Коты всему виной

Вороная птица сидела на жердочке, щелкая матовым крючковатым клювом. Накренив голову, она всматривалась черными глазенками в лицо застывшего над столом чародея, ожидая, нет, требуя долгожданный трофей в виде сухаря или чего послаще — куска сырого мяса, которым он дразнил птицу уперевшись невидимым взглядом в принесенное ею письмо. Небрежным движением Дахладыш махнул рукой, бросая кроваво жилистый кусок на стол. Поверхность была засыпана бумагами и книгами. Порча имущества не нашла в душе никакого отклика даже после того, как ворон короля расправил крылья и остервенело приземлился на столешницу. Он громко закричал, перевернул чернильницу и утиные перья лежащие рядом. Дахладыш не повел и глазам, нахмурив светлые брови. После мужчина несколько минут наблюдал за жатвой, теребя неприлично оттопыренный рукав мятного цвета. Бледные губы некогда существовавшие в постоянной холодной улыбке на этот раз не выражали ничего, скудно опустив уголки ниже следуемого. В его лаборатории похолодало. Он так и не удосужился закрыть замыленное окно, когда прибыл ворон Его Величества. Очаг позади коротко застонал, запыхтел, и огонь с жадностью дотянулся своим оранжевым языком до самого его верха. Чародей встрепенулся, услышав потрескивание пламени. Глазам вернулась ясность. В себя его окончательно привели ворчливые доводы ласкающегося ворона, что добивал иллюзию и размазывал кровь по чужим научным трудам. — Гадство происходит, когда его совсем не ждут, — сказал он голосом, не выражавшим и толики той внутренней злобы, что тягуче вскипела внутри. Дахладыш печально прикрывал веки и прислонил к лицу порозовевшую от холода руку, не давая себе расслабиться даже в одиночестве. Прохлада отрезвила его, но не до конца. Комната звучала тысячью голосов, и на мага смотрело столько же ждущих, внимательных глаз — так чуял он своим бесстрастным, дрожащим сердцем… Но комната была пуста. И ни единой души не было рядом кроме него самого и той обманутой птицы, что лакомилась магией. Дахладыш разломал печать и с приятным шелестом открыл потрепанный конверт. Развернул сложенное в двое письмо, пробежался взглядом по длинному содержанию, останавливаясь на одном единственном слове в конце. Его лицо в свете старого канделябра потемнело в мрачной, торжествующей улыбке, предзнаменовывающей то, чего он добивался последние несколько лет. Эльфийский чародей был настолько поглощен своими мыслями, неосознанно сминая в дрожащих руках бумагу, что упустил тот момент, когда темное пятно вылетело из его окна в пустоту ночи, где дул сильный, безостановочный ветер. Бегающие по длинному отрывку текста глаза сверкали нервным интересом, также выражающимся через чур стискиваемой бумажке — пальцы сами начали натирать мгновенно разогревшийся уголок письма. — Многообещающе, король, — возбужденный голос мага выдал его отвлеченность от дел монарха. Отойдя от настежь распахнутого окна, Дахладыш устроился на своем любимом кресле. Мягком, упругом — червленого цвета, с небольшим количеством стертой ткани. Откинувшись на спинку, он снова схватился за переносицу, осмысливая переданные Тройденом слова. «…Ожидаю тебя на приеме…» — коротко и ясно. Вполне вторит стилю брата Радовида I. — «…Аида Шангредасс, Францеска Финдабаир — дочь твоего хорошего знакомого — Люсьен Дарс-Ламан и Лаэхаль, моя придворная чародейка также будут в зимней столице.» Дахладыш заострил свое внимание на одном из имен, выдав нечто сродни излишней эмоции на своем бумажно-белом от холода лице. Он уже знал, что Тройден ожидал от него, и посему не испытывал угрызения совести, выступая информатором короля по делу, ставшим весьма важным в политических спорах двух северных королевств. Узнай Радовид, родной брат Тройдена, или кто-либо из других людских королишек о драконе во владениях жалкого по их мнению отпрыска реданского рода, позорящего имя правителя великой Реданской Короны… Новая война, назревавшая, как гнойный нарыв, заразила бы не только Реданию и Ковир, но и Нильфгаард со всеми его графствами на юге… Все же дракон — это не только преимущество в руках врага. Это также и закономерная, очевидная опасность для будущего других государств. Весь реданский двор знал, что Радовид и Тройден ненавидели друг друга. Несколько десятков лет назад младший принц ставил авторитет тогда еще некоронованного первенца под удар, стремясь к власти слишком открыто и бессовестно для всех во дворце, чего тот похоже не замечал в угоду своего юношеского максимализма. Именно из-за этой гордыни Тройдена решение Радовида отослать брата в самую северную пронацию было воспринято многими как ожидаемый исход. Большинству дворян не нравился младший сын — он был слишком скользким, пользовался грязными методами и не считался со старинными родами. Дахладыш помнил, это как будто то было вчера — пару десятков лет назад златовласый принц не принял решение своего отца о политическом браке с одной из темерских княжон. Это было одной из причин ссылки в его более старшем возрасте после ухода его отца, старого короля, в мир иной. Дахладыш усмехнулся, запрокинув голову. Вспомнились старые деньки. Он поднял взгляд на потолок, но увидел в своем воображении такое знакомое, серое, очерствевшее к старости лицо короля… «Короля ли?» — еще больше потешился он, вспомнив совсем недавние для эльфа моменты противостояния сторон того конфликта. — «Тройден провозгласил себя королем, собрав свой двор из не менее достойных людей… и эльфов. Чтобы там не квохтали за спинами придворные сплетницы и сплетники ни Радовид, ни Тройден не расшаркивались в открытую после прошлой войны. Но неприязнь все равно неумолимо клонила именно к ней, как в далеких 960-х годах, когда Радовид решил забрать земли обратно во владения Редании. Сейчас на границах все чаще рыскали отряды обоих королевств, добровольческая армия Редании, собранная из отставных солдат и — неожиданно! — добровольцев, против отхода земель Маллеоры и Тальгара. Если надавить на Радовида, то он не пощадит брата, намереваясь отбить не только север так глупо причисленный к территории Ковира и Повисса, но и весь Ковирский удел…» Ох, да… Сколько воды утекло с тех пор, как Ковир называли именно так — Дахладыш припоминал только то, что после самопровозглашения Тройдена королем некогда бывшее графство Ковир и закрепило за собой это короткое и емкое наименование. — Что ж… Пора браться за работу. Я и так долго торчал здесь. Чародей снова глянул на письмо в руке. Он перечитал момент, где Тройден своей собственной рукой заводит завуалированный разговор о новом рекруте в крепости. Для всех при дворе и в обществе чародеев блестящий маг и генетик Дахладыш сослан по немилости короля в захудалую глушь к ведьмакам, с поручением размножить сей вид на севере для борьбы со всеми мерзопакостными тварями, что мешают жить апанаж графам и баронам… Какая правдоподобная отмазка… Чародей невольно скривился, вспоминая удивленное кукольное личико Францески Финдабаир, которая только-только узнала о том, что их чародея отправили на такое гнусное, неблагодарное дело… Увы, дочь Знающего не была ранее с Дахладышем и самим Знающим в полях их скрытых селений в Дол Блатанна, чтобы знать нечто большее и ей не предназначавшееся. У него была отведенная ему миссия, посредственное задание — следить за драконом, и кое-что еще… и это точно не должно было касаться Францески. О его истинных целях в стенах Школы Котов никто не догадывался. Даже его труп, ссохшийся, поддавшийся пыткам не сказал бы людям о его интересах, не зависящих от его людского короля. Время подходило к семи человеческим годам, но драконица выглядела уже на все десять. Имунд хорошо выдрессировал ее. До событий сегодняшних дней девчонка на протяжении четырех лет скакала по маятнику. Падала с трехметровой высоты, когда раскачивающаяся деревянная груша сбивала ее вниз. Клемен, занимающийся в свободное от работы время был вынужден уделять время рекрутам. Так сказать, имея долг, как ему казалось, не перед Предназначением, а перед погано озлобившемся Имундом в период скрипа его дряхлых костей под конец Йуле*. Две с половиной недели назад Клемен заставил Зиамиру держать против него меч. Он давно тренировал ее, но в этот раз чем-то очень сильно разозлил, и девчонка потеряла контроль кинувшись на того в попытке заколоть. Клемен же ответил ей подрубленной кистью и почти разлетевшимися в разные стороны пальцами. Тогда Дахладыш и смог проверить на практике, что драконьи кости тоже регенерируют. Правда он и до этого ломал и сращивал ей кости. Что чувствовал он тогда, в том самый миг, когда услышал животный вопль? Даже сам чародей не мог признаться себе настоящему, что он ощущал в тот момент. То была злость или же вредная усталость от всех? Быть может, нежелание марать руки? Он был разгневан… да? Это чувство крепко схватило его руку, как мудрый, но строгий родитель хватает нашкодившего ребенка, объевшегося волчьих ягод. Но было что-то такое, что заставляло кипеть внутренности от одной только мысли о том, что раздосадованный и замазанной чужой кровью Франтзек смотрит на все это его же глазами. Без капли сочувствия, не имея при этом ни единой тайны, которую надо хранить при себе. И это злило еще больше. Дахладыш пачкал руки в теплой крови, фонтаном хлещущей из подрубленой кисти, слушал мычание, скулеж, слезы и крики, но продолжал смотреть на торчащие косточки. Хорошо, что Франзек уговорил его не лишать ребенка руки. Рана с легкостью могла быть инфицирована — пошло бы заражение, гангрена, гной и запах… Ох уж этот трупный запах. Дахладыш достаточно хорошо его знал. Помнил сладкое зловоние. Этот вонючий смрад. Он еще раз сжал руку, ощущая неприятное покалывание в том месте, где у ученицы была травма. Подумал с неожиданной усмешкой о том, что слишком многое позволяет себе с недавних пор. Открывающаяся дверь в комнату развеяла атмосферу раздумий. За ней появилась растрёпанная макушка. Стоя в дверном проеме Зиамира смотрела в спину Дахладышу, подпирая косяк плечом. В здоровой руке она придерживала травмированную, с осторожностью двигая пальцами. — Снова уезжаете? — спросила слегка хриплым ото сна голосом. Обернувшись, Дахладыш тихо вздохнул, не придавая внешнему виду Зиамиры никого значения. Поманив к себе девчонку, он наткнулся на непонимание и затухающий энтузиазм. — Что это? — она кивнула в сторону следов крови, оставшиеся от ворона. — Ничего страшного, всего лишь прикормка почтовой птицы. — И где же она? Я что-то не наблюдаю у вас ни голубей, ни сычей, ни того хуже, пустельг, — для пущей убедительности она действительно огляделась, морща лоб. — Не очень-то я верю в то, что это вы разбросали и запачкали всё в комнате в порыве гнева или того хуже… радости. Уголок губ Дахладыша пополз вверх. Один. — О нет, моя дорогая, это была действительно всего лишь обычная несносная почтовая птица, устроившая на твоих книгах поздний завтрак. Не волнуйся, она отправилась в то место, где ей будет лучше, чем тут. Взгляд Зиамиры сменился с недоверчивого на весьма удивленный и настороженный. — Я попробую забыть об этом разговоре, — приподняв брови она криво улыбнулась эльфскому чародею, все еще кося взгляд на бордовые разводы на бумаге и лакированном дереве. — И для нашего общего спокойствия не буду спрашивать, что с ней стало. Зиамира не стала стоять на месте. Заметив распахнутое окно, она брезгливо окинула взглядом развороченное рабочее место педантичного мага и потянулась закрывать форточку. Дахладыш внимательно проследил за моторикой ее здоровой руки — она подрагивала. Раненая же была частично перебинтована и спрятана под повязку. Чистую. Чародей запретил заматывать руку Зиамиры трухлявой тканью, которую Имунд предлагал взять. — Она улетела назад к своему хозяину, — от чего-то решил сказать Дахладыш. — Мне пришло срочное письмо, поэтому в ближайшие часы я отбуду из крепости. Распоряжения такие же как и всегда — в мое отсутствие Франзек будет заменять занятия алхимией. Все мази у него же, впрочем, как настои и зелья. Все ясно? Дахладыш спрятал руку за спину, вытянувшись как его когда-то учила baoie* в мшистых деревнях под Лан Эксетером. — Я знала, что просто так вы бы не прикончили птицу, — и на губах слишком наивная улыбка, от которой у мага внутри все свернулось. — Ты всё поняла? — с прохладой в голосе сказал Дахладыш. — Все ясно, как нильфгаардское солнце! — поумерив пыл, но не радость воскликнула, приложив руку к груди. — Я сделала все, что нужно было сделать на сегодня. И с мастером в библиотеке тоже позанималась. Гыкар не хотел читать по четвертому кругу «Гулей и Альгулей», поэтому сбежал на улицу. На этот раз эльф пробежался взглядом по ее человеческой внешности. Он заметил, что девочка вытянулась, поднабрала мышц, но все еще была тонкой и хиловатой. Но надо признать, что лицо у нее вышло хорошенькое. С возрастом детская припухлость должна была уйти. Дахладыш мог предположить, что Зиамира могла бы стать куда более костистой, несуразной девчонкой, чем обычные человеческие женщины. К ее обточенным, выпирающим чертам разве что не клеилась широкая щель между зубами. В силу возраста они просто не поспевали за челюстью, разъезжаясь, как ноги у пьяной кобылы. Если хорошо задуматься, то Зимфиронотен соединилась необычная внешность даже для эльфов. Прямой нос, вытянутое лицо с острым подбородком, низкие брови с изломом и глаза, черные, почти всегда прикрытые. Иногда недетские. Она сама не знала, что взгляд у нее бывает тяжелый. Впрочем, ей никто об этом и не говорил. — Хотел оставить тебе записку, но видимо уже поздно, — сказал эльф, поднимаясь. — Выпей все из списка, который я оставил на столе и к моему возвращению прочитай Эбарда Зюпрэна «Путеводитель по югу». По желанию можно что-нибудь еще и про Нильфгаард, раз тебе так нравится их солнце, а не родное замерзшее повисское корыто. Увидев в антрацитовых глазах немой вопрос он пояснил. — Возможно мы с тобой отправимся в маленькое путешествие, если визит у монарха будет располагающий. Чернявка кивнула, одними пальцами левой руки прикасаясь к приподнятой правой. Маг опомнился. — Забыл, — одними губами шепнул он, прикрыв глаза. — Подойди и давай уже покончим с этим бинтом. Я же вижу, что ты корчишься, чтобы отлынивать от занятий. — А нельзя магией? — заскулила Зиамира, поджимая губы и невольно оскаливая белые, неровные зубы. — Нет-нет, ни в коем случае. Я приблизительно определил время заживления тканей вторичным осмотром несколько дней назад. Как раз сейчас все должно было срастись, — Дахладыш притянул к себе ее руку, отцепляя бинт, пахнущий спиртовым раствором и листьями ромашки с корнем мандрагоры. Заместо трех свисающих обрубков была рука. На правой кисти куда рубанул Клемен, виднелся красный рубец, покрытый тонкой пленочкой кожи. Это было мерзко, но намного лучше, чем простые ранения, которые никогда бы не зажили так хорошо. Тем более за три недели. Дахладыш легонько нажал на сустав, где смыкаются пальцы. Зиамира поморщилась, но ничего не сказала. — Все еще болит? Кости хоть срастаются нормально? Нормально, — не дожидаясь ответа, чародей провел диагностику рукой — она засияла белым светом и по коже Зиамиры пробежали мурашки от неожиданно странной неги. Но это мгновение длилось не долго. Она рыкнула, топнув ногой, когда Дахладыш беспардонно наврав использовал магию, прошелся по руке будто бы раскаленным утюгом. — Я больше не хочу заниматься с Клеменом, — прижимая левый кулак ко рту прошипела она зло, — Все знают, что я его не перевариваю… Он и сам это прекрасно понимает. Даже после того, как он напал на меня мастер не захотел помогать мне, решив, что все обойдется и Клемен больше не будет так делать… Я вот что-то сомневаюсь в этом! Дахладыш плеснул сверху раствор для профилактики. Зиамира зашипела и чуть не выдернула руку смотря круглыми глазами на мага. Он приподнял брови, крепче держа напряженную руку. Так он пытался прекратить пиздастрадальческий монолог о непонимании ее старшими. Он уже не в том возрасте чтобы слушать такое. — Успокойся, возможно это последние месяцы, когда ты его видишь, — сказал Дахладыш своим надменным тоном. Сначала не уловив посыл в словах эльфа, девочка изогнула брови в непонимании, но через пару секунд взревела уже злясь. — Ах, ну конечно, мастер чародей… Молчать так в вашем духе, — слишком желчно прозвучало в комнате и Дахладыш будто бы проснулся от долгого сна, подняв голову так, что в шее что-то захрустело. Слишком расширенные глаза только посмешили Зиамиру и она едко скривила оскал каким-то дерганым, хищным движением поворачивая торс чуть в сторону. — Когда-нибудь Клемен от меня отстанет и это будет самый счастливый день в моей жизнь. Сейчас я бы сделала все, чтобы больше не видеть его поганой рожи! И я не умру… потому что… потому… Молчание. У него застрял ком в горле. Но потом он посмотрел в ее глаза. Дахладыш стиснул зубы, вдавливая непослушный язык в нёбо. Они были черными, глубокими, и полными гнева. Он говорил с ней как с ребенком, но часто забывал, что она бывает очень странной. Сейчас это не были глаза ребенка. Пару минут назад, когда она корчилась и кряхтела от боли — да. Но сейчас… То были глаза взрослого, понимающего абсолютно все, что с ним происходит. И одновременно с этим это были сверкающие густой, глубокой чернотой глаза настоящего чудовища. Таких глаз не бывает у маленьких девочек. Дахладыш отвернулся. Он сам не заметил, как руки перестали его слушаться. Он начал улыбаться самому себе, боясь рассмеяться и боясь быть услышанным. Как интересно, когда не можешь полноценно поковыряться в чьих-то мозгах и сгораешь от интереса к этой недоступной персоне! Что ты такое, Зиамира, раз так хватаешься за жизнь? Чувствуешь ли ты себя человеком или считаешь себя драконом? Но ты человек… Твоя оболочка полноценное тело и ведешь ты себя чаще разумно, чем неразумно. Однако, из тебя так и лезет звериное дерьмо, которое в тебя из раза в раз запихивают обратно… Во время их открытых разговоров коих в последнее время стало немного больше, она признавалась, что ассоциирует себя с людьми, но отличает себя от них. Чувствует разницу, которая была ею плохо описана, но по ее словам была очевидна. Дахладыш с удовольствием бы покопался в ее мозгах снова, но в прошлый раз, когда он усердствовал, она теряла рассудок. На его место приходил зверь. В сознании Зиамиронотен Дахладыш видел множественное переплетений магических потоков. Оно все состояло из магии и это было удивительно. Люди были неандертальцами по сравнению с возможностями этого мозга. И причиной не было ее физическое тело, то была драконья суть. Не спроста же хвост дракона подают за богатым обедом, сердца жарят ведьмы, а кровью умываются рыцари, чтобы ни одна стрела не проткнула их тонкую, человеческую кожу… Суть дракона — в Хаосе. Сильнейшей магии. — Прямо сейчас я отправляюсь через портал. Комнату я запру, поэтому возьми все необходимое и уходи, — не без ехидства сказал эльф, оборачиваясь к сложенному багажу, краем глаза улавливая дергание в смазанной фигуре. Уже колдуя заклинание на пространственный карман, Дахладыш услышал, как драконица сгребает со стола вещи из списка, что сбросил ворон на пол. — Погоди… Зиамира потемневшими глазами забегала по комнате. Крылья ее носа затрепыхались, и она снова почувствовала запах крови, от которого под языком собралась слюна. — Возьми это, — от отворил верный ящик стола и достал оттуда запечатанный конверт с красным шнурком. — Здесь формулы для эликсиров. Мои личные разработки. Храни их до того как пройдешь Испытание Травами. Дальше их придется разрабатывать заново. — Зачем вы мне это даете? — процедила Зиамира хмуро уставившись на желтую бумагу в чужих руках. — Разве это не делает формулы вашего создания бесполезными? Так я смогу готовить все сама, если будут компоненты и оборудование. В полевых условиях готовка конечно невозможна, ведь это не ведьмачьи эликсиры, сварганенная на костре! — На всякой случай. Если вдруг задержусь, то передашь Франзеку. Выпроводив за дверь девчонку, он закрыл комнату изнутри. Как только дверь была заперта, Дахладыш прислонил лоб к оконным деталям, что холодили лицо. Его ресницы подрагивали и дрожь эта передалась его искривленным губам. Они медленно тянулись вверх в изнеможденной, нервной улыбке. Чародей отпрянул назад, пошатываясь. Произнес магическую формулу, скрывшись в желто-черной воронке, что издавала гул и вибрацию.

***

Дворец Тройдена в Лан Эксетере встретил Дахладыша роскошными убранствами и гобеленами с орлами, раскрывшими крылья на изумрудно-богато расшитой ткани. По прибытию чародей стряхнул с себя невидимую пыль, морща нос, чувствуя в легких прилив соленого воздуха. Залив Праксены, на берегу которого когда-то был основан город, источал острую отдушку йода, зудящую у эльфа под ребрами. Помимо расщепления существовал еще больший список неудобств, появляющийся после прохождения портала. Резкая смена климата также относилась к этому перечню. — Господин чародей, прошу вас пройти за мной, — со знанием дела сказал знакомый Дахладышу сенешаль чуть поклонившись. Слугу не смутил закрывшийся за эльфом портал. — Король у себя? — спросил эльф совершенно неожиданно для себя натыкаясь взглядом на разбитую слева него посуду и раскрасневшуюся от злости мадам, что ругала одну из служанок. — Король Тройден прибыл в столицу совсем недавно и пока не принимает… Гостей, — увидев разворачивающиеся эмоции на лице мага сенешаль поспешил отдернуть манжету, спешно смочив губы. — Постойте, господин чародей и не серчайте. Указом Его Величества вас следует отвести в новые покои до того момента пока не подойдет ваша очередь на аудиенцию, дата которой назначена на… — Мне что, ждать пока дела, в которых король хочет принимать непосредственное участие, сами себя решат? — с наплывом легкого раздражения сказал Дахладыш. — Господин, вы прибыли в девятом часу утра, а Его Величество, как всем известно, отдыхает после вчерашней долгой дороги из… — Неважно, откуда прибыл король и что сейчас делает, — отмахнулся чародей, чувствуя вскипающую злобу и патовость ситуации. — Я знаю как долго можно ждать очередь на аудиенцию к королю, но меня это совершенно не волнует. У меня к нему важное дело и если ты сейчас же не оповестишь своего людского монарха о моем прибытии, то после нашей встречи ты и вся твоя родовитая семья кубарем отправитесь обратно в Реданию на кухонную службу Радовида. Позади Дахладыша раздался короткий грудной вздох — больше возмущенный, чем удивленный как показалось его острому слуху. С капелькой осуждения. — Пройдемте. Для вас уже приготовили комнату. Всю дорогу Дахладыш с отвращением наблюдал за складками на затылке сенешаля. Смотрел на то как он скручивал пальцы, скрежетал зубами и мысленно поносил весь его эльфский род. Из окна своей просторной комнаты он наблюдал как утренний свет пожирал улицы, то как они тонули в лоснящемся блеске светлых стен. Построенный на эльфском пепле город был необыкновенно прекрасен даже после своего культурного падения и частичной реконструкции. Задержавшись дольше положенного у стены, увешанной портретами правящих особ, Дахладыш двинулся дальше по коридору. Король пока еще не был готов к аудиенции по словам его пажа, занятого подготовкой тронной залы. Несколько дней назад Тройден въехал со своим двором в зимнюю столицу для переговоров с аэдирнским представителем торговой компании по продаже металла. Дом Элгрима Копуса уже семьдесят лет держал Королевство за горло. Только последний дурак, наблюдая за политикой Ковира последних лет, не догадывался о том, что новыми связями Тройден хочет порушить восточную торговлю Редании, заключая долгосрочный контракт с государством краснолюдов и гномов. Договором с домом Копуса он найдет выход в Махакам с его первоклассными кузнецами и бронниками, прокладывая торговые пути через Аэдирн, захватывая местный рынок сырья. Избыток руды под драконьими горами давно интересовал восточную часть континента. Особенно сахарно в подобном контексте было золото и огромные залежи двимерита, кобольда и драгоценных металлов. Ковир и Повис, ранее называвшийся Ковирским уделом, изначально были не такими уж и богатыми провинциями Редании. Однако после становления Тройдена апанаж-графом за несколько десятков лет экономика стала на ноги, и действующий король провозгласил территорию самобытной, чуть ли не с мясом отделяясь от Редании. Эльфу ничего не оставалось кроме того как заняться своими делами — посетить несколько давних знакомых в замке, обозначить пару мест, где можно будет встретиться с выбранными людьми и в заключении взять на пару дней взять передышку от вонючей ведьмачьей крепости, пропахшей сыростью и грибами-шибальцами. Отсутствие короля вопреки всему оказалось ему на руку — чародей пополнил запас недостающих ингредиентов для эликсиров. Он, к своему удивлению, развеялся, наконец ощущая спокойствие на улицах Белого города. Слыша вокруг себя гомон толпы, ее жизнь и постоянное кипение, неумолкающий голос каждого — ребенка и взрослого, нищего и богатого — Дахладыш смотрел из-под опущенных ресниц на столь яркое противоречие людской сути… Смрад болезни и беспомощной старости вызывали у Дахладыша, как у лучшего представителя своей расы, лишь брезгливую жалость и отвращение. Он не любил людей. Люди были слишком нетерпеливы, слишком плодовиты. Они давили эльфов количеством, считая это своим превосходством над его видом. — Эй, вольный гражданин! Подай монетку старому ветерану! — прокряхтел какой-то нищий, поджимая под себя остатки ног без четырех пальцев — денег на сапоги у того не было, поэтому отмерзали в собачьем холоде Ковира они только так. — Ах ты мразь паршивая! Нет у тебя ни чести, ни члена! Плешивый ирод! — Ублюдок… — выплюнул эльф себе в ноги, проходя мимо старика, от которого несло спиртягой. Он попытался схватить его костлявыми грязными пальцами, но Дахладыш ускорил шаг, юркнув в соседний переулок. До него еще долго доносилась отборная ругань швали с каналов. Стычка произошла между зданием купеческой гильдии и вещевым домом с вывеской «Товары господина Игрита». Между ними было большое пространство, а посредине ров со знаменитым каналом, который и был дорогой для большинства горожан. Улочки, несмотря на все сплетни и байки о городе, присутствовали. В Теммерии и Редании любили обманывать себя тем, что ковирская столица создана издревле только для пловцов, что было большим политическим обманом. Дороги в Лан Эксетере были, но на них громоздились или торговцы, или нищие и бездомные, которым не было куда податься. Центральный и самый широкий канал, ведущий к королевскому замку из голубого и белого мрамора был чист и опрятен. Подобная же история не распространялась на дальние уголки города — тут, как обычно бывает в людских поселениях, чуть отойдёшь в лево-право и начинается обратная сторона людского быта — сточные канавы, цветущая зеленая вода, запах рыбы и отходов, ароматизирующих в воздухе… Бедные дома из дерева со времен переселенцев в город… Не все несмотря на эргономичность Лан Эксетера могли позволить себе дорогие условия проживания. В городе было много рыбаков. Почти столько же сколько и нищих. Дахладыш не любил каналы Лан Эксетера, как и воду в целом. Здешние стены напоминали ему о падении эльфского рода и потере таких величественных городов, как Лан Эксетер и Понт Ванис… Дахладыш стиснув кулаки, просачиваясь сквозь немалое количество человек на отростке земли вдоль каналов. Он дошел до одной из рыночных площадей в городе, чтобы заскочить в гильдию по решению деловых вопросов о недвижимости — ему были необходимы документов на собственное поместье, которое ему выделил Тройден для экспериментов. Это заставило его немного понервничать, потому что бюрократия никогда ему не нравилась. Ему вообще мало, что нравилось. После заключения договора в гильдии о собственности во владении Ковира, чародей заглянул в ряд других лавок: посетил оружейника, выторговав у него поставку слитков в Повис, где ведьмаки смогли бы забрать товар, закупил ингредиенты для зелий — и все безобидные. Он также дорвался до вечно отсутствующего сэра Жан Маккалена — видного деятеля своего времени. Мужчина некогда был заместителем старшего мага мистицизма в Риссберге, но вскоре покинул это место в угоду продвижения по карьерной лестнице. Риссберг… О-о-о, эту крепость он прекрасно знал из рассказов придворных чародеев короля. Францеска Финдабаир — эта чопорная девчонка тоже пару раз обмолвилась на приеме в Аретузе о выходцах этой крепости, морща свой прекрасный, но слишком длинный носик. Если бы не чародеи из Риссберга и прекращение спонсирования экспериментов Косимы Маласпины и Альзура по их инициативе, то не было бы в мире ведьмаков и не было бы у него сейчас проблем. Монстры жрали бы людей. Эльфы жили в своих городах, оттягивая момент войны на заре времен… Но нет же, объявился он — Альзур. Великий из великих. Испытатель, ученый… Рыцарь. Надежда людей. Кто же знал, что желание Альзура совпадало с желанием Косимы — создать защиту человеческого рода? Исказить ген, саму природу, достать спящую эльфскую магию из обычного человека и даровать ее всем, применив грязные методы, а не настоящую магию… Хотя Дахладыш занимался вещами и похуже. Он хмыкнул, вспомнив о намерениях Тройдена, повернувшего свои интересы в сторону ведьмачьей крепости.

***

В прохладных садах дворца пестрило самое большое и разнообразии старинных фонтанов в окружении прекрасных цветов стриженых кустарников, за которыми ухаживали личные садовники короля. Голубые лилии, пустившие корни в землю, где таких теплолюбивых цветов не должно было быть — любимое украшение королевы, подарившей Тройдену двух сыновей. Он в свою очередь отдалил от себя младшего, взявшись за первенца, имевшего, как думал король, неплохие задатки для роли замещения Его Сиятельства. Развалившись на каменной лавке в королевском саду Дахладыш всматривался в лица разговаривающих особ прямо напротив него. Зрелище было правда то еще — возле шикарно раскинувшегося куста с вербеной стоял старший сын короля. Нескрываемое, неприличное любопытство эльфа было вполне понятно — перед ним находился наследник Ковира, да еще в таком виде!.. Тот мило ворковал с молодой особой, скрывающей густой вожделенный румянец на запудренных щеках. В руках она игриво держала пушистый веер из перьев ророжка. Дахладыш когда-то экспериментировал с кровью этого существа, сравнивая родство видов разных драконидов. Ваоресс — именно так звали старшего сына Тройдена — был настоящим льстецом. От его сладких медовых речей эльфу хотелось громко смеяться, но этикет не предусматривал подобного. Он и так в открытую пялился на глупую игру молодого наследника. — Я бы с радостью отправилась с вами на конную прогулку, но сезон еще не пришел, — захихикала юная особа, прикладывая руку к круглой щечке. Она была пышной, округлой и была готова расцвести под взглядом карих глаз принца. Ваоресс же подступился поближе и наклонился, целуя ее мягкую руку, не отрывая глаз от прелестных эмоций на лице девушки. — Что же вы!.. Я готова и подождать… — Нет смысла тянуть с прогулкой, — зашептал мужчина, улыбаясь той самой улыбкой, когда доходит осознание, что дело сделано и милая подруга сердца не отступит. — Я готов завтра же сопроводить вас на званый ужин моего отца, а после завтра отправиться с вами на охоту! Вы будете наблюдать издалека, как я ловлю кабанов и оленей в восточном лесу… Для вас я готов отловить даже медведя! — Что вы! — девушка замахала веером, закатившись в грудном смехе. — Что вы такое говорите… Полно вам!.. Гудящий голос Ваоресса производил еще много подобных диалогов в десятилетней давности, когда эльф был при дворе намного чаще. Дахладыш откинулся на спинку каменной лавки и с улыбкой дырявил спину другого мужчина до того момента пока он не стал заметно дерганее в общении со своей спутницей. Распрощавшись с ней так же красиво, как до этого, Ваоресс натянул деланную радость на лицо и с раскинутыми руками пошел в сторону эльфа-зеваки. — Что, наш научный эльф вернулся в милостивый и родной Лан Эстер? — громко рассмеявшись, Ваоресс сделал шуточный реверанс, который Дахладыш воспринял весьма холодно. — Наш папенька только прибыл в город. Он ехал с советом по северному тракту, поэтому вряд ли захочет принимать кого-то в ближайшие дни. Дахладыш не разделял радости от встречи. Точнее сказать, он вообще ничего не разделял, подперев голову рукой и легонько полосуя взглядом только подбритое лицо Ваоресса. — Да… Встреча приятная, да еще и где? В голубых садах Cea Mollovet*, — в его голосе проскочила саркастичная нотка, которую Ваоресс сразу же подловил. — Если моя память все еще свежа, как запах этих прекрасных цветов, то возможность встреть здесь свою любовь, как первородные эльфа когда-то очень велика. От отчетливой скуки в голосе Дахладыша сына Тройдена покоробило. — Брось, дорогой чародей-гость. Мы оба прекрасно знаем, что та недурная собой княжна не будет иметь ни одного шанса стать моей дражайшей возлюбленной, запавшей мне в сердце настолько глубоко, что я… Сделаю ее кем-то большим для себе. Эльф жестом руки попросил приостановить подобные разговоры. Ваоресс фыркнул, показав на недурном молодом лице высокомерие, которое так и сочилось из него. — Такого точно не случится, — кивнул Дахладыш и со вздохом встал с лавки, поравнявшись с высоким принцем — тот и правда был ростом почти с эльфа. — Но если бедняжка понесет, то король будет очень разочарован в сложившейся ситуации перед ее семьей. Ваоресс дотронулся пальцами до подбородка, потирая его. Темный интерес заиграл в его глазах. — Хм… — потянул он нотку. — Шутки с тобой плохи, господин чародей. Впрочем, ничего с годами не меняется! Остр на язык, мастак до подслушивания… Хоть что-то при дворе стабильно. Меня порой утомляют вечные интриги этих безмозглых куриц за моей спиной, — флегматично ляпнул Ваоресс. — Иногда мне даже хочется быть бесплодным ублюдком, как те ведьмаки с которыми вы днюете и ночуете, но вовремя вспоминаю, что место на троне мое, а не моего брата. Кому сдастся бесплодный король?! Что до девушек… Я еще не встречал ни одной, что смогла бы заинтересовать меня больше, чем на две ночи. Дахладыш улыбнулся, выразительно хмыкнув. — Могу дать тебе дружеский совет, — сказал он, уже собираясь уходить в глубь сада. Ваоресс его утомил. — Какой же? — фыркнул тот в ответ. — Если он стоящий, то почему бы не послушать своего старого учителя? — Вместо того, чтобы трахать каждую графиню и княжну, найди себе достойное занятие — походи по кабакам… склей парочку кметок и подхвати syphilis или neisseria gonorrhoeae. Тогда твой отец в который раз поймет, что ты достоин больше, чем твой брат. — По вытянувшемуся лицу Ваоресса и его покрасневшим глазам Дахладыш понял, что ударил туда, куда и надеялся попасть. — Удачных скачек с новой наездницей. — Сцука!.. Бросив принца в одиночестве Дахладыш переместился в глубь сада. Постоял возле куста вербены, прошелся до шумящих фонтанов, словив прохладное дуновение ветра. Он прождал какое-то время, думая о своем, ловя необычайное вдохновение от ожидания… чего-то. Как и ожидалось прогулка в компании с самим собой продолжалась не долго. Из-за высокой зеленой стены вынырнула женственная фигура. Она плыла по мощеной тропинке в платье с белым подолом. Тонкие руки спутницы Дахладыша, которую он все это время ждал, были оплетены зеленой сетью из вкусно пахнущих цветов, забивающих своим легким непринужденным запахом все вокруг. Вытянувшись и заложив одну руку за спину, Дахладыш не промедлил — подал даме руку, чем она и воспользовалась, плавно кивнув с достоинством. Ухватившись за предоставленный локоть, женщина мягко погладила эльфа по рукаву. В следующую минуту она вела эльфа в их тайное место, где они могли уединиться. Рядом с ними все еще были люди, но не так много, как у входа, где ошивался Ваоресс со своей очередной пассией. Раскрыв розоватые, не напомаженные губы, женщина начала первая: — Cead, — ее чистый голос переливающийся тысячами колокольчиков ворвался в окружение резвой синицей. Чуть приподняв один уголок губ, эльф в который раз улыбнулся, чувствуя себя невероятно спокойно рядом с эльфской сестрой в некогда родном эльфском пристанище. Сей сад был последним оплотом их культуры в Лан Эксетере. Но скоро и он будет засажен нездешними цветами, перепахан человеческими руками и погребен под людским мусором и невежеством. — Ты не против говорить на Старшей Речи? Вспомнить былые дни, — проскользнула подлая нота грусти в тоне мужчины, когда чужая рука сжала его руку сильнее, видя как в глазах Дахладыша темнеет. — Ради тебя… мне это только в радость, — благосклонно ответила та. — Я буду говорить с тобой. Оба перешли на эльфский язык. Вышагивая неслышимой поступью пара перемещалась от одной развилке к другой, пока не углубились в самое сердце их зачарованного места, высматривая в оголённых статуях родные глазу черты — не людские. Эльфские. — Что тебе известно, дорогой друг? — отпуская Дахладыша и шурша тонкою тканью своего платья, сказала она, крутя на пальце тонкое колечко с зеленым камушком. Женщина со светлыми волосами была давней знакомой эльфа. Они были рядом не один десяток лет и всегда могли найти друг в друге утешение. Своеобразная усмешка отпечаталась на вечно юном лице мужчины. Она не была едкой, но несла в себя какой-то обреченно-зависимый подтекст. Как будто он очень ждал этого и наконец прошел момент, когда мог отвести душу. — Скажи нашим общим знакомым, что все наши задумки вполне осуществимы… Если сама знаешь кто оправдает наши надежды. Смерть жены Тройдена, как я и думал, сильно ударила по их младшему сыну. Вам нужно принять это во внимание, а не игнорировать состояние парня. У меня нет времени нянчится еще с одним ребенком… Я должен отбыть на юг по своей инициативе. Я все подготовил — иду собирать старые счеты, как крестьянка летний урожай, — к удивлению, это был не тот тон, которым говорят влюбленные мужчины. Дахладыш скинул с себя озабоченный вид, как мокрую тряпку, жестко отчитываясь перед женщиной. Она в свою очередь цокнула, увидев изменения в собеседнике. — Надеюсь на твою работоспособность и ответственность, — улыбнулась эльфка, проведя пальцем по изгибу талии одной из женских статуй. — И кого же ты выбрал? Неужто того, о ком говорил Нитралю? — зная ответ, она продолжила. — Томас Моро будет следовать твоим инструкциям или все же может решить проводить опыт по-своему? Я ему не сильно доверяю… Он не посвящен в наши планы и служит королю. А любая осечка в нашем случае стоит жизни сотням, а то и тысячам детей… — Ты напрасно беспокоишься. Почти. — поправил он себя. — Это все потому что он человек, дорогая, — понимающе мягко заключил Дахладыш, убрав руки за спину чисто мужским движением. — поэтому ты не можешь думать о хорошем. Эльфка вскину голову, смотря снизу вверх на чародея, сверкая из-под волнистых, ниспадающих локонов большими недетскими глазами. — Но ты же все продумал даже в случае неудачи с уговорами Тройдена? Уверен, что твой монстреныш выдержит? Дахладыш не сразу ответил, вызывая у собеседницы удивленное выражение лица. На самом же деле, он тщательно подбирал слова, чтобы связующая рассказала своим все, что те должны знать по те сторону завесы. — Мутагены, внедряемые в обычных людей, не подойдут. Тело будет отторгать их, как и те смеси, которые были сделаны мною ранее в прошлый Йуле*. Какие-то из них могут подойти, какие-то нет. На все воля случая… Так бы сказал какой-нибудь неопытный мальчишка-выпускник из Бан Ард? Дорогая моя Лакха, я не буду делать то, что не нужно, и то что просит меня сделать Тройден — это глупо и самозабвенно некорректно по отношению к моим и твоем целям. Создание ведьмаков Альзуром, — он поджал губы и в глазах его мигнула недобрая искра, — огромная ошибка, которая вылилась в не менее огромную проблему для всех, кто пожинает плоды этого эгоиста-колдуна. Зиамиронотен нет смысла проходить Испытание травами в его типичном виде, в этом я полностью согласен с нашим Советом. Но не забывай, что мы отвечаем не только перед эльфской ратью, но и перед людских королем, просящим игрушку, способную разворотить всю Реданию! Мутагены будут другие, действие — другое! Сам процесс создание этих мутантов был отсылкой к созданию идеальных магов. Но что в итоге мы получили? Неспособных ни на какую магию наемников. — Я знаю, что Тройден хочет получить идеальное оружие для ведения войны с Реданией. Не тыкай меня в это носом! — зашипела не своим голосом эльфка, скривив губы из-за чего ее прекрасная детская красота схлынула. — А ты… Ты ему потворствуешь… Стелешься… Как шлюха. Дахладыш склонил голову набок. Его глаза превратились в два пустых ничего не отражающих сосуда. — Мне приходится искусно лгать, — и улыбнулся. Мертвенно. Неестественно. Бледно. Будто на его плечах лежала не серовато-серебристая накидка, вышитая птицами, а горы Пустельги в разгар поздних метелей. — И ты выполняешь великую миссию, — кивнула девушка, опустив взгляд в пол и не став больше выдавливать эмоции из собеседника. — Тройден ни в коем случае не должен получить дракона. Это будет крах… Конец для всех нас. У этой девчонки-мутантки одни инстинкты в голове. Она убьёт наши планы одним своим существованием. Я ведь уже говорила об этом Ларе… но она считает, что я слишком много нервничаю. И слишком злоупотребляю вином. Женщина была настолько одержима этой страшной мыслью, что дрожала каждый раз, когда говорила о драконице, которую в Каер Орхтанг притащил Клемен. Ее белесые пушистые волосы рассыпались по ветру и источали тонкий виноградный аромат, будто на затылке их скрепляла не грубая заколка, а темная лоза. Когда Дахладыш невидимо проводил руками по ее плечам или неосознанно заострялись, напрягались, а глаза начинали водить по полупустому цветнику короля, выискивая непрощенных гостей. — Он так ее прячет, что мне становится смешно, — и действительно, Дахладыш согнувшись, приставил руку ко лбу, сдерживая льющуюся иронию. — Представь себе, что ты близка цели, у тебя в руках оружие, сдобное уничтожить континент… И не только! Тебе обещают сделать это оружие лучше, сильнее — весь континент будет не уничтожен — порабощен! Лакха, эта не подходящая для шпионажа Aen Elle, так сморщила нос, что Дахладыш испытал накатывающее раздражение, которое еле смог усмирить. Он знал Лакху со времен падения крепости Альзура и Косиме в Повиссе, где их генетические эксперименты пошли крахом — для эльфа это сравнительно недавно. — Мне отвратно это слышать. Ты знаешь, что я об этом думаю. Не смей, слышишь меня? Не смей так просто и легко проиграть эту схватку. Дракон нужен либо на нейтральной стороне, либо мертвый. Улыбка схлынула с лица. Светлые глаза Дахладыша почернели и налились непонятной тревогой. — Я делаю все возможное, все что в моих силах. Терплю альзуровы условия, его приемников подле себя, людей… Лгу и обманываю. Увиваю когда это нужно. Пытаю, — его голос понизился, а лицо уже было неприлично близко к лицу эльфки. — Совет знает о твоем вложении в общее дело, — выдохнула ему в лицо Лакха, широко распахнутыми глазами всматриваясь в черные зрачки нависшего над ней эльфа. — Нам нужно сделать так, чтобы старший сын Тройдена не взошел на престол. Он не подойдет нам. — Это уже не входит в сферу моих задач и ты это знаешь. — Знаю, но мне хотелось, чтобы ты еще и понимал, что со всеми ними станет, если мы не столкнем сыночка короля с его победного пьедестала. Дахладыш облокотился о статую переплетенных влюбленных позади себя, медленно выдыхая и… перегорая. В его теле уже не было так много сил, как раньше, но упорство — вот что было отличительной его чертой от других претендентов на его роль. Однако сейчас… он был серым и уставшим — не таким, каким его видели все в Каер Орхтанге. Там он был более… сильным? Внезапная мысль появилась в его голове: что бы сказала на это Зиамира? — Мне нужно добиться утверждения поездки в лабораторию Томаса Моро, чтобы решить с ним все дела и проконсультировать его на случай… неурядиц со стороны, — он сжал зубы до скрипа и отвернулся от Лакхи, что она для себя приняла за его долгожданное поражение. Красноречивый взгляд со стороны только разозлил его распалил подступающий гнев. — Я не могу решать все сам! — прошипел он удушенной змеей. — А должен, — каменно холодно опустила его эльфка надменным взглядом, присущим только этому чудному разрезу глаз. — Каждому в звене отведена своя роль. Мне нужно быть при придворной свите чародеев короля, а тебе нужно быть там, подле своей драконицы, — не ожидав больше никаких слов со стороны Лакхи Дахладыш поднялся, но был ею же и остановлен. — Ты ведь помнишь что было десять лет назад?! Никаких драконов, все были в планах в задумках, в способах реализации, а потом… Появился этот ведьмак, — ее напомаженные нежные губы блеснули, когда растянулись в жесткой дуге, — со своим выродком. Дахладыш вскинул голову, слишком нервными движениями отряхнул сюртук под плащом, огибая траекторию, на которой стояла следящая за ним эльфка. — Ведьмак и сам не рад, что нашел драконье яйцо. Удивляет? — Нет. Меня как раз больше удивляет тот факт, что оно до этого пылилось у какой-то поганой кметки в очаге. Мысли о Клемене на секунду отвлекли его от дворцовых проблем. Будь он кем угодно… пророком Лебедой, жрецом Вечного Огня или кем еще… он бы никогда не поверил бы… ему никогда не пришло бы в голову, что Предназначение распространится на ведьмака и дракона! Эта нить судьбы, он как наяву видит ее, связывает их неразрывно, и, что тут таить, он не знал чем может обернуться эта смешная, противоречивая связь. — Меня пугает то, что право выбора пало на драконье яйцо. Это похоже на глупую шутку про сказку о Золотоносной Гусыне. — Et portat aurum, portat et portat. Adducere ad lupum in bitage vobis, — произнесла женщина без запинки. — Ее знает каждый ребенок в Tir ná Lia. Предназначение… Слово пугающее всех до дрожи. Каждый слышал эту старую сказку про магию слова, одинокого ведьмака и последнее слово. Древняя магия, зло играющая магия… Часто пляшущая на костях тех, кто воспользовался последним желанием. Что судьба принесет им? Каер Орхтанге — этому молчаливому, сторонящемуся всех ведьмаку и его предназначению? Дахладыш и сам не знал, как закончится их история, и зачем они друг другу даны. — Мутация… она будет, хоть и не такая как обычно. Ведьмаки сами по себе есть жалкая попытка людей пробудить в опустошенных сосудах магию. Дракону это не нужно — он исток, он начало и он же конец его — всего хаоса и всей магии. Они обитали в мире задолго до нас и магия — это вся их суть. Не будь воля Тройдена с его безумством я бы сделал из Зиамиронотен первоклассную магичку. Ей не нужны мутации ведьмаков и испытание травами — лишь некоторое улучшение уже имеющихся генов. — Это всего лишь дракон. Не предавай ее сути большого значения. Нам важна цель, а не пешки вокруг. Свечи того не стоят. — Ты же знаешь, что король мне сказал? — не слыша ее пробормотал он. — Хм? И что же? — Он сказал, что не видит смысла клепать очередного придворного болванчика и учить созданную мной оболочку магии. Он хочет мутаций. Изменений в теле. Хочет, чтобы дракон рос больше и крепче. Я делаю сейчас только это — взращиваю и кормлю. Питаю магией. Слежу. — Помни, Дахладыш, — прервала она его резко занервничав и начав искать применение задрожавшим рукам. — Во что было то ни было не дай появиться ее потомству. Сделай все что угодно, но не дай появится яйцам! — Это решит Испытание Травами. Если переживет, — не своим, через чур насмешливым и игривым голосом прошептал Дахладыш, между тем переминаясь с ноги на ногу. Женщина помрачнела, недобро глянув в его светлые глаза, отражающие приторно чистое небо над их головами. Где-то за их спинами среди широких клумб и газонов зашуршали чьи-то одежды, подняв за собой волну громких голосов и смешков. Мимо Лакхи и Дахладыша пробежало двое мамзелей, забавляющихся со своими не менее забавными кавалерами. С приездом короля в город его величественный замок ожил, сбросив с себя сонный морок. И то правда — роскошный сад, сад Cea Mollovet, расцвел. Чародей проводил скучающим взглядом придворных дам, обращаясь уже не к человеческим лицам и даже не к своей спутнице, что все еще дырявила взглядом двух амбалов, что вели себя как дети. Дахладыш подавил в себе печальный вздох и одно из величайших сожалений его долгой жизни — цветы его народа раскинувшиеся в дендрарии дергали его за самое больное. Он, как и многие его собратья испытывали отвращение к тому, что часть эльфкой культуры досталась людям… Красные, словно только что пролитая кровь, розы, печально желтые люпины у подножия белых ступеней и у окон цитадели, орхидеи, ночные миддлемисты, что так смотрелись у фонтанов, синие эустомы, столь похожие на назаирские сине-голубые розы… Куда бы ни падал взор — везде воровство и исторический дурман. Все отнятое они считали своей заслугой. — Всё твоя драконица переживет, — надменно вымолвила Лакха, приподняв острые плечи, сводя ладони перед собой и заключая их в замок. — Схемы твоих исследований изучила Лара. И она нашла способ обойти сплетение красных и синих мутагенов в мягких тканях. Теперь это не вызовет тех омерзительных изменений… что были в случае с Кощеем. Глаза Дахладыша на секунду расширились и руки, бывшие у него за спиной, предательски дрогнули, но этого, увы, Лакха не заметила. О той ли Ларе они говорят? Той самой? Оба знали, что да, о той самой. Внезапно эльфка поджала губы, но не с тем высокомерием, которым была щедра ранее — Лакха аккуратным шагом отдалилась от него на приличное расстояние, вежливо растянув губы в улыбке и Дахладыш сразу все понял. — Как поживает Его Святейшество? — нехотя перевел тему мужчина, не отрывая глаз от девушки. Она улыбнулась тонкими губами. Лакха понимала, что он хочет знать о Ларе Дорен больше сказанного ей, но смиренно хранит молчание. — Пока я был в ведьмачьей крепости король оставался вне зоны моей видимости. До меня доходили слухи, что он распустил тридцать первый отряд, когда тот был у северной границы с Реданией… — Пустяки, — фыркнула девушка закатив глаза, будто то действительно было неважной информацией. — Это из-за человеческих болезней. Реданские шлюхи пересекли границы без пропускных грамот и заразили сифилисом половину войска. Другая половина начала бунт из-за задержки поставок продовольствия… Милостивый!.. Мы не будем говорить об этой скукотище! Ты же сам знаешь, что я слушаю этот бред целыми днями, но все равно задаешь мне такие вопросы… Если тебе правда интересно знать последние новости, то слушай: Его Святейшество организует большой прием в честь своих успехов на дальнем рубеже, — поклонилась мужчине эльфка, чуть уронив голову вниз. — Он нашел новый источник двемеритовой руды в Дунтланде, маленьком шахтерском селении у Драконьих гор. Не хочешь пройтись до наших любимых статуй с всадниками? В это время суток они особенно красивы. — Не могу отказать тебе в этом, — его взял смех, и он мягко перехватил цепкую маленькую руку женщины, что глянула на него без прежнего пренебрежения. — Отлично! Я как раз хотела рассказать о том, что в твое отсутствие сотворила моя глупая ученица… Эти скучные разговоры, от которых хотелось зевать и впадать в тоску, служили прикрытием перед местным сбродом — ковирская разведка следила за разговорами местных дворян. Редериус Шнице — глава разведки был не худшим типом при дворе, но и не самым приятным. Он гладко стелил и так же гладко отправлял за малейшую провинность в тюремные катакомбы под замком. Им обоим очень повезло, подумал Дахладыш, холодея и сжимая локоток хрупкой эльфки, что с улыбкой шагала рядом. К приятному удивлению мужчины Лакха легко распознала едва начавшуюся слежку, поиграв в руке зачарованным кольцом. Прихвостень Редериуса скрывался за старой, надтреснутой колонной, поросшей плющом. Выдало его банальное — зеленая шапочка, слишком сильно сиявшая при свете дня в окружении сплошного белого мрамора. Двоим эльфам же думалось, что они и так привлекли к себе слишком много внимания, поэтому ближе к послеобеденному времени разошлись каждый в свою сторону, обменявшись информацией будуарного содержания, от которой у всех троих горело лицо. У кого от жгучего, деревенского интереса, у кого от отвращения к подобного рода вещам…

***

… Покои Дахладыша находились на солнечной стороне, и вид, открывавшийся из его флигеля, был одним из лучших в замке. Привитая в далеком детстве любовь к высоте и свету внушала Дахладышу уют и недостающее ему спокойствие, которое чародей не испытывал с десяток лет, прозябая под горой фолиантов и склянок. Работа была приятна ему как всякому трудолюбивому эльфу. Высшей же наградой для него была правильная реакция зелья и шипяще-бурлящий пшик над банкой с новой смесью. Распахнув настежь окна и отодвинув тяжелые рыжие портьеры он окинул пролив Праксены взглядом — как на ладони растянулся порт с торговыми и рыбными судами, единичными драккарами островитян и мелкими лодчонками горожан. Город с его вороньей высоты казался таким незначительным, маленьким, что по раздумьям эльфа мог бы даже поместиться в хорошо наколдованный пространственный карман. Он хмыкнул, сглотнул вязкую слюну и переместил взгляд на горизонт, в сторону берегов Повисса и дальше — на горы. Они тонули в объятиях туманного покрывала, натянув снежные белые шапки снегов. Погода, стоявшая в Лан Эксетере благословляла на урожайный год. Было тепло и даже прохладный, соленый морской ветер не мог испортить этого впечатления. У высокого, многоступенчатого подъёма с вервью для судов прямо у порога замка стоял компактный, но весьма привлекательный и сдержанный в убранстве корабль, прибывший большому каналу. Многие каналы в городе были рассчитаны на небольшие судна или лодки и именно поэтому над каналами распростерлось множество каменных мостов. Не трудно было догадаться, что корабль принадлежал Махакамским торговцам. За скромную плату гномы и краснолюды перевозили груз с наемной физической силой на арендованных кораблях. Поскольку выхода к морю Махакам не имел, то и в кораблях не нуждался. Дахладыш задернул штору и несильно сжал ткань поджав губы. Отпрянув назад эльф легким шагом, не издавая ни единого лишнего звука приблизился к подносу с недавно принесенным вином. «Красное Сепременто. Изысканный вкус и кислинка сказочного виноградника на языке», — гласила штамповочная бирка, прикрепленная на месте заготовки. Дахладыш провел по лицу ладонью пряча улыбку. Нигде он не мог спрятаться от этого призрачного присутствия Зиамиры. Вино из Корво Бьянко ворошила дурацкие воспоминания о детских шалостях, на которые, как он думал, дракон не был способен. Впрочем, теория мимикрии все еще жила среди эльфских подозрений. — За вас, Ваша Светлость! — с гадкой улыбкой на устах, Дахладыш с характерным звуком откупорил бутылку телекинезом, заставляя ту парить в воздухе. Вино с приятным шуршанием полилось в кубок. — Как кровь, святая Мелитэле, как кровь… — шептал он с блаженством. В дверь постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вошел накрахмаленный камергер. Заискивающе пробежавшись взглядом по покоям он остановился на госте спокойно наблюдавшем за вторжением, цедя вино и не думая останавливаться или убирать наполненный бокал. — Его Величество король Тройден I готов принять вашу милость в своих покоях. — В каких? В тех, что вид на восточную часть Ковира, или в тех, что смотрят прямиком на Повис? — Нет смысла ерничать, господин чародей, — погрубел забегавшийся и заработавшийся мужчина, расправляя плечи в еще большем высокомерии. — Идите за мной. Не имея ни малейшей претенциозности Дахладыш лишь довольно улыбнулся. Бокал он так и не отложил в сторону, как мальчишка мечтая о том, как вино случайно испачкает чужой жиппон с дутыми рукавами. Дахладыш петлял по залам и коридорам с барельефами певчих птиц и единорогов. Прежде чем пройти к назначенному месту он прошел мимо нескольких мелких коморок, откуда то и дело выныривали слуги. На этаже также присутствовал прогулочный холл, несколько гостиных с набитыми старыми пуфиками и софами, где расположились гости Его Величества. Больше всего чародею запомнилась увиденная им мельком фигура женщины, стоящей у камина в комнате у винтовой лестницы, по которой ему предстояло подняться. Они молча обменялись взглядами — Дахладыш увидел ее первой, и у женщины непроизвольно расширились глаза, когда чародей прошел мимо нее и скрылся на другом ярусе замка. Высокие потолки с мраморными выпуклыми круглыми потолками держали канделябры со свечами. Их меняли тут же, при чародее, едва не уронив отходы тому на плащ. Приятно пахло дорогим южным воском и вьющимися сиреневыми глициниями. Мимо проходило достаточно людей, чтобы понять, что подготовка к празднеству в самом разгаре — за полуоткрытыми окнами во внутреннем дворе виднелись яркие фигуры как женщин, так и мужчин. Бегали дворянские дети, отличающиеся от кметских только ярким фантиком одежд: какой-то мальчишка с высоко зачесанными короткими волосами корчил рожи разрыдавшейся нильфской девочке, которая жалась к каменной скамейке и утирала крупно бегущие слезы оранжевым платком. Рядом на это зрелище самым краем глаза пялился истукан-слуга, стоявший с подносом, на котором опьяняюще пахли фазаньи крылышки под медом из Метинны. Никто особо не спешил разнимать эту парочку. Конец конфликта так и остался для Дахладыша секретом. Они приближались к покоям короля. Чародей с облегчением для себя заметил, что принимать он его надумал все же в их привычном месте — кабинете под винтовой лестницей, где в конце коридора стояла статуя медного орла, раскрывшего крылья в широком замахе. Камергер быстрыми движениям поглядел на большие часы с одной стрелкой, спрятанные в широком рукаве. Не ожидав подобного Дахладыш приподнял брови, вернув себе мимическую морщинку на лбу. Он никак не ожидал увидеть механизм часов у простого слуги. — Его Величество уже ждет прихода вашей милости. Заходите. Кивнув камергеру, провожавшего эльфа взглядом, Дахладыш приосанился, разминая плечи. Поиграв напоследок вином в бокале он совершенно внезапно для провожатого подсунул сосуд тому под руку. Жидкость расплескалась, оставляя на лазурной ткани черные разводы и неаккуратные пятна. — Ах! Кур… Курья… Р-р-р! Курв…- завопил высоким голосом камергер, проливая остаток вина на ковер под дверью. Но Дахладыш уже был по ту сторону двери и отвечать за случайную или не случайную неосторожность было уже некому. — Ваше Величество? Король? — голос чародея отразился от стен. — Проходи, не стой у порога, как чужой, — стало ему ответом. — Мы же не первый год знакомы, Дахладыш, к чему формальности? — Мой король… — вопреки просьбе чародей не отринул этикет и низко поклонился. — Полно, — махнул рукой седой старик, иссушенный временем. — Присаживайся, не хочу держать тебя долго перед празднеством. В моем государстве каждому платят за работу и честно выполненные услуги, а ты — одна из самых приближенных ко мне персон, чародей, поэтому вместе с платой тебе в довесок прилагается моя искренняя благодарность. Тебе стоит помнить о том, что твой труд значит для меня… и всей моей немногочисленной семьи в Ковире. О, Дахладыш и не забывал об этом. Он поднял голову и одарил короля одной из самых своих душераздирающе благодарных улыбок. — Я не перестану благодарить вас за возможность службы при дворе Понт Ваниса и Лан Эксетера. — Точно, — скрипучий смех Тройден прикрыл рукой, облокотившись о высокое кресло. — Я уже и забыл о том, что ты любишь впустую распинаться… Чудаковатый остроухий магик! Король на фоне богато обставленной комнаты смотрелся совсем жалко. Тройден был уже глубоко стар, но в реальности же все обстояло иначе. Даже король Редании Радовид выглядел и то его лучше, хотя был многим старше. У Тройдена было два сына — одного уже взрослого и весьма распутного Дахладыш видел совсем недавно. Второго же он давно не наблюдал при дворе и даже при самом его отце. Мальчика после смерти матери отправили учиться в Хенгфорс, что в Маллеоре. Эти земли Тройден считал своими, но Редания это право оспаривала, на почве чего разгорался конфликт. — Ты ждешь особого приглашения к беседе? Или ты немного прикумарил, эльф? — передавая улыбку в хриплый, неприятный голос, Тройден направил острый взгляд в сторону Дахладыша. Монарх приглаживал давно не стриженную бороду, на его лице сияла эльфу непонятная эмоция. — Я ждал пока вы напомните мне о ваших планах на Вельгад и Тальгад. Все же сегодня не просто празднество, а пир в честь ваших новых экономических успехов. — Да-а… — задумчиво прогундел резко откинувшийся на спинку кресла Тройден. — Я планирую заключить окончательный договор о вассальстве с этими регионами, чтобы усилить экономическое давление на Север после того, как открою новые каменноугольные копи. Угля в Ковире мало, а углубляться дальше на север гиблое дело — там одни драконы, вамперы, да гнусные перевертыши и зимнебдящие гнильцы! — набравшись откуда-то злости рявкнул он, грохнув кулаком о стол так, что перья разлетелись по комнате. — Дахладыш, вот скажи мне, как эльф-с нашедший приют у мутантов и выродков, они хоть должностные правила свои исправляют? Монстров-то рубят?! На этом вопросе он посыпался недоуменно смотря в черные от гнева глаза этого старого человека. Потом мысли быстро запорхали в его голове, и он скоро нашелся с подходящим ответом. — Да, сир, ведьмаки рубят чудовищ, но как и всяким рабочим им нужна оплата их труда. Ведь в вашем королевстве «каждому платят за работу и честно выполненные услуги». Я же верно говорю? Из-за предрассудков ведьмаки еле сводят концы с концами. Сейчас их северный оплот спонсируется вами, поэтому они все еще на плаву. Насколько я знаю другие ведьмачьи школы не спонсируются государством, — тонкая ирония, которая слышалась в поучительно-нравственных речах Дахладыша ходила по кончику лезвия — чародея затеял очень опасную игру. — Если вас не устраивает медленная вырубка леса из-за широкой сферы плодовитости утопцев, то нанимайте ведьмаков из Школы Кота. Они, как дельцы знающие, не откажутся от монарших заказов. Духу им на то не хватит, ваше Величество. Какое-то время Тройден молчал, сжимая подлокотники своего кресла до белых костяшек. — Может ты и прав, — наконец ответил он чародею, хмуря брови. — Но коле мы начали разговор про ведьмаков и их крепость, то, будь добр и мил, расскажи мне как обстоят дела с моим драконом? Пальцы, мягкие и тонкие, дрогнули у Дахладыша за спиной, а сердце бессмертного задалось в новом ритме. Он блаженно наклонил голову на бок, наконец двинувшись вперед и присаживаясь в кресло напросил стола государя, привлекая этим его всеобъемлющее внимание. — Обучение проходит весьма успешно. Я уже писал вам, что дикость не под сомнением — это ложный факт, который был опровергнут мной, когда я нашел в драконе зачатки разума. Теперь это ребенок, который учится со всеми и считает себя… — Да-да, ты рассказывал, что при применении своей магии детеныш реагировал, как побитая собачонка с полуотростком человеческого мозга. Я не про это! — начал отмахиваться руками король, весьма эмоционально жестикулируя и показывая неровные, кое-где выпавшие зубы. — Мне интересно как будет проходить ее обращение в такую же сильную тварь, как и мутанты из крепости. Ты рассказывал мне об экспериментах Косимы Маласпины и Альзура еще когда мои дети ходили мимо писуара! Теперь же я имею возможность воспроизвести их труд… Нет! Я и ты, мой дорогой друг. Мы вместе создадим с тобой разумное всесильное существо. — Мощь взрослого дракона несравнима ни с чем. Можно ведь не проходить мута… — Мне мало дракона, как ты не понимаешь! — жесткий голос оборвал приятную мелодичную речь, врываясь в пространство с грозным криком. — Зачем мне просто дракон, если я имею под рукой ведьмаков-мутантов, чьи записи об Испытаниях Травами так легко достать?! Сделай я то же самое, но с драконом, то не только Тальгар, Маллеора и Вельгад будут на служении у Ковира — весь север! Может даже и юг с востоком! Они сидели в гробовом молчании. Дахладыш был серым и о чем-то нервно думал, перебирая пальцами под плащом. В это время даже привставший с места Тройден жадно вдыхал воздух после столь эмоционального высказывания. — Что я хочу тебе сказать, — король сложил руки перед собой, смотря на собеседника черными поблескивающими глазками, — мне нужно, чтобы эта девочка, скрывающаяся под личиной умненькой ученицы ведьмаков выжила любой ценой и была верна мне и моей семье до гробовой доски. Ты меня ясно понял, Дахладыш? Он впервые вдохнул за долгое время и легкие обожгло живительным кислородом. — Собственно, по этому поводу я и хотел поговорить с вами, мой государь, — голос Дахладыша чуть поскрипывал, под плащом он крутил свое тонкое резное кольцо с маленьким сапфиром. — Я долго шел к тому, чтобы наверняка сказать о том, что могу обратить столь сложно составленные организм в еще более мощное существо. — И? — нетерпеливо, с изломом кривой серой брови. — Я могу сказать «да», — на выдохе, словно та самая гора падает с плеч и приходит облегчение. — Да, наконец-то мои исследования пришли к тому замечательному моменту, когда я могу доказать действенность своих алхимических формул на органике. — Это же отличная новость! — воскликнул переполненный эмоциями Тройден, широко распахивая глаза и как-то безумно подаваясь вперед, почти ложась на стол. — Зиамиронотен будет прекрасно чувствовать себя на службе короля, когда вырастет и будет зачислена в специальный армейский отряд. Я и мой генерал уже обдумываем то, как можно использовать дракона на поле сражений снижая уровень риска с нашей стороны до минимума. — Разумно ли распространятся о таким вещах так рано? — спросил эльф, в душе поражаясь наивности короля — на каждом шагу шпионы не только Редериуса Шница, но и реданской разведки. После слов чародея Тройден схватился за живот и надрывно рассмеялся, пуская бисеринки слез по испещрённому морщинами лицу. — Послушай себя со стороны… Дахладыш… — наконец откашлялся он. — Я столько лет рубил головы шпионам Радовида, что теперь, когда он лежит при смерти и на престол взошел его уже немолодой сын Дамбор я совсем не беспокоюсь о том, что Редания что-то сделает за эти сведения Ковиру. Сейчас самое время рубить головы шпионам и бесчинствовать на границе, потому что Редания переживает свой упадок как никогда раньше! То, с каким живым интересом, пылающим в самом сердце огнем говорил Тройден о своем бывшем доме, где он вырос, где провел молодость, поистине могло ужасать смертного. Дахладыш не был им и лишь с легким отвращением слушал речь Тройдена о захвате земель. — Девочка еще долго будет проходить обучение. Вы сделали правильное решение, что не забросили ее в армию год назад, когда ваш генерал предложил помощь по этому вопросу. — Да-а, признаться я до сих пор об этом думаю, — почесал он бороду в задумчивости, дернув плечом. — Генерал вырастил бы из женщины настоящего рубаку. Послушного и безотказного, слышишь? — В таком случае, она бы не имела нечеловеческую мощь, которую ей бы даровали тренировки с ведьмаками, — парировал эльф, уже видя по лицо Тройдена, что его правда взяла вверх и в этот раз. — Верно стелешь, магик, верно стелешь. Лучше долго и качественно, чем быстро и через дырку пониже спины, — вздохнул он, смахивая перо со стола на пол ради развлечения. — Как ты там мне раньше говорил — звериные зрение и обоняние у нее остались? Дахладыш улыбнулся любимой теме. — Да, но Зиамиронотен поначалу не могла объяснить, что именно у нее отличается от обычного. Для нее слух, чуткость носа и видение в ночи простейшие способности, оставшиеся от трансгрессии из драконьего «Я». Она с таким же успехом может спать несколько дней подряд и с удовольствием есть сырое мясо дичи. Девчонка не дикарка, я воспитываю ее, но… мне все же кажется, что при первой трансформации эти остаточные эффекты, как и вестибулярная расшатанность вылезли из-за моей некомпетентности в отдельных сферах, где я в то время был не так уж и силен… — Какая искренность, — усмехнулся Тройден. — Я прощаю тебе этот грех. Будь добр, принеси мне книгу в рыжем переплете у каминной полки. Нисколько не обиженный подобным обращением Дахладыш махнул рукой и книга сама проплыла пространство от полки до стола короля, где он лишь надменно улыбался, реагируя на простейшую магию, как на должное. — Совсем позабыл, что вы, чародеи, пятую точку лишний раз никогда не поднимаете, — хмыкнул он, пододвигая к себе томик. — Я помню ты когда-то говорил, что наука точно ставит под сомнение существование дракона-антериона*. Бестии перевертыша в человека. — Да, именно поэтому я и сказал про свою ошибку в том инциденте. — А личико ты бестии тоже по памяти собирал? — посмеялся худой старик, поправляя рукавчики длинного расшитого в золоте камзола. Дахладыш поджал губы, давя сомнения. — Да, Ваше Величество. — И с чьего же облика ты содрал ее лицо? — Тройден вытащил из книги закладку, развернул ее, вглядываясь в грифельные черты. Повисло совсем короткая тишина, которую сбил звук идущих за толстой дверью стражников — они громыхали доспехами. — Образ сестры, милорд, стоял передо мной в тот момент, — безэмоционально, пусто, никак не вкладывая чувств в слова, донес до ушей короля он, протянув руку к закладке в книге. С бумажки на него смотрела потертая неживая картинка, лучше сказать набросок лица Зиамиры. Она была намного младше, чем есть сейчас, здесь были пухловатые щеки, щербинка между зубами, широко распахнутые глаза, в которых изредка, совсем в редких случаях горела звериная, жестокая и беспощадная настоящая она. Кожа не спасала от огня и жара. Он горел в глазах. — Я хотел сделать ее другой. Похожей на сестру, но в итоге получилось это. Я не намеревался давать ей такую внешность. На картинке был рисунок Зиамиры в более младшем возрасте. — Она здесь очень мила, — как-то криво усмехнулся король, тоже смотря, но под углом на портрет. — Как-то раз мой младшенький до отбытия в дворянскую школу спросил почему я гляжу на портрет девочки из книги. Он думал это его мать в детстве, но этот дурак даже не помнил, что та была светловолосой и светлоглазой, а эта как пить дать ледышка — вся черная, хмурая даже когда ребенок. С такими красивыми грустными глазами… Представь себе, эльф, как мне жаль эти самые глаза. Станут потом как у котов с вертикальными зрачками. Тогда уж все точно будут верить в то, что девчонка не девчонка, а самая настоящая бестия из низовья ада. — Я должен вам кое-что рассказать, ваше величество. — Что же? — удивился король. — Неужто опять твои сказки о невыживаемости ведьмаков? — Поймите, что дело куда серьезнее, чем с цеховыми мутантами, — посерьезнел Дахладыш, положив портрет на стол, к книге. Он подошел ближе, сделал шаг и что-то под ногой у него хрустнуло — это было перо. — Мне необходим помощник в операции. — Ты про того человека из Туссента? — отвлёкся заскучавший король от ковыряния под ногтями. Он тяжело вздохнул, поглядев серыми глазами на эльфа. — Я хочу сообщить тебе о том, что ты вряд ли будешь присутствовать в этот момент рядом с Зиамиронотен. Слова камнем повисли в воздухе. «Как?!» — Ваше Величество, это очень рискованный шаг с вашей стороны, — чуть не задохнулся от негодования он. — Я курирую ее уже… Много… Очень много… — Ты мне перечишь? Ты, эльфская чародейская крыса? — Я всего лишь следую намеченному плану, господин. — План здесь намечаю я и я уже давно решил, что для безопасности эксперимента ты будешь находится далеко от того места, где будет проходить Испытание. — Но почему же?! — Дурная эльфья башка… За тобой идет слежка. Правда людская. Моя разведка разнюхала, что тобой очень интересуется какая-то сторонняя организация в нашем с Реданией конфликте. Мой главный ловчий видел сегодня как за тобой в городе по пятам шел человек в плаще с рисунком из птицемлечников. Чуть не побагровев от прилившей к голове крови Дахладыш грузно упал в кресло. Тройден на это лишь усмехнулся, понимая реакцию. Он думал, что это шок или страх за свою жизнь — такое король всегда понимал, потому что страшно волновался о себе, но то было не подобное чувство… разве… Дахладыш проклинал все на чем свет стоит. Посыльные короля видели не шпиона неизвестной стороны, а наверняка прошедшего следом за ним следом эльфа, который и сообщил Лакхе, что он прибыл в Лан Эксетер. Их план чуть не пошел крахом из-за какого-то ловчего, шляющегося по каналам. Хотя про план уже сложно судить… — Ничего страшного, я не дам следить за мной или Зиамирой кому-то извне, — убеждающе твердо сказал он королю, что смотрел на него как на настоящего дурака. — Ты уже попался, мой дорогой друг. Я и так давно отправляю с избытком Моро твои исследования, так как вы давнешне состоите в договоренности, — король неожиданно встал и оказался весьма длинным — ростом с Дахладыша высушенным стариком с ужасно желтыми руками, покрытыми бородавками и следами старости. — Будет лучше если с девочкой поедет ее находчик-ведьмак. Томас Моро ждет в Боклере. Я вложился в его исследовательскую лабораторию. Недавно он донес новость о том, что очень хорошо скрыл ее в эльфских руинах. И так кипящий и злой от подобной новости Дахладыш побагровел еще больше. Его план… Их с Советом план сдыхает, как чахлая уличная кошка, из-за дурнушки эльфки, не умеющей видеть опасность дальше своего носа. Будь на месте Лакхи Лара, та самая Лара Дорен, которая находится сейчас в их мире, а не в родном Tir ná Lia, в Дол Блатанна по делам Старшей Крови… Все бы обошлось малой кровью! Дахладыш был готов убить короля прямо сейчас — кончились игры с прислугой и вином — он бы подорвал королевский камин и огонь разлетелся бы… Что-то пошло не так. Эльф схватился за грудь, расширив глаза, смотря прямо в лицо человека напротив. Высокого и щуплого, выглядевшего глупо в этом длинном кафтане. — Ты не поедешь в Туссент с девочкой, я решил это сегодня после твоей оплошности. Ты откроешь портал и дашь ей пройти вместе с ведьмаком… Как его так зовут-то? Я и позабыл. — Клемен, — сухими губами, держась за грудь и чувствуя горячую волну чужой магии по телу. Он знал, что это значит… Это была она, Зиамиронотен, которая что-то сделала или с амулетом, или сама с собой. Такой всплеск хаоса не мог произойти сам по себе. Дахладыш мог сдерживать его, но браслет на руке жег с каждой минутой все сильнее и сильнее, грозя вплавиться в кожу и сжарить ее до пузырчатой корки. — Я понял вас, мое святейшество, я прошу у вас прощения, откланяюсь… — Иди. Только помни об осторожности. В наше время она может сохранить жизнь. Дойдя до своих покоев эльф незамедлительно открыл портал в Каер Орхтанг. Сработали сигнальные чары на амулете Зиамиры. А это значило, что произошло нечто непредвиденное.

***

После отъезда эльфа жизнь в четырех стенах скучнее, чем обычно. Зиамира обложилась стопкой старых фолиантов, чьи страницы истончились и пожелтели, сидя на коробках в холле замка. Вытянув ноги она смотрела на носки поистрепавшейся обуви, хмуря брови совершенно позабыв о толстом альманахе на коленях, что спустя пару мгновений скатился по ее ногам и шумно шмякнулся о пол. По помещению прошелся глухой гул, и девочка встрепенулась, сбросив с себя липкой морок мыслей. — Меня ж за это прибьют… — невесело прогундела она, поднимая с холодного камня книгу «Гули и Альгули». Признаться, она терпеть не могла обстоятельный язык Иоанна из Бругге и желала ему скорейшей кончину посему данный исследователь не прекращал мусолить в научных работах тему трупоедов, от которых Зиамиру воротило. Она поджала губы, отряхивая потрепанную зеленую обложку и оторванным уголком. Как хорошо, что в последнее время под руку мастеру попадается Гыкар — если бы мастер ведьмак увидел сидящую без дела посреди холла Зиамиру вместе с его учебниками, то незамедлительно выпорол бы. Собирать книги по всему замку не самое приятное дело. Тем более когда их запихивают куда попало дети. Входная кованная дверь отворилась и девочку обдало морозным воздухом от которого трескались бледные губы. Мимо Зиамиры в гробовой тишине прошло трое ведьмаков с носилками — двое несли завернутое в мятую рваную ткань тело, а тот что был не занят шел рядом и держал в руках два меча. — Его прикончили иноги, — подняв взгляд Зиамира столкнулась с ярко желтыми глазами. Морагон появился рядом незаметно. — Обычно они не собираются кучами, да и не гнездуются в Повиссе… Но, как видишь, не всегда все бывает так, как пишут в альманахах Имунда. Девочка ойкнула и повторно выронила книгу из подрагивающих пальцев. — Я про таких гадов не знаю, — поджала губы она, чувствуя подкатывающий к горлу ком. Ее начало слегка подташнивать после слов Морагона. Она не помнила ни одного упоминания из прошлой жизни о иногах. Если так подумать, то сколько в этом мире тварей, о которых люди даже не подозревают?.. — А зря, — хмыкнул Морагон, — они зиждятся в Гнилом Урочище или на топях. Их также много в Велене, но туда я не советую тебе забредать даже после десятка удачно выполненных заказов, — Зиамира уже было открыла рот, чтобы спросить почему, чуть не взболтнув о Кривоуховых Топях, но Морагон положил руку ей на плечо тем самым опережая. — Пошли отсюда. Здесь смердит. Как бы бесчеловечно ни звучали его слова, но по залу и правда расползался зловонный запашок разлагающегося тела. Чуть позже ведьмака сожгли на погребальном костре недалеко от Северной башни, где собрались все из крепости. Франзек был подле Зиамиры и вбрасывал не совсем понятные и уместные фразы о том, как ему будет тяжело работать с подобным материалом. Что он имел в виду, она так и не поняла. Точнее, делала вид, что не понимает. Гаэт и Гыкар — неразделимая парочка, не подпускающая Зиамиру в очень близкий круг общения, стояла от нее по левое плечо. Они с серыми лицами наблюдали за тем, как чернеет и трещит плоть в огне. При всем своем желании она хотела бы забыть этот погребальный костер, как и те, что были до этого, но не предоставлялось возможности. В толпе Зиамира нашла Зодчеха, к которую и решила тихо перебраться. По пути к ведьмаку она с встретилась взглядом с Клеменом. Он строго наблюдал за ней двумя янтарными огоньками, хмуря густые брови. В животе скрутило узел. Она поспешила спрятаться за спину Зотчеха. После похорон все разбрелись по своим делам: в крепости не хватало рук на ремонт подвальных помещений. Также в конюшне просела крыша от снега и оставалось мало сена — оно было весьма дорогим в их регионе. Зиамира же увязалась за Зодчехом пока Имунд проворонил ее, когда другим наставления о том, что в конюшне необходимо разделить кобыл и жеребцов. — Зодчех, скажи мне, — начала Зиамира присаживаясь рядом с ведьмаком. Это происходило на улице за кузней, — почему все такие… ну… — она, выдохнула пар, собирая мысли в кучу. — Почему Имунд, Реган, Франтзек… Да даже Морагон так вяло реагируют на смерть товарищей? Это нормально? Я не первый раз это замечаю. Мутагены делают вас более невосприимчивыми к окружающему давлению, но разве это не тот случай, когда ты и впрямь чувствуешь боль? — Я уже привык, что каждую Саовину приходят новые весточки о трупах. Не первый год здесь, — Зодчех на пробу чиркнул кресалом о нож довольно улыбаясь. — На вот лучше трубку мне подержи. Я хоть закурю. И Зиамира его послушалась, подставляя длинную деревяшку под искры, наблюдая как ловко Зодчех управляется с огнивом. От вида огня стало как-то грустно. — Наверное, я никогда к такому не привыкну, — сказала Зиамира потупив взгляд. Впервые затянувшись Зодчех долго молчал, облокотившись о широко раздвинутые колени. — Я быстро привык и потом мало обращал внимания на смерти своих знакомых. Однажды я встретил мальчика, которые хотел стать рыцарем. Он мечтал о славе, деньгах и о том, что его семья не будет прозябать в бедности Аэдирна, а его матушка не будет плакать о недоношенных братьях и сестрах. — Что с ним стало? — поинтересовалась Зиамира неловко поглядывая на изрезанное, испещренное рытвинами лицо. Она наблюдала за тем как Зодчех курит, с трудом вдыхая от чего-то тяжелый запах смеси сушеной душицы, мелиссы, котовника и мяты. — Издох как и все, кто хочет быть рыцарем, — усмехнулся ведьмак ударяясь в горькую иронию. — Я тогда был не один, а с товарищем. Мы вместе с ним бродили по реке Дыфне в поисках заказов. Да, согласен, далеко занесла нелегкая, но занесла же. Там мы прошли границу с Аэдирном и оказались в маленькой деревеньке, где по ночам буйствовал ератник. Глаза Зиамиры от удивления расширились, а сама она встрепенулась. — Это же проклятые колдуны? Что проклятый колдун забыл в деревне на отшибу мира? — она негодовала. — Всякое случается в этой жизни, — мрачно ответил Зодчех, поведя плечом и шумно выдыхая, погрузившись в воспоминания о прошлом. — Его могилу разграбили, а мелкое барахло разошлось по деревне и все жители попали под проклятье ератника, насылающего навязчивые мысли кметам. — Как ты справился с проклятьем? — комкая штанину спросила Зиамира. — Просто… мне кажется, что в работе ведьмака побороть сильное заклятье это в сто раз тяжелее убийства пиявок и болотников. Проклятья могут переходить от одного человека к другому, передаваться с вещью, перекладываться злым словом или вовсе уходить со временем… — Все не так просто, — вздохнул ведьмак. — В тот раз мне ничего не помогло в расколдовывании предметов. Зиамира, есть такие вещи… Которые уже нельзя избавить от чужого влияния. И когда люди сами от них не избавляются, то происходит примерно следующее: вымирает вся округа. От мора, от чумы… Или от рук буйного и бестелесного ератника. — Так ты не смог? — удивилась Зиамира резко встав с места. В голову ударила секундная темнота. — Ты же, как бы… Я не понимаю, ты же знал, что тип бестии, знал, что это связано с проклятием и что именно проклято… Вещи с разграбленной могилы! — Они не поверили, что проблема в цацках. Глава деревни думал, что я и мой товарищ хотим оставить себе награду вместе со скарбом колдуна. Ах, Зиамира, девочка… Тебе еще предстоит узнать, что такое разочарование в работе. Зеленая голова! — сгорбившись, Зодчех хрипло засмеялся дымом скашивая страшный глаз на девочку. От этого взгляда, режущего внутренности, скручивало живот и горчило во рту. — А тот мальчик… Ей Богу, тот мальчик хотел стать ведьмаком после того, как я и Грегор — мой близкий друг — якобы сняли порчу с их дома. Он вознамерился искать себе учителей, чтобы расхаживать, как я, с расцарапанной рожей, но его розовые мечты были оборваны этой же ночью. Его отец покромсал три семьи, свою тоже не пожалел… Ужасное было зрелище. Помнится кметы поутру хотели насадить наши головы на пики. Даже вломились в наш постой. Зиамира закрыла уши ладонями и сжала челюсти. Представляя в голове картину полного хаоса и разрухи, крови на стенах — почти ощутимой и пахнущей железом. Она нырнула в воспоминания, где душила крыс и раздирала их буро-охристые тушки. Так… так она занимала себя хоть чем-то. Скреблась о маленькие кости, швыряла их в стену, едва пролезая лапами сквозь решетку. Ноги затряслись. Сидящий рядом Зодчех повысил голос. Что он сказал Зиамира не услышала. Мужчина схватил ее огрубевшими ладонями за тонкие плечи и усадил на свое место, присев перед ней на колени. Теперь его омерзительно розоватое лицо было прямо перед ней. Она попятилась отводя взгляд влево. — Я… я… — невнятно лепетала она, чувствуя непонятную панику, пришедшую из воспоминаний. — У меня все в порядке, это все мелочи… Распереживалась из-за поминок вот и веду себя странно. — Не слова больше! Не стоило тебе ничего рассказывать, — жестко оборвал ее Зодчех нервно оглядываясь. — Ты посиди немного. Или может тебя отвести внутрь? Девочка замотала головой. — Нет… Я тут… тут останусь. На чуть-чуть, — слабо продрожала она, усаживаясь как можно дальше на коробку лишь бы не быть слишком близко к мужчине с куском мяса вместо лица. — Тогда я принесу воду. Подожди здесь. Когда Зодчех ушел Зиамира бесшумно расплакалась, чувствуя невыносимую злобу и разочарование. Она подтянула к себе ноги и заныла в них, как раненный зверь. Продолжалось это от силы пару минут. Дрожащими белыми трясущимися пальцами она вытерла слезы и снова разозлилась на себя. В этот раз на слабость, которую проявляла и в физическом, и в моральном плане. Она ненавидела вокруг себя абсолютно всех. Ненавидела осознавать, что в ее жизни заинтересованы те, от того нужно было бежать. — Какая роскошь, — прорычала она про себя, впившись короткими ногтями в ляшку. — Бежать… Ага, бежать. Куда, блядь, бежать?! Ее вывела из себя не сказочка Зотчеха, а навязчивое воспоминание о клетке и том, через что ее провел за руку Дахладыш. Порой во снах она возвращалась обратно во времени и видела самые низменные вещи, что она видела в этом мире. В них она чувствовала себя такой беспомощной и беззащитной, что просто руки опускались. И ведь нельзя было утешить себя даже тем, что сны — это сны. Зиамира прекрасно понимала, что этот мир сжирает слабых. И то, что было с ней до этого дня — цветочки по сравнению с тем, что ее ждет. Теперь, после прощальных слов Дахладыша, она наконец поняла, что ей уготовили здешние жители. Батрачить на людей за гроши. Бродяжничать и сдохнуть в какой-нибудь отхожей канаве, где на нее будут выливать помои средневековые простолюдины. И это только лучший исход! Если она не помрет в подвалах от мутагенов и декоктов. После этого ее ждало бы приключение всей ее жизни прямиком в Северную башню Франзека. Ее сердце съели бы какие-нибудь эксцитативная чародейки из Аретузы. Но вот если бы был бы хвост, то его тут же раздербанили для королевского угощения. Зиамира приложила усилия, стирая с лица скорбное выражение. Умывшись снегом она ушла подальше от кузницы, завалившись в один из коридоров в соседние от нее башни. Просто так сидеть и ничего не делать было нельзя — подумала она, вспоминая, что держало ее до этого в замке. «Страх» — всплыло как явь перед глазами и отразилось в дрогнувшем сердце. Да, страх. Она боялась… всего. А теперь она боится возвращения Дахладыша. Недолго думая и уже не сомневаясь она дождалась темноты, прячась среди склада угля в одном из проемов коридора. Для того, чтобы видеть ей хватало факела, зажженного еще днем. Он горел удивительно долго и упорно. «Мне нужно пробраться на кухню и взять нож. Попробовать получиться ли выковырять из-под кожи амулет Дахладыша… Но он может явиться из-за этого в любой момент!» «Но если не сделать этого, — одернул ее внутренний голос, — то он все равно вернется и заберет меня». Прикусив губу Зиамира пошла по коридорам. В ночи они выглядели пугающими. Ей долго мерещились обвисшие и морщинистые рожи накеров на каждом повороте после того, как ее подрали эти трупоеды. Она нигде не в безопасности… Даже в крепости ведьмаков! С кухни не доносилось никаких посторонних звуков. Все действо происходило в обеденной зале, где многие захотели выпить за погибшего. Вот же жалость: Зиамира видела его всего несколько раз и ей не было грустно. Она думала не о потерянной и непрожитой жизни этого ведьмака, имени которого даже не знал. Зиамира думала о том, что просто взял и умер… Отправившись в то место, о котором она ничего не помнила. — Надо выковырять из себя эту штуку и сваливать, — процедила она, быстро вбегая в кухню и осматривая ее. — Где же… Где же… Вот он, миленький! С победной улыбкой Зиамира вытащила из-под грязной тряпки большой кухонный нож. Он был больше ее предплечья, но меньше тренировочного меча. С каким бы удовольствием она бы воспользовалась им в немного другой ситуации… Помявшись на месте, она глянула на свою кисть. На все еще была в плохом состоянии, но быстро срасталась. При мысли о виновнике торжества, девушка глубоко вдохнула, крепче сжимая в руках деревянную рукоять. — Ох, я бы им точно его прирезала… Но не в этот раз. Приложив к горлу пальцы Зиамира отошла к кладовой. Она решила достать амулет не посреди кухни, чтобы если сработал какой-то магический механизм или она закричала, то на ее вопли прибежала хотя бы не вся крепость. Она долго тянула не решаясь причинять себе вред. Но потом надавила лезвием, делая небольшое отверстие в два сантиметра откуда брызнула кровь. Она не резала горло — лишь поцарапала над косточкой, а потом… Разозлилась на себя за бесхребетность. От свободы ее отделял лишь кусок метала под кожей. Его просто достать! Просто… Эта возня отбирала кучу нервов. Крови было уже достаточно, чтобы начинать волноваться, но в голове была так ясно и кристально пусто, что хотелось плакать от счастья. Зиамира наконец-то чувствовала себя не той слабой и тупой девочкой, идущей на поводу у других. На ее ладони лежала раскаленная, дребезжащая блестяшка из серебра. Медальон фонил магией. Зиамира брезгливо бросила его на полку рядом с продуктами: большим кругом сыра и вяленым мясом с овощами. Только сейчас она заметила, что все вокруг заляпано ее кровью. Горячая и липкая, она медленно стекала по руке, даруя такую ясность мыслей, что голова шла кругом. Зиамира не могла поверить, что решилась дать деру. Руки тряслись. Из обеденной залы доносился пьяный шум и гогот. «Ну вот я и попробовала избавиться от слежки. Пора делать ноги, пока меня никто не заметил». Схватив тряпку под которой лежал нож, Зиамира помедлила смотря на него. Она закусила губу, но быстро сунула его под тряпку. Она сглупила, когда не решилась подняться к себе и взять эликсиры или еще что… Она уже поняла, что поступила опрометчиво, но тратить время на сборы — самое тупое, что только можно было сделать сейчас. В скором времени сюда явится Дахладыш, если уже не явился, а ведьмаки учуют ее кровь… Они как кровососущие гады пойдут по ее следу. Выбежав в коридор, Зиамира быстрым, но осторожным шагом направилась к холлу. До него можно было добраться через узкий, но высокий коридор, где не горело ни одного факела. Тяжело дыша девушка вырулила в проход, и через пару шагов резко остановилась. В ее сторону шел ни в чем не виноватый Гыкар, он не сразу заметил ее, но вот она его — сразу. Он шел вдоль каменных стен отстраненно, меланхолично, будто блуждал по крепости не первый час. Глаза Зиамиры сверкнули во мгле страшным отблеском. Одна ее поврежденная рука прижимала к ране тряпку, пока другая цепко ухватилась за большой кухонный нож. «Выход за его спиной». «Чуточку и я уже на свободе. Может следует убрать его с дороги? Он сдаст меня! Если Гыкар подумает что-то не то взглянув на меня, а я не заставлю его замолчать… Будет очень плохо!» Она сжала нож сильнее. Руки начали потеть от неуверенности. «Если я убью его, то выиграю время. Его найдут чуть позже, чем хватятся меня… Подумают, что… что и меня тоже кто-то решил прирезать. Но это ненадолго, ведьмаки все поймут быстро». Тут парень остановился увидев Зиамиру. Что-то сказал, но она лишь непонимающе на него посмотрела — слишком задумалась и пропустила его слова мимо ушей. — Прости что? — Привет говорю. — А… И тебе привет… Гыкар слаба улыбнулся и сделал несколько шагов навстречу от чего Зиамира едва не сорвалась на вой. Ноги сами тянули ее назад. Она отступила от приближающегося Гыкара. — Как чувствуешь себя после сегодняшнего? — он увидел перекошенное лицо Зиамиры и воспринял это по-своему. — А, прости. Вопроса глупее просто не найти… — Верно. Она не узнала свой голос — сиплый, дрожащий, как у больной старухи. Гыкар слегка опешил услышав его. А потом увидел кровь и то, что Зиамира прижимает к себе тряпку. — С тобой точно все хорошо? Может быть тебе помочь? У тебя кровь пошла… — Порезалась на кухне. Хотела приготовить поесть, потому что не хочу есть сегодня с остальными. Зиамира чуть не треснула себя по лбу. Зачем она сказала про кухню?! — Давай я лучше кого-нибудь позову? Она открыла рот, чтобы проскрежетать «нет», но голос куда-то пропал, а голова начала работать совсем плохо. Гыкар быстро — в два больших шага — оказался рядом и потянул к окровавленной тряпке руки. Зиамира запаниковала, взвизгнув и, врезавшись в него плечом, бросила: — Оставь меня! — Стой! Стой же ты! Придурочная! Куда тебя несет?! Она сорвалась с места как бешенная и ринулась на выход. Гыкар кричал что-то ей вслед, но в ушах так сильно грохотала кровь, что она ничего уже не слышала. Во дворе шел снег. Неудивительно для гор, но очень проблематично для побега. Миновав его Зиамира толкнула плечом ворота и побежала дальше что есть мочи. Сквозь шум своего дыхания и чечеточные удары сердца она вдруг осознала, что нож остался где-то позади. Тряпка улетела следом за ним, а сама Зиамира не держа темп, не делая ничего как на тренировках, неслась вперед видя перед собой яркую поляну снега, занесенные ямы да серые деревья, рядами простирающиеся вокруг нее. Так счастливо, так отчаянно счастливо она не чувствовала себя никогда. — Да-да-да… Да, Боже, да! Твою мать!!! Она могла только мечтать об этом. Теперь она просто бежала по склону горы вниз, к озеру. Глаза были на мокром месте, а больная рука прижатая к груди болезненно телепалась на каждой кочке. Зиамира стиснула зубы пробиваясь сквозь сугробы и занесенные белые кучи. Несмотря на то, что снег наваливало ни бурей, ни даже ветром и не пахло. По ее расчетам через два часа она будет у озера, а там можно взять лодку, в которой рыбачат Морагон и Клемен и выплыть через реку Андренну. Дальше озера она никогда не уходила. У нее появилась отдышка. Окровавленные, покрывшиеся тонкой красной коркой руки тряслись, не чувствуя холода. Вокруг была так тихо, так холодно и пусто, что даже становилось… страшно. В лесу, далеко от дороги, среди камней, льдин и торчащих из-под земли веток ее дыхание было единственным звуком, не считая скрипа старых деревьев и уханья птиц. Еще немного и вдали показалось озеро — оно раскрылось как на ладони, поглощая лунный свет, как манну небесную и сияя неистовым, ослепляющим блеском. Зиамира все это время не сбавлявшая шаг заскользила по склону направляясь к кромке воды. Уже на подступи, пробираясь сквозь камыш и всяческий мусор, она невольно молилась всем богам о том, чтобы ее задумка выгорела. Показалась береговая часть и лед. Лед. — Черт дери тебя сука, — выругалась она дрожащим голосом приседая в камышах и впервые почти здраво оглядываясь вокруг. Дышала Зиамира не так здорово, как раньше — горло выдавало жуткие хрипы и сипы. — Чтоб матушка природа издохла с такими шутками!.. Сучья мать… Блядь… Надо же было так угодить!!! Ну ничего, сейчас я что-нибудь придумаю. Не зря же все это продела… Берег озера в том районе, где спустилась с горы Зиамира полностью покрылся коркой льда. Ради интереса она прокралась чуть дальше, где было глубже и поняла, что лед трескается и идти по нему нельзя. Вокруг были камни, мхи, снег со льдом, непролазные заросли камышей и дикая, жесткая трава. Зиамира прислушалась. Ее чутье подсказывало, что медлить нельзя. Скоро на ее следы слетится свора ведьмаков. Она не сомневалась в Гыкаре — он всё сольет Имунду. Парень не знал, что она дракон, наверняка думая, что Зиамира сбегает по причине боязни скорых мутаций. Я спасаю свою жизнь, и ему советую сделать также, — подумала она, отодвигая очередной ворох колючей высокой травы. Зиамира решила долго не топтаться на месте и поползла вдоль зарослей в сторону хижины и лодок. Ее следы остались позади и если кто-то взял ее след, то придется постараться, чтобы выловить ее в камышах… Она хмыкнула про себя, вдоволь потонув в саркастичных мыслях. Рука и грудь сильно болели и тем самым отдавали сильно пульсирующей болью во всем теле. В какой-то момент, неудачно перенеся вес на больную часть тела, где была искалеченная кисть, Зиамира раскрыла рот, не сдержав вырвавшегося крика — так неожиданна была боль в плече. Чего-чего, а этого она точно не ждала сейчас. Откуда? Когда? — Черт, ворота! — просипела зло, лбом упираясь в землю от адской агонии, наконец вспоминая, что со всех сил ударила о них плечом. Она хотела успокоить себя очередной руганью, но почувствовала как мерзлая земля под ней едва заметно вздрагивает. От ужаса Зиамира позабыла о своих увечьях и как можно быстрее побежала среди кустарников по льду, что хрустел от каждого ее шага. За ней уже пришли! В легких оказалось как никогда мало воздуха. Зиамира обернулась, чтобы увидеть всадника на лошади. Из-за высоких куширей не было видно ровным счетом ничего, она получила только хворостиной по лицу. Ее волосы путались среди сухих серых листьев, а те в свою очередь резали кожу в точности, как ножи. У самого причала она притихла, сжалась, потому что топот копыт был слишком громким, он давил на нее и стучал молотом по расшатанным нервам, что горели в агонии страха. Так холодно она не чувствовала себя очень давно. Все тело казалось онемевшим и чужим от страха. Всадник приближался. Объезжал кусты и камыши осматриваясь. Лошадь громка фырчала, а из ее ноздрей вырывались струи горячего воздуха. Она мотала головой и топала копытами, когда ведьмак проезжал мимо укрытия девушки. В этот момент она, казалось, перестала дышать вовсе. Зиамира зажмурила так крепко и сжалась так сильно, что глаза начали болеть от напряжения. Ее больная рука висела вдоль тела и касалась острых камней. — Ну что? Нашел ее? — крикнул очень знакомый голос где-то позади всадника, в том самом месте где следы Зиамиры обрывались и уходили в траву. Было это, надо сказать… далеко. Лошадь, ведомая поводьями, тряхнула гривой, разворачиваясь обратно. Ее фырчанье было так близко, что по телу пошли мурашки. — Нет, — глаза Зиамиры резко распахнулись. — Ее тут нет. — Как нет, если есть, — почти возмущенно пробасил мужчина где-то вдалеке. — Поди сюда, здесь кончаются следы, значит она где-то близко. Чего это она деру дала, а? Мастер голову затрахал? Или девичьи закидоны в кой веки появились? Экая распиздяйка нашлась в такой-то час сбегать. — Не знаю, — безэмоционально отрапортовал голос и лошадь начала медленно двигаться к другому ведьмаку. — Чей-то ты какой-то странный. Девка сбежала, а ты ни-ни. Расстроился что ли, что Дитя Неожиданность схлопнулась? Ты это, Клемен, не переживай. Их на севере пруд пруди, но пользы от таких мало. Обычные дети-ведьмаки и всего-то. Девчонки правда никогда Испытание Травами не переживают, а то бывает и раньше мрут. Зиамира прожигала взглядом широкую спину мужчины, на которой покоился громоздкий меховой серый плащ. Лошадь под ним была расседлана и вообще была не его. За спиной угрожающе торчали ручной арбалет и два меча, с которыми Зиамира сталкивалась на тренировке. Тот, что слева, с большим ромбообразным навершием, совсем недавно расквасил ей руку. Она трудно сглотнула слюну. Клемен точно не проявит милость, если столкнется с ней лицом к лицу. Тем временем ведьмаки сговаривались, что делать дальше. — Давай так, — устало начал первый голос. — Сейчас уже глубокая ночь, она вряд ли могла убежать далеко. Я возьму на себя берег, прочешу все по обе стороны, а ты осмотришь хатку, лодки и еще какие следы, если будут. Девушка похолодела. Теперь ей было некуда деваться. Ее точно найдут… И будет хорошо, если это будет тот, другой ведьмак. Реган же его звали?.. Она… она плохо помнила его голос. — Нет, будет лучше, если правую часть берега я осмотрю сам. — Правую? — задумчиво почесал ведьмак бороду. — Негусто-негусто… Осмотришь, значит и берег, и хижину? — Да, я часто здесь бываю в голодные дни. Хижина мне как второй дом, я сразу узнаю был там кто-нибудь или нет. — Как знаешь. Все это время Зиамира пыталась даже не дышать. Ее начало немного потряхивать от того, что она услышала. Правая сторона берега и хижина с лодками — это то самое место, где она пряталась. Стоит только Клемену зайти в дебри, как он тут же вытащит ее, как попавшего в силки кролика. Как бы Зиамира не жалась к земле, а ведьмак быстро вычислит, где сидит сбежавшая мерзавка. Он охотник.

Она его награда. Награда за хорошо выполненную работу.

Зиамира сделала вдох. Клемен повел лошадь обратно в ее сторону. Пальцы на руках окоченели. Казалось, девушка превратилась в каменную статую, когда мимо ее укрытия совсем близко проплелась бурая кобыла с мохнатыми пястями. Он что… идет… идет сразу к рыбацкой хижине?! Это действительно было так. Реган давно ускакал искать следы в то время как Клемен слез со спины животного и двинулся в сторону постройки. Зиамира заволновалась. Это шанс! Сейчас она может хоть что-то предпринять пока ведьмаки разделились. Она сглотнула, касаясь ледяными пальцами кровавой ямки над красной рубашкой. У нее нет оружия, напасть на Клемена она не сможет… Но… Было другое решение. Зиамира оглянулась на лошадь, что стояла не привязанная. Симпатичная мордашка животного смотрела в сторону хижины, вертя ушами вставшими от интереса торчком. Ничего не подозревавшая кобыла, слишком высокая для ее роста и к тому неоседланная. Зиамира сжала губы в тонкую нитку, сверля ту взглядом. Нужно было решаться быстрее. Она привстала и тихой поступью, раздвигая перед собой камыши, прокралась ближе к воде, ища взглядом лодки. Они стояли прямо возле хижины, на помосте, где совсем рядом был Клемен, рыскавший в доме. Девушка чертыхнулась, набрав в легкие воздуха. — Живем один раз, — прошептала она, так тихо, как только могла, когда выползала под шелест сухой листвы. Лошадь навострила уши и очень громко фыркнула. Повернула голову в сторону девушки, активно двигала ушами. Зиамира резко остановилась, впившись взглядом в животное. Затаившись, она двигалась так тихо, что никто бы в жизни ее не услышал во всем сраном Повиссе. Клеменова бурая снова зафырчала, притопнула и уперлась взглядом в хижину, откуда еще не вышел ведьмак. Он был там достаточно долго, чтобы понять, что в ней никого не было. Времени было очень мало. Выплыв на лунный свет, оказавшись вне зарослей у воды, Зиамира тихо подкралась к лошади. Она чуть было не запрыгнула на нее на лету, когда вылезала из кустов, но вовремя себя осадила. Из хижины до ее ушей докатился странный скрежет, а затем… что-то упало. Очень тяжелое, что сильно напугало и лошадь, и Зиамиру. Животное заржало и отбежало в сторону заметив рядом с собой появившуюся из неоткуда девчонку, но что Зиамира отреагировала мгновенно — схватила за поводья и… В хижины вышел ведьмак. — Эй! — грубый голос Клемена до жути напугал Зиамиру. Мужчина, увидев что происходит, быстро побежал к девушке. — Быстрее твою мать!!! Гони!!! — заорала девушка впившись ногтями заживающей руки в рыжий круп и зацепилась другой за гриву. Чтобы перекинуть ногу ей пришлось напрячь пылающее плечо, но она того стоило — лошадь испугалась и рванула вперед, захватив Зиамиру, как груз. — Эй, стой, Зиамира! Остановись!!! — Быстрее- быстрее-быстрее пожалуйста! Ну же, шевелись! Но она даже не слушала. Игнорируя боль, она орала на лошадь во все горло от чего та быстрее мчалась вперед, выруливая ближе к воде, где не было никаких зарослей и лежала лишь мелкая галька. Это произошло случайно — Зиамира не могла нормально держать поводья… — Остановись!!! Черт бы тебя побрал, девка!!! Обернувшись девушка увидела сквозь разметавшиеся волосы, что Клемен бежит вовсю следом, но явно уступает в скорости. Зиамире показалось бы это безумно смешным, если бы не обстоятельства, которые их окружали. — Еще чего… я больше никогда к вам не вернусь! — зарычала она, но он ее, естественно не услышал. Она проскакала еще каких-то пару мгновений, упиваясь своей радостью, пока не почувствовала сильный толчок сзади, потерю равновесия и падение волоком на голые камни. Прокатившись по склону Зиамира ощущала как ее тело буквально кричит от боли, а область спину жжет горячая кровь, которой она и так сегодня много жертвовала. Первый вдох дался ей тяжело. Вокруг нее был потрескавшиеся лед и ледяная вода по больше чем по щиколотку — этого бы хватило ей задохнуться. Рядом послышался скрип гравия и треск замерзший воды от сапогов ведьмака. Он ничуть не запыхался. Издав булькающий хрип, Зиамира почувствовала жесть на языке. Дернувшись она поймала приступ новой тягучей боли в каждой клетке своего тела. К горлу подкатывал все больший ком, когда скрип гравия и хлюпанье воды становились громче.

Это неправильно.

— Соскочила, — кряхтя сказал Клемен. Щелкнула застежка и арбалет встал на место. — Ты ж дура такая, когда падала болт обломала… Его теперь тяжелей вытаскивать, — он увидел это издалека, потому что под сапогом у него оказалась отломанная часть. — Придется быстрее везти тебя в Каер Орхтанг, чтобы Франзек сделал свое дело и на тебе все зажило, как на собаке… Будешь плясать и бегать, как ни в чем не бывало.

Как ни в чем ни бывало? Он сейчас серьезно?

Этот уёбок все испортил!

А я ведь почти убежала. Если бы я нырнула в воду или быть может…

Почти?.. Что значит почти?

      Еще немного… и я навсегда покину это проклятое место!

Я… прикончу всех, кто помешает мне сбежать.

Бульканье сопровождалось окрашиванием воды под Зиамирой в кровь. Бардовое пятно пачкало в черный снег и лед. Кровотечение не останавливалось. Зиамира чувствовала, как ее сердце бьется быстрее… от гнева на саму себя. На неудачу и на… на Клемена. Он так хотел тебя поймать. А ты позволила. Зачем?       Зачем?.. Правда. Зачем?

Я… убью и его?

Ты так этого хочешь?

Что?

      Ты так хочешь убить их всех? Да. Я и так это знаю. Клемен понял что что-то не так слишком поздно. Для него прошло мгновение перед тем как что-то очень быстрое, скользкое и длинное утащило девочку под воду, мелькнув зеленым хвостом. Глубина начиналась слишком резко, поэтому Клемен чуть не околел, когда рванул в сторону пропавшей девчонки. — Зиамира! Зиамира?! Зараза, это какая-то озерная дрянь! Это совсем не смешно! Совершенно! Вопреки всему вода вдруг вспенилась. Заходила ходуном над местом, где чуть дальше от берега растеклось красное пятно. Из глубины забил яркий свет, но всего на мгновение прежде чем все прекратилось и стало тихо, как в склепе. Тяжело дыша ведьмак рыскал руками по глубине в полном смятении дрожа искривленным ртом, невольно показывая передние зубы, отбивающие чечетку из-за низкой температуры и убивающей воды. Он начал замерзать. Одежда липла к телу. Клемен издал пару нервных хрипов, разбрызгивая куски льда и воду по серебряной глади озера. Его грудь разделась в громком, беспрерывном дыхание пока у кадыка билась кровь. Мужчина судорожно соображал, что делать: нырять в студеное озеро? Он скопытится быстрее, чем скинет сапоги. Звать на помощь? Никто не успеет вовремя. Слева у берега, где кромка льда давно разошлась, заскрипел гравий. Клемена накрыло волнами по самые плечи — ледяная вода затекла за ворот и столкнулась с невероятно горячей кожей, принося режущую, скальпирующую боль. Кто-то тяжелый вывалился на камни и лед, издав нечленораздельное бульканье, как от утопленника. Клемен в волнении обернулся, дрожа от мороза, выдавая бледными губами облачко пара. На берегу развалилось существо, подобно которым он видел только на гравюрах. Длинное тело, до невероятного сходства напоминающее рептилию, поджало длинные лапы — на каждой по пять длинных пальцев с поблескивающими закрученными когтями, вытягивая остальную часть чешуйчатого тела из воды. В горле у Клемена пересохло. Он чуть дрогнул, когда ощутил слабое движение под водой у самых своих ног и как-то запоздало понял, что его голень задевает змеиный хвост чудовища с горизонтально расположенную коломенскую версту. «Это не выворотка» — проскользнуло у ведьмака в мыслях. На самом же деле ему было предельно ясно, кто перед ним. Драконица на вид ничем не отличающаяся от самца — с такой же шипастой спиной и серебристой чешуей со скелетным строением тела — вывернула голову так, что ведьмак невольно нашарил на плоской вытянутой морде два огромных горящий глаза. Жутко золотистые в свете луну они были распахнуты и смотрели на Клемена, пока голова и шея тянулись грузом к земле. Вид разошедшихся в дыхании ноздрей натолкнули ведьмака на не самые веселые мысли. — Зиамира, я знаю ты меня понимаешь, — начал он. — Успокойся. Это сложно, но нам нужно вернуться в замок, — приподняв руки выдавил из себя Клемен, не отводя глаз от монстра. — Ты же понимаешь, верно? Ты не можешь не понимать меня, ты провела в крепости все детство. Но драконица лишь прикрыв глаза подала головой из стороны в сторону, стряхивая воду. Ее тело было подобно туго натянутой струне — сухое, без упитанности, которая была у братьев меньших — виверн. Оно напоминало коварную змею, готовую к броску в любой момент. Ведьмак был поражен до глубины души. Никогда ему не приходилось дракона — этот представитель семейства был в полтора раза больше самой крупной виверны, которую он только убивал. — Зиамира… Подай мне хоть какой-нибудь знак, что бы я понимал тебя, — позвал Клемен ее еще раз. Ведьмак медленно выходил из воды, держа руки перед собой. Она не отозвалась, сделав то, чего ведьмак больше всего не хотел. Вытянувшись, драконица издала гортанное рычание и расправила слишком уж широкие крылья готовясь взлететь. Ведьмак выругался и буквально вывалился на берег занося руку за спину. Драконица ощерилась и морда приобрела бездумное выражение, какое было только у монстров. Разрывателей и пожирателей плоти. Ни следа разума, и куда только делись все человеческие привычки? Отпрянув назад от ведьмака чудовище раскрыло пасть и взревело так громко и так мерзопакостно, что он чертыхнулся — это был пренеприятнейший вопль, давящий на перепонки. — Вот же зверье, — отрапортовал ведьмак, ожесточившись. — Ты никуда не улетишь отсюда, даю тебе слово! В ответ ему прилетел замах через чур длинной лапой и новое рычание. Белые и чешуйчатые — они были почти и вправду достаточно длинными. И смертоносными. — Ты останешься в крепости! Изворачиваясь ядовитой змеей, дракон сделал выпад уже другой лапой, но столкнулся когтями с лезвием меча, который ведьмак крепко сжимал в руках. Словно почуяв что-то, будто… вернув человеческое мышление, способность обдумывать все вокруг себя дракон попятился, грозно изрыгая слюну и гортанные, глубокие звуки, которые заставляли дрожать тело от нетерпения. — Тупорылое существо, — выругался Клемен, сделав оборот, отогнав тварь дальше от воды, чтобы было где развернуться. — Тупорылая девчонка, чего тебе неймется?! Но не успел ведьмак сделать что-либо еще как дракон резко развернул крылья, направляя на ведьмака целый вихрь из снега. Клемен увернулся, но взор его был застелен ворохом снежинок. Чудовище взмахнуло крыльями повторно — теперь они были полностью раскрыты, а тварь медленно, даже как-то неумело поднималась в воздух. Скрежетнул зубами Клемен быстро выхватил из-за спины свой арбалет, поставил новый болт и прицелился, смотря прямо в рожу твари, что рычала и била крыльями прямо над замлей, стараясь смыться. «А я предупреждал!» Железный болт свистнул в воздухе, врезавшись в тонкую шкуру брюха. Тварь взревела, еще мощнее засвистела крыльями поднимаясь выше с большим остервенением. Клемен мог поклясться, что в глазах дракона мелькало что-то отдаленно похожее на эмоции. Но ему казалось. Дракон был больше виверны и это очень затрудняло все, чего добивался Клемен. Он достал еще один болт, быстро перезарядился, перетряхнувшись от рокочущего вопля чудовища, и выстрелил снова. На этот раз брызнуло больше крови и бестия заорала истошнее… Клемен с матом потянулся за третьим болтом, но в самый последний момент различил над собой нависшую тень и не успел сгруппироваться или отскочить в сторону. Спикировав, драконица повалила ведьмака на землю, так что голова твари оказалась прямо над ним, а одна из тонких, но через чур сильных лап до крови впились в мясо. Клемен не сдержал вопля, прежде чем узкая морда, шипастая и ороговевшая не раскрыла пасть прямо перед его мотающимся лицом и не выдохнула вонь, источающую серу. Вынув из штанины нож для трофеев Клемен вонзил его в место между лучевой и локтевой костью. Брызнул кровавый фонтан, и тварь перевалилась на другую лапу оглушительно взвизгнув — Клемен же перекатился по снегу и вынул второй свой меч. Дракон немедля оскалил набитый острыми клыками рот и ринулся в атаку сотрясая землю. Бойня походила на танец — ведьмак не резал и не кромсал, он уворачивался и перекатывался столько сколько на то было сил, превозмогая холод и потерю крови. Дракона же питала чистейшая ярость. Подобная игра в догонялки только воспламеняли в нем инстинкт убийцы и под конец сражения глаза бестии сияли первородной жаждой крови. Неловкие движения бывшие в начале схватки пропали — на их место пришли резкие, смертоносные удары когтями и вереницей острых зубов. Не сдержавшись в очередной раз когда ведьмак отпрыгнул и встал в стойку, чуть резанув по морде гадину, дракон показал полный клыков рот и инстинктивно хлестанул хвостом по ногам мужчины. Он наложил Квен, и волна магии оттолкнула драконицу назад, но она шипя и извиваясь почти мгновенно подползла обратно и сделала то, чего Клемен точно не ожидал после столь успешно отбитой атаки — привалившись к земле драконица напружинилась и вытянулась как змея вгрызаясь в бок ведьмака сотней острых длинных клыков. Кровь на снегу разлетелась, как цветущая, но дурнопахнущая роза. Ведьмак с воем ухватился за рога дракона и принялся елозить ими из стороны в сторону еще больше разрывая себе броню и плоть, но монстр все больше вгрызался в мясо, раздербанивая клыками сталь, как масло. В белом мареве Клемен случайно пересекся с желтыми глазами — совершенно животными, совершенно безумными, совершенно звериными и бесчеловечными. Забрызганная белая морда отлипла от мужчины и он, постанывая, прижал дрожащие холодеющие руки к ране, чувствуя теплую влагу абсолютно везде — он будто весь был покрыт ею. Но больше своих ран на границе сознания Клемена беспокоило другое — он, сквозь невыносимую боль от массивных когтей и глубокого, вспоровшего его укуса думал… на границе сознания о том, что Зиамире… Нельзя… Ей нельзя уходить. Ресницы мужчины дрожали на смертельно бледном лице, когда он от бессилия уронил голову набок, туда где умостилась летучая дрянь. Он видел мутным взглядом огромный силуэт — тень крыльев, как у летучей мыши и… Ведьмак похолодел, когда увидел глаза дракона. Нет, не так. Он впервые увидел в чертах зверя, отвратительного монстра отпечаток разумного. Желтый свет двух огромных глаз, заполненных чёрным вертикальным зрачком, показывал… чистый садизм. Наслаждение. Упоение. Зверство. Что за тварь была здесь все эти годы? Могла ли та маленькая девочка быть настолько жестока, чтобы разрывать людей на части? Могла ли Зиамира, та самая Зиамира, бесхребетная дурнушка, получающая хворостиной по ногам от старших, держать в себе монстра? Сидящий дракон наблюдал, не отводя огня своих глаз. Ленно раскрылась зубастая пасть — высунулся длинный бордово-огненный язык. Маленькой змейкой он прошёлся по краям морды, где открывалась пасть, слизывая горячую кровь с ороговевших губ. Она всегда была монстром. «Все драконы имеют инстинктивное, нерациональное отвращение к людям» — эхом отозвались чьи-то слова в погибающем рассудке Клемена. Губы Клемена задрожали так и не произнёсся ни слова. Он двигал ими бесшумно, в то время как дракон нахрапом приосанился и пододвинул узкую треугольную голову ближе, принюхиваясь к телу сильнее. — … Драконица тряхнула чешуей, фырча громко и часто — только сейчас, когда она встала, Клемен заметил, что все брюхо бестии заволокло одно сплошное красное пятно и одна из лап прихрамывала имея ободранный вид. Гигантская ящерица показала зубы. От этого зрелища кровь стыла в жилах. — З… з… Его шепот был так тих, что никто бы во всем свете его не услышал. Но драконица повернула изящную прогоняющуюся к земле шею. Сквозь боль, пронизывающий холод снега и вскипающую злость ведьмак увидел это тело по-новому. Это существо — длинное, гладкое, струящееся серебром ужасало. Но оно было красиво. Красивее бестии Клемен не видел. — Зиамира… Он нашарил что-то в кармане. За его руками неотрывно следила драконица. Но стоило ей раскрыть пасть и издать первые звуки угрожающего рычания, как в нее врезалось что-то горячее и колючее. Она завалилась на бок изрыгнув нечленораздельный потом рева, скребя лапами по снегу, после чего на поляну, где они были, под изумленный взгляд Клемена вбежал Реган с еще одной Картечью наготове. Он швырнул еле дышащему Клемену сумку с эликсирами — сам он уже был обвит вереницей черных вен, нахлебавшись настоев и зельев. — Знатно ты тут повесился! — гавкнул глубоким голосом Реган, держа серебряный меч наготове. — Я и не знал, что у нас где-то зазвездились драконы! Драконица вновь ощерилась, еще больше напоминая гремучую змею со страшным звуком «тсча-а-а» и клекотом, низвергаемым длинным горлом. — Ублюдок… — больше от боли, чем от реальной неприязни проскрипел Клемен, зажмурившись, — Ты не должен был мчаться мне на помощь… Лучше бы позвал помощь… — Умолкни и выпей Ласточку, — тихо, без озорства процедил Реган, обходя боком приготовившуюся, выжидающую тварь. — Я закончу с ним и быстро отвезу тебя в Каер Орхтанг, где тебе смогут быстро помогут! Дракон метал грозные взгляды с одного ведьмака на другого пока те перебрасывались незатейливыми фразами. Не вытерпев обмена лестными, он со всего размаху ударил хвостом, как хлыстом, но Реган быстро увернулся, сложив знак Квен, призывая к телу защиту. Затем он, недолго думая, прикрыл за собой товарища и сложил перед собой следующий знак — Ирден. Замедляющий и загоняющий в ловушку. Наблюдая за этим драконица проследила за фиолетовыми появляющимися рунами на снеге, после чего медленно, осмысленно подняла желтые глаза на ведьмака. В этот момент Клемен чуть не скончался от идиотизма ситуации — если гадина сейчас в своем уме, то она знает абсолютно все ведьмачьи навыки, которые против нее будет предпринимать Реган! — Ну, иди сюда, иди… — шептал гадко ухмыляющийся ведьмак, что стоял позади начертанных рун. — Не сработает… — проскрипел Клемен, проглатывающий залпом Ласточку и Лес Марибора — совместно оба этих эликсира поднимут его из могилы. — Это почему же? В подтверждении слов Клемена дракон взревел и со всей силы треснул по барьеру хвостом, после чего тот мгновенно схлопнулся и исчез. — Черт… — Да… — пробормотал второй ведьмак корчась от начинающих действовать эффектов. Гортанный рокот донесся до ушей Клемена. Он отвлекся от Регана, сжимая зубы так, что язык начал сочиться кровью. В этот момент дракон широко раскрыл пасть, оголив ряд мелких, но частых клыков, что косо вылезали из челюсти. — Матерь Мелитэле… — вырвалось у Регана, почти потерявшего боевой настрой. — ЛОЖИСЬ!!! Природный позыв изрыгнуть пламя был очевиден. Глаза остекленели, тело напряглось, выдавливая крупные рельефные мышцы из-под белесой шкуры. Раздался треск. Дракон растянул пасть так широко, что Клемен поклялся — еще немного и он бы увидел в буро-бардовой гортани распаляющийся пожар рвущегося огня… Реган в моменте вынул из-за пазухи одну из своих бомб и бросил под ноги твари. Раздался грохот, а затем визг раненой зверюги — земля пошла ходуном и во все стороны полетели лед, мерзлая земля и щебенка… Дракона оглушило. Он шатался на четырех лапах уже намного дальше от мужчин, но опасно махал крыльями и бил по земле гладким, мощным хвостом. — Нам нужно уходить, — коротко бросил Реган наклоняясь к Клемену. Он взвыл стоило руке ведьмака закинуть его плечо на себя. — Я переоценил свои силы, а тобой под боком сражаться будет еще сложнее! — Мы не уйдем далеко, — сквозь зубы прорычал мужчина, прижимая руку к окровавленной ране, сочащейся кровью. — Эликсиры действуют, значит ты сможешь хотя бы идти! — грубо рявкнул разнервничавшийся Реган. — Что до твоей девчонки, то она либо сдохла, либо смылась, в чем я очень сомневаюсь! С такой шельмой вряд ли бы удалось, так что поднимай свой вонючий зад и побежали! Не хочу перед смертью видеть себя в виде поджаренного окорочка. Рука от слов Регана впилась в кровоточащую разорванную плоть. Под вой оглушенной бестии, что начала приходить в себя и реветь громче нечеловеческим воплем, ведьмаки добрались до кромки леса. Раненый Клемен тяжело дышал, покрываясь черными вспухшими венами, ощущая внезапный прилив сил. Реган был прав, когда сказал, что эликсиры начали действовать. Позади них, прямо за спинами, раздался скрежет и треск. Обернувшись здоровый ведьмак чертыхнулся во все горло, бросая товарища под ноги. Дракон повалил несколько молодых деревьев и с открытой пасться ловко пробирался за ними вглубь пролеска. Все ближе и ближе! — Клемен, блядь!!! — заорал он попадая под лапу чудовища и отлетая как тряпичная кукла на несколько метров в сторону. Когти вспороли броню. Клемен же свалился с тяжелым дыханием на снег, глядя на драконицу исподлобья. На этот раз она подобралась непросительно близко оставляя горячее влажное дыхание на замёрзшей кожи ведьмака. Он не отпрянул сидя на коленях, хотя хотел попытаться. Клемен обвел начало вытянутой морду мутным взглядом затем кинул секундный взгляд на Регана валяющегося под соснами в двадцати пяти локтях от него, но услышав шуршание чешуи и булькающий звук слюны быстро, даже как-то судорожно, перевел его обратно на раздувающиеся ноздри дракона. Они были крупные, часто выдавливали горячие пары воздуха… Моргнув, Клемен поднял глаза выше и столкнулся с двумя большими не по-человечески выпученными желтыми глазами с вертикально-животными зрачками. Они сузились и больше напоминали лодчонки в огромных жерлах вулканов. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слава как на зло не подбирались, и Клемен измучено, исступленно уронил голову, чувствуя как засаленные пряди сдувает чужое мощное дыхание. Все его чувство обострились — все вокруг стало таким до одури громким… Казалось он слышит не только свое сердцебиение, но таяние снега под ногами… — Зиамира… — его голос походил на скрип несмазанной замковой двери. — Зиамира! Приди в себя! У тебя есть шанс, мы замнем это дело, если ты прекратишь вести себя подобно зверю. Но он не дождался ответа, потому что знал, что его не будет. Сжав руку, мужчина вскинулся и резко ударив по жесткой чешуе кулаком туда, где располагался глаз. Драконица отпрянула ощерившись, но сзади на нее навалился Реган с грозным матом и рычанием. Его рука держала небольшой кинжал из метеоритной руды… — Жри металл, мразь! — лезвие вошло дракону в спину между крыльев, после чего Реган прокрутил его еле удерживаясь на брыкающей и орущей драконица. Вой стоял на всю округу — она раскрыла пасть и ревела что есть мочи, размахивая лапами и крыльями. Птицы стаями слетали с деревьев и уносились прочь. Наконец ведьмак не стерпел и грохнулся на спину, когда дракон взлетел выше. Он то поднимался, то припадал к земле уже будучи без прежних сил. Его раны были такими же серьезными, как и у Клемена, но в отличие от него тот не находился под действием Леса Марибора. — Надо прикончить его пока он не улетел, — проскрипел рядом с Клеменом темноволосый ведьмак. Только сейчас он заметил, что он держится за неестественно изогнутую руку. Видимо сломал, когда бестия отправила того в полет. Молчание, которое Клемен хотел заполнить едким высказыванием, прервало нечто… странное. Второй ведьмак согнулся пополам и схватился за голову, взвыв от накатывающей боли. — С тобой все в порядке?.. Реган, не молчи! — рявкнул Клемен дотягиваясь до кожанки мужчины, то тот лишь больше заскрипел и оттолкнул напарника от себя. — Скажи мне что-нибудь, зараза ты такая! Но тут внезапная головная боль настигла и его. У мужчины потемнело в глазах, после чего он почувствовал как в мозгах зашевелилось что-то чужое, инородное, грубое. Затем сознание заполонил звон чужого голоса. Он был будто молотом по наковальне. Больно… больно… больно… Ненавижу… Больно… И каждый отголосок голоса кричал о всепоглощающей ярости, о всеобъемлемом бешенстве. — Падла… Это надо прекратить раз уж дракон слабеет, — рассвирепел ведьмак со сломанной рукой, вынимая из маленького чехла охотничий ножик, которым обычно разделывал трупы. — Такой твари я в окрестности не потерплю, а Имунд и подавно! Он приблизился к валяющемуся без сил дракону, что грузно дышал мощными легкими — его вдохи были рваными, из спины еще торчал кинжал. Рукояткой было задето правое крыло. Дракон вынул язык и показал зубы на что Реган только зло оскалился ему в ответ. Клемен чувствовал иррациональную для него в данной ситуации тревогу. Он приподнялся, наблюдая за разворачивающейся перед ним картиной: драконица валялась на земле без сил и на последнем издыхании вертела длинной шеей. Из серебристой она превратилась в грязно коричневую, клацая зубами перед смеющимся и говорящим отвратительные вещи Реганом. Он, в свою очередь, играючи отпрыгивал от слабых попыток наподдать ему. — Сделаю из тебя сапоги, — хмыкнул он, и в следующую же минуту уворачиваясь от бритвенно острых клыков, — Ай-ай-ай, не нравится?! Тогда сделаю из тебя чучело. Хвост продам Ковирским алхимикам, а шкуру, скажем… отправлю на пошив новой брони. Клемен, ты ведь не против?! — Ты заигрался, — ощерился тот в ответ, с отвращением наблюдая за следующими издевательствами — драконица замахнулась лапой и мужчина полоснул по ней ножом, пустив горячую кровь. — Тебя нравится?! — сжал от злости Реган зубы до неприятного скрипа, с покрасневшими от гнева глазами наблюдая за тем как бестия все слабее и слабее сопротивляется, отворачивая морду и порыкивая только в особые минуты напряжения. — Маленькая сучка! Наблюдая за Реганом Клемен упустил момент, когда тот начал пинать носком кованого сапога.

Все вы такие ничтожные… мерзкие…

Отвратительные люди.

Отведите меня домой.

Пожалуйста, я хочу… пожалуйста… домой. Это сон? Когда это прекратится?

Я так устала… Помоги мне… Я знаю, что ты слышишь меня.

Я сплю?

Спустя какое-то время издевательств Клемен заметил, что Реган нервно отбежал в сторону от дракона и сразу понял почему — тот напрягся как в прошлый раз и раскрыл пасть, но вместо струи пламени он не увидел… ничего. Клемен поднял брови в непонимании наблюдая за тем, как открытая пасть не испускает огонь. В его голову пришла мысль о том, что Зиамира старалась изрыгнуть пламя, но… "Она не может дышать огнем!" Он чертыхнулся, поднимаясь со снега и ковыляя в сторону Регана. — Реган, перестань, — жестко бросил ему мужчина, хмуря брови на обычно непроницаемом жестком лице. — Ты достаточно истязал этого монстра. Нам нужно идти пока не объявилось еще больше подобных гадов. Ведьмак обернулся, одарив того удивленным взглядом кошачьих глаз. Непонимание так и сквозила в каждом его жесте. — Издеваешься? Я эту тварь прямо здесь закопаю, после того, что она устроила. Его собеседник ничего не ответил, дрожащей рукой приглаживая бороду. Он выглядел неуверенно, даже растеряно — больше, чем тот же Реган, и это вводило в ступор. — Эй, дружище, ты никак белены объелся? — попытался отшутиться он, но Клемен еще больше помрачнел, что вызвало вспышку гнева у темноволосого мужчины. — Да что такое? — Когда ты догадался? Реган опешил. — Что прости? — брови стремительно опускались к широкой переносице. — Когда ты обо всем догадался? — повторил Клемен, опираясь на левую ногу, но все же кося из стороны в сторону. — После того, как ты пролетел пол пролеска? Ведьмак поджал губы, сощурив желтые глаза. Он выглядел озабоченным и нервным, что в корне разилось от того как хладнокровен был Клемен в этом разговоре. — Да, — помедлив сказал мужчина. — Слушай, я могу объяснить. — Зачем? Я и так все понимаю. Мне интересно кто тебе помогает. Франзек? Или Дахладыш, этот поганый эльф? Возможно Морагон, он постоянно трется рядом с этом мерзкой дрянью, — зашипел не хуже змеи грубым голом Реган, нависая над Клеменом — он был выше на полголовы. — Поверить не могу, что ты притащил в нашу обитель подобную тварь и еще убеждал всех в том, что это человек! Как, скажи на милость, у тебя это получилось?! Имунд, что, не знает о том, что мелкая пиздючка дракон? Да в это даже поверить сложно! Святая мать, ты ублюдок, Клемен! Ты дурил всех шесть лет! ШЕСТЬ! Казалось, скоро зубы мужчины сотрутся в порошок. — Ты можешь задать этот вопрос мастеру лично. — Нет, — разозлился Реган шире распахивая глаза. — Нет! В глазах Клемена потемнело от злости. — Я собираюсь закончить это все здесь и сейчас. Ты мне еще потом спасибо скажешь. Ты же сам ее недолюбливаешь. — Что ты собираешься сделать? — Что-что… Я ее прикончу. Лежи и не рыпайся, ведьмак. Держать в крепости подобную шваль — преступление. Мы убиваем ей подобных! А ты тащишь в дом! — Заткнись… — А то что? Ладно! Наблюдай! Ты ведь так этого хотел! Даже прирезать на тренировке пытался. И до этого! Внезапно Клемен набросился на Регана и повалил его на землю. Завязалась драка. Реган не понял из-за чего Клемен так на него взъелся, но со всей дури пнул в ребра сапогом. Клемен ухнул, перевалившись на бок, и Реган вскочил на ноги. Ведьмак под ним хоть и был ранен, но действовал под адреналином. Клемен притих. Он перекатился на живот, сложил Аксий на Регане, но тот ушел вправо. Набравшись сил, вскочил с промёрзлой земли и всадил ему в живот короткий нож, валяющийся рядом. Реган никак этого не ожидал. Он глухо охнул, отталкивая от себя Клемена и пятясь назад. В глазах мужчины плескалось непонимание. Ноги путались. — Ты мне так мстишь? Зараза, да ты настоящий урод!.. Сам же Клемен молчал, слизывая кровь с губ, не отрываясь смотря на Регана, что шел не оглядываясь. — Ты всем растреплешь о том, что видел. — Велика беда… Вы оба заслуживаете смерти… Тварь сбоку издала клекот, и мутант одуматься не успел, как его шею перекусили, пробивая ворот брони, плащ, и мелкие заклепки. Дракон встряхнул человека в воздухе, как это обычно делают собаки, и швырнул в сторону. Тело, врезавшись в дерево, издало хруст и упало, не двигаясь. Драконица пошевелила лапами, встала. Она была крупная… Больше, чем следовало быть… Клемен не знал, как совладать с ней. Как вернуть все обратно. Перевалившись с лапы на лапу бестия поволокла за собой хвост, не оборачиваясь. Она уходила от места бойни. Сил у нее не оставалось. Но и у ведьмака их не было. На лице Клемена заходили желваки, он умел только одно — истреблять чудовищ. Он не знал, каково быть другим, как жить не делая свою работу, орудуя мечом на тракте. Он сам еле двигал ногами, зажимая рукой рану, из которой кровь начала течь обильней. Из рта вырывался пар и громкие нездоровые хрипы. Клемен сделает все, чтобы Зиамира не покинула Каер Орхтанг. Она не может это сделать! Не смеет. Ведьмак наклонился, чувствуя слабость, едва ли не падая наземь — он поднял меч. Он ускорился как раз тогда, когда драконица собралась бить хвостом охотника, повернув узкую голову. Белая, измазанная морда не выражала ничего человеческого — только звериное недовольство. — Я устал с тобой нянчиться, — прорычал он, сжимая оружие. Клемен проскочил под опасно поднявшийся хвостом, поднимая над собой меч. Замах. Брызгающая кровь и обвисшее крыло. Ведьмак подрубил драконице крылья, но сам, в порыве белой горячки и невыносимой боли, был отправлен в полет. После приземления он потерял всякое желание подниматься. Веки отяжелили и накрыли собой глаза. Какое-то время до него доносилось рычание и бульканье крови. Но потом все затихло. Лес пропал. Позже, когда до озера добрался мастер, то место бойни осталось неизменным — раскоряченная земля, лед, помятые кустарники, поваленные деревья и гробовая тишина. Кони разбежались. Имунд прошелся мимо тел в снегу. Он видел и тушу дракона, и еле живого Клемена рядом с изувеченным телом Регана. Мгновением позже Имунда ослепила белая вспышка света. На месте дракона лежал ребенок.