Истерзанные

***

      Она потеряла брата месяц назад. Его фото висит на стене.       Подумать только, прошел целый месяц, 4 недели, 30 дней, 720 часов без него.       Если бы она только знала, чем все кончится, то не была бы так глуха к нему, попыталась бы выслушать и понять, посмотреть на вещи с его точки зрения, отбросив глупые обиды. Она была бы на его стороне.       Но она не знала. Никто не знал. Даже на долю секунды никто не мог предположить подобного исхода. Будь он хоть воплощением самого Дьявола в их глазах, Эрен был их единственной надеждой на спасение.       Был. А теперь его нет. Эрен Йегер мертв. Убит выстрелом из ружья девочкой, которую она собственноручно спасла от неминуемой гибели – такой маленькой, запуганной, запутавшейся в самой себе и ничего не понимающей, но не дрогнувшей в нужный момент.       Как и он когда-то.       Зачем ей мир, в котором его нет?       Она думала, что отбросила своюболезненную привязанность, но лишь увидев тело, упавшее в паре метров от испаряющегося Звероподобного, и голову, покатившуюся в сторону, Микаса поняла, как сильно ошибалась.       Она нуждалась в нем. Все еще. Больше, чем когда-либо. Но он был мертв, а она – жива.       Ее суть вырвалась наружу в момент, когда глаза заволокло пеленой, а по телу прокатился заряд адреналина. Микаса еще никогда в своей жизни не испытывала столь всепоглощающую ярость. И больше не испытает.       Она не знала, скольких убила, не представляла, сколько сражалась, не помнила абсолютно ничего, кроме пульсирующей в голове мысли о нем.       Очнулась она, когда капли дождя стали падать на разгоряченную кожу, и она обнаружила себя, всю окровавленную, замершей у обезглавленного тела Эрена. В стороне рыдающий Зик прижимал его голову к себе, что-то хрипел и бормотал, ни на что не реагируя. Ни один человек не смел к ним подойти.       Микаса помнила, как рухнула на влажную землю, издав беззвучный крик, как плакала, цепляясь за него, как умоляла его вернуться, просила прощения.       Он не ответил, не успокоил уверенной улыбкой, не простил. И никогда не простит.       Они поняли его слишком поздно. И как только все могли считать, что знают его, если не поняли его мотивов, не попытались хоть на секунду прислушаться к нему?       Микаса ненавидела себя за это. Она не была достойна его прощения.       Люби она его искренне, не позволила бы всему этому случиться, не допустила бы его смерти.       Эрен был прав, что ненавидел ее.       Она была лишь глупой девочкой, не желавшей видеть дальше собственного носа, влюбленной в идеальный образ человека, созданный ее воображением, искалеченной душой, не имевшей ничего, кроме этой любви, разбитой вдребезги и безжалостно растоптанной судьбой.       Где же ее возлюбленный?       Зачем ей весь мир, в котором его нет?       Будь силы, она бы заплакала, но после битвы она сильно ослабла и уже даже не могла встать с постели, почти не ела и не пила, несмотря на уговоры друзей, шептавшихся тайком о том, что она не доживет до зимы.       Жизнь в ней гасла медленно. Слишком медленно и мучительно больно, заставляя прочувствовать каждую секунду ее личной агонии.       Долгожданная смерть была для нее спасением, освобождением от оков бессмысленной жизни, потраченной ей впустую.       Она всегда была так близко к нему, но никогда на самом деле не была близка с Эреном, и осознание этого обесценивало сам факт ее существования.       Ее солнце давно закатилось, оставив ее одну блуждать во тьме, в поисках иного светила, способного показать ей верный путь.       Но, когда солнце закатилось, ни одна свеча не способна его заменить.