Голубка, не помня себя, неслась к окровавленному берегу озера, поддерживая раненое плечо. Его жгло невероятной болью, от которой девушка стиснула зубы и едва сдерживала солёные слёзы. Она с трудом удерживала крик, засевший глубоко в горле, чтобы не посметь проявить позорную слабость. Само плечо же она была вынуждена кое-как перевязать, чтобы немного остановить кровь. Для этого ей потребовалось изуродовать полы своего любимого сарафана, который она любила носить… В котором она играла с Вовой…
Змей обессиленно лежал в собственной луже крови, с огромным трудом отбиваясь от Альянса. Его окружили Котёнок и Виновница, не щадившие ни своего врага, ни себя. Парень уже начал издавать хрипы, выплёвывая изо рта кровавую пену. Одежда была изорвана во многих местах, и там же виднелись царапины и раны. Некоторые из них оказались настолько глубокими, что Голубка сама невольно вздрагивала при виде такой картины. Он же не проживёт, если так продолжится и дальше!
— Змей! — заверещала Голубка и мигом поплатилась за свои же слова.
Виновница обернулась и, хищно оскалившись, бросилась на девушку. Та хотела отпрыгнуть, но из-за пробудившейся плечевой боли она повалилась на землю из-за крепкого удара по животу. Но инстинкт самосохранения сработал безотказно: и Голубка мимолётно, невзирая на ужасные муки, перевернулась на другой бок, уворачиваясь от порции новых выпадов. Если бы этого было достаточно, чтобы избежать этих сумасшедших атак…
Неожиданно Виновница, когда захотела нанести решающий удар, сама свалилась на землю из-за неведомой силы. Голубка воспользовалась этим и быстро поползла к Змею, понимая, что встать сейчас у неё не получится. Почему-то никто не стоял у неё на пути, и от парня все отстали. Но девушка должна была исполнить свой долг — если не она, то владельцу зелёного амулета придёт конец.
Голубка коснулась ран Змея, сконцентрировав всю свою магию в пальцах. Сила исцеления, которая раньше при использовании вызывала приятное трепетание в груди, начала истощать и терзать душу. Заживлять раны друга было очень болезненно, и Голубка неожиданно даже для самой себя поняла, что теперь даже такое простое дело вызывало у неё невероятную слабость. А ведь если бы не выстрел в плечо, она за это время бы уже закончила помогать Змею!
Девушка наконец смогла понять, что это была за мощь, заставляющая всех падать. Она сама вскрикнула и повалилась на колени. Земля начала дрожать, в некоторых местах покрываясь трещинами. Толчки стали чаще и сильнее, из-за чего теперь даже привстать казалось невозможным. Кто-то схватился за дерево, кто-то — за булыжники, чтобы не получить никаких сотрясений. Но и это слабо помогало — некоторые стойкие дубы вырывались с корнем и падали под вопли двух банд. Огромные камни разлетались в стороны, и кому-то могло не повезти. Голубка едва увернулась от летящей на неё ветки. Остальным повезло меньше, чем ей, судя по истошным крикам и нервным мольбам. Сама же земля начала покрываться трещинами, из-за чего создавалась иллюзия, что мир сейчас рухнет вниз.
Спустя некоторое время — превратившиеся для девушки в кошмарные часы — землетрясение утихло, и всё встало на места. Члены двух банд получили новые порезы уже не в ходе битвы, а из-за этого непонятного катаклизма. Голубка поднялась на ватные ноги, оглядываясь. «Господи… что это было?» — ужаснулась девушка, ощущая внутреннюю дрожь по всему телу. Но она разом забыла про эти мысли, когда поняла, что воздух промёрз. Жаркая летняя погодка превратилась в осеннюю сырость и холод.
На кожу что-то капнуло. Затем ещё раз и ещё. Девушка подняла взор на небо, которое раньше было настолько красным и чистым из-за отсутствия облаков, что создавалось впечатление, что это Боги проливали свою кровь. Теперь же высь загромоздили тяжёлые тучи, едва пропускающие лучи догорающего на горизонте солнца. А потом она перевела усталый взгляд на руки, не сдержав истошный крик.
С неё стекали чёрные ручейки дождевых капель. Под ногами создавались тёмные лужи, имевшие едва заметный кровавый оттенок.
— Что происходит? — ошарашенно прошептал Змей.
Только глупец бы не понял, что погода словно заимела свои собственные законы. Члены Альянса и Эрнагесена только переглядывались, будто ища ответа на этот неизвестный вопрос.
— Предлагаю разойтись, — Голубка попыталась сделать свой голос как можно более громким, чтобы её услышали все. — Иначе мы умрём от такой погоды раньше, чем хотим.
— Согласен, — подал свой голос Лев.
Виновница явно хотела возразить, судя по её нахмуренному лицу, но новый толчок сразу же разубедил её. Некоторые вновь попадали, включая и Голубку.
Девушка начала внимательно разглядывать землю. На ней остались трещины, словно алые раны на белоснежной коже, которые переплетались в целые паутины и обрывались где-то вдали Леса. Голубка начала отслеживать пути этих впадин, чтобы найти центр, откуда это всё началось. Некоторые уходили в хрустальное озеро, но благодаря чистой воде, хоть та и была окрашена кровью, можно было легко продолжить исследовать их. Отыскав выход из довольно величественной паутины, владелица белого амулета уставилась на противоположный берег. На нём несколько силуэтов явно дрались друг с другом, безжалостно и в полную силу.
— Похоже, там резня, — тихо сказал Змей.
— Похоже, если мы не поторопимся, у нас всё-таки будет один труп, — ненавистно прошипел Бродяга и сорвался с места.
Голубка лихорадочно начала оглядывать поляну и всех собравшихся. Здесь не было Рейчера! Девушка ощутила покалывание в кончиках пальцев, вызванное гложущим чувством страха. И реакция Бродяги ей стала сразу понятна — он сразу обо всём догадался.
Голубка побежала следом, шипя от новой вспышки боли в плече. Внезапно последовал новый толчок, и она вновь упала в грязь, обдирая кожу на коленях и локтях. Но когда она подняла голову, то с ненавистью на саму себя поняла, что все стояли на ногах. Удар был слишком слабым, и только она единственная разлеглась здесь!
Девушка вскочила на ноги и хотела продолжить свой путь, но дорогу ей преградили.
— Какой смысл? — недовольно буркнула Фрида. Странно, что она сказала это без привычной насмешки. — Ты еле живёшь.
— Я должна помочь ему! — закричала Голубка. — Умру я или нет!
— Это уже походит на одержимость, знаешь ли…
— Да знаю я!
— Тогда зачем? Зачем ты делаешь всё это для человека, которому ты безразлична? — вспылила Фрида.
Голубка хотела ответить, но землетрясение вновь дало о себе знать. Девушка вновь встала на дрожащие ноги и, спотыкаясь, побежала по краю берега, пусть и не так быстро, как она бы хотела. Скорее, она плелась на фоне остальных. Плечо жгло, а воздух сильнее промерзал, из-за чего она чувствовала, что начинает неметь. Чёрный дождь пугал её не только своим зловещим цветом, он пугал своей холодностью. Она промокла, устала, но впереди гряло что-то отвратительно ужасное. Сейчас единственный выход оставался в одном — продолжать идти вперёд, моля Богов об удаче.
Девушка не знала, сколько она так шла, сотрясаясь и падая от любого — даже слабого — толчка под землёй. Ей всё казалось таким омерзительным в жизни, что в конце концов она перестала чувствовать боль. Эти страдания стали частью её тела, поэтому не было смысла зацикливаться на своих проблемах, когда дальше ей предстояли куда более опасные препятствия.
Она шла, чтобы упасть. Она падала, чтобы встать. Она вставала, чтобы идти.
Слух прорезали ошеломлённые крики и аханья. У всегда спокойного Бродяги лицо помертвело, словно чистое полотно, что уже не могло не отторгать. Почему никто не шёл вперёд? Почему все остановились, шепча под нос проклятья и пустые мольбы?
А затем она встала вместе с ними, и её глаза распахнулись от охватившего ужаса.
На берегу плещущие волны смывали чей-то труп. Он не дышал, и это было сразу видно. Из груди фонтаном лилась свежая кровь, которая сразу же окрашивала всегда чистую воду озера в тёмно-рубиновый. И эти пустые глаза, которые Голубка видела у своего мёртвого брата…
У Вовы было такое же тело. Когда в его грудь вонзили топор, огонь в его глазах, который казался Геле несгораемым, вечным, потух во мраке людского бессердечия. Он упал в неестественной для живых позе, однако тогда Геля считала, что сейчас её брат встанет и обнимет её, шепча на ухо, что всё хорошо. Но этого не случилось. Он уснул навсегда, а она несколько дней сидела над его трупом, полностью одичав. Её нашёл Эрнагесен, но от этого ей лучше никогда не было. Если бы её не нашли и не помогли, она бы умерла вместе со своим братом. Она не просила помощи. И она всегда считала эту помощь проклятьем.
Теперь Рейчер смотрел на кровавую высь неба стеклянными глазами, в которых не было больше ничего, кроме пустоты. Краем ума девушка понимала, что феникса невозможно убить так просто, но сдержать крика она так и не смогла. Юноша застыл словно нарочно точно в такой же позе, в какой тогда застыл и сам Вова.
— Он мёртв? — Даже Кошка удивлённо подняла брови.
На окровавленный берег начали собираться две банды. В их глазах не было больше озлобленности и ярости, будто только несколько минут назад они не пытались разорвать друг другу глотки. Над ними повисла одна тень страха.
— Нет. — Прошептала Голубка. Она это утверждала, но выглядело это так, будто отрицала. Как же многое зависит от собственной уверенности и обычной дрожи в голосе.
— Пуля прошла ему через сердце! — проскрипела Виновница. — Как он не может быть мёртв?!
Голубка посмотрела на Аврору. Та, сидя на коленях, почему-то смеялась, держась за голову. А ещё она откашливала кровь. И её было так много, что владелица белого амулета невольно сделала шаг назад. Лидер Альянса была не так сильно ранена, чтобы у неё началось такое. Почему она вдруг начала плеваться кровью?
Но Бродяга не обращал на это никакого внимания. Он внимательно рассматривал Рейчера, покачивая головой.
— Фениксы точно бессмертные? — Он обратился так неожиданно, что Голубка не сразу поняла, что вопрос адресован ей.
— По крайней мере, мне так говорили, — тихо пролепетала девушка. — Но мы же сами видели, что он исцелился, когда пуля прошла однажды через живот. Значит, и с таким должен справиться… Мы должны думать сейчас об остальных! Аврору ранили!
— Её не ранили, — подошёл Пёс. С него стекали ручейки крови, однако он не обращал на это внимания. — Она воспользовалась своим положением.
— У неё начался приступ во время сражения? — поинтересовался Бродяга.
— Она начала откашливать свои лёгкие. Я отступил. Но зря. — Пёс демонстративно показал на свои раны, рассекающие кожу, а затем на Аврору, на которой почти не было ни царапинки. — Она решила нанести удар со спины, а потом к ней присоединились ещё трое.
Голубка, сжав руки в кулаки, побежала к окровавленному берегу. Все смотрели на неё с разными выражениями: кто-то с равнодушием, кто-то с непониманием. Но и ей было всё равно. Она упала на колени рядом с Рейчером, пытаясь нащупать его пульс. Девушка понимала, что это было тщетно, но хоть лучик надежды…
Земля снова начала сотрясаться. Все закричали, хватаясь за деревья или друг друга. Голубке же было всё равно: она и так была на коленях, куда ей падать ниже своего положения? Она обняла саму себя, дрожа. Чёрный дождь ужасал не только своим цветом, но ещё и невероятным холодом, хранившемся в каждой капельке. Вдалеке начали вспыхивать молнии.
— Надо уходить отс… — прокричал Пёс, и раскат грома его на секунду оглушил. — Отсюда!
— А что по итогам нашей битвы? — свирепо прорычала Эйфория.
— Об этом уже потом, — быстро протараторил Бродяга. — Голубка, иди к тем, кто затрудняется ходить. Нам сейчас не нужны раненые, иначе мы не успеем.
— А что с Рейчером? — тихо спросила она.
На мгновение над берегом повисла гробовая тишина.
Тьма начала сгущаться, и на небо постепенно выходила алая луна. Но её тут же скрыли зловещие тучи. Сырость окутывала этот берег, как и пробудившееся откуда-то зло.
— Нам придётся его бросить, — Пёс осторожно озвучил вслух мысли каждого.
— Но ведь…
— Он и так уже мёртв! Он не станет живее, если мы будем волочить его за собой! Скорее — мы мертвее!
— Он же может ещё переродиться…
Лев сжал губы в тонкую линию. Почему-то во время разговора он то и дело хмурился и покачивал головой.
— Это не в скором времени, — наконец сказал он. — При такой ране — несколько недель ну точно минимум.
— У нас просто нет другого выхода, — кивнул Бродяга, когда небо рассекла яростная вспышка молнии.
Все уже начинали дрожать от холода и одновременно боли своих полученных шрамов. Каждый ребёнок сотрясался, как осиновый лист в бурю, и Голубка едва успевала залечивать тех, кто из-за ран не мог быстро передвигаться. Но и ей это давалась с непосильным трудом. Она чувствовала, что становилась всё слабее и слабее, а затем и вовсе ужаснулась от осознания — она и сама-то с трудом идёт.
Аврора продолжала стоять на коленях, выплёвывая кровь. В красной луже виднелись мелкие плавающие куски лёгких. Но весь Альянс был так напуган, что никто не замечал этого.
Когда Голубка вылечила Скрипачку, — последнюю из тех, кому нужна была срочная помощь, — то ощутила немощность и слабость. Кошка подставило плечо, на которое владелица белого амулета опёрлась, чтобы встать.
— Чёрный дождь! — недовольно ворчала подруга. — Убийство! Землетрясения! Всё в один день!
«Не надо было Псу вообще приходить», — хотела закричать Голубка, но закусила язык. Эрнагесен начнёт сразу же оправдываться, что иначе бы Альянс напал на них. Но наверняка условия войны были бы не такими ужасными, как сейчас…
Ветер начал усиливаться, подгоняя чёрные капли дождя. На небе уже разлилась чёрная монотонная краска.
— Уходим! — громко скомандовал Бродяга. — Держимся вместе. Мы возвращаемся.
— А их мы с собой что-ли возьмём? — проскрипела Эйфория, испепеляя взглядом Змея.
— Их магия пригодится нам, они более выносливы. Ну, а мы дадим им кров. Всё честно.
Наверное, все хотели возразить, но обстоятельства заставили их просто замолчать и идти вперёд.
Голубка прилагала все усилия, чтобы не упасть. Плечо всё ещё щипало, и девушка молилась всем возможным богам, чтобы заражение не началось прямо сейчас. Кошка дала ей опору в виде себя, за что Голубка была неимоверно благодарна. Хоть они и плелись в самом конце, чуть ли не надрываясь, лишь бы не отстать, девушка действительно чувствовала сплочённость между двумя бандами. Кто-то падал, и ему помогали. И все держались вместе, поджимаясь друг к другу, как стая замёрзших голодных щенят. То ли от страха, то ли от того, чтобы украсть чужое тепло. Но иногда Голубка кидала тяжёлый взгляд назад — Рейчер остался далеко позади. Было ли это справедливым? Возможно. Но нечестно из-за их дружбы.
Тьма окончательно сгустилась. Не было видно дальше носа, поэтому все шли, полагаясь на остальные органы чувств. У всех детей клацали зубы от холода и усталости, а оглушительные вопли грома только сильнее подгоняли их. На какое-то мгновение всем показалось, что это просто бессмысленные скитания, что у них и вовсе нет дома, что всё это лишь иллюзия. Ветра проникали под тонкую ткань одежды, вызывая мурашки и ледяные ожоги. И этот зловещий чёрный дождь — вестник зла и возрождения тьмы… Но ко всему этому прибавлялись и сильные толчки под землёй, сбивающие мучеников в липкую грязь. Они вставали, но сложнее всего было подняться Голубке. Наверное, она была настолько беспомощна, что даже Фрида уже в конце концов помогла ей вместе с Кошкой идти.
Внезапно Бродяга и Пёс остановились, за ними — и все остальные. Нытьё и стоны детей утихли, поэтому можно было услышать каждый шелест листка. Голубка непонимающе всматривалась во мрак, пытаясь понять причину такой резкой остановки.
Вдалеке, в пелене ночи и дождя, виднелся огонёк. Маленький, похожий на лучик надежды, на свет в конце туннеля смерти. И чем ближе он приближался к стае мучеников, тем больше становился. Голубка готова была расплакаться — что бы это ни было, оно было прекрасным. Это было чудо. Именно чудо.
Из тени деревьев показался силуэт, от которого и исходил источник света. Это был паренёк с взъерошенными и нечёсаными волосами. Выглядел он не менее испуганно и потерянно, чем и группа, но, по крайней мере, его вид и так говорил, что он может запросто выжить один.
— Генерал, — ошарашенно выдохнул Бродяга, — вот это удача!
— Если удачей можно назвать то, что происходит сейчас — да, — буркнул парень.
Голубка прищурилась, пытаясь привыкнуть к свету. И резко она отшатнулась — лицо Генерала всё ещё рассекали шрамы и места, где мышцы окончательно не обросли кожей. Выглядело это жутко, особенно в такую непогоду. Но к чему только не привыкает человек.
Весь Альянс тут же отступил своего старого друга, восхищаясь его неожиданным исцелением и магией, которой он обладал. У всех были удивлённые глаза, полные радости. Пёс только закатил глаза и двинулся дальше, не желая останавливаться. И через некоторое время все остальные последовали примеру, поэтому Бродяга и Генерал продолжили общаться, но уже не так громко. Однако обрывки их фраз всё равно долетали до ушей даже через раскаты грома.
— Назад дороги нет, — устало сказал Генерал. — Молния попала в дерево, тем самым вход в Альянс был закрыт.
Фрида резко оживилась и, быстро что-то протараторив Голубке, поспешила вперёд, небрежно расталкивая толпу.
Бродяга молчал. Но это молчание и так прекрасно выражало его чувства.
— И что дальше? — спросил Пёс. И вновь он озвучил мысли каждого.
— Будем двигаться к пещере, — предложил Генерал. — Она находится рядом. Укроемся там.
— Тогда веди нас, — прошептала Фрида, и Голубка приложила все усилия, чтобы услышать каждое её слово, — Впереди идут слишком много человек, это мозолит глаза. Давайте уберём лишнего? Бродягу, например.
— И на кой-чёрт мне убираться ради твоей прихоти? — нахмурился юноша.
— Не видишь, что сам хромаешь? — Девушка повысила голос. То ли от обиды, то ли для того, чтобы все услышали. — Да хорош уже себя надрывать! Впереди идут два более-менее здоровых мужика, тебе этого мало?
— Она права, — равнодушно сказал Пёс. — Нам калеки сейчас не нужны.
— Если я передвинусь назад, Альянс начнёт спрашивать, почему нас ведёт Эрнагесен, — оправдался Бродяга. — Вы же знаете их ненависть.
Пёс только прыснул, кивая головой на Генерала:
— Ненависть в такой шторм и когда впереди идёт их же дружок?
Бродяга в конце-концов сдался и действительно сбавил тембр шага, перемещаясь в самые дальние углы их беззащитной стаи.
Голубка поняла, что сил у неё почти не оставалось. Каждый шаг отзывался болью во всём теле, и наверняка у Кошки было то же самое. И ко всему этому примешивались постоянные толчки под землёй, сногсшибательные ветра и вечный холод.
— С-сколько нам ещё идти? — стуча зубами, спросила Кошка.
— Самое страшное позади, — уверил Бродяга. Почему он шёл наравне с ними? — Осталось немного.
— Очень надеюсь.
— Рана глубокая?
Голубка не сразу поняла, что вопрос был обращён к ней. Голова была занята совершенно другими мыслями.
— Достаточно, — ответила за неё дерзким голосом Кошка. — Если начнётся заражение, с жизнью можно будет прощаться! Повезло, что пуля не засела, а вылетела насквозь.
— Я посмотрю, что смогу сделать, — устало пообещал Бродяга. Он и сам с трудом держался на ногах. Как и все сейчас.
Прошло не меньше вечности, прежде чем на пути мелькнула обширная пещера. Бурлящая чёрная река у её входа казалась глубокой и непроходимой, но Генерал смело прыгнул в неё, и оказалось, что вода едва доставала до колена. Он ловко перебрался на другую сторону и помог остальным перейти через быстрый поток, сносящий почти всё на своём пути. Когда очередь дошла до Голубки, та с боязнью вошла в реку, вскрикнув от холода, лизнувшего её ноги.
Когда дело было закончено, все укрылись в пещере, обессиленно падая на каменный пол. Своды оказались широкими, благодаря чему здесь могло уместиться ещё несколько таких же групп, как они. Под изредка выходившей луной стены мерцали фиолетовым цветом, и наверняка в безоблачную погоду тут разливались красивые краски и виды. Сейчас же, на фоне разыгравшейся бури, всем казалось это не более, чем уютным местом. Самым подходящим для того, чтобы переждать непогоду.
Должно быть, Голубка, положив голову на плечо Кошки, потеряла сознание на какое-то время от охватившей усталости. Когда владелица белого амулета приоткрыла глаза, Пёс и Бродяга уже развели в самом центре костёр, у которого все грелись, а её рана была перевязана уже более крепко какой-то плотной тканью. Однако чёрный дождь и гроза не успокоились, из-за чего девушка обняла саму себя, передвигаясь поближе к костру вместе с Кошкой. Только сейчас она поняла, как сильно хочет есть.
Бродяга почему-то сидел в самом тёмном углу пещеры, одиноко и непреклонно. Он стал очень бледным и выглядел теперь похуже многих собравшихся здесь, но никто не обращал на него никакого внимания — каждый грелся у костра и проклинал судьбу. Хотя её можно было и поблагодарить за то, что землетрясения больше не тревожили их. Генерал же собрал вокруг себя целую толпу и рассказывал о том, как он получил силу феникса. Хотя Голубка слушала его краем уха — в его словах не было и капли полезной информации. Юноша даже не знал, к какой семье принадлежал, его Сосуд тоже утерян где-то в прошлом. Разве что в будущем Генерала можно использовать для каких-нибудь заданий, чтобы помочь Рейчеру. Аврора сохраняла немое молчание с тех самых пор, когда Альянс и Эрнагесен отправились на поиски укрытия. Что происходило в её голове сейчас?
Голубка прижалась сильнее к Кошке. Тьма сгущалась между детьми в одно плотное кольцо, а вместе с ним проникал и холод. Все дрожали и стучали зубами, и даже огонь, который старался поддерживать Пёс, не помогал. Они сжались к последнему источнику света, а кто-то не сдерживал слёз. Многие были ранены, и им сейчас было очень больно, но ещё больнее им было от темноты и сырости. Девушка знала, что сейчас многие также ненавидели себя за то, что ввязались в эту войну. Если бы не тот пустяковый случай, сейчас бы они спали в тёплой кровати…
Пусть наше сознанье лишь тьма поглотит,
Пусть тёплое сердце заменит гранит…
Навеки усни…
Чей-то печальный голос подхватывали ледяные ветра и разносили эхом по пещере. Все мигом встрепенулись, начиная непонятливо переглядываться. Кто пел эту песню? Почему голос доносился со стороны грозы, где чёрный дождь смывал всё на своём пути?
Все старые птицы сгорают дотла,
А птенчики смело парят в небесах.
Лишь к солнцу летят…
Голубка прищурилась, заметив при свете молнии чей-то силуэт. Чёрный дождь должен был сломить его, заставить преклонить колено перед такой силой природы, но он почему-то не трогал его… Неизвестный шёл прямо к ним, напевая себе эту песню.
Он шёл, полусогнутый и прихрамывавший. Из его груди стекала кровь, а одной руки не хватало вообще. И его глаза… они были пустыми. В них не было ничего. Только бездонная пугающая неизвестность.
Их страстный огонь рассекает сердца,
От тьмы стариков не оставят следа.
Грядут времена, когда с ними взлетишь…
Голубка истошно закричала.
Она бы узнала этого человека из тысячи. Узнала, как бы его ни украшали шрамы, увечья, как бы ни уродовали его лицо и тело. Он шёл прямо к ним, медленно, но верно, не останавливаясь. В целой руке он держал пистолет, ранее принадлежавший Авроре.
Рейчер. Он был мёртв, но сейчас он надвигался прямо к ним, словно восставший из могилы мертвец. Его движения нельзя было назвать живыми — медленные, неуклюжие. Но от этого становилось очень жутко. Это был именно мёртвый человек.
— Я… нашёл… вас… — прохрипел он, неестественно улыбнувшись. Его губы украшала свежая кровь. — Нашёл…
Голубка почувствовала, как все вскочили на ноги, делая шаги назад. Каждый был в откровенном ужасе, каждого терзал неимоверный страх, лишающий рассудка. Всего за секунду пещера, наполненная горем, превратилась в пепелище ужаса.
— Ты плохо выглядишь, — пролепетала Голубка. Каждый звук давался ей с непосильным трудом. Да и слово «плохо» казалось на фоне истинного обличья Рейчера синонимом «красиво».
— Я… знаю, — засмеялся Рейчер. — Я… же… мёртв!
