Известие об отставке Серафины Пиквери застало Тесея через несколько дней в одном из неприметных братиславских кафе. Достаточно объемная статья в газете, где домыслы смешались со слухами в лучших традициях скороспелой бульварной журналистики. Тесей пробежал ее глазами и аккуратно свернул газету, удивляясь собственному безразличию. Он ждал знакомого жандарма, который должен был передать ему информацию о задержанных в Национальном театре — за небольшую сумму, конечно. Есть вечные ценности, а на одного неподкупного представителя закона найдется хотя бы парочка продажных. Его по-прежнему было невозможно узнать, маскировочные чары с каждым разом удавались все лучше и отнимали все меньше времени. Аврорат был бы в восторге.
— Здесь все? — Тесей поднял голову, когда на стол перед ним лег черный, слегка потрепанный портфель.
— Все, что мы смогли узнать за прошедшие дни. Не так много, но кое-что интересненькое найдется. Большинство из задержанных ничем не примечательны. Они просто пришли отдохнуть, а попали в передрягу. Не думаю, что кто-то из них на самом деле жаждет революции.
— А главный?
— С главным сложнее. Он молчит и не говорит ничего. Мы не смогли выбить из него ни имени, ни места, где скрывается Гриндевальд. Есть у нас одно подозрение. Все в папке. Разослали ориентировку по министерствам Европы, может быть, и придет ответ, но явно нескоро. Пока мы его еще подержим, но долго это продолжаться не может. Мы должны предъявить существенные обвинения. Он просто собирал людей, а причастность его к злодеяниям Гриндевальда не доказана.
Тесей кивнул, они ударили по рукам и разошлись.
Связной оказался прав: большинство задержанных интереса не представляли. Пару-тройку можно было бы привлечь за сопротивление властям, но не более. Самое большое досье было собрано как раз на знакомого Тесею Михала Драча, на его друга — гораздо меньше. Того самого, молчаливого четвертого в компании. Он работал редактором местной газеты, был женат, имел двух замечательных детей и был виновен лишь в том, что дружил со смутьяном Драчом, но Тесей все равно отложил его дело. Несмотря на то, что Больдо Стан чисто и четко говорил по-словацки и по-чешски, в чем Тесей был уверен, родился он в Румынии и переехал жить в Братиславу не так давно, всего пятнадцать лет назад. Срок для магов не очень большой, связи у которых сохраняются гораздо дольше. В конце концов, Дитмар фон Рёттельн тоже прекрасно говорил по-немецки и безупречно имитировал легкий американский акцент.
Тесей снова просмотрел папку с делом Михала Драча и положил ее поверх папки Стана. Ярый поклонник Гриндевальда, слишком эмоционален, привязчив, склонен к возмущению порядка, не раз был задержан в молодости и сейчас открыто примкнул к самому разыскиваемому магу. Слишком уж все просто. Слизеринское мышление Леты и Мессинские тоннели¹ не позволяли ему верить в чересчур очевидные вещи.
Пролистав папку до конца, Тесей наконец-то положил перед собой отчет о задержании неизвестного мага. Палочку определить не удалось. Видимо, ее создали не в этой части Европы. На ответы от известных мастеров волшебных палочек уйдет несколько дней, потом еще пара недель уйдет на сравнение и сличение личности задержанного с описанием тех, кому палочка могла принадлежать, если она вообще была где-нибудь зарегистрирована. Тесей думал, что данный путь окажется тупиком. Официальная часть расследования будет идти слишком долго. Ему остро не хватало прежних полномочий и возможностей главы аврората. Все было бы гораздо проще, если бы Тесей Скамандер мог войти в жандармерию Братиславы и договориться о допросе задержанного на правах главы аврората дружественной страны.
В окопах ему тоже частенько приходила мысль, что с палочкой все было бы гораздо проще, чем с «маузером».
Сделанного не воротишь. Тесей сжал пальцами переносицу и, прикрыв глаза, прокручивал возможные варианты. Самый простой — попросить у Треверса расшифровку показаний очевидцев «французского инцидента». Он невольно рассмеялся, представив, как вытянется физиономия главы отдела магического правопорядка после такой просьбы от одного из основных свидетелей.
Правда была в том, что голубой факел, в который на глазах превратилась Лета, затмевал все. Ивонна еще десять лет назад сказала ему: ты слишком любишь держать все под контролем, однажды обстоятельства возьмут верх — и ты упустишь собственную жизнь. Лицо Ивонны он уже едва помнил — зато отлично помнил, как она произносила свое нехитрое пророчество.
Тесей попытался очистить мысли и снова вернулся к началу. Гриндевальд собрал всех в амфитеатре под склепом Лестрейнджей. Почему именно Лестрейнджи? Единственный склеп с амфитеатром? С Лестрейнджей станется, пожалуй. Корвус до сих пор был жив, как это ни парадоксально, чем злил своих родственников, к тому же его единственная дочь была жива и здорова. Хотя если правда, что отец успел лишить Лету наследства из-за предполагаемого брака с Тесеем, то все богатства перейдут к британской ветви семьи, но Гриндевальду вряд ли есть до этого дело. Он хотел одного — заполучить обскура. Мысли о потерянном и таким интересным способом найденном Криденсе Бербоуне Тесей пока отложил. Строить теории о замыслах Гриндевальда насчет уникального юноши можно было бесконечно. Один только Дамблдор мог бы пролить свет на происходящее. Восторга это не внушало. Тесей откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, по-прежнему не открывая глаз.
Аколиты, аколиты. В его собственных воспоминаниях царил хаос. Ему точно необходима расшифровка показаний очевидцев: Леты, Ньюта, Тины, даже Якоба Ковальски, если авроры догадались их изъять.
А еще ему точно нужен был Дамблдор, который всех предупреждал, потому что Треверс не слушал.
Тесей открыл глаза, придвинул к себе папку с делом задержанного. Судя по черно-белой колдографии, тому было лет сорок. Темные глаза, изрядная лысина, прямой нос, узкие губы, высокие скулы, среднего роста. Ничем не примечателен. Мимо такого пройдешь в толпе и не заметишь. Возможно, поэтому Гриндевальд его и выбрал. Или же он отличился чем-то еще, но чем? Информации было скверно мало. До «французского инцидента» никто даже не подставить не мог, что у Гриндевальда столько сторонников.
На самом деле с Пер-Лашез не должен был уйти никто. Тесей давно это понял. Он все чаще приходил к выводу, что Корвус IV Лестрейндж был замешан, но доказательств не было; что операция была подготовлена из рук вон плохо, что Тесей сам же и провалил ее, когда ситуация вышла из-под контроля. Больше года он оценивал свой промах и понимал, что выживание было чудом. И еще Тесей не успел узнать, почему Гриндевальд так жаждет убить Ньюта. Связано ли это с тем, что Ньют помог поймать лже-Грейвза в Америке? Возможно. Именно там впервые объявился странный молодой человек по имени Криденс Бербоун. Зачем Гриндевальду обскур? К чему эта активность в Румынии?
Ему приснилась Лета — дома, в Англии. Южные меловые скалы, трава по пояс, солнце. На Лете — простое легкое платье, белые лямки на смуглой коже, волосы сколоты в узел на затылке. Она шла босиком на шаг или два впереди, несла в руках легкие летние туфли. Тесей прибавил шагу, но не догнал ее. Подожди, мысленно попросил он, посмотри на меня. Лета засмеялась, но не оглянулась, закинула руку, чтобы поправить шпильки. Блеснуло обручальное кольцо. Посмотри на меня, снова попросил Тесей, мне нужно тебя увидеть. Лета оглянулась — как раз когда в глаза ему ударило солнце.
«Знаешь, чего я боюсь больше всего, подолгу разлученный с тобой? Забыть твое лицо — нет, не весь твой облик, но хотя бы малейшую его деталь, родинку, изгиб крыльев носа, то, как лежат тени от ресниц, расположение веснушек, форму бровей, оттенок кожи, морщинку возле рта, которая появляется, когда ты улыбаешься, высоту скул. Малейшую деталь, отсутствие которой может изменить все. Время, которое у нас было до Парижа, я никогда не тратил на то, чтобы запомнить все эти мелочи, потому что был уверен, что они — и вся ты — со мной навсегда, я могу увидеть тебя, когда захочу. Теперь мне порой кажется, что я что-то забыл, упустил, и тогда все твое лицо будто заволакивает туман, или оно рассыпается на части, как детская мозаика, а на меня — не поверишь — находит самая настоящая паника. Что если я больше не смогу восстановить твой облик в своей памяти? Значит ли это, что, встретив тебя, я пройду мимо, потому что не узнаю? Колдографии недостаточно точны, от них ускользает столько деталей, которые, собираясь вместе, становятся тобой, твоей сутью; они не передают тепло, которое хранит твоя кожа, твой запах, твое нежное дыхание, невесомость твоих прикосновений... Так что перед сном — это должно тебе понравиться — я закрываю глаза и вспоминаю все-все-все, что есть ты.
Т.
Декабрь 1928 г.
P.s. С Рождеством!»
«Оказывается, ты поэт, Тесей Скамандер, и скрывал это от меня столько лет, пусть это и единственная поэма в мою честь по случаю Рождества. Если бы я тебя уже не любила, я бы влюбилась в тебя насмерть после этого письма. Я так тебя люблю и тоже ужасно боюсь забыть малейшую деталь. До чего мне порой обидно, что вы с Ньютом совсем не похожи, ты даже не представляешь.
Все мои веснушки на месте. Пересчитаешь сам, когда вернешься. Я придумаю какой-нибудь специальный крем, чтобы ни одна не сбежала.
С Рождеством!
Вечно твоя,
Л.С.
Декабрь 1928 г.»
¹
Мессинские тоннели… - 19 туннелей, которые солдаты британской армии вырыли в течение пятнадцати месяцев, начиная с 1916 года, в болотистых почвах близ бельгийского городка Месен. В общей сложности было прорыто 7,5 км тоннелей, на концах которых около германской линии обороны было заложено около 542 (или 420) т взрывчатки. В 3 часа 11 минут 7 июня 1917 года под Месеном прогремел взрыв такой силы, что был признан самым мощным взрывом за всю Первую мировую войну. Он дал начало Мессинскому сражению, продлившемуся до 14 июня 1917 года и завершившемуся победой британских войск.
