Истерзанные

***

— Габи! Быстрее!.. — Нет, берите Фалько и бегите! Я задержу их…       Галлиард пытался дотянуться до нее, но генерал не позволил. Кинув на нее сожалеющий взгляд, он потащил воинов на снизившийся дирижабль. — За ними! Схватить девочку!..       Она сдалась тогда им без боя, без всякого сопротивления — это не было свойственно для нее, но Браун не чувствовала в себе и капли былой силы. Она была разбита.       Ее кинули в тюрьму, и Габи была уверена, что получит смертный приговор. В день суда ее постригли и дали новую одежду, а солдат, сопровождающий ее к залу заседания, постоянно сочуственно смотрел на Браун, беся ту все больше. В тот день она молилась о казни, но была приговорена к жалким общественным работам в течение трех лет.       В Марлии за меньшее отправляли в «Рай», а здесь…       Когда она только попала на этот странный остров, ей было всего четырнадцать, и теперь, спустя два года, Браун понимала то, насколько глупа была тогда. Нет, она не жалела ни о чем, не воспылала какой-то запредельной любовью к элдийцам, жившим на Парадизе, просто Габи стало абсолютно плевать на все.       Война шла мимо нее: изредка до ушей доходили слухи о победах Эрена Йегера, поглотившего уже почти всех шифтеров. Год назад элдийцы захватили Марлию, и из разумных шифтеров удалось спастись только Фалько. Йегер сожрал Пик и Порко, затем своего брата Зика и Энни. Поговаривали, что после поимки бронированного, он и Колосса собирался поглотить.       Впрочем, Габи не знала: она никогда не спрашивала у Эрена, и он не затрагивал эту тему, когда изредка заходил к ней.       Браун помнила как он пришел впервые: помнила свой страх, трепет перед этим человеком. Она ненавидела его всей душой тогда и, пожалуй, сейчас тоже.       Судьба много раз кидала ее в непосредственную близость с ним, и она уже не верила в случайность этого, а потом Йегер сам стал появляться: каждый раз внезапно, словно призрак, и уходил он тоже незаметно — всегда до ее пробуждения.       Иногда она пыталась вспомнить, когда он в первый раз накинулся на нее. Кажется, они пили, Эрен, с каждым выпитым стаканом становился все злее и злее, пока не дошел до того, что заговорил про Райнера. Будь она чуточку трезвее, промолчала бы, но алкоголь разбудил в ней маленькую глупышку, и Браун стала защищать брата перед ним.       Йегер тогда довел ее до слез — это она помнила отчетливо, а потом Габи внезапно осознала себя громко стонущей на неудобном диване под тяжелым весом главного врага человечества. Его взгляд пробрал до мурашек, и она сжалась под ним, испуганная, боясь того, что он может с ней сделать.       Эрен никогда не был груб или жесток, но и нежным или ласковым его нельзя было назвать. От него трудно было добиться самого тихого стона, но его глаза были громче всех ее криков, а вздохи возбуждали сильнее всего.       Они не любили друг друга, не были друзьями, нет. Они были заклятыми врагами и оба отчетливо сознавали это, но им было слишком комфортно друг с другом. Редко, когда они вместе оказывались за пределами ее маленькой комнатушки, их принимали за брата и сестру, и это заставляло обоих возмущаться и искать различия в лицах друг друга.       Ей нравилось его присутствие, низкий тембр его голоса, его горячие руки, сжимающиеся на ее бедрах, его член, медленно входящий в нее, и пронизывающий взгляд его зеленых глаз, горящих таинственным огнем. Один раз он сказал, что она — его самый близкий человек, а потом рассмеялся, и она вместе с ним, чувствуя ноющую боль в месте, где должно было быть сердце.       О смерти Фалько Йегер рассказал ей лично. Голос его сохранял безразличные нотки, и тогда впервые за долгое время, ей захотелось убить его, но она лишь заплакала. Эрен молча обнял ее, и она удивилась его внезапному жесту. — Это ты, Фалько?.. — Да…       В его взгляде сквозила нежность и мягкость, которые казались невозможными. Ночь, что они провели вместе, не была похожа ни на одну другую, и Эрен не ушел под утро, оставив ее одну.       Габи поняла, что беременна, слишком поздно. Это пугало ее, и она собиралась рассказать Йегеру, но тот в очередной раз был на материке, а ее живот рос, становясь все более заметным.       Здоровый мальчик родился в зиму, и Николо предложил сказать всем, что он от него. Габи согласилась, сознавая, что герою Элдии не нужен ребенок от опальной девицы, коей она являлась.       Райнеру миновал третий месяц, когда в газетах написали о поглощении последнего разумного титана — Колосса. Судный день был близок как никогда.       Эрен заявился к ней на порог ночью, выглядя как никогда спокойным. Но это было лишь иллюзией. В ту безлунную ночь она впервые увидела слезы Йегера, когда он прижал к груди их сына, и сама заплакала, будучи не в силах сдержаться.       Оба знали, что это был последний раз.       Утром, когда он одевался, собираясь уходить, она впервые за почти четыре года, попросила его остаться. — Прошу, Эрен… я люблю тебя…       Он улыбнулся, поцеловал ее в лоб и ушел.       На следующий день все газеты писали о героическом подвиге Эрена Йегера, пожертвовашего всем, ради избавления своего народа от проклятья титанов. Эрен ушел, забрав всю их боль с собой.       Пройдя путь настоящего Дьявола, он стал их спасителем, мессией, Богом, но... …для нее он всегда был просто человеком, которого она любила, хоть и не понимала этого.