это будто раз плюнуть.
— Ты хочешь какой-нибудь опоры под ногами? — Женщина изумлённо изломила бровь. — И ты решил, что я соглашусь? Даже идиот должен понимать, что для таких вещей нужна гарантия.
— Мне было бы достаточно обычной информации. И я обещаю вам — в ближайшее время вы получите гарантию с процентами. Довольно выгодно для начала нашей… дружбы?
В зелёных глазах женщины мелькнул неподдельный интерес. И это мгновение сбросило камень с души юноши. Его приманка всё-таки сработала.
— Вижу, на язык ты прямо покоряешь горы, — после недолгого молчания продолжила Василиса Григорьевна. — А на деле-то?
— Если я не ошибаюсь, вы должны быть одним из потомков Тэнэбрэ? — неожиданно спросил Рейчер, и это явно застало врасплох женщину.
— Мои корни уходят в Клан Огненного Пера.
— Тогда осмелюсь спросить, — юноша решительно посмотрел в самые глубины глаз собеседницы, — какое же вы имеете право называть меня на «ты»?
Ещё давно Аврора рассказала ему про самые азы клана Тэнэбрэ. Про его разделение. Были самые низшие и самые высшие кланы, обладающие высокой магией и чистой кровью. Вот только Огненное Перо — один из самых слабых кланов, которые на протяжении многих лет поклонялись фениксам и просили у них поддержки и защиты. Хоть они были не единственными, Рейчер едва сдержался, чтобы не усмехнуться от такого подарка судьбы.
— Я поняла тебя, — нахмурилась женщина. — Сейчас будешь говорить, что мой клан так не отплатил вам долг? К сожалению, сейчас другие времена. Фениксы — самые слабые создания в рабских ошейниках. Даже клан Огненного Пера после революции обрёл небывалую мощь.
— Было бы хорошо, если фениксы, вернувшись к своей прежней силе, вновь смогли оберегать вас. Особенно, если одним из них будет наследник знатного рода, который точно будет помнить о вашей помощи.
Юноша одёрнулся, резко вспомнив о месте, где они находились. Самое то, если хочешь напасть в открытую. Соперник не сможет спрятаться, а значит и убить его будет легче. За весь разговор Рейчер нервно барабанил пальцами по бедру, чувствуя, к чему всё склонится в любом исходе их диалога. А ведь даже может быть такое, что Бродяга ошибся, и сейчас где-то здесь прятались несколько людей, которые точно зарежут его, неподготовленного.
Василиса Григорьевна подошла ближе к юноше. Настолько, что он мог разглядеть на её лице каждую складку лба, каждую ресницу. Она была чуть ли не в два раза выше его, и из-за этого Рейчер едва подавлял дрожь в руках. А затем она провела длинными ногтями по его шее, оставляя следы неглубоких царапин. Парень тут же отстранился.
— Никто из твоих предков не славился хитростью и обманчивыми речами, — хищно прошептала она, зловеще сверкнув глазами. — А если и славился, то не такими тоннами. Зато славилась Люда. Она бы гордилась тобой, когда увидела, во что вырос её сын. А ведь… я помню тебя таким наивным.
— Моя наивность ушла от меня после события в Эрнагесене, — процедил Рейчер.
Слишком близко. Настолько близко, что она могла достать нож и вонзить в его грудь, а он бы ничего не понял. Поэтому он сделал несколько шагов назад, чтобы держать безопасное расстояние. Уж лучше показаться трусом, чем иметь мизерные шансы умереть за одну секунду в таких обстоятельствах.
— А ненависть между Сосудами и Фениксами не меняется? — засмеялась Василиса Григорьевна. — Всё такая же злоба?
— Пёс просто понял, что моя магия будет слегка… разрушительна, — Рейчер с трудом заставил себя выдавить ухмылку. — И всё это с примесью моего честолюбия и жажды убивать. То да, конечно, наверное, это просто братская ненависть.
— Посмотрим, у кого магия будет разрушительнее. Ведь Сосуды созданы, чтобы уничтожать мир, а Фениксы — чтобы перерождать мир. И этот круговорот так стар, так стар…
Рейчер похолодел. Даже если женщина не понимала только что сказанных ею слов, то всё равно она причина ему боли куда больше, чем Генерал.
— И это забавно, ведь в истории полно случаев, когда Сосуды творили добро, убивая чудовищ, а фениксы убивали невинных людей, — осторожно поправил Рейчер.
— Стереотипы идут испокон веков. Одно и то же. Одно и…
Юноша резко выбросил вперёд правую руку, и алое пламя огня с визгом рассекло поле на две части.
Рейчер не успел даже опомниться, как сам инстинктивно отскочил назад. Чёрт! Произошло именно то, что он ждал весь этот разговор: Василиса неожиданно рванула на него, и когда он увидел в её руке лезвие ножа, то сам сделал то, что должен был. Теперь их разделяла ничтожная огненная стена, которую уж если Генерал разбил за несколько мгновений, то и опытная обладательница магии даже не остановится, чтобы избавиться от преграды. Поэтому юноша решился на слишком рискованный шаг, который он обдумывал ещё с того мига, когда он взглянул в лице женщине: он подбежал вплотную к огню. С той стороны из-за едкого дыма было невозможно увидеть, что творится с другой, поэтому, скорее всего, разбив барьер, Василиса побежит вперёд. Тогда он сможет напасть на неё сбоку и сделать оглушительный удар.
Первая часть плана прошла действительно идеально. Огненная стена, разрушившись, превратилась в едва заметные искры, исчезающие в воздухе. Женщина взаправду бросилась вперёд, где феникс стоял всего секунду назад, однако это была её самая досадная ошибка. Рейчер накинулся на неё сбоку, чувствуя, как стремительно он приближается к её плоти, которая в скором времени вспыхнет рыжим пламенем. Ещё немного — всего несколько несчастных сантиметров, таявших в мимолётном потоке времени. Чуть-чуть — ещё чуть-чуть!
Юноша свалился на колени. Женщина словно растворилась за считанное мгновение, из-за чего Рейчер не рассчитал своей скорости, уготовленной для засады, и в итоге сам повалил себя на землю. Куда она исчезла?!
Возле его правой руки что-то с мелодичным звоном ударилось. Это оказался остро заточенный клинок, которым можно было с лёгкостью перерезать человеческую плоть. И, судя по шагам, Василиса стояла прямо за спиной юноши, чего-то выжидая.
— Если хочешь драться — дай противнику такое же оружие, что и у тебя, — только и сказала она.
Феникс некоторое время смотрел на заточенный клинок с позолоченной ручкой. Довольно красивый, даже получше, чем у Бродяги. Вот только юноша совершенно не хотел выходить в открытый бой. И так было понятно, за кем будет победа, однако ему просто не оставили шансов.
Рейчер схватил оружие и вскочил на ноги, не сводя взгляд с соперницы. С её лица до сих пор не сошла мягкая улыбка, придающая женщине невинность и иллюзию беспомощности. А ведь у неё тоже были седые пряди, как и у него, она тоже пережила какое-то горе. Как он может напасть исподтишка на неё?
Только юноша подумал об этом, как тут же поплатился за все эти мысли. Василиса кинулась с проворностью пантеры прямо на него, и лезвие ножа беспощадно порвало ткань майки. От такого удара Рейчер невольно отпрыгнул назад, с трудом увернувшись от второго выпада, уготовленного прямо в грудь. И только когда женщина в третий раз замахнулась, юноша наконец смог вспомнить, что он также владеет оружием. Клинки скрестились в нескольких сантиметрах от его головы, и Рейчер приложил все усилия, чтобы отвести удар в сторону.
Женщина оказалась слишком сильной. Настолько, что феникс сразу понял, когда раздался визг металла, что он не только уступает в силе, но и в скорости. И её грациозность. Она не теряла прямой осанки и дралась с невероятной красотой. «Никто из твоих предков не славился хитростью и обманчивыми речами. Зато славилась Люда. Она бы гордилась тобой, когда увидела, во что вырос её сын.»
Василиса стала чувствовать, как руки Рейчера начали дрожать. Ему становилось всё труднее держать клинок в руках, чтобы отбивать её быстрые атаки. Он шипел и извивался, словно змея, но было понятно: скоро он полностью выбится из сил. С каждым ударом его движения становились медленнее и неуклюжее. А затем, когда женщина сделала новый выпад и оружия опять скрестились, юноша не удержался, и его клинок повалился прямо в траву.
Василиса не удержала злой усмешки. Она гордо подняла голову, смотря, как последний шанс её соперника теряется где-то в траве. Потом она сделала замах на уровне головы и поддалась вперёд, чтобы нанести последний удар.
Рейчер пролетел под её левой рукой и, направив магию в правую руку, ударил по ноге. Женщина истошно закричала, повалившись на одно колено. В этот момент юноша успел схватить свой откинутый нож и направить удар. Однако Василиса молниеносно перехватила его, и оглушительный лязг железа раздался над округой. Феникс почувствовал, как его руки затрещали от боли: он никак не мог ожидать, что Василиса успеет блокировать его. А уже в следующую секунду она смогла ногой поддеть его под живот, да с такой силой, что Рейчер повалился на спину.
Юноша попытался встать, но женщина придавила его горло каблуком туфли. Она возвышалась над ним, гордо и величественно. И исход этого сражения был определённо решён. Она была выносливее, ловчее и быстрее, а стиль боя был настолько грациозным, что трудно было отвести глаз. Не имея способности к регенерации, она с лёгкостью превозмогла боль и закончила эту битву.
— Не надо его убивать! Пожалуйста!
Сначала Рейчер опешил, а затем его изумление сменилось на раздражение. Этот писклявый голос мог принадлежать только Голубке.
Девочка чуть ли не вцепилась за руку Василисы, несмотря на явное силовое преимущество. Юноша ожидал, что женщина сейчас её грубо оттолкнёт и также повалит на землю, как и его, но она только улыбнулась:
— Не волнуйся, это была просто проверка.
В следующую секунду женщина отпустила Рейчера и аккуратно поправила причёску, словно они только что не дрались на смерть. Пучок её волос даже не развалился, а только слегка потрепался.
— Его же нельзя нагружать так! — продолжила кричать Голубка. Начинало казаться, что она вот-вот заплачет. — Его магический поток только начал приходить в норму! Он мог бы… перестараться! И было бы… всё плохо было бы!
— Значит, он должен уметь держать себя в руках, — невозмутимо фыркнула Василиса. — Все фениксы умеют контролировать свои силы.
Рейчер уже встал на ноги, стряхивая с себя пыль. Сейчас он едва сдерживал себя, чтобы не накричать на Голубку, что уж и говорить о каком-то магическом потоке, который он ощущал в себе довольно слабо. Но пока он ограничивался только пристальным взглядом, который тут же заметила владелица белого амулета.
— Хотя это интересно, — продолжила Василиса, — как ты умудрился нарушить свою внутреннюю силу, живя в таком захолустье?
— Из-за резких перепадов, — отрезал Рейчер. — Остальное — не ваше дело.
— Кажется, ты неправильно меня понял, — Женщина сверкнула глазами. — Я напала на тебя не из-за того, что я захотела. Будет досадно, если твой потенциал потускнет в первой же открытой битве с каким-нибудь слабаком. Я должна была убедиться, что ты действительно готов сражаться. Даже если атака будет неожиданной.
— Никакой неожиданности не было. Это, чёрт возьми, открытое поле. Странное место для встреч. Прекрасное место, чтобы сразу же накинуться на врага без помех на дороге.
Василиса Григорьевна засмеялась. Её холодный смех был настолько пронзительным, что Рейчер и Голубка одновременно поёжились.
— Не только, не только, — улыбнулась она. — В лесу полно живописных мест, это так. Но также и полно мест, где можно спрятаться. В открытом поле этой возможности нет, всё как на ладони. И подслушать нас никто не сможет. А клан Тэнэбрэ дорого заплатит за информацию, которой я владею. Ну и действительно, как ты и сказал, неожиданно проверить тебя. Хотя ты даже не испугался.
— На меня напал со спины феникс, находившийся под проклятьем календул, о каком испуге может идти речь?
Смех резко прекратился, и женщина сменила свой задор на изумление. И Рейчер не случайно вспомнил про это — ещё один факт того, что он может постоять за себя. Да и если уж Голубка пришла, должен быть толк от неё. Она подтвердит его слова, и в женщине больше не останется сомнений.
— На тебя напал Уснувший? — спросила она с едва заметными нотками любопытства.
— Я победил его. А затем пуля прошла мне прямо в живот. — Рейчер приподнял майку, указывая на место, где ещё не отошло дикое мясо. — Перед этим я потратил все свои силы на ту драку. Поэтому мой… магический поток и прервался.
«Всегда говори правду, а говоря правду, всегда выбирай из неё самое основное и не упоминай то, что выставит тебя в дурном свете», — сказал как-то Анастасий. И феникс сразу же вспомнил об этом, когда Василиса задала свой вопрос. Он смог победить Генерала уже находясь в состоянии Уснувшего, — или как их там назвала эта женщина, — и то слишком огромной ценой. В своих словах он выглядел героем, а на деле он уже обезумел и нанёс вреда куда больше, чем его товарищ по выживанию.
Василиса некоторое время молчала, словно обдумывая, правда ли это или ложь. Её брови сомкнулись в единую линию, и в таком виде она выглядела даже грознее, чем в бою.
— Ты либо силён, либо удачлив, — наконец сказала она. — Однако второе будет с тобой не всегда. Но так или иначе, я дам тебе то, что ты хочешь. Если, конечно, у нас не будет посторонних ушей. — И женщина мельком посмотрела на Голубку.
Девочка только пискнула и тут же посмотрела на Рейчера. «Иди уже», — одними губами прошептал он, но и этого было достаточно, чтобы она всё поняла. Голубка развернулась и побежала прочь, то и дело спотыкаясь. Выглядело это настолько жалко, что юноша отвернулся и снова пристально посмотрел на Василису.
Теперь он получит то, о чём мечтал с того дня, когда узнал смысл своего рождения. О чём мечтал с того момента, как он очнулся без памяти — найти себя самого. Его путь сейчас был чист, осталось только шагнуть вперёд.
— Бестужевы ищут меня? — спросил он. Этим вопросом он убил нескольких зайцев сразу: он узнает, являются ли они действительно частью Тэнэбрэ, а также информацию, благодаря которой он сможет выбрать подходящее время для плана.
— Они слишком заняты горем, чтобы искать какого-то бездомного мальчишку, — мигом ответила женщина, убирая пряди белых волос за уши. — Говорят, этот оборванец застрелил их сына. И их сын умер.
— Знаю. Это Александра его пристрелила, когда целилась в меня. Вадим просто встал между мной и матерью, чтобы спасти мне жизнь.
— Тогда в таком случае, его смерть напрасна. Фениксов невозможно убить какой-то там пулей.
В её голосе прозвучал тихий упрёк, едва заметный, но и этого было достаточно, чтобы Рейчер расслышал его. Дыхание тут же перехватило, и юноша с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.
Такая мысль пришла ему в голову после того, как он очнулся два дня назад. Пуля прошла насквозь всего живота, а он отделался только обмороком от болевого шока. А если бы Бестужева выстрелила тогда? Было бы абсолютно то же самое. Он имел способность к регенерации, а Вадим был просто человеком! Его смерть была напрасна. Напрасна.
— В тот день Александра решила забрать силу фениксов себе, — пробормотал Рейчер, дрожа от неприятных воспоминаний. — Анастасий встал на её пути. И тогда она начала мясорубку, желая убить его, а меня забрать с собой. Много крови было…
— Она бы не убила Анастасия. Он является сыном одних из самых влиятельных членов Тэнэбрэ.
Слишком много боли было в одном только разговоре, изначально обречённом на ужасный исход. Но Рейчер даже и не мог предположить, что всё обернётся вот так. Его сердце всегда жгло, когда он думал об Анастасии, даже после того, что он наговорил про фениксов. Сейчас его друг должен сидеть дома и пить горячий чай, с грустью вспоминая события минувших дней. И юноша испытал в этот миг желание снова увидеться с ним, снова попросить его прочитать с ним книгу, обдумать сюжет книг и их героев…
Но это было невозможно. Для Аластора Кали это была детская глупость.
Василиса положила руку на плечо парня. И их взгляды вновь пересеклись. Она продолжала смотреть на него также пристально и холодно, но сейчас это было именно то, в чём он нуждался. Хоть раз почувствовать, что на его плечах действительно была ответственность и что слёзы никогда не помогут.
— Я вспомнил, — прохрипел Рейчер, — я вспомнил, где видел вас раньше… Тогда, в больнице, когда я только очнулся. Именно вы нашли мне кров и дали одежду… Но почему именно сейчас вы объявились?
— Мне не было смысла следить за твоей жизнью, — искренне ответила Василиса. Или, по крайней мере, так показалось Рейчеру. — Я пообещала Анджеле, что помогу тебе в трудную минуту. Разве я не выполнила это обещание год назад?
— Почему вы имеете связь с Альянсом? Здесь у вас тоже есть незаконченное обещание?
— Поверь, лучше, если некоторые секреты останутся секретами. А некоторые идеи только идеями…
Юноша резко вздрогнул и сбросил со своего плеча руку Василисы, отстраняясь. Что она имела в виду?
— Бродяга рассказал о том, что случилось, — продолжила женщина, словно не заметив этого жеста. — А ведь я сказала Анджеле, что после её гибели ты всегда будешь в безопасности. Обещала ей. Но я и подумать не могла, чтобы я взяла тебя под своё крыло. Со мной твоя жизнь была бы в такой опасности… А теперь, выходит, отдав тебя в приют, я навлекла на тебе больше бед, чем ты заслужил. Везде в этом мире, куда бы ты ни пошёл, будет одно горе. Даже в Альянсе, где всегда безопасно, ты нашёл себе врагов. Ты проклят. Как и те, кто, веря в добро, получает из-за наивности лживых друзей. Я просто хочу выполнить чёртово обещание своей юности, чтобы не испытывать камень на душе.
Рейчер не смог даже подобрать слов, чтобы описать чувство, нахлынувшее на него. Надежда обрести долгожданный покой. Уйти подальше от этих инцидентов, снова стать обычным мальчиком, ходить в школу, наладить отношение с Анастасием и забыть о всех тяготах, лежавших до этого момента на его плечах. Умершая мечта воскресла и забурлила в венах с новой силой. Даже во снах он никогда не видел, чтобы всё обернулось именно так просто: покой, о котором он давно грезил, находился так близко, что он настолько радовал, сколько и ужасал.
А ведь в Альянсе ничего не изменится с его уходом. Вздохнёт ли он с облегчением, когда один из самых ненавистных членов банды канет в забвение? Вряд ли. Тот случай навеки повис над ними, как Домокловый меч, Мрак может быть ещё жив. Да и Бродяга, который за одну ночь взвалил на себя больше ответственности, чем он мог нести на самом деле. Он никогда не выдержит.
Рейчер чувствовал на своём затылке взгляд Голубки. Она ждала его где-то там, на краю поляны. Ждала с вестями, внимательно выслеживая его мимику.
— Вы предлагаете мне сбежать? — сквозь зубы прошипел юноша. — Предлагаете вести мирную жизнь? А как же Тэнэбрэ, унижающих фениксов… Унижающий нас? Вы же сказали!..
— Любое восстание будет жестоко подавлено, как десять лет назад, — нахмурилась Василиса. — Любая битва обречена на провал. Почти все династии самых могущественных фениксов истреблены с корнем. Ты только подумай — в Тэнэбрэ находится свыше ста тысяч людей, которым выгодно держать фениксов, как рабов. А восстание, поднятое десять лет назад, собрало от силы пять тысяч фениксов… Из которых три тысячи умерло, а остатки разбрелись в никуда.
— Пять тысяч фениксов подняло восстание? — ошарашенно выдавил Рейчер. — Всего лишь пять тысяч? Аврора же сказала, нас было двести тысяч…
— В девятнадцатом веке до революции? — горько улыбнулась Василиса.
Юноша понял, что стоял с отвисшей челюстью. Он слышал, что во время революции погибло больше половины фениксов, но после же они продолжили жить и выводить новые поколения! Неужели всё настолько ужасно?..
— Десять лет назад было всего пятнадцать тысяч фениксов, — начала считать Василиса. — Из них добрая половина в рабах у Тэнэбрэ, остальным удалось скрыться. Из оставшихся только несколько тысяч умеют входить в состояние Уснувших без потери разума. И получается, пять тысяч восставших. И то их истребили. За десять лет мало что изменится. Сейчас даже намного меньше.
Рейчер едва сдержал порыв рвоты. В глазах всё мигом потемнело, и его ноги подкосились, из-за чего женщина стала чуть ли не в два раза выше. Так вот получается что было, пока он десять лет назад играл с Эриком и думал о том, как бы сделать свою жизнь интересней! Каждый раз, когда он винил во всём окружающих и считал себя избранным, в этом страдал каждый феникс, проливающий свою кровь за ни за что. Пока он бегал с Вадимом и красил волосы в фиолетовый, Бестужевы унижали их и проявляли отношение, подобное к скоту. Пока он вместе с Альянсом добывал еду, его товарищи по крови голодали…
Именно на его руках сейчас была кровь каждого погибшего феникса за эти десять лет. Кровь трёх, — а может и больше в несколько десяток раз! — тысяч соратников создавало вокруг него алое море, через которое он никогда не сможет переплыть. Это была его вина, его уверенность и его гордыня. И Рейчер знал одно: он никогда не простит себе той роскоши, в которой жил.
«Все старые птицы сгорают дотла, а птенчики смело парят в небесах. Лишь к солнцу летят… Их страстный огонь рассекает сердца, от тьмы стариков не оставят следа. Грядут времена, когда с ними взлетишь…» — эти слова всё время напевала Анджела ему перед сном.
— Но ведь остаются рабы-фениксы, если самые сильные воины погибли! — отчаянно закричал Рейчер. Хотя превышение голоса явно не поможет сделать его тон более уверенным. — Рабы, которых вечно унижают, которые полны ненависти!
— А есть сильные воины Тэнэбрэ, следящие за каждым их движением, — тихо возразила Василиса.
— И ради этого вы сражались со мной и проверяли меня? Чтобы сказать, что всё напрасно?
— Аластор, каждая вещь напрасна. Смерть твоего друга, Вадима, была напрасна! Всё то, что ты прошёл в Эрнагесене и Альянсе, — напрасно! Времена давно не те, ты пойми! Фениксы давно утратили силу!
Аластор… А ведь это было в первый раз, когда его назвали настоящим именем — без насмешки, без упрёка. Просто как имя… И юноша почувствовал холодок по коже.
— Да, Тэнэбрэ превосходит нас числом, однако кто сказал, что даже среди такой грязи не найдётся союзников? — с отвращением прошипел он. — Я уверен, что слабые кланы, как Огненное Перо, с радостью обретут сильных покровителей! А если мы действительно сможем кого-то подкупить, у нас появятся шпионы! Это же наш шанс! Не выступать в открытую, а разрушать Тэнэбрэ потихоньку, с хитростью!
Василиса закатила глаза. Она нервно начала перебирать пальцами, сжав губы в одну тоненькую линию.
— Не надо мне говорить, что здесь нет толку. Я являюсь одним из последних шансов на былое возрождение.
— А ты не думаешь, что за двести лет таких планов было — пруд пруди! Столько отважных и смелых фениксов проникали в Тэнэбрэ, всех сразу же уничтожали! В Тэнэбрэ тоже не одни идиоты водятся. И не пойми, конечно, неправильно… Но те фениксы были и проворнее, и умнее…
— И не унижались перед Тэнэбрэ, чтобы показать им все свои недостатки и свою слабость, как это делал я? — чуть ли не с язвительной ухмылкой продолжил Рейчер.
— Я не понимаю…
Рейчер впервые был благодарен за то, что судьба ниспослала ему такое прошлое, полное унижений и ужаса. Разве не его же поступки могли произвести на него впечатление беззащитного глупца, которых плачет при любой возможности?
— В прошлой жизни я носил позорную кличку Пса, стал главарём убогой шайки под названием Эрнагесен, рыдал при Бестужевых, когда видел кровь, не смог выстрелить из пистолета. Сможет ли такой человек даже и подумать об убийстве ради сомнительного дела?
Василиса что-то пробормотала себе под нос.
— К тому же, Анастасий является моим лучшим другом. Он хоть и осторожный, но я уверен, что смогу выбить у него какую-нибудь важную информацию.
— А ещё его мать вернулась сюда, чтобы проследить за его окружением.
Пока женщина, скрестив руки на груди, обдумывала ситуацию, Рейчер посмотрел на Голубку.
К ней только что подошли Бродяга и Фрида. Они ждали его, неуверенно переглядываясь друг с другом, наверняка хотели услышать хорошие новости. И он просто не мог соврать им. Юноша посвятил их в свои дела, а они обещали помочь ему. Но что могут сделать трое его товарищей, которые даже не имеют никакого отношения к фениксам и Тэнэбрэ? Они будут слабым звеном, если пойдут за ним.
— Ты что-нибудь слышал об Эклипсах? — тяжело вздохнула Василиса.
Рейчер едва проглотил комок в горле, но вслух лишь произнёс:
— Нет, я ничего не слышал…
— Раньше это оружие принадлежало фениксам, но после революции оно стало клана Тэнэбрэ. В источниках нигде не сохранилось, что это такое.
— Надеюсь, Анастасий знает что-то. Я постараюсь проникнуть к нему и сделать что-нибудь. Я думаю, мне нужна неделя.
— Умоляю, не надо творить глупостей! — На миг в ядовито-зелёных глазах Василисы мелькнул страх и… нежность? — Ты можешь просто отказаться…
— Через неделю вы вернётесь сюда. И тогда я дам окончательный ответ.
И, не дожидаясь ответа женщины, Рейчер быстрым шагом направился к своим друзьям.