Para mi siempre estaras vivo/Для меня ты будешь жив всегда

Ноябрь, 2014. Монтрё, Швейцария. Брайан зябко поежился, выглянув в окно: Женевское озеро было совершенно серым и мрачным. Таким он видел его всего пару раз, и то в самый разгар непогожих зимних дней. Слой снега на берегу не добавлял красок и позитива, слишком резко контрастируя с серой реальностью. В подобный день панорамный вида из люксового номера Fairmont на озеро лишь наводил тоску и отбивал всякое желание выбраться на улицу. Однако, Мэю пришлось себе напомнить, что он прилетел сюда не предаваться меланхолии, глядя на фотографии Фредди, использованные в оформлении номера (1). — Я не ожидал от тебя такой подставы, — ворчал телефон голосом Роджера. — Это, конечно, феерично — бросить все дела в Лондоне и уехать в Монтрё! — негодовал барабанщик. — Послушай, это дело точно не терпит отлагательств, — в который раз пытался успокоить друга Брайан, роясь в чемодане в поисках теплого свитера. — Ты все равно решил, что мы берем второго конкурсанта. Роджер недовольно вздохнул: — Что ты забыл в Монтрё? Ты помчался за Леклером? Что ты предлагаешь с ним делать? — Приеду — расскажу. Если будет, что рассказывать, — туманно ответил гитарист. Тейлор снова вздохнул: — Брай, я тут вчера звонил одному врачу, тот еще одному… В итоге мне прислали данные по части того, может ли у человека с ВИЧ родиться здоровый ребенок. Настала очередь вздыхать Мэя: — И… — Риск передачи вируса от мужчины к женщине при незащищенном сексе по разным оценкам до 0,2%. И если женщина забеременела, то она легко может родить здорового ребенка при условии, что ей повезло и вирус не попал в ее кровь! У меня на почте подробная статистика по всем случаям. Поэтому, если ты решил докопаться до того, не имеет ли Леклер отношения к Фредди, то не забывай про эту информацию, — выпалил Тейлор. — И не забывай, что твои действия могут иметь сокрушительные последствия. Все, к чему мы привыкли за эти годы, может запросто рухнуть. Все встанет с ног на голову. — Я понял тебя, Роджер, — вздохнул Брайан, пытаясь собраться с мыслями. — Мне нужно идти. — Не наделай там дел… — попрощался барабанщик. Пару минут Мэй задумчиво смотрел на себя в зеркало, размышляя о том, что ему сказал Роджер. Спорить с барабанщиком в этом вопросе было сложно, да и сам он не был слепым, чтобы не замечать очевидное сходство молодого вокалиста с Меркьюри. Но это сейчас не было главным. Хотя… Если предположить, что Леклер знал, чей он сын, и Мэри каким-то образом это тоже знала, и отдала ему вещи отца, то… — Нет, нет, нет, Брай, — замотал головой гитарист, — из тебя паршивый писатель романов. Давай-ка ты разберешься с тем, что ты хотел по первоначальному плану, а потом уже проверишь теорию Роджера, — сказал себе гитарист, захлопывая дверь номера. Сверившись с телефоном относительно маршрута в студию, Мэй поднял повыше воротник пальто и надвинул поглубже шапку — совсем не потому, что не хотел, чтобы его узнали, а потому, что ветер пробирал до костей. Можно было бы, конечно, воспользоваться такси или автобусом, но делать этого не хотелось. Ему казалось, что он еще недостаточно четко продумал все детали своего мероприятия, и потому лишние сорок минут пешей прогулки давали ему нужное для размышлений время. Может быть, что-то действительно стоящее придет в голову в самый последний момент. Еще в самолете Мэй обратился к всезнающему Google, чтобы получить представление о том, с кем ему придется иметь дело. Информации нашлось мало — Филипп Веллингтон не мелькал в качестве победителя каких-либо крупных аукционов, пару раз был замечен на благотворительных мероприятиях, был акционером двух звукозаписывающих студий по ту сторону Атлантики и сам владел небольшой, но очень профессиональной, если судить по отзывам, студией в Монтрё. В общем и целом — непримечательная личность, бизнесмен средней руки, который ни разу не попал в поле зрения полиции или таблоидов. На основе этой информации в душе Мэя затеплилась надежда, что, может быть, все совсем не так плохо, как могло казаться, и Веллингтон не связан с ворами. Может быть, просто случайно оказался введен в заблуждение, когда покупал браслет, и тогда из разряда подозреваемых для Брайана он становился свидетелем, который мог дать нужную ниточку… По мере того, как он все больше поднимался на возвышенность, оказываясь на окраине города, все больше на Мэя накатывало чувство ностальгии и тоски. Вспоминались все те месяцы, что они проводили тут за записями альбомов, все их прогулки, вечеринки. Безрассудства, которые они порой творили в этом тихом городке, пользуясь тем, что на них тут всем было плевать. Вспоминалось их последнее лето здесь, когда они с тогда еще способным вести относительно нормальную жизнь Фредди, часами сидели на набережной или поднимались ближе к горам, чтобы найти укромный уголок, усесться на прогретую солнцем землю, смотреть на город и озеро и думать о своем. Все вчетвером, прекрасно зная, что скоро останется только трое. Отчетливо вспомнилось то чувство, которое он испытал в тот день, когда впервые приехал на Mountain после смерти Фредди. Все было словно во сне. Тогда его весь день не покидало ощущение, что происходящее должно вот-вот закончиться, что это всего лишь идиотский сон и так не может быть. Не может быть, чтобы на бобинах был голос Фредди, а его самого уже не было! Не может быть так, чтобы ему пришлось писать музыку под уже имеющийся вокал. Это же неправильно! Сначала пишут музыку, а только потом слова и записывают вокал. Не может быть так, чтобы вокал был записан под драм-машину, чтобы на бобинах были часы всевозможных импровизаций в самых разных стилях… А человека, сделавшего все это, не было рядом. Не было в этом мире. Тогда Брайан впервые порадовался тому, что на студии никогда не было лишнего обслуживающего персонала — можно было без лишних вопросов молча сидеть и смахивать наворачивающиеся то и дело слезы, слушая то, что осталось, и пытаясь лихорадочно сообразить, как из этого сделать альбом, который так хотел напоследок выпустить Фредди. Это ему, человеку, который так и не осмелился признаться Меркьюри, предстояло поставить его в один ряд с Ленноном, Марли и Хендриксом (2). — Мистер Мэй… — удивленный голос, прозвучавший совсем близко, заставил вздрогнуть: в паре шагов стоял Леклер. — Добрый день, — кивнул Брайан, ловя на себе вопросительный и явно обрадованный взгляд молодого человека. Не хотелось сейчас его разочаровывать… Не хотелось вообще пока что с ним говорить, и думать том, что пытался донести до него Роджер. — Решение пока не принято, — сразу же расставил точки над «i» гитарист. Удивленный взгляд стал ответом Мэю: зачем же тогда звезда Queen приехал в Монтрё? — В этом городе многое связано с Queen, как ты знаешь, поэтому нет ничего удивительного, что я иногда сюда приезжаю, — мягко улыбнулся Мэй. — Я сейчас на верном пути в студию Веллингтона? — Да, — кивнул Фредерик. — Прямо по улице до конца, потом налево и по тротуару прямо, и выйдете как раз к ней. Хотя сворачивать тут некуда, так что не заблудитесь. А вам нужен мистер Веллингтон? — чуть нахмурился вокалист. — Да, есть разговор к нему, — ответил Брайан, — всего хорошего, мистер Леклер, — кивнул он и, засунув руки поглубже в карманы пальто, продолжил свой путь. Фредерик проводил гитариста вопросительным взглядом. И что это только что было? Если бы Мэй раньше приезжал в город, он бы наверняка об этом знал, ведь фанаты везде пролезут и все узнают. Что гитаристу делать на студии Веллингтона, когда к его услугам может быть целая Abbey Road? Что такого есть у никому неизвестного американца, чего нет на лондонских студиях? Ответ пришел совсем не из той области, в которой его попытался сначала искать вокалист — конечно же — коллекция!!! Паззл сложился моментально — разговор о браслете, поведение Мэя, его приезд сюда и теперь поиски Фила! Если у Веллингтона будут проблемы из-за браслета, то… Черт! Нельзя было этого допустить! — Мистер Веллингтон, — быстро набрал номер хозяина студии Леклер, — я тут по дороге от вас встретил Брайана Мэя, он минут через пятнадцать будет у вас, — выпалил молодой человек. — В смысле? — судя по голосу, Фил был очень сильно удивлен. — Он спросил у меня про вас, спросил, как найти студию и сказал, у него есть разговор к вам. — У нас с ним не может быть общих интересов, — ответил Фил, и Леклеру показалось, что он улавливает ощутимое напряжение в голосе хозяина студии. — Наверное, это из-за меня, — запоздало решил признаться Леклер. — Вчера он увидел у меня браслет Фредди и спросил откуда он у меня… Фил вздохнул: — Что ты ему ответил? — Что мне его дал мой друг-коллекционер… — как-то притих Леклер, не очень хорошо понимая, имеет ли он право назвать своего работодателя и человека пару раз выручившего его по жизни, другом. — Понятно. О чем еще вы говорили? — Еще рассказал про Killer Queen. Леклер услышал, как скрипнуло кресло Фила и мужчина куда-то направился. — Спасибо, Фредерик, что позвонил, — голос американца был совершенно нечитаем, в нем не было ни единой краски, вместо привычной теплоты. — Я сделал что-то не то? — запоздало нахмурился Леклер, но телефон ответил лишь коротким сигналом и тишиной. Фредерик постоял пару минут, размышляя над тем, не стоит ли ему сейчас же вернуться на студию и поговорить с Филом. Похоже, коллекционер Веллингтон оказался не в восторге от того, что кто-то узнал о его экспонатах… Парень поежился, но не от ветра — неужели что-то из коллекции американца было получено не совсем законным путем? Однако, как в итоге подсказал здравый смысл, — влезать в эту историю не стоило. Несмотря на решимость поговорить с Веллингтоном, Мэй шел довольно медленно, попутно накидывая в мыслях шаблон разговора и любуясь красотами заснеженного Монтрё. Все же, придется постараться не выставить себя идиотом и при этом добиться желаемого от коллекционера. В какой-то момент внимание гитариста привлек неприметный белый кроссовер Audi Q3, первый, проехавший ему на встречу по безлюдной улочке, и оставивший на ровном снежном покрывале дороги следы колес. Как оказалось, кроссовер как раз вывернул от здания студии. Мэй остановился на пару мгновений, рассматривая строение и пытаясь прислушаться к внутренним ощущениям. Однако, интуиция молчала. Зайдя на деревянное крыльцо, Брайан открыл дверь, около которой висела металлическая золотистая табличка с графиком работы студии. В помещении было непривычно по-домашнему уютно. — Здравствуйте… — в коридор на звук китайских колокольчиков у доводчика двери выглянул Пьер и удивленно застыл, явно узнав Мэя. — Добрый день, — улыбнулся Брайан, снимая шапку. — Хотелось бы поговорить с мистером Веллингтоном, — прояснил он цель своего визита все еще таращившемуся на него звукоинженеру. — Как его найти? — Я Пьер, — зачем-то представился музыкант и, чуть замешкавшись, протянул руку. Мэй, не моргнув глазом, ответил крепким рукопожатием. — Его сейчас нет. Вы с ним разминулись буквально пять минут назад. Ему кто-то позвонил, какие-то проблемы в Женеве, и он срочно уехал. Мэй нахмурился: как-то странно выглядела эта ситуация. Не бывает таких совпадений. Ну или, по крайней мере, он в них не верит. — Сказал, когда вернется? Пьер пожал плечами: — Вообще, сколько у него работаю, он никогда не уезжал дольше, чем на день. Он живет тут, на втором этаже. Так что, если он вам нужен, его лучше всего дожидаться тут. Или я могу ему позвонить и сказать, что вы пришли к нему… Или сами позвоните ему… Мэй кивнул и уже через две минуты заносил в память смартфона нужную комбинацию цифр. Еще через пару минут он уже стоял в десятке метров от студии и выслушивал вереницу длинных гудков. Почти потеряв надежду на ответ, Мэй наконец-то услышал сдержанное: — Алло. — Мистер Веллингтон? — решил уточнить Мэй. — Он самый, — ответил ему приятный голос. — Это Брайан Мэй. Я бы хотел встретиться с вами по одному делу, которое вас непременно заинтересует, — решил не сообщать всего сразу гитарист. — К сожалению, я сейчас вынужден уехать в Женеву на какое-то время, — что-то во фразе хозяина студии показалось ему наигранным. — Вам нужны услуги моей студии? — Нет, в этом я не нуждаюсь. Мне нужно поговорить с вами о вашей коллекции вещей некоторых музыкантов, — дальше уходить от обозначения цели звонка не было смысла. В разговоре повисла небольшая пауза. — Вы хотите что-то приобрести у меня? Но я не продаю ничего… — Я хочу поговорить с вами. Подробности я сообщу при личной встрече, — начал наседать Мэй. — Хорошо, завтра во второй половине дня я должен буду вернуться. Вас устроит? — холодно, по-деловому спросил Фил. — Вполне, до встречи, — закончил Мэй разговор и засунул телефон в карман. Что у него получалось? Пока ничего определенного, хотя… Вот именно сейчас его интуиция вопила и бесновалась — во всем этом деле что-то было. Что-то, чего он не должен был узнать. Уже сам факт того, что Веллингтон внезапно уехал, настораживал. Если Леклер предупредил его о скорой встрече, то имея какие-то, пока не ясные, основания, американец захотел избежать этой самой встречи. Почему люди так быстро уезжают? Только дурак отказался бы от встречи со звездой Queen, которая сама явилась к нему на порог! Выходит, Веллингтон что-то скрывает? Но что? Да ясное дело — свою коллекцию, экспонаты которой попали к нему не самым законным путем! Наверняка же Фредерик все рассказал ему о браслете и о реакции на него! А дальше дело техники — коллекционер состыковал два и два и понял, что серьезно влип. Усмехнувшись, Мэй покачал головой — почему-то не верилось в то, что Веллингтон уехал надолго. Посмотрев на улочку, начинавшую погружаться в первые сумерки, Брайан решил, что вполне может позволить себе провести несколько часов в уютном кафе внизу, наблюдая за проезжающими мимо автомобилями. Раз он знает, на чем ездит коллекционер, ему не составит труда сорвать его планы по тихому возвращению и подготовке к встрече. Спустя три часа, две кружки чая, три пирожных и пару милых улыбок официантке, Мэй понял, что интуиция не подвела его — нужная Q3 проехала вверх по улице, выхватывая фарами из темноты кружащиеся в воздухе снежинки. Бросив на стол несколько купюр, Брайан поспешил к студии. Пришлось сказать спасибо постоянным тренировкам — из-за страха упустить Веллингтона Мэй едва не перешел на бег. Однако, он успел вовремя — автомобиль стоял в свете фонаря у студии, а его водитель что-то перекладывал в багажнике. Судя по нетронутому снежному покрову к дверям — Веллингтон еще не успел побывать дома. — Добрый вечер, мистер Веллингтон, — бодро поздоровался Брайан. Мужчина вздрогнул всем телом, чуть помедлил и, выпрямившись, обернулся. Недостаточное освещение не дало гитаристу рассмотреть нового знакомого очень хорошо. — Мистер Мэй? — Фил закрыл автомобиль, и стекла его очков поймали блик фонаря. — Не хотел вас пугать, — Брайан сообразил, как должно было выглядеть его внезапное появление. — У меня не так уж много времени, поэтому, раз мы встретились, хотелось бы поскорее решить возникший у меня к вам вопрос. Фил, нахмурившись, кивнул. — Я в курсе, что вы подарили Фредерику браслет, принадлежавший Фредди Меркьюри, — заговорил Мэй. — Мне бы хотелось знать, откуда он у вас. — Я уже сказал Фредерику — мне его отдал в обмен один давний знакомый. Лет пятнадцать назад. Поскольку украшения я не собираю, то и отдал Фредерику, раз он собрался на конкурс, — спокойно ответил Фил и слегка пожал плечами, всем своим видом показывая, что ничего криминального не совершал. — Вы можете дать мне координаты этого вашего знакомого? — прищурился Мэй. Веллингтон покачал головой: — Если вам нужна какая-то конкретно вещь Меркьюри, то совершенно точно вам говорю — этот человек вам ничем не поможет, и не потому, что он не собирал вещи, связанные с Queen, а потому, что он умер пять лет назад. Насчет того, кто унаследовал его коллекции — я ничего не знаю. Брайан прищурился, глядя на Веллингтона — что в этом седом полноватом мужчине настораживало его? Было какое-то смутное чувство тревоги, которое отказывалось его покидать. И очень не нравилось то, что из-за темноты и очков никак не удавалось перехватить взгляд собеседника. — Дайте мне имя этого человека. Поиск наследников станет моей проблемой, — решил не отступать Мэй. Веллингтон усмехнулся: — Вообще-то так не принято в кругах коллекционеров. Многие очень ценят приватность и то, что их не станет никто беспокоить, — он тряхнул головой, стряхивая с кудрей снег. — Мистер Веллингтон, я не просто так приехал сюда. У меня есть все основания полагать, что браслет, который вы отдали Фредерику, был украден у законного владельца. Американец нахмурился: — Сожалею, что так вышло. Но я абсолютно уверен в том, что у человека, отдавшего мне браслет, он был на законных основаниях. — Вы видимо не понимаете, что я намерен найти того, кто похитил эту и ряд других вещей? — начинал немного раздражаться Брайан. — Если понадобится, я буду привлекать полицию. Кроме того, я в курсе, что у вас есть оригинальный текст Killer Queen. Который также не мог попасть на аукционы. А значит, его никто не мог получить. Веллингтон вздохнул: — Что-то поздно вы забеспокоились о распродаваемом имуществе вашего фронтмена, — усмешка коснулась его губ. — Это вас не касается, — огрызнулся Мэй. — Вы должны понимать, что я могу обвинить вас в приобретении и сбыте краденого. — Мистер Мэй, я уважаю ваше творчество, уважаю вас, но тут должен вам сказать, что вы мне не указ, — Веллингтон направился к дому. — Обвинить меня вы не можете. Обвинить может только тот, кому принадлежало это имущество. Насколько я понял из разговора — вы не унаследовали эти вещи. Так что, на вашем месте должен был бы быть наследник браслета. Но его нет. Вы вообще непонятно зачем приехали. Если у вас есть полномочия представлять его — подтвердите их, и тогда я стану с вами разговаривать на эту тему. А пока что — я не могу предоставить вам личные данные другого человека. Мэй чертыхнулся себе под нос. — Мистер Веллингтон, — он последовал за ним, — я бы не хотел доводить это дело до неприятного для вас оборота. — И для вас тоже, мистер Мэй, — резко остановился Фил. — Журналисты же любят такие вещи. Если полиция узнает о деле, то и они материализуются, как по мановению волшебной палочки. Придется что-то им объяснять. Вам, а не мне. А что до меня — то я никогда бы не стал связываться с ворованным. Если браслет оказался у моего знакомого — значит, на то были законные основания. А сейчас прошу меня извинить — я в общей сложности три часа провел за рулем по этой мерзкой погоде и сейчас хотел бы отдохнуть. Уже поздно и не время для деловых разговоров, — он развернулся и быстрым шагом направился ко входу в дом. Брайан проводил взглядом коренастую фигуру. — Я надеюсь, мистер Веллингтон, что вы подумаете над моим предложением, — сказал он вслед американцу. — Возможно, — последовал ответ, и дверь дома закрылась. 27 ноября, 1991. Лондон, Англия. День выдался довольно хорошим для этого времени года — было тепло для того, чтобы обойтись просто теплым костюмом. Несмотря на облака, на небе не было туч, грозящих с минуты на минуту пролиться на собравшихся дождем. Такую погоду можно было даже назвать нетипичной, хотя дождь как раз бы был в законах жанра. Было бы логичным, если бы небеса решили оплакивать смерть Меркьюри вместе с тысячами его поклонников. Все происходящее казалось Брайану неправильным. Не должно было быть этой церемонии прощания. И не потому, что она была слишком скромной и закрытой, если знать, чей гроб стоял посреди траурного зала, а потому, что сегодня они должны были встретиться. Должны были снова увидеться, поговорить… Мэй должен был снова коснуться своего недосягаемого наваждения. Он обещал приехать навестить, а приехал на похороны.  — Спасибо, что приехали, — сказал Фредди Брайану, с теплотой глядя в глаза, и стало ясно, насколько уже был измотан Меркьюри тем, что оказался пленником своего собственного дома и немощи. Теперь он был вынужден благодарить друга и его новую подружку за то, что решились приехать в этот дом, начинавший походить на склеп. — Давай обойдемся без дежурных слов. Мэй прекрасно ощущал, насколько неудобно находиться тут Аните, насколько она не знает, куда девать взгляд, что делать и что говорить. — Там шикарные желтые розы в оранжерее, я видел их, пока мы шли сюда. Может быть, сходишь и спросишь у Джима, что он с ними делает, что они так цветут в это время? — предложил Брайан, и женщина с радостью согласилась, оставив его один на один с умирающим. Фредди мягко улыбнулся, и Брайан поежился от того, каким взглядом на него смотрел вокалист: мягким, грустным, но таким пронзительным… Словно он что-то наконец-то узнал, постиг какую-то величайшую тайну, о которой не мог никому рассказать. — Расскажешь мне, как движется твой проект? — попросил Фредди, помогая Мэю начать разговор. — Что там с Driven by You (3)? Брайан отошел от окна, хотел сесть в кресло рядом с кроватью, но Меркьюри жестом попросил его переместиться на кровать. — Все не так плохо, как я ожидал, — он сел на мягкую кровать и оказался всего в метре от Фредди. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы спокойно смотреть на донельзя измученного мужчину и не давать жалости или другим неуместным и слишком сентиментальным чувствам вырваться на свободу. — Пробирается к вершинам чарта. Думаю, попадание в десятку гарантировано. Фредди улыбнулся, но это уже была не его фирменная улыбка, это была лишь вымученная ее тень на иссохшем от болезни лице: — Я же сказал тебе, я обеспечу тебе такую рекламу, о которой никто и мечтать не может. Мэй попытался подавить вздох, но вышло это у него паршиво: — Я бы предпочел обойтись без этой рекламы. — Это жизнь, Брай, — взгляд Фредди был на удивление спокойным. Мэю до сих пор не верилось, что парс смирился со своей участью. — Я уже говорил тебе, что моя болезнь — это не повод сидеть на месте. Не тяни с альбомом, думаю, золото тебе будет обеспечено. Мэй лишь покачал головой: — Я ничерта не уверен в успехе, Фредди… — А я в нем уверен, — твердо ответил Меркьюри. — Ты написал столько хитов для Queen, что у меня нет ни тени сомнения в том, что ты не смог написать их для своего альбома. Даже при условии, что ты отдал Нeadlong и I Can't Live with You мне. — Это мелочи, — улыбнулся Брайан. Тогда он оказался в безвыходной ситуации: Фредди просил новые песни, хотел работать, пока есть силы, но чертово вдохновение никак не желало давать Брайану что-то стоящее. Вот и пришлось отдавать песни, написанные для сольного альбома, Фредди… У него еще будет время довести материал до требуемой кондиции, а у Меркьюри не было в запасе лишних дней. — Не нужно унывать, Брай, — Фредди чуть подался вперед, накрыл его руку своей, горячей и шершавой, - я хочу, чтобы жизнь после меня продолжалась. Сделай это для меня… Он помнил то прикосновение — легкое, горячее… очень хотелось перехватить руку Фредди, переплести его пальцы со своими, но осознание того, насколько болезненны были для Меркьюри движения и даже прикосновения, остановило его. Оставалось только сидеть, слушать ставший непривычно хриплым голос, и наслаждаться этим тактильным контактом… — Брайан, — Мэй вздрогнул — Анита, сидевшая рядом, осторожно коснулась его руки своей, теплой и нежной, и многозначительно кивнула в сторону открытого гроба, от которого только что отошел Роджер, скрывавший весь день глаза за солнечными очками. Вот и настала его очередь прощаться с Фредди. Проклиная себя за слабость, за заминку, что возникла, пока другие ждали, пока он подойдет к гробу, ощущая на себе десяток сочувствующих взглядов, Мэй поднялся со своего места и твердой походкой подошел к светлому гробу, утопающему в белых цветах. На душе была одна сплошная чернота, в которой не было ни единого чувства. В эту черноту проваливалось все, и образовалась она внутри музыканта спустя день после смерти Меркьюри, когда первый шок прошел, и он, сорокачетырехлетний мужик, прорыдал весь день у себя в спальне. С того места, где он сидел, не было толком видно лица покойного, но сейчас, когда он оказался рядом, — Брайан понял, что это лицо врежется ему в память на долгие годы. Он ведь не видел Фредди после той последней встречи и был поражен тем, насколько безмятежным и даже радостным выглядел парс. Было видно, что в смерти Фредди нашел покой и избавление. Ни один, даже самый искусный, гример не смог бы нарисовать на лице покойного внутреннюю красоту и умиротворение. Казалось даже, что Фредди едва заметно улыбается. Улыбается всему происходящему своей чуть грустной улыбкой, словно прося не лить по нему слезы и вспоминать без боли. Он был красив и как-то неприступен в строгом костюме, идеально подобранном галстуке… даже не казался бледным на фоне белого атласа обивки гроба. До боли хотелось прикоснуться к нему, к этим изящным высохшим рукам. — Для меня ты будешь жив всегда, Фредди, — тихо сказал Мэй, касаясь кончиками пальцев рук Меркьюри и вздрагивая от того могильного холода, что исходил от них. Он уже так привык ощущать их жар, что сейчас холод показался ему совершенно невозможным! Ощутив на себе тяжелый взгляд одного из мобедов (4), Брайан поспешил отдернуть руку, что-то смутно вспоминая про то, что в религии Фредди прикосновения к покойному были запрещены. Ноябрь, 2014. Монтрё, Швейцария. Лицо Фредди в тот день врезалось ему в память не на годы, а на всю жизнь. Брайан был уверен в том, что Меркьюри будет с ним до последнего вздоха. Невозможно взять и забыть лицо человека, которого смерть сделала счастливым. Фредди многое не успел, но спасся от своих мучений в лапах костлявой или кто там был в его религии… Его лицо… Он помнил его с гримом в последних клипах, помнил его в тот день на Live Aid, помнил молодым, когда они приехали на студию ВВС для записи Killer Queen… Это лицо было так похоже на Фредерика, взгляд, профиль… Меркьюри изменился, помолодел, но все равно это был он! — Я знаю, я жив благодаря тебе, — произнес Фредди своим глубоким бархатистым голосом, но только… Только это был уже не Фредди, это был Фредерик, смотрящий на него с нескрываемой надеждой и интересом. — Я помню тебя, — Фредди в мгновение ока начал стареть, он снова был тем сорокалетним красавцем, но очень быстро стал безнадежным больным в сорок пять, но потом его лицо снова стало меняться, словно он нашел в себе силы жить дальше и болезнь отступила — скулы стали пухлее, черты лица мягче, кожа более упругой, но в тоже время на ней стали проступать морщины, в волосах появились седые пряди… — Но нам не о чем говорить, — это сказал уже не Фредди, это произнес Фил Веллингтон и захлопнул перед носом Брайана дверь. Сейчас, все еще ловя остатки липкого дурного сна, Мэй отмокал под почти ледяным душем. Несмотря на то, что он рано лег спать и проспал довольно долго, проснулся Брайан совершенно разбитым и обессиленным. Голова гудела, и в ней крутился бешеный калейдоскоп образов и событий. От воскресших в памяти картин похорон самым настоящим образом мутило, и он даже задумался о том, чтобы пропустить завтрак. Похоже, холодный душ позволил немного взбодриться — по крайней мере, Мэй больше не ощущал себя бегающим по кругу цирковым животным. Пусть у него начинали стучать зубы, зато в голове все прояснилось. Событий было слишком много, и все они могли потянуть за собой грандиозные последствия, но наконец-то удалось разгрести эту кашу в голове! Разложить все по полочкам и выкинуть ненужные мысли. И заставить заткнуться эмоции, которые ожили, стоило ему оказаться в Монтрё. Что он с самого начала хотел сделать? Заполучить от Веллингтона объяснения, откуда у него оказались личные вещи Фредди. Что ж, объяснение он получил. И вряд ли смог бы добиться большего от человека, который явно не был настроен сотрудничать. Что дальше? Дальше нужно как-то понять, у него ли дневник. Но как это сделать? Брайан выбрался из-под душа и сходу замотался в огромный халат, согреваясь. В Веллингтоне было упрямство, чувство некоторого превосходства над другими людьми. Он вообще был очень уверен в себе и говорил так, будто бы его слова были истиной последней инстанции. Так держаться могли только очень и очень сильные, уверенные в себе люди. Несмотря на авторитет собеседника. Полицией и расследованием его не запугать. Да и коллекционер знает законы и процессуальные тонкости… Так что выход был только один — насколько бы гадливое ощущение после вечернего разговора с ним не осталось у Брайана, — нужно было наводить мостики дружбы с американцем. Поморщившись от того, что с волос натекло прилично воды, и плечи халата промокли насквозь, Мэй уверенно взглянул на себя в зеркало — придется приложить усилия, чтобы замять последствия вчерашней стычки и всеми силами расположить Веллингтона к разговору. А главное, его было нужно заинтересовать в этом разговоре! Вздохнув, Брайан принялся собираться — вторая встреча с Филом должна была пройти как можно скорее. Глубоко вздохнув, Мэй позвонил в дверь. То, что стрелка часов едва перевалила за девять утра, его не смущало — студия открывается в десять и, судя по снегу вокруг, посетителей еще не было. Хозяин открыл дверь через пару минут. При свете дня Фил показался Брайану чуть моложе — все же, седые волосы сильно добавляли ему возраст, ведь лицо было еще довольно молодым, а кожа хоть и ноздреватой, но достаточно подтянутой. — Вы… — с плохо скрываемым разочарованием сказал американец. — Да, я. Извините за доставленное беспокойство. Вчера я не должным образом начал наш разговор, — решил сразу же извиниться Мэй. Брови Фила чуть приподнялись: — Неожиданно… — У меня к вам деловое предложение, мистер Веллингтон. Давайте для начала забудем вчерашнее, а потом я изложу его вам, — Мэй поежился от налетевшего порыва ветра, растрепавшего его кудри. — Хорошо, — кивнул Фил. — Готов выслушать. — Будет лучше, если поговорим в комфортной обстановке, — решил напомнить американцу правила приличия Брайан, забывший перчатки в номере. Веллингтон кивнул, взял со столика у двери связку ключей, накинул куртку и вышел, захлопнув дверь. Обойдя дом, мужчины оказались в уже знакомой Брайану студии. Кабинет Веллингтона мало что рассказал Мэю о своем обитателе: он был совершенно безликим и холодным, словно Фил целенаправленно скрывал все, что могло быть личным. Ни фото друзей, ни родных, ни каких-нибудь сувенирных безделушек, которые могли бы быть подарены близкими. Сухой офисный деловой стиль. — Я предлагаю забыть о том, каким путем у вас оказался тот браслет, мистер Веллингтон, — начал Брайан, усаживаясь в кресло у стола. Американец предпочел остаться стоять, прислонившись к откосу окна. Он чуть наклонил голову, показывая всем своим видом, что внимательно слушает. — Но взамен я хочу выкупить у вас оригинал Killer Queen и другие вещи, касающиеся группы и Фредди Меркьюри. Цену вы назначаете сами, — пошел ва-банк гитарист. — Вас все еще не смущает тот факт, что я не выставлял ничего на продажу? — удивился Фил. — А вас устраивает тот факт, что я не стану дальше задавать вам вопрос, откуда у вас вещь, которая точно не могла быть продана? Никогда и ни при каких обстоятельствах? — прищурился музыкант. — Мне вы можете верить, уж я знаю, что могли продать, а что нет. — Кажется, вы пришли чтобы разговаривать со мной мирно, но опять переходите на угрозы, — тихо заметил Веллингтон, морща лоб и явно о чем-то размышляя. — Я не угрожаю вам, — Мэю пришлось чуть прикусить щеку, чтобы не дать себе завестись. — Я лишь говорю о перспективах развития этой ситуации. Оставим браслет в покое. Учитывая талант Фредерика и то, что он делает, я думаю, Фредди был бы не против, чтобы он владел этим браслетом. Но что касается всего остального, я не могу оставить это просто так. Я знаю, что оригинал песни не мог быть продан. Он был похищен. Вчера вы разумно заметили, что меня и других заинтересованных лиц ждет много внимания со стороны прессы. Но я бы хотел избежать этой шумихи, мистер Веллингтон, — вздохнул он. — Все, что мне нужно — ваше согласие продать мне вещи, которые есть у вас. Я сам разберусь, какие из них не могли быть проданы. Я заберу только их. — Вы только что обвинили меня в воровстве, — сухо ответил Фил. — Я не говорю, что украли именно вы. Я говорю о том, что вам принадлежит то, что принадлежать не может. Я не хочу грязного развития этой истории. За все эти годы мы очень устали от внимания прессы и скандалов. И вам оно ни к чему, зачем вам портить свою репутацию коллекционера? — пожал плечами Мэй, стараясь выглядеть как можно более открытым и расположенным к диалогу. — Вы же прекрасно все понимаете. Я всего лишь хочу сделать так, как должно было быть. Я пытаюсь достучаться до вашей честности. Веллингтон хмыкнул, скрестил руки на груди: — Странная ситуация, не находите, мистер Мэй? Вы, звезда с мировым именем, сидите тут и упрашиваете меня, мелкого владельца студии, за ваши же деньги оказать вам услугу… Которую я оказывать не собираюсь. — Я всего лишь хочу, — Брайан вздохнул и, сам того не осознавая, от напряжения сцепил пальцы, — чтобы глубоко личные вещи были там, где должны были быть с самого начала. Их украл кто-то из наемных рабочих. Фил задумчиво посмотрел на сцепленные руки гитариста и поймал его взгляд — сосредоточенный и грустный. — Говорите, личные вещи? У меня оказалось что-то очень важное для Меркьюри? — уточнил он. Брайан кивнул: — Черновики песен Фредди бы никогда не отдал никому постороннему. Он хранил их у себя. И мы, уважая его волю, решили ничего подобного не выставлять на продажу, — Мэю показалось, что сейчас он ощутил какую-то слабину в Веллингтоне. Фил прикусил нижнюю губу, развернулся и несколько минут задумчиво изучал пейзаж за окном. — Вы ведь не уйдете от меня, не получив то, за чем пришли? — наконец спросил он, поправляя очки. — Нет, не уйду, — твердо сказал Мэй. — Подумайте, я делаю вам хорошее предложение. Сделка на ваших условиях. От вас только желание уважать волю умершего. Я лишь исправляю ситуацию и пытаюсь все вернуть в то русло, в котором оно и должно было быть. Мне нужны все бумаги. Ни один черновик не мог попасть в продажу. Веллингтон ощутимо колебался — это Брайан заметил по его участившемуся дыханию и по тому, как он нервно перебирал пальцами. Любое неосторожное действие со стороны Мэя в этот момент могло разрушить ту хрупкую нить понимания, что образовалась между ними. Брайан снова сделал над собой усилие, стараясь выглядеть как можно более открытым и приветливым, хотя очень хотелось скрыться под броней знаменитости. В какой-то момент ему показалось, что они говорят на равных, как два обычных человека, даже приятеля в чем-то. Если вчера Веллингтон отталкивал его от себя на каком-то подсознательном уровне, то сегодня что-то изменилось… Может быть, американцу не было чуждо благородство, и он, увидев друга умершего музыканта, решил-таки исполнить просьбу. — Хорошо, подождите здесь, я принесу, — сказал, наконец, Фил и направился к двери, но Брайан быстро встал и последовал за ним. — Не посчитайте, что я не доверяю вам, мистер Веллингтон. То, что вы согласились на мое предложение, раскрывает вас с лучшей стороны, но… — Мэй не знал, куда отвести взгляд, и очень боялся, что все сейчас рухнет. — У меня есть основания думать, что у вас могут быть и другие вещи Фредди… Не только черновики песен. Я бы хотел сам все увидеть. Глубокая морщина пролегла между бровей Фила, он поджал губы, отчего его лицо приобрело неприятное хищное выражение. — Что конкретно вы пытаетесь найти? Будете обыскивать весь мой дом в поисках краденого? Вы хоть понимаете, что если было украдено несколько вещей, то они могут оказаться в разных уголках мира? И вы никогда не узнаете, что они у кого-то осели. Никогда не сможете их выкупить, если только они не всплывут на аукционах. Мэй вздохнул: — Мистер Веллингтон, если у вас есть переписка или какие-либо другие личные документы Меркьюри, прошу продать мне и их. Если у вас есть его дневник — продайте. Или просите об ответной услуге… Американец прищурился: — Дневник? — Он у вас? — прищурился в ответ Мэй, видя, как внезапно напрягся американец. — Вы читали его? От одной мысли о том, что этот человек мог прочесть то, что не предназначалось даже для глаз самых близких друзей, Брайану стало не по себе. Какие грязные тайны Фредди теперь знал этот человек, кому он мог о них рассказать и кому показать? — Я не такой маститый коллекционер, как вы думаете. Если бы такой лот был бы где-то выставлен, у меня бы не хватило денег выкупить его, — сухо ответил Фил, направляясь к двери. Мэй поспешил следом, коснулся плеча Веллингтона, останавливая его. От прикосновения американец вздрогнул и обернулся. Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. — Мистер Веллингтон, я очень надеюсь на вашу честность в этом вопросе, — тихо произнес Мэй. Фил не стал ничего отвечать, молча вышел из студии, кивком головы приглашая Брайана последовать за собой. Мужчины снова обошли дом и поднялись в жилище. Оказавшись в причудливой гостиной, Мэй немного успокоился. Что-то было в этом доме такое, что расслабляло натянутые в последнее время донельзя нервы. Жилище Веллингтона было пропитано тем духом уюта, который Мэй, как ни старался, никогда не мог создать в своем роскошном особняке. И дело тут совсем не в дорогой эксклюзивной мебели, привлеченных дизайнерах… Дело тут было в самой ауре человека, обустраивавшего свое скромное жилье. Не дождавшись от хозяина студии приглашения сесть, Мэй остался стоять посреди гостиной, разглядывая ее убранство, пока Фил перебирал папки на пианино в поисках нужной. — Неужели вы думаете, что, если дневник попал в руки воров, то он обязательно оказался у меня? — неожиданно заговорил Веллингтон. — Если в сети оказались какие-то секреты Меркьюри, то я к ним не имею никакого отношения. У меня не было возможности прочесть дневник по причине его отсутствия у меня. — К сожалению, я не могу определить, попала ли эта информация в сеть или нет, — вздохнул Брайан, — потому что не могу знать, что из последних скандальных подробностей — очередной бред журналистов и лже-свидетелей, а что взято из дневника. — Хотите сказать, что не прочли его после смерти Меркьюри? — обернулся на мгновение Фил, изогнув бровь. — Нет. Если для вас это представляется странным, то могу сказать, что для всех нас, оставшихся, это было естественно — не влезать в тайны человека, который уже не мог их защитить, — развел руками Мэй. — Странное благородство по нашим временам, — произнес американец, протянув Брайану папку с бумагами. — Вот все, что у меня есть. Вы видели, что я ничего не перекладывал и не убирал. Если тут оказались черновики других исполнителей — отдайте их мне, могли случайно перепутаться после того, как Фредерик это рассыпал. Брайан взял протянутую папку и вытащил из кармана телефон, зашел в банковскую программу. — Назначайте цену сами, — он протянул открытое окошко для ввода реквизитов платежа Веллингтону. — И переводите. Фил усмехнулся, взял телефон и принялся вводить данные. — Спасибо, — он вернул телефон владельцу. Мэй кивнул, даже не глянув на сумму перевода. — Можете ненадолго оставить меня одного? Просмотреть бумаги… — казалось, что картонная папка начинает обжигать ему кончики пальцев. Веллингтон молча кивнул, удалившись на кухню. Глупо было рассчитывать, что хозяин студии оставит Мэя одного без косвенного присмотра. Брайан вздохнул и опустился на низкий удобный диван, открыл папку. Перед ним сейчас было прошлое, нашедшее свое выражение на пожелтевшей от времени бумаге. Где-то это была всего лишь пара строк, где-то полный текст песни, уже переписанный почти на чистовик с пометками Фредди, как лучше сыграть тут или там или как спеть. Текст Death on Two Legs с огромным количеством вычеркнутых нецензурных выражений, залитый чем-то похожим то ли на чай, то ли на коньяк, вынудил Мэя улыбнуться — как же Фредди был тогда зол и как его распирало изнутри от всей этой истории с продюсером и попытками выбраться из его цепких лап и из долговой ямы. Странно, как вообще они уговорили Фредди избавиться от всех крепких выражений в тексте. Да, так и есть… вот и его, Брайана, правки на другом листе, где он переписал своим почерком пару строк. И вот оно, гордое, написанное каким-то тупым карандашом поверх всех этих правок — строчка про поцелуй в задницу — конечная редакция Меркьюри, которая не подлежала обжалованию. Хотя бы эта строчка должна была остаться от того безобразия, каким был изначально текст песни. Знали ли они в тот момент, что их ждет? Наверное, если кто и мог предположить, как резко они взмоют к солнцу, так это Фредди. Другие не верили, осторожно смотрели на свое будущее. И никто знать не знал, чем закончится история их взлета. Тогда они были еще молоды, в чем-то беззаботны, и верили в то, что все в их жизни еще будет, и никто не посмеет эту самую жизнь у них отнять. Далее шло несколько листов с нотами и словами к песням, о которых Мэй даже не подозревал. Видимо, написав по пять-шесть строчек, а где-то всего три, Фредди решил, что они по тем или иным причинам не достаточно хороши, и так и не показал никому. А ведь что-то можно было дописать… Интересно, что будет, если сесть за рояль или взять в руки гитару и сыграть записанные ровным почерком Фредди ноты? Мэй прикрыл глаза, мысленно воспроизводя ноты — в одном случае озорная мелодия в стиле Элвиса, в другом вышла баллада, хотя ближе к концу можно было увидеть какой-то резкий переход к чему-то… к чему? Фредди все перечеркал так, что ничего было не разобрать. Сколько же идей Меркьюри больше никогда не будет реализовано? А вот и Killer Queen, из-за которой все и началось, хотя… Началась не только эта история, началась история группы. Их первая песня, которую по-настоящему заметили, которая дала понять, что с ними придется считаться, как и с автором песни на творческой арене. Именно в тот момент творческий гений Меркьюри уже оформился, достаточно набил руку, чтобы в скором времени начать выдавать мировые хиты. Сейчас Мэй даже не знал, какая из песен лично для него означала начало взлета — Рапсодия или эта? Одной они убили всех наповал, а в другой они наконец-то нашли себя. Брайан перевернул лист и … по спине пробежал холодок — он отлично помнил эти затертые помятые листы — вот она, Bohemian Rhapsody, едва не попавшая к Хаттону. Тот самый черновик, который на студии Rockfield так хотелось уничтожить к чертям собачьим, когда все они уже тихо начинали ненавидеть песню, с таким трудом рождавшуюся на сельских просторах и вводящую в ступор своим звучанием. Не говоря уже о смысле. Мэри была права, когда не отдала Джиму текст. Не заслуживал этот человек за свои последующие поступки такого сокровища. Вот уж с кем с кем, а с ним точно можно было ожидать, что оригинал окажется на аукционе. А тут… Если бы не халатность Остин, ничего бы и не случилось… Это была жемчужина. Пусть после нее Фредди написал еще не один и не два хита, которые в разы легче подхватывала молодежь и радиостанции, но это был его звездный час. Его творческий гений, сошедший с ума и перевернувший все их жизни так, что пути назад не было ни у кого. Деликатное покашливание вывело Брайана из воспоминаний. — Вынужден вас потревожить, — сообщил Веллингтон, стоявший около бёбу, отделявшей кухню. — Через полчаса на студию приедет клиент, и мне нужно там быть. Не могу дольше оставаться с вами здесь. Все в порядке? — нахмурился Фил, внимательно глядя на Мэя. Только сейчас гитарист сообразил, что на краешках век застыли непрошенные слезы. Нервы действительно были ни к черту! Особенно если вспомнить этот ужасный сон. Брайану пришлось спешно смаргивать слезы, делая вид, что собирает листы в папку. — Здесь нет ничего лишнего, мистер Веллингтон, — Мэй направился к выходу. — Благодарю вас за понимание, — он буквально сбежал по крутой лестнице в прихожую. — Всего наилучшего, — бросил на прощание Брайан перед тем, как захлопнуть дверь. Американец нахмурился, неодобрительно покачал головой и последовал за гостем. Стоя на пороге, Веллингтон провожал задумчивым взглядом одинокую стройную фигуру в черном стильном пальто, стремительно удалявшуюся от здания студии и казавшуюся слишком одинокой на фоне белого покрывала, что укутало город. Вздохнув, он достал телефон, чтобы набрать недавний номер. — Все в порядке. Лучше, чем я ожидал, — сказал он и завершил вызов.