Всадница Корант

Для перинитов уважать всадников, особенно во время Прохождения, было не просто прихотью, но жизненной необходимостью: драконы были их единственной надеждой на спасение, драконы не давали сгореть драгоценным полям и садам, драконы уничтожали своим пламенем бездушных чудовищ, способных в мгновение ока сожрать взрослого мужчину, не оставив от него даже костей. Каждое Падение, вылетая в бой против безжалостного врага, всадники Перна ставили свои жизни на чаши весов, уравновешивая судьбу всей планеты – кто был настолько глуп, чтобы это отрицать, чтобы хоть на полслова преумалять их великую жертву?.. И с этой точки зрения семья Дорина и Мантрелл была удивительно порядочна: они поддерживали Вейр. Они уважали Вейр. Они почтительно здоровались со встречными всадниками, появлявшимися в Холде, они уважительно кланялись отдыхавшим на скалах драконам. Но под крышей их дома любые разговоры о людях Вейра были под жестким запретом. Дженифер не знала, почему так, но эти порядки царили в их семье с самого ее рождения, и девочка смиренно принимала их как должное. Другие дети вовсю играли с деревянными фигурками драконов, вышивали крылатых зверей на выданных им отрезах ткани… однако когда Дженифер – тогда еще совсем несмышленая девочка трех Оборотов от роду – попыталась угольком зарисовать на стене дома пару драконов, зеленого и голубого, которых увидела играющими в прибрежных волнах, лицо ее матери как-то странно сморщилось, после чего, даже не похвалив рисунок, Мантрелл куда-то ушла, тогда как Дорин без лишних слов выдал дочери ведро с водой и тряпку, после чего попросил – тихо и очень сухо – отмыть всю стену дочиста. Больше Дженифер уже не рисовала. И даже позже, уже будучи почти взрослой, она без напоминаний отводила взгляд от пролетавших наверху драконов, если кто-то из родителей оказывался рядом, пусть даже низкий гул, издаваемый крылатыми великанами, пронизывал все ее существо, отзываясь в костях и в самом сердце – слитный зов, бесконечно звучавшая песня, оставлявшая по себе странное горьковатое чувство неизбывной тоски… Где ты? Где ты? Она отворачивала лицо, не желая расстраивать своих родителей, но в ушах продолжали звенеть драконьи голоса, переполненные любовью, надеждой и нетерпением, голоса тех, кто ее ждал, кому она была нужна – девочка с задумчивыми серыми глазами, мечтающая хоть разок коснуться ладонью живого дракона. И когда бронзовый всадник из Форт Вейра – того самого Вейра, где рассталась со своим счастьем ее тетя Налайя, всадница Мораты! – пригласил ее на Рождение, и помог взобраться на спину своего огромного зверя с удивительно глубоким голосом, попросившего ее ничего не бояться, Дженифер чувствовала, что по-настоящему счастлива. Пусть даже уже потом, в Вейре, первую ночь она проплакала, уткнувшись лицом в подушку и вспоминая мертвенно-бледное лицо матери, прижавшейся к плечу мужа, ее огромные, полные боли глаза, ее тонкие руки, плетьми повисшие вдоль туловища. Пусть даже ей до боли хотелось подбежать к первому встреченному всаднику и умолять его, до слез, до сорванного голоса – пожалуйста, пожалуйста, верните меня поскорее домой!.. И все же она осталась. Потому что Дженифер – не тетя Налайя, утащенная драконами за три дня до свадьбы с любимым мужчиной. Потому что она еще сможет вернуться, если не на спине собственной королевы, то после Рождения – точно вернется! И обнимет маму, и попросит ее не плакать. А та взглянет на прекрасного дракона, который вернет в Холд Иста ее единственную дочь. И снова сможет без слез смотреть на небо.