Истерзанные

***

      Течение человеческой жизни было простым и прямым, как путь из точки А в точку Б. И хотя Микаса никогда не была хороша в математике, что-то из уроков отца все же запомнила. Будучи ребенком, она считала, что ее жизнь предопределена: обучение ремеслу, помощь родителям, замужество, рождение детей, старение… О смерти она старалась не думать, да и, не понимала тогда еще, что такое смерть в полной мере. Их семья жила на опушке леса и девочка могла по пальцам пересчитать знакомых ей людей. Тогда маленькая Аккерман не задумывалась о чем-то, выходящем за грань ее уютного мирка.       Наверное, именно по этой причине она была ошеломлена встречей с Эреном, сыном доктора Йегера. Этот незаурядный мальчик ворвался в ее жизнь словно свежий порыв северного ветра, принеся с собой столько всего нового, что ее сознание просто не справлялось, и Микаса часто лишь слушала звучание его голоса и зачарованно наблюдала за живым и подвижным лицом нового знакомого, не вдаваясь особо в то, что он говорил. Так, за какие-то три встречи девочка настолько привязалась к нему, что ждала следующего прихода доктора с совершенно несвойственным ей нетерпением.       Только вместе с хорошим, Эрен принес ей и плохое. Увиденные впервые в лесу мертвые люди повергли ее детскую психику в настоящий шок. Аккерман даже пошевелиться не могла, боясь вдохнуть, и тем удивительнее и страннее ей показалась невозмутимость, с которой младший Йегер подошел к трупам и пнул один из них, констатировав его смерть. Это не укладывалось в голове, и вскоре девочка пришла к выводу, что с ней что-то не так, а ее друг очень смелый и отважный. Таким человеком ей хотелось стать, но Микаса была робкой и неуверенной. Еще больше в своей ничтожности и в величии Эрена она убедилась в тот злосчастный день.       Маленький мальчик, ее ровесник, противостоял настоящим взрослым работорговцам, убившим ее родителей, и делал это без капли страха, с такой безбашенной храбростью, которая вызывала безмерное уважение и трепет. Сейчас, смотря через призму лет, она понимала, что в тот момент в ней произошел коренной перелом.       Все ее детские мысли, мечтания, желания скомкались, вся ее личность оказалась вывернута наизнанку и это произошло настолько мимолетно, что она едва ли обратила на это внимание. Внезапно Аккерман почувствовала такой прилив сил, ярости и решимости, что кинулась на ненавистного человека с ножом, прекрасно сознавая, что именно собирается сделать, и зная, кем станет, после сделанного, только тогда это уже не имело никакого значения. Убийство далось ей странно легко, а последовавшее за этим одобрение от Эрена воспринялось как нечто, само собой разумеющееся.       Доктор Йегер забрал ее в Шиганшину, так как у родителей не было родственников, и жизнь с его семьей помогла Микасе забыть ужас, пережитый ею. По крайней мере, так думала чета Йегеров, скидывая изменения в ее поведении на пережитый шок и страх. Она тоже верила в это, живя дальше, но ее жизнь изменилась почти до неузнаваемости.       Или изменилась она сама? Аккерман не знала, просто наслаждаясь каждым днем, проведенным с доктором Йегером, Карлой, ставшей ей второй матерью, с Эреном, которым она все больше стала дорожить, и с их новым другом – Армином. Казалось, все шло гладко, но в один день их мирок разрушили, попросту растоптали их мечты и надежды, изгнали и унизили.       Тот день она запомнила не по своим воспоминаниям: они были размытыми и нечеткими, а по рассказам Эрена, в котором тоже что-то сломалось, как и в ней недавно. Но права девочка была лишь отчасти. Да, он стал взрослее и рассудительнее в некоторой степени, но это был все тот же Йегер, которого она знала и любила. Микаса была рада хотя бы этому, ведь он и Армин были единственным, что осталось у нее. Тогда она поклялась защищать их и с тех пор следовала своему обещанию беспрекословно.       Жизнь не была больше легкой и радостной, как в счастливом детстве: следующие пару лет прошли за непосильным трудом и борьбой за выживание, а после пошло обучение в кадетском корпусе, которое наконец внесло в их существование толику смысла. За ней еще больше укрепилась роль защитника, но Аккерман не возражала. Ее даже веселило то, что ребята боялись ввязываться в конфликты с Эреном из-за одного ее взгляда.       В те годы она чувствовала себя действительно нужной, полезной и это чувство наполняло душу такой силой, что, казалось, она могла убить титана голыми руками. Но счастье вновь не было долгим: едва они выпустились из кадетского корпуса, титаны вновь объявились. Сражение, больше походившее на бойню, точно оказалось бы проигранным. Вокруг гибли гражданские, солдаты гарнизона, ее друзья из кадетского корпуса, но все это почти не трогало ее. Микаса была в своей стихии до тех пор, пока не встретила Армина на одной из крыш.       Ее сердце остановилось в тот миг почти так же, как сейчас. Она не хотела верить и не поверила до конца, но дух ее был сломлен, и она сдалась. А потом появился он, и она сразу узнала его, хоть и не понимала тогда как. В померкнувшем сознании вновь появился яркий свет, и Аккерман ощутила прилив сил. Тот день окончился маленькой, но победой, а, главное, они трое выжили, что было чудом. Тот факт, что Эрен оказался титаном, мало ее волновал. Микаса верила в него, несмотря ни на что, и была просто рада, что не потеряла его.       С того дня все завертелось просто с бешенной скоростью так, что она едва успевала понимать, что происходило. Люди гибли вокруг пачками, титанов становилось все больше и, как оказалось, Йегер был не единственным разумным среди них. Разведка делала, что могла, но общество не желало принимать результаты их деяний. Во всем этом она была почти что безмолвным свидетелем, пешкой, исполняющей задачу, стоящую перед ней.       Аккерман была твердо уверена, что солдату эмоции ни к чему, и следовала этому принципу во всем, что не касалось Эрена. С каждым днем страх потерять его становился все больше и больше: казалось, каждая вторая тень хотела выкрасть Йегера и использовать в своих целях, но им каждый раз удавалось вернуть его. И вот, все успокоилось. Они изгнали титанов, совершили революцию, вернулись в Шиганшину, но, оказалось, что это было лишь началом. Несмотря на шаткий мир, они чувствовали угрозу, но притворялись, что все было в порядке, ведь так было проще. Впервые за долгие годы Микаса была уверена в завтрашнем дне и это чувство стоило всего ужаса, через который ей пришлось пройти.       Только, их оптимистичный взгляд на мир не разделял Эрен, с каждым последующим днем становящийся все мрачнее и решительнее. Казалось, он менялся на глазах, но они закрывали глаза на это, пока могли. Аккерман старалась не думать об этом, зная, что ни к чему хорошему это не приведет.       Поступала ли она правильно? Ей совершенно не хотелось об этом думать. Счастье, давшееся им с таким трудом, было сладким, как персики, привезенные с материка, а возможная война, казалось, была очень далеко. Тогда все они закрывали глаза на проблемы, поступая так же, как и их предшественники, надеясь, что находятся в полной безопасности, безвылазно сидя на своем острове. Пользоваться благами открытости было великолепно: технологии, торговля, новые люди делали жизнь проще и интересней, но за все приходится платить рано или поздно.       И они заплатили двойную цену. Больше трех лет мира и процветания не могли сойти им с рук просто так, и Микаса поняла это, когда в один день оказалось, что Эрен пропал. Правда, искали они его недолго: через неделю Армин нашел оставленное им письмо, в котором тот сообщал о том, что искать его не следует и что он пересек океан, решив взглянуть на мир.       Это было абсурдом. Так она думала, послушав то, как друг читал письмо. Ведь материк был опасен, они ничего про него не знали, а Эрен был совершенно один там и его могли легко убить или же схватить. Микаса чувствовала себя… брошенной. Осознание того, что он где-то далеко, совсем один, может, в смертельной опасности, заставляло ее внутренности выворачиваться наизнанку. Почему же Эрен не сказал хотя бы им? Не взял ее с собой? Неужели он думал, что она не пошла бы с ним? Нет, он не мог так думать. Аккерман ни разу не давала ему повода усомниться в себе. Значит, Эрен принял такое решение, исходя из других соображений.       Успокоить себя ей удалось, но не без труда. Ее жизнь без Йегера была странной. Не сказать, что Микаса не радовалась и смеялась, но чувства, казалось, потеряли яркость, и дни без него летели бессмысленно и просто. Когда же пришло письмо от Эрена с просьбой о помощи, в нее словно вновь вдохнули жизнь. Аккерман мчалась на материк, ожидая встречи с ним, но ее радость в миг сменилась грустью, стоило им прибыть в район Либерио. Это место производило жуткое впечатление. Каждый из них считал жизнь за стенами тягостной, но то, что они увидели здесь, было за гранью их миропонимания.       В тот день она впервые подумала, что им действительно повезло прожить в мире и спокойствии более ста лет.       Наблюдая за людьми, собравшими на площади, она почти и забыла про Эрена, про план – почти про все, но знакомый рев и звуки, похожие на грохот грома, протрезвили сознание, и Микаса взмыла в воздух, делая то, что у нее получалось лучше всего. Использовать оружие против людей было все так же странно и неприятно. Капитан Леви говорил, что они привыкнут убивать людей, но ей верилось в это с трудом. Аккерман старалась бить не на поражение, вынесла нескольких людей из обрушавшихся зданий, но ее попытки были ничтожны в сравнении с творящимся адом. И причиной всему был Эрен Йегер.       Мог ли мальчик, которого она знала с самого детства, совершать подобные поступки? Смотря на него, Микаса едва ли узнавала человека, которого считала своим братом. В нем изменилось все: от манеры поведения, до внешности. Что же случилось с ним за несколько месяцев на материке, что он настолько сильно поменялся? Или же он был таким с самого начала?.. Девушка не знала, но этот Эрен Йегер был ей чужим.       Осознание этой истины пришло к ней намного позже. Все время до того, Микаса продолжала упрямо оправдывать друга, надеясь, что в нем осталось хоть что-нибудь от прежнего себя, но он каждый раз разбивал ее надежды. То, что не происходило за четыре года, произошло за пару месяцев. Их мнения насчет будущего разделились, и в стране начались волнения. Она почти потеряла надежду на получение разъяснений от друга.       Да, он был против власти военных и их политики, но это не делало его абсолютно неправым. Даже будучи по разные стороны баррикад, Аккерман все равно находила ему оправдания, только решила для себя, что на этот раз не поддерживает его видение. И ей действительно верилось, что у нее получится пойти против него. До того момента, как Йегер внезапно появился в марлейском ресторане.       Ее уверенность рассыпалась прахом при одном взгляде в безразличное лицо, и Микаса почувствовала детское волнение, не дающее мыслить здраво. Краем сознания она понимала, что говорит глупости, но не находила в себе силы заткнуться. В тот момент она искренне верила, что Йегер объяснит им свою позицию, расскажет правду, убедит в верности своих убеждений, но Микаса жестоко ошибалась…       Сначала она почти не понимала, что он говорил, улавливая лишь отдельные фразы. Сердце замерло в груди, и Аккерман ощутила то, как оно гулко стукнуло, когда родное лицо скривилось в презрении при взгляде на нее. Уши заложило, глаза застелила пелена слез, и Микаса не заметила того, как Армин кинулся на Эрена. Разбудил ее собственный крик, и она даже не поняла, как прижала друга к столу, держа в захвате. Слов Йегера она не слышала, с ужасом смотря в голубые глаза Армина и медленно понимая все.       Рабыня...       Заложница...       Она никогда не была свободной...       Но как?..       Все хорошее, что у нее было, являлось ложью?       Эрен.       ...она ведь… любила его...       Не могла же любовь быть навязанной? Или могла?..       Кем она была до встречи с Йегером и кем стала после?       Да… Это все из-за него. Если бы не он, Микаса умерла бы вместе с матерью в тот судьбоносный день.       А что теперь?... она жива, но имеет ли ее жизнь смысл?       Лучше бы он и вовсе не спасал ее, не приходил с отцом к ним, не появлялся в ее жизни, не обрекал на все это. Но...       — Уже слишком поздно, да, Эрен?..