Она действительно сморщила нос, когда узнала, что находится под специальным надзором министерства. Лета не думала, что в Англии ей грозила настоящая опасность, но раз Тесею так было спокойнее, то она смиренно приняла бы любую защиту, которую он одобрит.
— Мисс Лейстрейндж, жду вас через пять минут, —
Треверс себе не изменял: даже на рабочую встречу приглашал через говорящее письмо. Лета со вздохом закатила глаза, аккуратно сложила бумаги на столе и поднялась на ноги. Ее состояние уже было по-настоящему заметно, хотя Лета и старалась скрывать за модными, но свободными одеждами живот. Мода была против нее: уставшие от кокаиновой худобы магглы принялись подчеркивать красоту женских фигур и делали это так эффектно, что мир магии подхватил ноты, задаваемые Жаном Пату¹. По министерству опять поползли слухи, которые Лета игнорировала. Она жила среди них с рождения.
— Вызывали, сэр? — Лета вошла в кабинет начальника и закрыла за собой дверь.
— Садитесь, — Треверс бросил на нее хмурый взгляд и снова посмотрел в бумаги, которые она недавно ему принесла. — Нечего мяться около двери.
Лета внутренне улыбнулась тактичности и вежливости начальника и уселась на стул для посетителей, откуда с удивлением следила, как Треверс накладывает на двери, окна и стены защитные заклинания. Кажется, звуконепроницаемые и звенящие чары, если кто-то попытается открыть дверь или окно.
— Даже в министерстве есть уши, Лета, а мне не нужно, чтобы нас подслушивали.
— Думаете, что прослушивают даже главу отдела магического правопорядка? — она выгнула бровь и посмотрела начальнику прямо в глаза.
— Думаю, прослушивают всех, кто на данный момент важен, — Треверс откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Лету. Он давно собирался завести этот разговор, но не хватало времени, а, может быть, и духа. Он был не любитель разговаривать на подобные темы. — Мисс Лестрейндж, — он сделал паузу, полагая, что Лета его поправит, но она смотрела все так же спокойно и ждала продолжения, — мисс Лестрейндж, по-видимому, вы держите меня за идиота. Не спорьте, — приказал он, едва Лета открыла рот для возражений. Она закрыла рот и пожала плечами. — Я не идиот, мисс Лестрейндж, и прекрасно осознаю взаимосвязь между этой простой, но элегантной и явно дорогой безделушкой с бриллиантом у вас на пальце и вашим состоянием.
Лета сложила руки на коленях.
— Вы хотели поговорить со мной об украшениях, сэр?
Треверс фыркнул.
— Лета, я знаю, что мне очень сильно не поздоровится, если с вами что-то случится. Уверен, ваш Скам… муж доберется до меня в первую очередь, поэтому настоятельно рекомендую вам подыскать себе замену на время, которое займут роды и… прочее, — Треверс сделал неопределенный жест, видимо, означающий продолжительность «прочего».
Лета знала, что начальник никогда не был женат и понятия не имеет о детях, поэтому его своеобразная забота выглядела трогательно. Хотя Лета прекрасно понимала, что продиктована она лишь желанием не потерять ценного агента на внештатной работе.
— Хорошо, сэр. Я сама хотела поговорить с вами об этом, но не раньше будущей недели. Кандидаток я уже подыскала. Вполне достойные. Надеюсь, я смогу вернуться к работе после?..
Треверс поморщился, прежде чем она договорила.
— Не сомневайтесь, вас точно в министерстве заменить не смогут. Можете идти.
— Спасибо, сэр, — Лета легко поднялась и направилась к двери, когда ее остановил вопрос начальника:
— Где он, кстати?
Лета обернулась, хлопнула ресницами.
— Кто, сэр?
— Идите, — хмыкнул Треверс.
Уже вечером, когда Лета разулась, переоделась, улеглась на диван и устроила ноги на подлокотнике, она задумалась о поведении начальника. Наверное, Треверсу действительно важно, чтобы с ней ничего не случилось. Не только потому, что Тесей был лучшим аврором, что бы ни писали газеты, ни говорил в запале министр и ни судачили коллеги, но и потому что Лета сработалась с Треверсом. Она была исполнительна, сообразительна, умна, спокойна и, что немаловажно, стойко переносила отвратительный характер начальника. За одно только это Треверс готов был закрыть глаза если не на все, то на многое...
Лета потянулась, взяла с журнального столика колдографию мужа.
Ей не хватало его. Описать степень тоски по Тесею она не решалась. Если бы не его письма, она давно уже сидела бы в его лондонской квартире с опущенными шторами и в депрессии. Почему они не встретились снова на пару лет раньше, хотя бы на год? У них было бы больше времени — на целый год. Какой она была дурой, что так тянула с согласием. Если бы она только знала, во что Гриндевальд превратит их жизнь... Но по прорицанию Лета еле-еле получила проходной балл. Неудивительно, что она все сделала неправильно.
Она взяла пачку писем с комода, перечитала последнее. Попыталась представить, как Тесей сосредоточенно выводил слова маггловской ручкой при свете лампы. Перья он терпеть не мог. Лета прикрыла глаза и мысленно перехватила его запястье, погладила длинные сильные пальцы, зарылась носом в волосы. Хотя к Тесею вернулась привычка стричься по-военному коротко, Лета надеялась, что их ребенок унаследует отцовские кудри.
Конечно, это все фантазии. Тесей ненавидел бумажную работу, чудо, что он вообще писал. Ньют как-то обмолвился, что за все военные годы он прислал от силы десяток записок.
«Я рада, что наш долгожданный брак подарил тебе столько радости и новых впечатлений. Я никогда не чувствовала себя более счастливой, чем когда выходила за тебя замуж. Разве что во время нашего медового месяца, когда мы были только вдвоем и никто, никто не мог нам помешать. Я бесконечно счастлива, что у этого медового месяца есть продолжение, которое не дает мне спать по ночам. Это шутка, мой дорогой.
Не сказала бы, что я завтракаю степенно. Наверное, я стала более медленной, но не как те матроны, которых мы рассматривали в Гайд-Парке по выходным. Да и некуда особенно торопиться, жизнь идет своим чередом. Ньют по-прежнему редко вылезает из подвала со своим зверинцем. Ма пишет мне, справляется о наших делах. Она в порядке и совершенно счастлива, что у нее будет внук. Он тоже совершенно счастлив, смею надеяться, что станет новым членом такой замечательной семьи.
Ты был прав, Треверс все знает и оберегает меня, как самый ревностный дракон. Странное ощущение. Какие бы ни были у вас напряженные отношения в прошлом, он явно хочет, чтобы его лучший аврор вернулся домой. В этом мы с ним солидарны. Я очень надеюсь, что все скоро кончится, и ты снова будешь рядом со мной.
Ты снишься мне, и это чудесные сны. Я скучаю по твоим объятиям и по твоим веснушкам, и не говори, что ты не скучаешь по моим скулам. Но если бы я говорила только об этом, я не замолчала бы никогда. Уверена, женская трескотня — не то, что тебе сейчас нужно. Поэтому уста мои запечатаны, бойся открыть этот ящик Пандоры.
Будь осторожен, обещай, что будешь.
Всегда твоя,
Л.С.
Ноябрь 1928 г.»
***
— Ты видела это?
Треверс, еще более раздраженный, чем обычно, швырнул письмо на стол. Лета чуть подалась вперед, заметила распечатанный конверт и штамп отправителя: Магический Конгресс Управления по Северной Америке.
— Я сама вам его передала, но, естественно, не читала, сэр, — Лета подняла вопрошающий взгляд на начальника.
— Серафина Пиквери подала в отставку. Скоро об этом объявят публично, и газеты разнесут новость по всему миру. Она передает дела на этой неделе.
Все течет, все изменяется, подумала Лета, ощущая странное чувство холодного, воистину слизеринского удовлетворения. Конечно, падать с такой высоты должно быть невероятно больно, но почему упасть должен был один Тесей? Если бы Серафина лучше отбирала людей, которые содержали под стражей особо опасных преступников, он сейчас был бы дома, возглавлял бы свой драгоценный аврорат, а Лета была бы счастлива.
В аврорате, кстати, царил бардак. Это Лета тоже отметила с чувством холодного удовлетворения. Урхарт был хорошим аврором и семьянином и плохим управленцем — к тому же без военного прошлого, которое, когда нужно, добавляло Тесею авторитета и убийства во взгляде.
Ребенок у нее в животе пошевелился, одобряя материнские чувства. Ах ты, маленький слизеринец…
— Кто будет вместо нее? — спросила Лета, понимая, что молчание затянулось и Треверс внимательно изучает ее лицо.
— Кто-то более компетентный, я полагаю. Мне об этом пока не пишут. Видимо, сами еще не решили, кого поставить вместо Пиквери, или не хотят никому об этом говорить. А все Гриндевальд! Если бы не этот психопат, Серафина могла еще долго руководить Конгрессом.
— Кажется, вы о ней никогда не были высокого мнения, — уронила Лета.
Треверс поморщился.
— Не очень, но она многое сделала для волшебников в США, хотя закон о запрете женитьбы на магглах так и не смогла отменить. Я не сторонник брака, но некоторым же нравится жениться, так почему бы не жениться, на ком хочешь, — он помолчал несколько мгновений. — Ладно. Мисс Лестрейндж, подготовьте пресс-релиз для министра. Ему понадобится отчет о всех наших каналах связи с американцами, особенно по делу Гриндевальда. Мерлин знает, сколько нам это еще расхлебывать...
Лета бегло вносила записи в ежедневник маггловской ручкой. Это куда удобнее пера, Тесей был прав, что подарил ей такую. Все же пытливый ум открывает большие возможности без всякой магии.
— Мистера Грейвза так и не нашли? — спросила она между делом.
— Нет, по крайней мере, американцы не раскрывают его местонахождение, если он все еще жив. Но был бы мертв, его бы с почестями похоронили. Они любят пафос и выстрелы в воздух. — Когда Лета уже направилась к двери, Треверс остановил ее — Если что-то станет известно о нашем общем деле, вы же сообщите мне?
Лета улыбнулась вышколенной улыбкой безукоризненного исполнителя.
— Разумеется, сэр. Напомните мне, что именно за дело?
Треверс смерил ее взглядом и чуть улыбнулся.
— Ладно, идите. Шкатулка с секретами.
Известие о том, что президент МАКУСА подала в отставку, облетело все газеты магического мира через два дня. Серафине припомнили ее ошибки в истории с Гриндевальдом, потерю главы отдела магической безопасности Грейвза, многочисленные нарушения Статута о секретности. Газеты светской хроники вспоминали ее самые удачные и неудачные наряды, прически, восторгались любовью к тюрбанам. И всех интересовал вопрос: что же будет дальше?
¹… Жаном Пату – Жан Пату (27.09.1887 – 08.03.1936 г.г.) – французский модельер и основатель модного бренда Patou. Известен тем, что первым разработал и создал коллекцию спортивной одежды для женщин. Считается изобретателем вязаных купальников и теннисной юбки, а также мужских галстуков. Он был первым дизайнером, который популяризировал кардиган и создавал моду с учетом естественности и удобства.
