***
Смотреть на маленькую Кристу Ленц больно, ведь ее лицо — точная копия лица Фриды, но капрал успокаивает себя тем, что никаких других схожестей между ними нет. Волосы — светлые, вместо черных, словно сама ночь, глаза — чуть более светлые и смотрят совсем не так, рост — меньше, и даже это кажется ему минусом. Есть еще другие отличия: на самом деле, их намного больше, чем схожестей, и только поэтому ему удается забыть неумелого кадета из сто четвертого. Вспоминать — больно, но он не может и не хочет забывать ее. Каждая ночь — одновременно пытка и наслаждение для Леви, он не помнит ни одного вечера, за последние четыре года, когда бы он засыпал без мыслей о ней. Во снах Фрида вновь являлась ему, в той самой соломенной шляпке, которую он искал больше часа, когда ветер унес ее в поле. Капрал помнил благодарную улыбку, которой она одарила его, приняв шляпку из его рук. Тогда их пальцы соприкоснулись, и она слегка вздрогнула от холода его руки, а он никогда бы не подумал, что у человека могут быть настолько теплые руки. В его снах она тоже была теплой и улыбалась точно так же, но Леви понимал, что она мертва, только никогда не говорил ей об этом, наслаждаясь временем, проведенным с ней. Их всегда разлучало его пробуждение: он просыпался внезапно, но, казалось, девушка сама знала о том, что он скоро уйдет, и в эти моменты ее лицо покрывалось тенью печали. Такое же лицо у нее было, при их последней встрече, незадолго до падения стены Мария: в то свежее и холодное утро они, как всегда, встретились в Орвуде и провели весь день вместе, только под самый вечер, когда они грелись у растопленного камина, Фрида сказала ему, что больше не придет. Она говорила что-то про отца, который начал подозревать ее, про братьев, так и норовивших проследить за ней, а Леви слушал ее молча, смотря в грустные синие глаза. Он остановил поток ее речи, сжав тонкое запястье, и она замерла, словно испуганная птица, впервые за разговор, посмотрев ему в глаза. Аккерман еще секунду ничего не говорил, обдумывая слова, что хотел высказать ей, и, решившись, начал: — Я мог бы забрать тебя, — прозвучало излишне буднично — Леви понял это спустя мгновение и продолжил, почувствовав волнение в груди. — Я и вправду мог бы. У меня есть дом в Тросте, мы бы обвенчались и ты поселилась бы там. Моего жалованья хватит на безбедную жизнь, и я буду рядом с тобой три дня в неделе, — он говорил бегло и торопливо, опустив взгляд на ее ладонь, что до сих пор сжимал в руке, боясь посмотреть ей в глаза и увидеть в них отказ. Наступило тяжелое молчание, прерываемое лишь треском поленьев в камине, да скрипом половиц в коридоре. Леви сидел, ссутулившись, ощущая учащённый пульс любимой, напряжение, сковавшее ее тело, и молчал, ожидая того, что она, наконец, скажет что-нибудь, но Фрида не проронила ни единого слова за пять минут, и казалось, вовсе перестала дышать, но, когда капрал поднял на нее несмелый взгляд, то почувствовал, как сердце отчаянно сжалось в груди, при виде слез, беззвучно скатывавшихся по бледным щекам. Он впервые увидел ее плачущей за три года их знакомства и сразу понял, что они обречены, но, несмотря на принятие собственной судьбы, Леви все равно притянул ее к себе, обнимая за плечи, и позволил ей тихо плакать, уткнувшись ему в грудь, в то место, где горело его сердце, готовое разорваться на маленькие осколки. — Я бы хотела прожить эту жизнь с тобой, — сквозь слезы шептала девушка. — Мы были бы счастливы, я знаю, н-но… — он крепче прижал ее к себе, поглаживая по темным волосам и проговорил так же тихо, как и она: — Но ты не можешь, — девушка притихла, прислушиваясь к его хриплому голосу. — Я знал, что так и будет, с самого начала… И на что я только надеялся?.. — горько усмехнувшись, он выдохнул, ослабив хватку. Фрида мягко отстранилась от его груди, неуверенно подняв на Леви заплаканные глаза. Видеть его таким надломленным было больно, и она протянула ладонь к его лицу, нежно провела пальцами по щеке, задержав пальцы на остром подбородке. — Ты еще будешь счастлив… — прошептала она, глянув прямо в потемневшие глаза Аккермана. — Я знаю, — он коротко рассмеялся на ее заявление, запрокинув голову. — Но не с тобой, да? — фыркнул он, резким движением убрав ее руку с лица. — Мне не нужны слова сочувствия, Фрида, — капрал произнес ее имя с почти искренним презрением. — Если ты так боишься осуждения семьи — уходи. Я тебя держать не буду, — она долго смотрела в его глаза, пытаясь найти в них своего любимого, но сейчас они были наполнены лишь болью и холодной яростью. Ее лицо покрылось маской печали, девушка медленно встала с кресла, и, не глядя на него, стала собираться. За все долгие минуты, что она одевалась, Леви ни разу не обернулся, подавляя порыв пасть ей в ноги и молить о побеге. На секунду, в голове мелькнула мысль похитить ее, но он так и не смог додумать, так как со стороны двери послышался мягкий голос. — Прощай, Леви, — в тот момент, когда он обернулся, Фрида уже вышла, и мужчина разглядел лишь ее спину в теплом плаще, а через мгновение, дверь тихо хлопнула, отрезав его от нее навсегда. Последующие месяцы были агонией для него: Аккерман горел внутри, буквально чувствуя пожар в груди, но его не смогли потушить ни алкоголь, ни другие женщины, ни тренировки. Ханджи успокаивала его, говоря, что девчонка еще пожалеет, что бросила сильнейшего воина человечества, и вернется к нему, Эрвин не использовал слов, а лишь пил с ним за компанию, слушая пьяный бред Леви про «дочь пузатого лордика», а Майк доносил его до комнат, каждый раз оставляя настойку от похмелья. Так продолжалось больше месяца: офицеры уже почти смирились с его состоянием, но все изменилось, когда до их штаба дошла весть о падении стены Мария. Капрал словно родился вновь, и первым вызвался на задание. Став самим собой, Леви с головой окунулся в борьбу с титанами, помощь в эвакуации и размещении беженцев, постоянные путешествия по Розе и Шине, практически забыв о ней. Рана на сердце затянулась уродливым белым шрамом, у него не было времени на мысли о Фриде: всем, на что его хватало, являлась работа, и все заметили исчезнувшую в нем импульсивность, но не знали радоваться или нет. Прикрывшись броней из толстого льда, он верно выполнял свой долг, не покладая сил служа во благо человечества, пока, в один день, в столовой, не услышал краем уха перешептывания пары солдат о жестоком убийстве большой аристократической семьи в церкви. — Как ужасно… да еще и в церкви… — покачал головой молодой солдат. — Должно быть, дело рук беженца из Марии, — проговорил тот, что был старше. — Убили всех, кроме отца. Как его там… — нахмурившись, он вгляделся в газету, выискивая нужное имя. — Ах да, Райс. Род Райс. Леви почувствовал то, как время замерло вокруг него, а в голове билась только одна мысль: «Всех, кроме отца». Выхватив газету у сидящего рядом Гюнтера, он взглянул на разворот и увидел небольшую рамочку, с именами погибших. «Улькин Райс, Дирк, Флориана… Фрида Райс…». Фрида умерла. Ее больше нет. Виски пульсировали, причиняя боль, рука дрогнула, но он аккуратно сложил газету, прежде чем положил ее на стол и встал, медленно пойдя к выходу из столовой под взглядами сослуживцев. Она мертва. Ее труп не нашли. Шаги гулко отзывались эхом по коридору. Капрал шел, едва ли разбирая дороги. Фрида все равно умерла, как и тысячи людей, несмотря на то, что находилась в полной безопасности. Ее убили бандиты, не титаны. Он не мог ей помочь. Только если бы она согласилась тогда… Возможно, она была бы сейчас жива. В тот день в нем умерло нечто очень важное, и Леви стал не более, чем тенью себя прошлого. Только во снах он мог ощущать шевеление в душе, но оно отдавалось чудовищной болью при пробуждении. Иногда он хотел, чтобы она перестала являться к нему, не спал несколько дней, пил какие-то отвары для отгона снов, но вскоре понял, что без нее только хуже. Смирился ли он с ее смертью? Да. Он думал так до того дня, когда узнал, что Криста Ленц — это Хистория Райс, и она является единокровной сестрой Фриды. Эта мысль… она вывела его из привычной колеи жизни. Осознание того, что эта жалкая, эгоистичная девчонка — сестра его Фриды не укладывалось в голове. Их не могло ничего связывать. Но их связывали кровные узы, и, хоть, глупая девочка была полной противоположностью сестры, она все равно была неуловимо похожа на нее, и от этого стала только ненавистней для Леви. Он не мог смотреть на нее, не мог слушать ее звонкий голосок, режущий слух, хотя раньше спокойно воспринимал Кристу Ленц, несмотря на внешнюю схожесть с ней. В ту ночь он засыпал с неясными мыслями в голове и, провалившись в сон, краем сознания отметил смутно знакомое место. Кажется, это был вечер, устроенный генералом Пиксисом в восемьсот сорок втором году: тогда он, еще совсем недавно дослужившийся до капрала, пошел туда вместо Эрвина, у которого были дела в Стохессе. Леви помнил то неуютное чувство от взглядов и перешептываний аристократов, которые, казалось, разделывали его, словно подопытного титана. Стоя в стороне от основного скопления людей, он пил шампанское, уже прикидывая, когда мог бы уйти, но тут к нему кто-то подошел. — Вы служите в Легионе Разведки? Подняв взгляд, он увидел перед собой молодую девушку с черными волосами, собранными в простую прическу. Ее глаза смотрели на него с нескрываемым интересом, только этот интерес не таил в себе презрения к его происхождению, о котором, казалось, знали все в зале. — Да. Капрал Леви Аккерман, — отдав воинскую честь, он заметил то, как ее глаза загорелись восторгом. — Приятно познакомиться, капрал Аккерман, — сделав легкий реверанс, она улыбнулась уголками губ. — Мое имя — Фрида Райс, — Леви учтиво кивнул, отметив, что слышал эту фамилию впервые. — Скажите, титаны и взаправду такие страшные, как их описывают в книгах? — Поверьте, миледи, в жизни они намного страшнее, — усмехнулся мужчина. — Говорят, они глупы. Разведотряд не может загнать их в ловушку? — продолжила девушка. — Да, они глупы, но у них превосходные инстинкты. И их никогда не становится меньше, — Фрида округлила глаза, услышав это. — Но ведь они не могут размножиться… — тихо проговорила она, посмотрев сквозь него. — Вы слышали легенду о том, что титаны — порождение земли? — девушка кивнула. — Я не верю в это. — А откуда тогда они произошли, по вашему? — спросила Райс, глянув на него с нескрываемым любопытством. — Как по мне, они — ошибка природы, — заметив вопрос в ее взгляде, он разъяснил: — Титаны похожи на людей, но они глупее и не обладают речью. Мне кажется, они родственны нам. — Как больной ребенок в большой семье, которого все только терпят? — капрал кивнул, увидев то, как она погрустнела. — Но тогда мы должны быть милосердны к ним, разве не так? — Титаны убивают нас без всякой на то надобности, миледи, — отрезал Леви. — Но они делают это неосознанно. Должны ли мы винить их за это? — сказала Фрида. — Вы ведь не убиваете сумасшедшего человека, а отправляете его на лечение. — И вы предлагаете нам «лечить» гигантов? — хмыкнул Аккерман. — Вряд ли это возможно. — Я знаю, — выдохнула девушка. — Если бы мы только могли… «Скажи, скольких титанов ты убил?». «Надеюсь, этот порочный круг когда-нибудь сломается…». «Что бы ты сделал окажись я титаном? Не смейся! Я знаю, что это невозможно, просто стало интересно… Ты бы убил меня?..». Резко очнувшись, он судорожно огляделся по сторонам, все еще слыша отголоски слов Фриды. Выдохнув, капрал устало прикрыл глаза и стер пот со лба, чувствуя, как сердце все не желает успокоиться. Сон. Это был всего лишь сон. И хотя подобные сны часто снились ему, Леви так и не смог к ним привыкнуть.***
Его изменившееся отношение к Хистории заметила только Ханджи, но не стала заговаривать с ним на эту тему, за что капрал был ей благодарен. Справиться с самим собой было сложно, но Леви удалось подавить чувства и действовать по холодному расчету. Только, судьба не собиралась оставлять его в покое, и, вскоре, его ожидало очередное открытие, неприятно полоснувшее по душе. Фрида обладала координатой. Она была титаном. Ее жестоко убил и сожрал Гриша Йегер, который позже был съеден своим сыном. В каком-то извращенном смысле, она была жива. Точнее, живы были ее знания и память. В Эрене Йегере, которого он жестоко избил при первой встрече. Чувствовала ли частичка ее души в нем боль, причиняемую Леви? Влияла ли она на изначально уважительное отношение Йегера к нему? Ведь, если так посмотреть, он должен был ненавидеть или боятся его, но никак не уважать. Да уж, лучше бы он об этом никогда не узнал… Жизнь текла быстро, словно холодная горная река, их мир менялся, а вместе с ним менялись все они: кто-то становился мягче и беззаботней, а кто-то, наоборот, ужесточался. Леви старался не думать о том, изменился ли сам – он жил, следуя своему долгу, осознавая то, насколько ему повезло, что он смог дожить до этих дней. Ему все меньше снилась Фрида: в тех редких снах она была улыбчива и часто повторяла, что говорила ему о том, что он будет счастлив, а капрал не возражал ей. Объективно, он должен был быть счастливым, но, на самом деле, Аккерман не чувствовал почти ничего. Все те блага, ради которых он в пятнадцать лет грабил и убивал, теперь воспринимались как должное. Нет, Леви ценил все это, но он уже давно потерял вкус к жизни. Он был солдатом, а солдаты не могут жить в мире. — «Я смогу спокойно умереть в тот день, когда мне скажут, что ничто не угрожает Парадису, но этот день настанет точно не скоро». Так он думал, собираясь утром для того, чтобы встретить делегацию из Митры, прибывшую на побережье под прикрытием торжественного спуска на воду первого элдийского корабля. Настоящей же целью их прибытия было обсуждение плана по переправке Зика Йегера на остров, к чему они и приступили вечером, за закрытыми дверями. Леви в этом разговоре участия почти не принимал, предпочитая только слушать. Все разделились на два лагеря: большинство, во главе с Ханджи, были против спешки в этом деле, но против них был Эрен и, на удивление, сама королева, которые настаивали на том, что Йегер нужен им, как ценный источник информации. — Ему осталось всего два года! Мы не можем медлить, — говорил Эрен, начиная злиться. — У нас нет никаких гарантий, — парировала Зое. — Да и, как только он здесь окажется, аристократы сразу же потребуют, чтобы Хистория съела его! — Я не позволю этого, — мрачно ответил Йегер. — И как же? Скормишь его кому-то другому и погубишь еще одну жизнь? – хмыкнул до этого молчавший Жан. — Мы не можем так рисковать. — Рано или поздно, Хистория должна будет стать титаном, все согласятся только на ее кандидатуре, но, если мы хотим на максимум продлить жизнь твоего брата, нам нужно будет как-то обезопасить его. Поэтому я против спешки, — разъяснила крайне серьезная Ханджи. — Мы могли бы спрятать его, — предложил Конни. — Так, что бы никто не узнал о том, что он у нас. — Ты и вправду думаешь, что нам это удастся? — насмешливо фыркнул Кирштайн. — Нужно продумать все. Одним прятаньем проблема не решится. — Ну, мы могли бы спрятать и Хисторию, — заметив взгляды, которыми ее одарили, Саша попыталась оправдаться: — То есть, сделать так, чтобы она была недоступна и ее невозможно было превратить в титана. С минуту царила неловкая тишина, которую скоро нарушил Армин, выглядевший немного взволнованным. — Саша сказала немного поверхностно, но, если так посмотреть, мы можем сделать так, что Хистория не сможет стать титаном в ближайший год, — странно блеснув глазами, сказал блондин. — Правительство уже пару лет, как требует от тебя наследника, и они не станут рисковать ребенком, что даст нам драгоценное время. — проговорил он, обращаясь к немного растерянной девушке. — Мы не можем давать такую силу, как родство с королевой, одной из семей, — отрезала Ханджи. — Это нарушит хрупкий баланс в политике и они могут попытаться устроить переворот, пользуясь ребенком королевской крови. — Это необязательно должен быть аристократ, — с горящими глазами возразил блондин. – Наоборот даже, будет лучше, если это будет простолюдин. Мы сможем скрыть Хисторию под предлогом нежелания огласки столь позорного события. — Что ты несешь, Армин? — ударив кулаком по столу, процедил Йегер. — Ты с ума сошел? — Я согласна, — внезапно подала голос Хистория, привлекая все внимание к себе. — Армин прав: рано или поздно, мне пришлось бы родить, и почему бы нам не использовать это в качестве козыря? — она нервно улыбнулась, заламывая пальцы. — Ты уверена?... — медленно спросил Йегер, глянув на нее. — Это серьезное решение. — Д-да, — кивнула девушка. — Так будет намного легче. Мне даже не придется выходить замуж. Фактически, я убью двух зайцев одним выстрелом. — Это, конечно, прекрасно, но с кем вы собираетесь проделать столь важное дело? — спросил Жан — Вряд ли мы можем взять первого попавшегося с улицы и кинуть его в кровать к королеве. — Да, выбор довольно ограничен, — согласилась Ханджи. — Можно сказать, что у нас только солдаты разведкорпуса, с которыми ты не знакома, — глянув на блондинку, женщина спросила: — Знаю, это личный вопрос, но есть ли кто-то с кем ты бы хотела сделать это? — Конни и Жан выпрямились, услышав слова Зое, но Райс отрицательно покачала головой. — Может, тогда есть какие-нибудь критерии? — Только один, — проговорила Хистория, заставив всех немного напрячься. — Я не хочу, чтобы мой ребенок стал в будущем шифтером и прожил короткую жизнь. Знаю, не факт, что это получится, но я все равно хочу попытаться. — То есть, ты просишь нас найти не-элдийца? — выдохнула командор. — Мы не можем довериться иностранцам… — Я не говорила насчет иностранцев, — перебила ее Райс. — Ты имеешь ввиду... капрала? — мягко поинтересовался Эрен. Девушка лишь резко кивнула, и все замолчали, посмотрев на Аккермана, сидевшего чуть поодаль. Его лицо было сокрыто в тени, так что они не могли увидеть выражения, но ребята предполагали, что он вряд ли рад этой перспективе. Все были до ужаса напряжены, ожидая реакции капрала, но тот молчал, так что Конни даже подумал, а не спит ли он, только Жан опроверг его предположение, указав на то, как тот сжал кулаки, резко выпрямившись в кресле. Заметив, что молчание слегка затянулось, Ханджи взяла слово, прекрасно зная, что, если Леви заговорит, то станет только хуже. — Гм, вы позволите мне обсудить это наедине с капралом? — пробормотала она, стараясь не смотреть на мрачного, словно туча, друга. — Простите, командор, но это несколько нечестно, — возмутился Эрен. — При всем уважении к капралу, вы только что спокойно обсуждали личную жизнь Хистории, но не можете сделать того же самого с капралом Леви? – ребята неуверенно поддакнули, соглашаясь с ним, и Зое застыла с приоткрытым ртом, не находясь с ответом. — Ханджи, убери это выражение с лица. Бесишь, — кинул Аккерман, подойдя к столу, за которым все сидели. — А ты, Йегер, так хочешь обсудить мою личную жизнь, я так вижу? — хмыкнул он, сев за стол и откинувшись на спинку. — Давай, я жду. — Я не это подразумевал, — быстро проговорил Эрен. — Вы и сами знаете, как нам все это важно. Ваша кровь могла бы спасти нас от возможного возрождения идеологии первого короля, — убежденно сказал парень. Оглядев их всех презрительно-холодным взглядом, капрал заговорил: — Ты и вправду собираешься подложить под меня свою подружку только для того, что бы твой братец мог прожить лишний год? — всем своим видом источая яд, спросил мужчина. — Если так, то, да, я согласен, — выплюнув это, он встал и ушел из переговорной, оставив их в неуютном положении. — Вы и вправду думаете, что это хорошая идея? — осторожно поинтересовался Спрингер. — Это единственный выход из ситуации, — пожал плечами Жан. — В конце концов, мы ведь не просим капрала умереть. — Я поговорю с ним, — выдохнула Зое, устало потерев виски. — Но ты все же подумай насчет других вариантов, хорошо, Хистория? — девушка мимолетно кивнула, и командор ушла вслед за другом.***
Громко хлопнув дверью, он завалился в кабинет, чувствуя неконтролируемую злость. Да как они вообще посмели просить у него такого? И ради кого? Ради чертовой обезьяны!... Рыкнув сквозь зубы, Леви замер рядом со столом, перестав метаться по кабинету, словно зверь. Глядя на графин с водой, он с трудом удержался от того, что бы не схватить его и не бросить об стенку. Вдохнув и выдохнув, капрал сжал руки в кулаки и метнулся к окну, быстро раскрыв его. Нужно было подышать воздухом, иначе он в край свихнется. Зря он ляпнул те слова о согласии, очень зря – теперь-то от него уже не отстанут, но Аккерман не собирался так просто сдаваться. Слова – это ветер. Пусть находят себе другого быка-осеменителя, а он – солдат и вовсе не обязан плясать под дудку мелкой королевы. Раздался тихий скрип двери и неуверенные шаги, но капрал не стал оборачиваться – ему и так было известно, кто именно пришел. Звук шагов стих, и он предположил, что она застыла посреди комнаты в неуверенности, но потом, решившись, быстро подошла к нему и осторожно коснулась напряженного плеча. — Леви… Он дернулся, и Зое быстро убрала руку, поняв, что это было лишним. Поглядев на него сверху-вниз, она выдохнула и отошла, начав рыться в ящиках его стола. Пожалуй, не будь капрал так зол сейчас, он обязательно поворчал бы на то, что она роется в его вещах, но сейчас ему было не до этого. Вполуха слушая ее копошение, он наблюдал за спокойным морем, видневшимся из окна, и даже как-то растерялся, когда Ханджи сунула ему под нос пачку сигарет. Окинув ее недовольным взглядом, Аккерман взял пачку и, вытащив сигарету, закурил. — Я понимаю твою злость, — он затянулся, чувствуя то, как дым наполняет легкие. — Ты любил Фриду и это все слишком… — женщина замолкла, пытаясь подобрать слово, но капрал опередил ее. — Слишком хуево, — медленно выдыхая дым, кинул он. — Вообще-то, я хотела сказать, нечестно, но, думаю, твое выражение тоже подойдет, — нервно улыбаясь, выдала командор. — Я не буду просить тебя ни о чем. Просто выслушай меня, а потом уже сам решай, согласен ты или нет, — Аккерман никак не отреагировал на это, продолжая спокойно курить. — Ситуация сложилась так, что нам нужен Зик Йегер, но мы не сможем обеспечить его безопасность, только прятаньем. Верхушка требует его головы и правильно делает, впрочем, но превращать Хисторию в титана, по крайней мере, необдуманно. Подвергать ее опасности никто не захочет, а нам необходим титан на поле боя, а не в столице, — выдохнув, она быстро глотнула воды и продолжила: — Королевству нужны наследники и многие аристократы сватаются к королеве, в надежде стать ближе к трону, но нам не выгоден ее брак с кем-то из них. Конечно, мы могли бы найти другого человека, но тогда над ребенком все равно будет нависать угроза превращения в титана. Вполне возможно, что в совете проголосуют за то, что бы он унаследовал координату, а это слишком опасно для нашего будущего. И дело даже не в идеологии первого короля. Эта способность сама по себе слишком опасна… — переведя дух, Зое глянула на беспристрастное лицо мужчины. — Кровь Аккерманов сильнее элдийской, азиатской и, скорее всего, королевской. Ты – единственный подходящий человек, Леви. Когда она закончила свою речь, капрал как раз докурил и потушил сигарету, бросив бычок в пепельницу на подоконнике. Ханджи напряженно ждала, что же он скажет, но Аккерман молчал, будто бы прослушав всю ее тираду. Скрипнув зубами от волнения, она решила использовать последний козырь, который у нее имелся, хоть и ей была неприятна сама мысль о том, что она будет давить на рану друга. — Фрида хотела бы этого, — увидев то, как он вздрогнул, женщина запнулась, но все равно продолжила: — Она любила Хисторию и не желала бы для нее судьбы титана и марионетки в руках манипуляторов. — А кем она является сейчас? — резко развернувшись к ней, прошипел Леви. — Разве мы не используем ее? — Никто не будет делать что-то против ее воли, — ровно ответила командор. — Фриде было столько же, сколько и ей, когда она умерла из-за своего бессилия… — Не смей, Ханджи… — рыкнул капрал, но ее было уже не остановить. — ...она была марионеткой в руках своего отца. Бессмысленной жертвой во имя сохранения режима. У нее не было возможности быть спасенной, но ты можешь спасти ее сестру, хоть и не смог спасти Фриду. Подумай над этим, Леви. Кинув это, она собиралась уходить, но жесткая хватка капрала удержала ее, и она обернулась, с болью в сердце взглянув в потускневшие серые глаза. — Хорошо… я согласен, — прошептал мужчина и выпустил ее руку. Она лишь мимолетно кивнула прежде чем уйти и оставить Леви наедине с его мыслями.