***
День смерти матери стал днем, когда жизнь маленького Макса кардинально изменилась. Конечно, гибель Корделии Сир-Драй-Биттер не стала неожиданностью ни для кого, женщина лежала в постели приступом своей болезни уже почти три месяца, борясь за свою жизнь с отчаянностью, но безнадежно с каждым днем теряя силы и угасая. Лучшие медики, выписанные из столицы даже не Генрикусом, поглощенным работой и словно забывшим о жене, а его средним сыном, Бертраном, которому только исполнилось четырнадцать, не могли помочь ей. Макс проводил с матерью дни и ночи, отходя от ее постели только чтобы поспать и то — лишь после ее настоятельных просьб. Он читал ей любимые книги и перечитывал письма от отца, написанные еще тогда, когда Генрикус и Корделия не были даже помолвлены, когда еще не пропала первая жена Биттера, мать старших сыновей. Эти письма были наполнены любовью и сдержанной страстью, но маленький мальчик порой не совсем это понимал. Однако, для матери он продолжал читать, как когда-то она сама читала совсем крошечному сыну сказки и рыцарские баллады. Корделия умерла во сне, днем, от обострения лихорадки, выпившей последние ее силы. Врачи сказали, что шансов не было. Макс держал ее руку в те мгновения. Наверное, именно поэтому женщина ушла с улыбкой на белых губах. О смерти вокруг говорили достаточно, чтобы Макс понимал, что это такое. Но никто не ожидал настолько ровной и спокойной реакции. Мальчик не заплакал ни разу — ни во время обряда проводов, ни когда украшенную специально привезенными с юго-запада, с родины Корделии, цветами лодку с телом спускали на воду озера, ровного, словно зеркало, ни на прощальном пире, ни через неделю, ни через месяц. Однако младший сын Биттеров стал и в целом куда более замкнутым и молчаливым. Переживая тихое, спокойное и тяжелое горе потери внутри себя, он не позволил себе излить его наружу. Тоска и боль, как черная пелена, отделяли его от остальных и прошлого, и только книги из материнской библиотеки, закрытой отцом на ключ, но всегда, конечно, доступной для знающего древние тайные переходы Макса, оставались светом. Любимые книги матери поначалу, потом — все, что мальчик считал интересными. Так прошло несколько лет. Старший брат, Сидраг, женился на девушке из Дома Волн, из дальнего рода, но детей так и не завел, почти не встречаясь с юной женой и предпочитая ей охоту и разведку под рукой отца. Ходили слухи, что среди офицеров Северной армии у него был любовник. Средний вернулся домой в должности полноценного рыцаря, но больше времени проводил с дядей и в горных деревнях в округе, а порой и надолго исчезал в долинах и предгорьях, но так и не женился, хоть и принес однажды похожего на него, как два кристалла, крошечного ребенка, признанного бастардом и отданного на воспитание кормилице. Все шло так, как шло. Отец занимался начинающейся войной с Севером больше, чем младшим сыном, и когда из одного разведывательного рейда выжившая часть отряда вернулась без него, Макс не был удивлен или огорчен. В принципе, он почти не почувствовал разницы. Сидраг, занявший место Главы Дома, не слишком отличался от их властного, жесткого отца-тирана, хотя и был более эмоционален и свободен, пожалуй. Герой, полководец, он был таким же плохим братом для Макса, каким Генрикус был отцом. Ничего не изменялось в семье Воинов Скал. Однако вскоре после того, как по старой договоренности Максимилиана отдали в оруженосцы союзнику отца, Алексию, Рыжему Маршалу Леонхарту, началась война. Алексий, конечно, взял с собой мальчишку, который только и ждал повода проявить себя, вдохновленного рыцарскими балладами и романтикой войны, которой болели все аристократы Союза Стихий, рвущегося в бой… но старался сдерживать, как только мог. С ними, в качестве второго адъютанта Первого Полководца, которым и назначили Алексия, поехал и его недавно вернувшийся из Дома Небес сын, Алексий. Там, в штабе, севернее Когтей Ворона, на последнем рубеже, почти на границе, Макс в последний раз увидел своих братьев. Сидраг, живший, как настоящий воин и герой, уходивший в бой с яростным смехом и мечом наголо, сложил свою жизнь в одном из первых же боев, прикрывая маневр войска вместе со своим отрядом. Рог и Щит, Древние артефакты Воинов Скал перешли к Бертрану, но у него не задержались — он погиб практически через несколько долгих месяцев. Погиб даже не в бою — был подстрелен меткой отравленной стрелой в спину, когда пытался дезертировать. Оказалось, что на стороне Севера его даже ждали… Но, видимо, ждали не все. Эти смерти были Максу все равно что уроком, в отличие от угасания матери и гибели отца. Герои умирают первыми, славно, но безнадежно. Предателей же всегда находит наказание. Рог передали последнему сыну Генрикуса, титул — его младшему брату, единственному магу в поколении, одинокому и бездетному. А после Макс и сам узнал, каково это — умирать. О смерти дяди, предателя и продавца Империи, который подставил Бертрама, очернив его имя, и намеревался сам сбежать с полученными после этого Щитом в Северные Королевства, Максу сообщили только когда память к нему вернулась окончательно — сообщили, вручив титул, Щит и место Главы Дома. Эта смерть стала лишь мимолетной, не значащей ничего, кроме перемен, потерей. Важна была не она, а то, что из нее следовало. Максимилиан остался один. Последний, носящий фамилию Биттер, последний, имеющий право на место Воина Скал. Герои умирали первыми, наивные глупцы — вторыми. Тираны и добродетели — все были смертны. Включая самого Черного Лорда, героя и глупца, сына тирана и добродетели. Даже спустя годы Максимилиан горевал о безвременной смерти матери, но никто и никогда не подумал бы об этом. Но лишь о ней.***
— Вы рассказали куда больше, чем я рассчитывала узнать, мойрэ, — тихо проронила после долгого молчания рыжая девушка. — Вы узнали ровно то и столько, что и сколько я посчитал нужным, мэйра Тэо, — слегка улыбнулся Максимилиан, поднимаясь со скамьи. — Вам не стоит долго находиться на улице. Мою мать убил холод. Вы тоже не выросли здесь. — Не беспокойтесь, мойрэ. Холод мне с некоторых пор не страшен. Так же, как с шестнадцати он не страшен Вам.