Хотя бы раз в жизни

Улицы Лондона снова покрыты снегом. Мокрым снегом, образующим проклятое чвачево под ногами, которое хлюпает, насквозь мочит обувь и разлетается брызгами от проносящихся по широким улицам автомобилей. Огромная квартира, любезно предоставленная одним из друзей Дэвида, чтобы устроить вечеринку по поводу его прибытия из тура, полна народу. Так тесно, что едва можно протолкнуться. Что интересно, половину из этих людей Боуи то ли не знает, то ли не помнит. – Выберись отсюда живым, – скептически оглядываясь, произносит Энджи, пришедшая сюда вместе с ним, и исчезает в толпе. Дэвид хмыкает. Да уж, либо задохнёшься, либо затопчут. Это ещё в лучшем случае. – Хэй, Нейт, привет, – здоровается он за руку с хозяином квартиры, возникающим рядом. – Рад тебя видеть, – говорит тот. – Развлекайся. Один из безнадёжных тусовщиков, которые редко доживают до тридцати. Но, в общем-то, неплохой парень. Дэвид продвигается вперёд, попутно то и дело обмениваясь с кем-то незначительными репликами. В Лондоне всё по-старому. И, пожалуй, по всей этой бессмысленности он соскучился. Дэвид замечает своё отражение в зеркале, висящем на одной из стен, и сам себе поражается. Лондон, конечно, не изменился. А вот он изменился. Похудел ещё больше, синяки под глазами, нездоровая бледность. Ему нужен отдых, силы на исходе. Но безумный темп жизни не остановить. Звучит пластинка. Его. Один из старых альбомов. Забавно слушать собственные песни. – Вы правда Дэвид Боуи? – восторженно спрашивает какая-то укуренная девица, возникая рядом. Он видит её отражение в том же зеркале. Красивая, надо сказать. Да только на это наплевать. Кто-то притащил на закрытую вечеринку свою тупую подружку. – Нет, его дух, явившийся с того света, – с мрачной усмешкой отвечает он. И, в общем-то, не так далеко от истины. Потому что он действительно чувствует себя чёртовым призраком, эфемерно перемещающимся по земле, полупрозрачным и бесконечно усталым. На столе выставлены ряды бокалов Мартини. Дэвид подхватывает один и идёт дальше. Чисто машинально ищет кого-то глазами. Потому что ему срочно нужен кто-то близкий, иначе он с ума сойдёт. Хотя совсем нет гарантии, что человек, которого он пытается разглядеть, вообще здесь. Скорее всего, его нет. С того раза они не перезванивались. И Боуи понятия не имеет, что там у Мика сейчас, где он находится, чем живёт. Дэвид опускается на диван, откуда видна вся комната и все в ней присутствующие. Наблюдает за постепенно набирающейся публикой. И что они все здесь делают? Что им нужно? Он на секунду прикрывает глаза. Перед ними всё ещё стоят бесконечные дороги Америки, от которых действительно можно свихнуться. Дороги опутали сознание, а теперь душат. – Позволишь? Кто-то садится рядом. Вкрадчивый голос над самым ухом. Дэвид просто поверить не может. Открывает глаза и резко поворачивается. А Мик совсем не изменился. Сколько они не виделись? Около полугода? Он всё так же улыбается, на щеках у него все те же солнечные ямочки. И Дэвиду вдруг становится лучше. – Ты пришёл. Утверждает очевидный факт. – Кто-то должен был сделать это первым. Ты приехал неделю назад и не дал о себе знать. Мик не злится. Понимает всё. А Дэвид вдруг чувствует себя трусливым идиотом. Он слишком часто боится. А Джаггер нет. Боуи накрывает его руку своей. – Спасибо, что ты здесь. – Я должен быть здесь. То ли в этом месте, то ли вообще всегда рядом с Дэвидом. – У меня тоже скоро тур, – сообщает Мик. – Пробуду в Лондоне надолго. – Значит, у нас мало времени. "У нас". Между ними всё по-прежнему. И оба одновременно улыбаются от осознания этого. *** Мик рассматривает его в полумраке чужой спальни. Через занавески начинает пробиваться рассвет, да только это не означает начало нового дня, старый ещё не закончился. К чему торопиться жить, если жизнь когда-нибудь закончится? Дэвид сидит на подоконнике в одной лишь расстёгнутой рубашке Мика. За дверью слышится пьяное улюлюканье страдальцев, всё ещё шатающихся по квартире, а не отрубившихся где-то в сторонке или не принимающих участие в оргии, устроенной в гостиной. Мику и Дэвиду сейчас совсем не до них. Они в своём мире, недоступном кому бы то ни было ещё. Джаггер развалился прямо на полу и снизу вверх глядит на фигуру на подоконнике. Дэвид всегда казался ему каким-то хрупким. Будто вот-вот переломится. А сейчас это ощущение от него усугубилось. Мик медленно встаёт и подходит к нему, разводя ноги с острыми коленями, придвигаясь совсем близко и дыша Дэвиду в лицо. – Ты выглядишь изнемождённым, – произносит он. Дэвид утыкается ему в плечо. – Верно, – тихо шепчет, – я безумно устал. Усталость делает всё серым, безэмоциональным. Вдруг становится наплевать абсолютно на всё. Скажи тебе, что ты умрёшь через час – сейчас же пойдёшь и заранее спокойно ляжешь в гроб. Сообщи тебе, что сбылась твоя самая заветная мечта – слегка пожмёшь плечами и ничего не испытаешь. Руки Мика смыкаются за его спиной. Всё будет в порядке. Боуи поднимает голову и захватывает его нижнюю губу своими. Со всей усталстью. Со всей пустотой накопившейся а душе. И откуда только она взялась? А Мик всё принимает. Мик открыт, готов вобрать в себя все его мучения. Он отвечает на поцелуй, бережно, трепетно. Дэвид хватается за чужие плечи как за спасательный круг. Да только Мик тонет сам и едва ли чем-то ему поможет. – Дорожку? – предлагает Дэвид Ему нужно. Очень. Всего остального перестаёт хватать. Мик не хочет его отпускать. Не хочет, чтобы исчезали желанные губы. Да только не удержишь. – Если хочешь. А Дэвид, конечно, хочет. Больше всего на свете... Нет, не всего. Возможно, Мика чуть больше. Но Мик будет до вечера следующего дня, он никуда не денется. Теперь. *** POV Мик Он изменился за эти месяцы. Действительно изменился. Нет больше Зигги, которого я когда-то встретил. Но нет и Дэвида, которого я знаю лишь обрывками. Сейчас передо мной Белый герцог. Он устал. Он потерян. И я, кажется, нужен ему. Сколько мы уже не выходим из этой комнаты, заперев дверь? Возможно, весь день, ведь за окном уже опускаются сумерки. Мы потеряли счёт времени. С Дэвидом это перестаёт иметь значение. Творящееся между нами уже перешло всякие границы и напоминает безумие в хаосе. Где-то среди рассыпанного порошка, в полуотключенном состоянии, я подползаю к Дэвиду, приподнимаюсь на локтях. Смотрю ему в лицо. Так близко, мы почти соприкасаемся носами. – Майк, – шепчет он, неожиданно касаясь рукой моей щеки. И что-то новое. Что-то новое среди эйфории и тысячи иллюзий. Что-то реальное. Постойте, нежность? И я вижу мелькнувшее в его глазах То Самое.