Истерзанные

***

— …Бронированный достанется мне, потому что я банально старше! — крикнув это, Габи показала язык раздраженному Фалько. — Не очень-то заметно… — хмыкнул сидевший чуть поодаль Кольт, с интересом наблюдавший за очередной перепалкой подруги с младшим братом, который явно неровно дышал к ней. — Чего это ты там бормочешь?.. — каким-то неведомым образом услышав его, Браун тут же потеряла интерес к младшему Грайсу и угрожающе стала надвигаться на спокойного друга.       В тот вечер им объявили об окончании войны, продлившейся почти четыре года, и в штабе началось грандиозное празднование, главной героиней которого являлась Габи, проявившая особую смелость на поле боя.       Подвыпивший Кольт все никак не хотел отлипать от нее, даже не обращая внимание на младшего брата, кидавшего на них грустные взгляды. Алкоголь настолько сильно ударил в голову, что он собирался уже поцеловать Габи, но та куда-то убежала, и всю оставшуюся ночь он просто пил, плачась господину Зику о несправедливости судьбы.       Вернуться домой спустя столь долгое время было очень приятно. Габи бежала, подтягивая за собой медленного братца, ища взглядом знакомые лица, и наконец увидела родителей, тут же кинувшись к ним. Мать заплакала при виде нее, а отец обнял так крепко, что у нее что-то хрустнуло в спине. Рассмеявшись от счастья, она обняла отца в ответ, а после и маму, не умолкая ни на минуту.       Когда все поздоровались, они собирались идти домой, но тут ее внимание привлекла шеренга раненных солдат, медленно шагавших в стороне от основной толпы людей. — Быстрее! Черт побери, идите прямо! — кричал им человек спереди, которого Габи сразу же узнала. — Мистер Косло, это раненные солдаты? — поинтересовалась она, подойдя к нему. — А? — отвлекшись, мужчина нахмурился при виде нее. — Поди прочь, мелкая нахалка, — кинул он, но, поняв, что уходить никуда она не собирается, выдохнул. — Это элдийцы с посттравматическим расстройством. Им некуда идти, так что их разместят в госпитале.       Габи сочувственно посмотрела на изможденные лица солдат, ощутив боль в сердце. — Даже на этой стороне?.. — нахмурилась она. — Еще бы, — протянул мистер Косло. — Как тут не свихнуться, днем и ночью копая траншеи под постоянный град из пуль и бомб, — хмыкнув, он издал звук летящих пуль, от которого один из раненных дернулся, задел еще нескольких и упал на землю, крича и нервно покачиваясь под смех и улюлюканье двух надзирателей. У Браун руки сжались в кулаки от желания врезать ублюдку, но она сдержалась и, кинув родителям, что догонит их позже, девушка подошла к сжавшемуся на земле солдату. — Вы в порядке? — склонившись над ним, она мягко коснулась его плеча. — Успокойтесь, сэр. Вы в безопасности.       Тут ее внимание привлек другой солдат, без одной ноги, и Габи повернулась к нему. — Ваша нарукавка надета наоборот, — пробормотала девушка, положив руку на ткань с вышитой элдийской звездой. — Все в порядке… теперь с тобой все будет хорошо… — шепча это, она быстро поправила повязку. — Теперь тебе не нужно сражаться, — встав с земли, она осторожно помогла солдату встать и подала ему костыль. — Ты ведь можешь идти? — спросила Браун, наблюдая за тем, как он пытается отряхнуться одной рукой. — Да… — хрипло выдохнул человек, подняв на нее взгляд зеленого глаза, странно сверкавшего на его худом и грязном лице, на которое падали темно-каштановые спутанные волосы. — Спасибо, девочка. — Меня зовут Габи Браун, — сказала она и, отвесив армейскую честь, слегка улыбнулась, побежав вслед за семьей.       Где-то через пару дней она возвращалась домой после тренировки, довольная, но уставшая. Идя по заученной до каждой ямы и шероховатости дороге, Габи думала о том, что приготовила сегодня мама на обед, но тут ее внимание привлек госпиталь, и девушка замерла, взглядом зацепившись за знакомую фигуру. Не раздумывая ни минуты она зашла на территорию госпиталя и пошагала в сторону скамейки, на которой сидел ее недавний знакомый. — Эй! — подойдя, девушка неуверенно улыбнулась.       Человек поднял голову и взглянул на нее одним глазом. — Ты ведь помогла мне в тот раз, — проговорил он, и Габи кивнула, сев рядом с ним. — Эмм, похоже вам уже полегчало, раз вас отпускают из палаты, — протянула она, почесав затылок. — Ну, меня лечат от психологической болезни, — начал человек, который при близком рассмотрении, оказался чуть ли не ее ровесником. — …которой нет.       Так и замерев с открытым ртом, Габи не знала, что и сказать. — А? — глупо протянула девушка, смотря на солдата с расширенными от удивления глазами. — Я сказал им, что не могу добраться домой из-за расстройства памяти, — продолжил он. — Но на самом деле я просто не хочу возвращаться. Сейчас мне будет трудно встретиться с семьей лицом к лицу, — спокойно подытожил парень. — Ну что, доложишь обо мне? — спросил он спустя минуту, переведя взгляд на нее. — Нет. Не буду, — отрезала Браун хмуро, на что тот пожал плечами.       Некоторое время они просто сидели в тишине, наблюдая за тем, как медсестры водят по двору пациентов, и думая каждый о своем. — У тебя ссадина. Тренируешься для становления Воином? — внезапно заговорил солдат, имени которого она так и не удосужилась узнать. — Да, — кивнув, она откинулась на скамейке. — Я унаследую Бронированного. — Как жаль… — проговорил парень тихо, заставив ее недоуменно вскинуть брови. — Ты похожа на хорошего человека, достойного долгой и счастливой жизни, — сказав это, он внимательно взглянул ей в глаза. — Я выбрала свой путь, — отчеканила Габи, поджав губы. — Не всем суждено жить счастливой жизнью. Иногда есть то, от чего мы не можем спрятаться. — Да… — выдохнув, солдат довольно долго молчал. — С тех пор, как я здесь оказался, меня не покидают мысли о том, почему все так оборачивается, — тихо начал парень, обведя взглядом двор, полный раненных и искалеченных людей. — Истерзанные души и тела… утраченная свобода и вера в себя… Знай они, что так будет, никто и шагу бы не сделал на поле боя, — он вновь замолчал. — Но что-то толкает нас всех бросаться в ад, — повернувшись, солдат пристально посмотрел на посерьезневшую Браун. — Чаще всего это не наша воля…вынужденные обстоятельства, безвыходные ситуации…. Однако те, кто выбрал этот путь самостоятельно, оказываются в ином аду. Может, видят за ним освобождение или надежду… или же больший ад. Это знают лишь те, кто идет вперед.       Полностью выслушав его, Габи даже не знала, что сказать на эти слова человека, прошедшего сквозь гущу войны и потерявшего все, в отличие от нее. На душе было скверно, и, казалось, что она может заплакать в любой момент. Пялясь в небритое лицо собеседника, она всеми силами сдерживалась, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшими чувствами. — Надеюсь, твоя участь будет отлична от моей, Габи Браун, — сказав это, он прикрыл глаз и устало выдохнул.       Она смогла лишь кивнуть на это, а после они еще долго говорили. Габи успокоилась и с интересом слушала мысли этого необыкновенного человека. Где-то в середине разговора он представился, правда имя его показалось ей немного странным. Когда она уже собиралась уходить, Крюгер попросил ее о небольшой услуге, и девушка согласила выполнить ее, пообещав еще навестить его как-нибудь.       Бегая к почте, она думала о том, какого же интересного человека ей довелось встретить. Честно говоря, Габи уже не терпелось вновь увидеться с ним, но она и так слишком задержалась, и родители, должно быть, волновались за нее. По дороге домой, она решила, что завтра отнесет ему домашней еды: Габи не понаслышке знала, какой дранью кормят в больнице. «Урри Крюгер… и кто только додумается так назвать ребенка?..»       Больше месяца она навещала госпиталь почти каждый день, проводя с Урри по несколько часов за разговорами, которые никогда не повторялись. Это случалось настолько часто, что мама даже шутила над ней, намекая на появление у Габи возлюбленного, на что та, конечно же, вспыхивала и пыталась все отрицать, краснея до самых кончиков ушей.       Влюбилась ли она в Урри Крюгера? Судя по тому, как любовь описывали ее подружки, то да. Это казалось каким-то безумием, но для Габи не существовало никаких преград, когда она хотела чего-нибудь добиться. Главное, было признаться ему о своих чувствах.       Да…       И нельзя было подобрать места и времени лучше, чем фестиваль в Либерио.