Истерзанные

***

      Лампочка, освещавшая маленькую кухню желтоватым светом, мигала ровно пять раз в минуту: за несколько часов, проведенных у плиты, Микаса успела уловить эту закономерность. За открытым окном солнце медленно садилось, окрашивая небо в приятные оттенки розового, но в спешке она не обращала внимания на пейзаж, полностью сосредоточившись на готовке.       Подглядев в почте письмо из компании, куда Зик шел на собеседование, она, не удержавшись, прочитала его, узнав о том, что его приняли туда. Запечатать конверт оказалось трудно да и Аккерман знала, что он поймет, что тот уже был вскрыт, так что, решив особо не скрываться, девушка принялась за готовку. Ей очень хотелось сделать Йегеру приятный сюрприз и хоть как-то отблагодарить за всю заботу. Микаса вполне отчетливо видела, насколько трудно ему бывает: Зик притворялся весьма умело, но за годы совместной жизни она научилась видеть его насквозь.       После того, как ее отправили на реабилитацию, из-за провалившейся попытки суицида, он вновь закрылся от нее за броней из ободряющих улыбок, будто бы стыдясь того нервного срыва в больнице. В те несколько дней девушка видела настоящего брата: уставшего и потрепанного, но все еще державшегося, не потерявшего самого главного, что делало его человечным. Микаса искренне восхищалась им и желала поддержать так же, как и он ее, но Зик, казалось, специально отстранялся, только давая тепло и не смея даже надеяться на что-то для себя. Жизнь сделала его таким — она знала, и это заставляло чувствовать себя виноватой.       Пока они с Эреном разбирались сами с собой, постоянно наживая проблемы на голову Йегера, тот не отворачивался от них ни на секунду, несмотря на тысячу моментов, когда они оба были неоправданно жестоки и холодны к нему. Зик же никогда не винил их, всегда относился с пониманием так, что ей иногда хотелось накричать на него и спросить о наболевшем за долгие годы. Они не были достойны его, но он все равно дарил им все свое тепло.       Микаса не намеревалась оставаться в долгу: она понимала, что едва ли была лучше Эрена, знала, насколько трудно Зику дался период ее выздоровления после той глупой попытки самоубийства, и все это складывалось вместе, образуя сложный, запутанный клубок из чувств, которые она никогда бы не отважилась озвучить вслух.       Просто теперь, когда все, наконец, налаживалось, она мечтала сделать ему приятное. Аккерман с возвращения только и делала, что была обузой для него. Это давило и она искренне надеялась, что брат оценит ее старания.       Стол был полностью накрыт, а она успела одеться, выбрав белую кофту с длинными рукавами под платье: шрамы были слишком ярким напоминанием о случившемся и Микаса все еще не могла заставить себя оставлять руки открытыми. Характерный одному ему стук раздался, когда она докрашивала губы. Побежав в прихожую, девушка быстро поглядела в зеркало: вид был не из лучших, но наряд и макияж хоть немного скрыли болезненность.       Поправив платье, она открыла дверь и отошла в сторонку, пропустив Йегера в дом. — …для кого так прихорошилась? Неужто свидание? — подмигнул брат, повесив пальто и окинув ее смешливым взглядом. — Просто так, — быстро ответила она. — Пошли есть.       Зайдя вслед за ней на кухоньку, мужчина присвистнул, удивленно оглядывая стол. Подвинув для нее стул и присев напротив, он хитро прищурился, смотря на нее поверх слегка сползших с переносицы очков. — Какая-то особая причина? Вроде, до праздников еще месяц, — произнес он, пронаблюдав за тем, как девушка невозмутимо наполняет два бокала. Потянувшись к тому, что был ближе, он ойкнул, когда та ударила его по руке, сурово нахмурившись. — Больно!.. А это что? — сдвинув брови, Йегер принял небольшой конверт, характерным движением поправив очки на переносице.       Несколько раз перечитав письмо, он вдохнул и выдохнул, а после откинулся на спинку стула, уставившись в потрескавшийся потолок, с которого светила одна-единственная лампочка. Немного покачавшись на стуле, Зик улыбнулся и вскоре его улыбка переросла в смех. Заметив то, как девушка тоже неуверенно заулыбалась, мужчина резко встал и подошел к ней, быстрым движением сгребав ее в охапку. Прижав Микасу к груди, он уткнулся носом в ее макушку, вдохнув запах волос. — Поздравляю, — тихо пробормотала она, ухватившись пальцами о ткань рубашки на его груди и с каким-то детским любопытством вслушиваясь в стук сердца Йегера. — Спасибо, — выдохнув, он вновь счастливо рассмеялся так, что Аккерман отчетливо ощущала вибрацию от его смеха. — Ну что? Давай есть, а то, все остынет… — сказав это, мужчина ослабил хватку на ее талии, собираясь выпустить Микасу из объятий. — Стой! — внезапно даже для самой себя, она положила руки ему на скулы, заставив посмотреть прямо в глаза. — Да?.. — от вкрадчивого шепота, которым он произнес это, и мягкого света глаз, блестевших при неясном освещении, девушка совсем растерялась, не зная что намеревалась сказать и сделать. — Я… хочу сказать… что, — сглотнув, она подняла на него полный решимости взгляд. — Спасибо за все. Ты дорог мне и я… я просто… — нетерпеливо выдохнув, она поспешно притянула мужчину к себе, дрожащими от волнения губами впившись в его приоткрытые от удивления губы, успев заметить то, как расширились зрачки Йегера.       Не обращая никакого внимания на его бороду, коловшую щеки, и на оправу очков, больно вбивавшихся в нос, Микаса целовала застывшего брата, не давая себе и секунду на сомнения. Это произошло спонтанно и она сама не понимала зачем так поступила, но, не чувствуя сопротивления со стороны Зика, все больше убеждалась в верности сделанного. Вопреки ее опасениям, когда она прервала поцелуй, он не оттолкнул ее и не ушел, а наоборот, лишь крепче обнял, уткнувшись лбом ей в лоб. — Благодарности приняты, — произнес он глухо, не отрывая прямого взгляда с ее покрывшегося густой краской лица. — Но, мне кажется, ты забыла сказать кое-что важное. — Да… — слегка замявшись, она прикрыла глаза, пытаясь как-то унять сердце, бешено стучавшее в груди. — …Я люблю тебя.       Микаса могла поклясться, что слышала его улыбку. Вздрогнув, когда он коснулся ее волос, она испуганно замерла, ощутив то, как его губы накрыли ее. Поцелуй вышел куда короче, чем первый, но послевкусие от него осталось совершенно иным. — И я тебя, — погладив ее по спине, Йегер медленно выпустил ее из кольца рук, отойдя на шаг назад. — Что же, поедим? — Но суп успел остыть! — А чья же это вина, а, юная леди? Разогревайте давайте. — Вот как сразу довольно заговорили… — А как иначе?..       За такой приятной дурашливой болтовней они отужинали, и Микаса чувствовала, что барьер, существовавший между ними, наконец, рухнул. Они были вдвоем, вместе, и этого было достаточно для их маленького счастья.