Декабрь 1928 г.»
Треверс посмотрел на записку, как на спящую змею, и попросил его не беспокоить. К новому году Лета Лестрейндж должна была временно покинуть пост его помощницы, и глава отдела магического правопорядка со злостью думал обо всех матримониальных традициях и детском визге. Привычка — страшная вещь, а Торквилл Треверс был рабом привычки. Лета вошла в его привычный круг общения, потому что почти всю свою жизнь Треверс проводил на работе. Он бы поселился в министерстве, если бы не был строгим приверженцем жесткого распорядка дня, в котором были предусмотрены часы, отведенные на сон, завтрак, обед, ужин, вечернюю прогулку по берегу Темзы и стаканчик огневиски. Поэтому Треверса раздражало любое отклонение от ранее намеченного плана. Поэтому его раздражал предстоящий отпуск новоиспеченной миссис Скамандер, о деталях которого точно не знал в министерстве никто, кроме Треверса. Поэтому его так раздражал Дамблдор, к которому приходилось обращаться за помощью и получать каждый раз отказ по каким-то необоснованным, явно надуманным и противоречащим общему благу причинам. Засадить профессора в Азкабан за дружбу тридцатилетней давности не было никакой возможности, а по-другому повлиять на Дамблдора Треверс никак не мог. Профессор был слишком хитер и умен, что раздражало главу отдела правопорядка даже больше, чем его предполагаемые связи с Гриндевальдом. Поэтому его раздражал сам Гриндевальд своими необоснованными актами насилия. За последние несколько десятков, если не сотен, лет не было темного мага, подобного Гриндевальду, который с таким упоением рушил бы завесу между миром магов и миром людей. Инциденты в Риме, Брюсселе, Нью-Йорке, Париже это подтверждали, теперь настал черед Восточной Европы. Что он, в самом деле, хочет там найти? Больше всех — нещадно! — Треверса бесил Тесей Скамандер с его внезапными выходками, никак не вписывавшимися в размеренный характер бывшего главы аврората. Когда Тесей только появился в Министерстве, Треверс возликовал: наконец-то нашелся еще один человек, который предпочитал держать все под неусыпным контролем. Никогда прежде глава отдела магического правопорядка так не ошибался. Хотя, будем честными, зло говорил он себе, еще по скандальному побегу на войну надо было сделать выводы. Но тогда это казалось таким патриотичным, таким смелым, таким бескорыстным поступком… А все из-за Леты Лестрейндж, мрачно думал Треверс, расхаживая по кабинету со сложенными за спиной руками, эта изворотливая слизеринская стерва окончательно сбила с толку Тесея, а теперь и весь отдел магического правопорядка из-за ее беспечности и стремления к размножению ожидает хаос, — и мысленно возвращался к тому, с чего начал: к проклятьям матримониальных планов, семейных ценностей, сердечных порывов и их последствий, которые разгребает кто угодно, только не устроившие бедлам. Треверс вновь перечитал послание от Скамандера. Несколько минут спустя Лета с непроницаемым лицом читала записку от шефа. «Мисс Лестрейндж, подготовьте все имеющиеся у нас материалы по «французскому инциденту». Никому не говорите об этом, записку уничтожьте». Она представила выражение лица Треверса и улыбнулась.***
Лета не предупредила, что придет, но Ньют обрадовался — насколько можно было. Гостей он не ждал, поэтому вышел к Лете прямо из зверинца, в рабочей одежде, взъерошенный, с пятнами чернил на пальцах и расцарапанной щекой, и немедленно предложил выпить чаю. Она кивнула и прошла вслед за хозяином дома в гостиную, села за стол, пока Ньют возился с чашками, магическим чайником и водой. Вдоль стены прошмыгнуло нечто серебряно-серое, тускло блеснула монетка, и Лета благоразумно повернула обручальное кольцо камнем внутрь, чтобы ни один ниффлер не позарился на ее драгоценность. — Как твои дела? — Ньют поставил поднос на стол. — Дела, как видишь, прекрасно, — она выразительно посмотрела на живот. — Но, Мерлин, скорей бы он уже родился. Ходить тяжело, дышать тяжело, есть тяжело, спать совершенно невозможно. Ни за что не пойду на это во второй раз. И мне еще повезло, что Треверс не василиск! Ньют негромко рассмеялся и потряс головой. — Он привыкнет. — Я рассчитываю на это! — О, мисс Лестрейндж, — в гостиную заглянула помощница Ньюта, рыжая смышленая Банти. — Добрый вечер. — Добрый вечер, Банти, как поживаете? — Лета вежливо улыбалась, досадуя, что не додумалась спросить, есть ли кто-нибудь еще у Ньюта дома. Обычно в столь позднее время Банти уже уходила домой. — Все прекрасно, мисс Лестрейндж, — Банти мило улыбалась, стараясь не выдавать волнения при виде Леты, которая всегда ее смущала и немного расстраивала. Слухи о том, что беременность мисс Лестрейндж связана с Ньютом, достигли и ее ушей. Что думать по этому поводу, Банти пока не решила, зная, как Ньют предан собственной семье и брату, о местонахождении которого до сих пор не было ничего известно. — Замечательно. Надеюсь, никто из животных вас не обижает. — Ничуть. Мистер Скамандер, я могу идти? — А? Да, Банти, хорошо, ты свободна на сегодня, — Ньют принес сливки и овсяное печенье.— С чаем мы сами разберемся. После ухода Банти в гостиной ненадолго воцарилась семейная тишина. — Говоришь, все в порядке? — Ньют смотрел на Лету вскользь, чувствуя неловкость в ее присутствии. Виделись они в последнее время совсем редко. Радостную новость Ньют узнал от матери, даже не от Леты и уж тем более не от брата. — Да, все хорошо. С нового года у меня будет небольшой отпуск для семейных радостей. Треверс пока не одобрил ни одной кандидатуры, которую я предложила. Но с какой-то ему придется смириться, а со временем он свыкнется и с моим отсутствием. — Он к тебе привязан. — Он просто капризничает, — Лета скривилась и вытянула ноги. Скрестить их в щиколотках пока еще получалось, но и эту возможность она, наверное, утратит. — Брось, все тебя любят. — Ты преувеличиваешь значимость твоего брата. Они рассмеялись по-семейному, и неловкость мало-помалу сошла на нет. — У тебя ведь ко мне дело? — Да, но не хочу начинать с дел, раз уж зашла в гости к брату, — Лета отпила чаю. — Как твой зверинец? Ньют чуть улыбнулся невестке. — Келпи повредил копыто, ниффлеры воруют, мистер Пикетт обустроил себе дом в моем пальто. Думаю, не завел ли он подружку! — После этих слов из кармана высунулась зеленая голова лечурки с выражением глубочайшего неодобрения на физиономии. — Ну а Банти терпит все это. — Она милая девушка. — Да, конечно, очень милая. Они помолчали, думая каждый о своем. — Тина написала, — Ньют заметно оживился. На колдографии над его столом мисс Голдштейн была в милом платье и заколкой в форме цветка в волосах. — Говорит, что в связи с перестановками в министерстве не может уйти раньше, чем планировала. — Мне ужасно жаль, — Лета дотянулась до его локтя и сочувственно потрепала. — Не хочешь поехать к ней? — Меня же не впустят. — Ах, да. — И не выпустят, — с нажимом прибавил Ньют. — Тесей пытался это исправить. Ньют вздохнул. — Я знаю. — Вы оба упертые, как громамонты. — Что ты знаешь о громамонтах! — Знаю, что если их спровоцировать, то может случиться катастрофа. Скажешь, не так? — Скажу, что ты невежественна, — мягко ответил Ньют. — Громамонты — добрые звери. — Нет чудовища, которое ты бы не приручил, — не без нежности произнесла Лета. — С тобой они все добрые. Ньют прочистил горло. — Тина с ума сходит из-за сестры. — До сих пор никаких следов? — Никаких. Куинни как сквозь землю провалилась. В жизни не чувствовал себя таким бесполезным, — тоскливо произнес Ньют. Лета поставила чашку на блюдце и отодвинула подальше от края стола. — Знакомое чувство. — Любовь творит ужасные вещи. — Кому ты это говоришь. Они сочувственно улыбнулись друг другу, Лета поерзала в кресле, устраиваясь удобнее. Поясница заныла к вечеру. — Тесей прислал письмо для тебя, — она положила запечатанный конверт без адресата между чайником и сливочником. — Он не мог написать мне лично? — Ньют рассердился и покраснел. — Или приехать? Поговорить? — Не сердись. Он заботится о тебе… как он это сейчас понимает, конечно. Чем меньше людей знают о том, где он сейчас, тем лучше. Ведь если ты будешь знать, ты сможешь рассказать. — Больше похоже, что он о себе заботится, — проворчал Ньют. — Ты-то знаешь, где он. — Прости нас за это. Ньют развел руками. Они допили чай и попрощались, но письмо он вскрывать не торопился: для начала спустился в подвал, проверил питомцев, заглянул в клетки к ниффлерам, отобрал маггловский шиллинг. Присев на тумбу около бассейна с водой, он вынул письмо брата из кармана, покрутил в руках и наконец-то распечатал. «Ньют, долго думал, стоит ли впутывать тебя в это дело еще больше, чем ты уже впутался, но выбор у меня небогатый, да на кого еще мне положиться, как не на брата. Второе письмо в этом конверте для А. Д. Вы в некотором роде дружны, думаю, это позволит ему благосклоннее отнестись к посланию от человека, который когда-то снял с него кандалы. Можете прочесть это письмо вместе, его содержание — не тайна для тебя, если только Д. не сочтет иначе. Я рассчитываю получить от него ответ (настолько прямой, насколько он может себе позволить). Мой адрес знает Лета. Д. не должен его знать — во всяком случае, пока. Помимо этого, у меня к тебе еще две просьбы. Первая: напиши мне все, что можешь вспомнить о румынском питомнике драконов, в котором ты работал пару лет назад. Мне пригодится любая деталь, даже если это будет среднестатистическое количество чешуек у трехмесячного детеныша. Особенности расположения, количество питомцев, чистота появления нового потомства — все. И вторая просьба. Не знаю, как скоро я смогу вернуться домой, так что, пожалуйста, позаботься о Лете, она так нуждается в заботе сейчас. У меня нет дурных предчувствий или подобной ерунды, я не собираюсь умирать, просто хочу, чтобы Лета могла рассчитывать на близкого человека, которому она доверяет. Если ей придется туго или если со мной что-нибудь случится. Мне тошно от мысли, что она совсем одна. Пусть Ма уговорит ее переехать к вам хотя бы на первые пару месяцев. Надеюсь, мисс Г. в ближайшее время удастся улизнуть из Штатов в твои объятия. Передавай ей привет и не забывай, что я — твой брат. P.S. И, нравится тебе это или нет, я хочу все узнать про обскура, чтобы понять, какую силу заполучил Г. к той, что уже в его распоряжении. Допускаю, что Криденс сбился с пути, допускаю, что ты сожалеешь о его судьбе, допускаю, что его можно вразумить и направить на путь истинный; но пока он кормится идеями Г., я не поручусь, что он неопасен и остается просто тем, кому не перепало в жизни достаточно любви.Декабрь 1928 г.»
***
Рождество в этом году Альбус Дамблдор намеревался провести в Ирландии вместе с Элфиасом Дожем. Нужно было хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию и предпринять следующие шаги. Лучше всего это было сделать в тихом заснеженном поместье, доставшемся другу в наследство от дядюшки. Они будут играть в шахматы, пить чай и огневиски, читать книги и наслаждаться покоем. Покой, правда, будет относительным. Министерство магии до сих пор не оставляло в покое профессора, точнее, его не оставлял в покое глава отдела магического правопорядка. Дамблдор давно понял, что Фоули самоустранился от дела Гриндевальда и Треверс действовал на свой страх и риск несмотря на все предупреждения. Если бы на кладбище Пер-Лашез ситуация не вышла из-под контроля, если бы Тесей Скамандер послушал его, а не начальство, возможно, дело приняло бы совершенно иной оборот. Но история не знает сослагательного наклонения. Дамблдор вынул из кармана фиал, положил перед собой. Сосуд отсвечивал серебром, капельки крови внутри были в покое. Еще бы ей не быть в покое, крови их юности, которая еще не пережила ни одной бури. Тогда даже мысли не приходило, что они окажутся по разные стороны баррикад. Тогда казалось, что они преодолеют любые разногласия, осуществят мечты, потешат амбиции — все ради друг друга и высшего блага. Тридцать лет спустя Альбус Дамблдор смотрел в стрельчатое окно на то, как валит снег, а где-то далеко Геллерт Гриндевальд, может быть, точно так же смотрел в окно и выбирал, как воплотить свои губительные планы, и они оба зашли слишком далеко, чтобы поворачивать. Когда-нибудь они неизбежно сойдутся в бою, потому что больше никто не сможет победить Гриндевальда; нельзя бесконечно увиливать и смотреть, как умирают другие, потому что Альбус Дамблдор не может нарушить клятву. Он не представлял цену этому. Клятва на ней — мощнейшая магия. Дамблдор вновь посмотрел на фиал и спрятал его во внутренний карман. Собрав свои записи по урокам трансфигурации на следующий семестр, Дамблдор собирался спуститься на ужин, но его внимание отвлек негромкий стук в окно. Впустив в комнату вместе с морозным воздухом взъерошенную белую сову, он притушил свечи и поплотнее закрыл двери. «Нам необходимо встретиться как можно скорее. Ничего не спрашивайте, только укажите время и место. У меня есть для вас информация. Н.С.» «Уверен, что хочу отменно поужинать завтра в «Голубке» ¹, и надеюсь на вашу компанию. А.Д.»***
Назавтра Ньют стоял под вывеской с белой голубкой, расправившей крылья, и внимательно осматривался, но не замечал ничего подозрительного. Это был самый обычный маггловский район, самый обычный маггловский паб с низкими потолками, маленькой барной стойкой и отметкой об уровне, которого достигла вода во время достопамятного наводнения в ночь на 7 января². Альбус ждал его за столиком около камина — читал последний выпуск «Times». Ньют неуклюже пробрался к столику, примостил свой саквояж на соседний стул, столкнулся с официанткой, долго извинялся и долго искал, куда пристроить пальто. — Добрый вечер, профессор. — Добрый вечер, Ньют. — Они пожали друг другу руки и уселись за стол. — Я уже заказал лучшее блюдо из меню, надеюсь, ты меня простишь. — Я доверяю вашему вкусу, профессор. — Может быть, эль? — Альбус внимательно посмотрел на своего бывшего ученика, и Ньют кивнул. — Два «Гиннеса», пожалуйста, — обратился он к подошедшей официантке. Та стрельнула глазами в немолодого, но чертовски импозантного посетителя, и закусила пухлую нижнюю губу. Дамблдор дежурно улыбнулся, принимая игру. — О чем пишут? — поинтересовался Ньют. — Швейцария и некоторые другие страны так и не присоединились к пакту Бриана— Келлога³. В очередной раз критикуют новый роман Лоуренса⁴. Правительство до сих пор не может разобраться с последствиями наводнения и не пришло к единому мнению о защитных укреплениях. Готовится избирательная реформа, немного о спорте и… по мелочи, — Дамблдор лениво перечислял события. Кажется, он был расслаблен и спокоен, но Ньют замечал, что профессор зорко следит за теми, кто входит в помещение, кто выходит и что можно говорить, не нарушая никаких запретов. — Поэтому я редко читаю газеты, они не всегда пишут правду. — Ты о той глупой истории с Летой и твоей свадьбой? —Дамблдор усмехнулся уголками губ. Им как раз принесли пиво, и официантка записала это на свой счет. — Да, в тот раз они были неправы. Должна была состояться другая свадьба. Как Лета? Я слышал, скоро произойдет важное событие. — Она в порядке. Да, да, в порядке, — Ньют замялся, ему не очень хотелось говорить о невестке, хотя Дамблдор давал удобную возможность перейти прямо к делу. — Очень взволнована предстоящим событием. — Надеюсь, она с честью выдержит это испытание. Если Дамблдор и сгорал от любопытства, то не выдал этого ни единым мускулом. Ньюту всегда требовалось время, чтобы заговорить. До сих пор он редко шел на контакт, и сейчас явно произошло что-то из ряда вон выходящее. Оставалось верить, что с мисс Порпентиной Голдштейн он хоть немного более разговорчив. — Как и все мы. Думаю, она переедет к моей матери, так для всех лучше, — Ньют попробовал свое пиво, вынул из кармана конверт и передал Дамблдору. Тот оценил качество бумаги, почерк, наклон. «А.Д.» выведено без явного нажима, явно маггловской ручкой, не пером. Интересно. «Профессор, аврорат плохо уживается со свободой мысли, но так сложилось, что я больше не аврорат, значит, мы можем договориться во имя общего блага и здравого смысла. Не знаю, что мешает сразиться с Г. Вам, зато знаю, что мне не мешает ничего, кроме неведения. Мне нужен доступ в Дурмстранг, чтобы понять, откуда все началось и где Г. почерпнул такую силу. Я знаю, что вы можете это организовать.» — В него вселился Треверс, — поморщился Дамблдор. Его почти передернуло от фразы «во имя общего блага». Тесей выбрал очень точные слова, действовавшие крайне болезненно. — Вы просто никогда не пытались его понять, — проговорил Ньют, допивая пиво. С разрешения профессора он прочел письмо, в котором не было ничего криминального, но как всегда, когда на Тесея «находило», как они называли это внутри семьи, что-то почти безумное. Никто не знал, где находится легендарная школа магии Дурмстранг. О ней ходили самые разные слухи и одно точное знание: в школе практиковали темные искусства (весьма успешно) и в ней учился когда-то Геллерт Гриндевальд. Его отчислили по неизвестным причинам. Только Тесею могла прийти в голову идея попасть в самое закрытое заведение Европы, чтобы узнать о прошлом преступника. И он еще пишет, что не является аврором. Прости Мерлин, он еще никогда не был большим аврором! Ньют гадал, что он на самом деле знает о брате и каков настоящий Тесей, которого пришлось обуздать, чтобы воспитывать младшего брата и быть опорой матери. Обуздать настолько, чтобы обмануть даже Распределяющую Шляпу. Так себе вышло сочетание Хаффлпаффа и прямой конфронтации с министром Эвермондом, демонстративного вступления в маггловскую армию, четырех военных лет в самых горячих точках на материке. А еще страстной любви к девице с самой сомнительной репутацией в высшем обществе, вышколенного аврората и того, как Тесей в одну секунду пустил свою жизнь и репутацию под откос, чтобы отомстить Гриндевальду. Жаль, что они так и не стали друзьями, но с отцом дружить трудно — а Тесей занимал именно эту позицию. Дамблдор спрятал письмо в карман. — Возможно. Надеюсь, это не самая дорогая моя ошибка. — Вы тоже просто человек, профессор. Возможно, именно благодаря этой прямолинейности Ньют нравился Дамблдору больше других учеников. — Я это понимаю, Ньют, — он снова хитро прищурился, улыбаясь лишь кончиками губ, поманил официантку и попросил счет. — Я хотел бы не забывать об этом. — А вы забываете, профессор? — Иногда… Ладно, давай прогуляемся. Сейчас прекрасная погода, — Ньют насторожился, и Дамблдор рассмеялся. — Никаких крыш, уверяю тебя. Расплатившись, они вышли из паба и пошли вдоль набережной по направлению к центру города. Как всегда, в воздухе висел туман, снег растаял, оставив сплошные лужи на мостовых. — Я подумаю, что делать с его просьбой, — Дамблдор похлопал себя по карману. — Он просил о чем-то еще? Ньют замялся. — Он спрашивал про заповедник драконов в Румынии, где я работал во время войны. — Румыния, значит, — Дамблдор задумался. Полезно было иметь своего человека в Восточной Европе, если Гриндевальд скрывался там же. После смерти Кролла Дамблдор потерял возможность получать информацию напрямую из источника, а с Тесеем будет проще, хотя он был не очень надежен в силу самых разных причин. Зато ему нужна была помощь. — Видимо, твой брат всерьез взялся за это дело. — Он… да. — Ньют сглотнул. — Я рассказывал о Криденсе, помните? Он тоже хочет о нем знать. — Обскур, переживший детский возраст и способный к мощной магии, — в такт неторопливым шагам произнес Дамблдор. — Помню. — Зачем он Гриндевальду? Убить вас? — Возможно, — Дамблдор остановился. — Я дам ответ после праздников. С Рождеством, Ньют. ¹ … в «Голубке» … - «Голубка» («The Dove») – легендарный лондонский паб, расположенный в районе Хаммерсмит на Аппер Молл, 19. Одни поговаривают, что в 17-м веке сюда приходил король Карл Второй для встреч с возлюбленной, Нелл Гвин. Другие, что за стаканчиком превосходного эля был написан гимн «Правь, Британия». Не обходили своим внимание «Голубку» Грэм Грин, Хэмингуэй и множество других знаменитых людей, о которых оповещает список над камином. ² … во время достопамятного наводнения в ночь на 7 января - Лондонское наводнение 1928 года — наводнение, которое произошло в ночь на 7 января 1928 года, когда река Темза в центре Лондона вышла из берегов, и её воды затопили большие площади в городе. В результате наводнения, унёсшего жизни 14 человек, тысячи людей остались без крова, сильно пострадали многие здания, особенно в районе Миллбенка, где рухнула набережная Челси и вода хлынула в дома бедняков. Галерея Тейт была затоплена водой высотой 2,8 метра, что нанесло серьёзный ущерб коллекции. Также были затоплены части Вестминстерского дворца и парламента, как и ряд линий и станций лондонского метро. Ров лондонского Тауэра был заполнен водой в первый раз за более чем 80 лет. Также были затоплены туннели Ротерхит и Блэкуолл. ³ … к пакту Бриана — Келлога - Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики; получил название по именам инициаторов — министра иностранных дел Франции Аристида Бриана и госсекретаря США Фрэнка Келлога. Подписан 27 августа 1928 года представителями 15 государств (позже к ним присоединились почти все существовавшие в то время страны). Заключение договора означало первый шаг на пути создания системы коллективной безопасности в Европе. ⁴ … критикуют новый роман Лоуренса... – «Любовник леди Чаттерлей» впервые опубликованный в 1928 году, подвергался жесткой критике со стороны общества и прессы и был запрещен в Великобритании до 1960 года.