Перерождение феникса: Посланник угасших звёзд

      Тьма. Везде была тьма. Металлическая, бесстыжая, подобно серебряным цепям, натирающим запястья до крови. Разум тонул во мраке, и Рейчер задыхался в своих мыслях. Когда он открывал рот, чтобы сделать глоток воздуха, в лёгкие проникала лишь зыбучая мгла. Она была как угарный дым — заглушала рассудок и заставляла сильнее падать в бездну.       «Месть. Месть. Месть. Месть. Месть. Месть. Месть. Месть…»       Он повторял это снова и снова, своё спасительное заклинание, дающее утешение в тесном теле. Эта плоть была слишком сжатой, а его душа, подпитываясь гневом, становилась могущественнее и больше. Он едва умещался, и приходилось выплёскивать свою вырастающую силу в Лес, принимающий с благоговением и преданной покорностью эту магию. Каждый толчок под землёй — его произнесённое слово «Месть». Каждая молния — его признак непоколебимости и решительности.       «Твоя жажда крови — это острие меча. Твои раны — это огонь, дающий тебе больше жара в плоти. Твоя ненависть — самая мощная магия. Твой стук сердца — это музыка, в такт которой ты нападаешь».       Так говорила Анджела. Она всегда повторяла одно и то же, заставляя учить эти слова наизусть. Она выбила в его голове это клеймо, которое наполнилось кровью именно в этот миг возмездия.       В то мгновение, когда Рейчер почувствовал, что начинает умирать, вдалеке засиял силуэт демона. Иллюзия, болезнь разума — юноша не знал, что это было, однако вторящий голос существа был полон истины. Это нечто влилось в его тело, подобно жидкому горячему металлу, заполняя каждый миллиметр необъятной души, готовой взлететь в небо. И тогда этот голос велел ему совершить правосудие — убить их. Убить тех, кто был осквернён людскими пороками! Вот его смысл жизни! Мстить! Его имя носило этот знак. Он и был олицетворением мести.       Окрылённый этой мыслью, Рейчер использовал всю свою вспыхнувшую мощь, чтобы поскорее приступить к затеянному. Каждая потерянная секунда таяла в бесконечном потоке времени, там, где ничто не возвращается назад. Это было больно, но боль стоила того. Пришлось пожертвовать рукой для быстрого воскрешения, но это — слишком низкая цена.       Голоса повсюду окружали его. Рейчер видел ужас, страх и упивался вседозволенностью, пьянея от неё. Тот, кто встал на его пути, должен умереть. Тот, кто имеет такую наглость! Да и смерть — это ничтожное наказание по сравнению с преступлением, что совершили людишки. Генерал получил по заслугам, и теперь остался последний штрих — быстро отсечь ему голову и заставить страдать. Он должен страдать. А когда раны заживут на его теле — вновь нанести удары.       — Ты же убьёшь его!       Голос Голубки прозвучал слишком отчётливо в разуме. Зеркала в голове, отражающие его надуманные иллюзии, начали трескаться от ясности ума. И только тогда Рейчер, сделав новый вдох, почувствовал вкус лесного воздуха. Насыщенного и бодрящего.       Он посмотрел на девушку. Она была полностью изуродована: всё тело покрывала сетка свежих ран, и не было ни одного живого места на её хрупком создании. До смерти бледная и напуганная, Голубка всё равно цеплялась за жалкий корень, мечтая о спасении в этой адской бездне воды. Ещё немного — и её жизнь оборвётся, вода нахлынет на неё с головой и увлечёт в свои тёмные пучины. Но она всё равно, несмотря на тщетные попытки выживания, смотрела на него и почему-то кричала.       Зачем? Он же всё делал правильно!       Рейчер сам не знал, почему — может из-за пробудившегося любопытства или последнего отклика совести — вытащил её. Она была настолько лёгкой, что он невольно отбросил её, словно тонкую ветку. И в глазах девушки вспыхнуло столько немой благодарности, что юноша на мгновение был поражён. Она готова была разрыдаться от счастья за столько простой жест, но из-за слабости она просто не могла. Она дрожала, как заяц перед волком. Слаба и жалобна.       И тогда Рейчер впервые испугался в своём новом теле.       Он искал любой, хоть самый малейший, повод для ненависти к ней. Он обязан презирать её, чтобы убить и покрыть руки в её крови. Тогда он избавится от одной проблемы, от этой занозы, которая всё время мешала ему существовать! Всё, что надо сделать — просто очернить своё сердце вседозволенностью и причинить ей столько страдания, сколько она заслужила.       И Рейчер нашёл то, что искал. Голубка оказалась сосудом, сестрой погибшего феникса. И он готовился к приливу крови в голове, готовился впустить ненависть в душу и убить её. Это действительно достойная причина ненавидеть! «Я — Аластор. Я — олицетворение мести. И я поклялся отомстить тем, кто причастен к гибели моей семьи!»       Но он отступился. Что-то шло не так. Рейчер больше не испытывал ярости, удушающей тьмы, которая заставляла его разум мутнеть. Но и себя он не смог до сих пор осознать. Жидкий металл, с которым он слился после смерти, сильнее сковал душу, и его обожгло.       Рейчер отрицал слова девушки только потому, что он боялся. Он мог бы сейчас уйти и продолжить месть, забыв об этой занозе — Голубка и так обречена на гибель, если оставить её умирать под дождём. Она уже наверняка подхватила заразу. Но какая-то его часть не давала это сделать. Что-то мешало ему, и единственное, что он мог — просто отойти от неё дальше. Но не отвести взгляд.       И она резко запрокинула голову, посмотрев в его глаза. Нет, она смотрела не на его уродливую оболочку, которая должна была скоро превратиться в прах для освобождения разрастающейся души. Она смотрела прямо в его душу — на того, кто был заточён серебряными оковами в этой плоти. Она рассматривала его — Рейчера, не обращая внимание на тьму, окружавшую его.       Она нашла его. Всего за несколько мгновений.       — Ты можешь сейчас вернуться.       «Это невозможно. Я не могу остановить эту ярость!» — прошипел он в мыслях.       — Можно вернуться! — Она будто услышала его. — Магия не поглотила тебя окончательно. Но если ты не поторопишься!       Феникс вновь ощутил, как вся его душа вспыхнула огнём. Ему было больно думать о свободе. Невероятно больно. Его сдерживали только эти муки, а тьма медленно вылилась из разума. Но когда он пытался не подпускать её опять, его начинало рвать изнутри. «Я умру от боли, если верну себе прежнее разум и тело!»       — Я пересёк черту.       Рейчер на миг остолбенел. Он только что сказал свои мысли вслух. Он только что начал думать так же, когда был свободен от этого проклятья…       Однако длилось это всего какой-то краткий миг. Когда Рейчер вновь вдохнул, в его лёгкие влилась тьма, задушившая разум.       — В таком состоянии я намного…       «Сильнее!»       — Намного слабее. — Удивительно, сколько силы оставалось в полностью разбитой девушке.       Нет! Это всё неправда! Она просто пудрит мозги для спасения своей жизни! Её взгляд — просто ложь. Её слова — ложь. Она сама — одна большая ложь, которой не должно существовать!       Голубка и это словно прочитала.       — Неужели ты хочешь вернуться к Александре Бестужевой и Куликову?! Хочешь стать их следующим экспериментом?!       Его насквозь пронзила ужасная боль. Она резала и колотила, оставляла глубокие незаживающие порезы, но когда Рейчер захотел закричать, из его горла вырвалась пустота. Он не мог ни дышать, ни позвать на помощь. Разум начал блёкнуть, и феникс готов был отдаться на растерзание мглы и гнева, стать частью чудовища, безжалостно убивающего невинных. Так было намного легче. Можно же просто сдаться и не испытывать всё это! «Магия не поглотила тебя окончательно!» — вспомнился в отголосках тающего рассудка этот голос. Голубке было так же больно, как и ему сейчас.       Нет. Он уже стал частью порождения тьмы. Он уже наполовину забылся. Уже невозможно повернуть назад…       — Рейчер!!!       Феникс не сразу осознал, что этот голос прозвучал возле него. Сначала он почувствовал, как горячая кровь соприкоснулась с его ледяной плотью. Рейчер так давно не испытывал этого тепла, окутанный лишь холодом мыслей. Кровь… Чужая кровь, которая стекала с его кожи.       Рейчер опустил голову. Голубка вжалась в него, как в тот день, когда она проявила слабость. «Она хочет смерти?» — хотел прорычать феникс, но он неожиданно понял, что злоба снова испарилась из него, замещаясь на боль.       Он должен чувствовать ярость, чтобы эти страдания не стали его частью! Он не хотел испытывать эти муки! Если он не будет испытывать гнев, то он обречён…       — Поверни назад! Ты же слышишь меня, Рейчер! Я знаю, что слышишь!       Рейчер готов был уже рвать на себе волосы. Это невозможно! Если он пересечёт черту с обратной стороны — его разорвёт!       — Откуда ты знаешь…       «Откуда ты знаешь, что я тебя слышу?» — это должно было звучать, как сумасшедший смех. Как насмешка. Но он произнёс это тихим шёпотом, из-за чего боль сильнее сковала его. Обычно монстры этим и пользуются — притворяются любимыми людьми и убивают благодаря людской слабости. Голубка же не настолько наивна, чтобы не знать это!       — У тебя всё время одни и те же глаза! — Она заплакала. — Всё время! Даже когда ты был в том страшном приюте… у тебя были очень грустные глаза. А потом в лесу и в Эрнагесене, и в Альянсе, и сейчас… Всё время. Даже когда ты улыбался или ненавидел меня, когда я тебя нашла, у тебя была эта боль. Одна и та же. Эта боль, когда ты потерян, не знаешь, что делать дальше. Эта боль была в тебе ещё не со смерти Вадима. Она была в тебе… с самого начала. Ты был таким грустным… Взгляд, когда ты потерял что-то дорогое тебе… Ты был таким же одиноким, измученным… И я… и я поэтому…       «Потерян… не знаешь, что делать дальше… Словно потерял дорогое…»       Рейчер вздрогнул. Даже удар в живот можно было бы перенести легче, чем это осознание.       «Эта боль, когда ты просыпаешься с мыслью, что в тебе ничего нет. Что ты пустой. Ты безнадёжно пытаешься понять своё место в жизни, а в итоге теряешь любимого человека. Ты мечтаешь покончить жизнь самоубийством, но тебя находят и пытаются привести в чувство. Ты разбит. Ты ненавидишь мир за то, что ты жив. И так, переходя с места на место, ты продолжаешь тщетно искать место в жизни. Бесцельно. Безнадёжно. Перенося эти страдания и скрывая их, пока они не становятся частью тебя.       И всё, что ты можешь сделать — это просто обнять человека, подарить ему своё тепло, последнее, что у тебя осталось. Обнять человека, который…       Который прошёл всю ту же боль, что и ты… Ты с самого начала знала все мои желания. И даже то, что я сам давно подавил в себе, но продолжал верить…       Ты знала это потому, что ты прошла то, что прошёл и я…»       Рейчер упал на одно колено, сильнее прижимая к себе Голубку. Её лёгкое дыхание обжигало душу. И даже когда феникс закрыл глаза, чтобы не испытывать мучившей его боли при виде её почти безжизненного тела, в груди разлилось приятное тепло. Сердце, давно обречённое работать только как двигатель, поддерживавший его существование, вырвалось из цепей проклятого эгоизма и теперь заполняло его душу трепетанием и нежностью. Он увидел, узнал разноцветные краски мира, которые раньше не замечал, отдавая предпочтение серым цветам своего же себялюбия. Жизнь, которую он касался раньше своей гордыней, открылась для новой, ещё молодой, души.       «Беззащитное и слабое создание отдало мне намного больше, чем она хотела с самого начала».