Всадница Корант

Скажем откровенно, Роем из Исты была… своеобразным ребенком. В конце концов, не каждую же девочку ее отец обнаруживает на тропинке посреди леса, беспечно собирающей цветы за полчаса до начала Падения! Помнится, в тот день Роунд изрядно заработался на вырубке, и очнулся лишь когда из Холда донесся низкий тревожный рев сторожевого дракона, после чего пришлось, торопливо собрав пожитки, едва не бежать по извилистой тропинке до ближайшего убежища, как раз для таких случаев вырубленного в отвесной скале. В середине Прохождения Нити падали каждые три-четыре дня, тогда как дорога до главных ворот Холда занимала не меньше пятнадцати часов, поэтому лесорубы, собственными топорами зарабатывавшие себе на хлеб, предпочитали переждать наплыв серебряной чумы в надежном, пусть и не слишком удобном укрытии – ох, широкоплечий Роунд заранее начал невольно хрустеть шейными позвонками, готовясь к очередному испытанию… А потому не сразу сообразил, что привычную тишину готовящегося к Падению леса сегодня странно нарушает тихая мелодия. Птица? Но в это время все птицы, как им и положено, забивались в свои убежища, прижимаясь к земле и закрывая глаза – вековая жизнь под угрозой Нитей подавляла любые другие страхи, и особо отчаянные мальчишки даже пользовались этим кратким промежутком времени, чтобы голыми руками наловить самых ярких, самых пестрых из всех пернатых – славный товар для заезжего путешественника, подарок продрогшему Северу из залитой солнечным теплом Исты! Признаться откровенно, в детстве и сам Роунд не отказывался промыслить птичку-другую, так что и на этот раз натренированный слух бывалого охотника попытался определить, кто же там заливается: краснозобик? Лентохвост? Золотая прелестница?.. …ему потребовалось еще с полминуты, чтобы разобрать в смутно знакомой мелодии корявую перепевку одной из простеньких учебных баллад, которую в холде пели дети, едва начавшие связно говорить. И тут же, уже ни о чем не задумываясь, Роунд сорвался с места застоявшимся бегуном – быстрее, быстрее!.. – чтобы-таки выхватить беспечно собиравшую цветы девочку буквально из-под передней кромки надвинувшегося грозового фронта, освещенного вспышками драконьего огня и осыпавшего черной пылью сгоревших Нитей. Кто ее там оставил и почему – он так и не узнал. Малышке в то время едва сравнялось три-четыре Оборота, и хотя затертая рубашка выглядела вполне прилично, под грубой тканью обнаружился настоящий частокол тонких ребрышек, и предложенный ей хлеб с луковицей – обычный перекус не особо богатого холдера – девочка буквально проглотила, едва не подавившись, после чего доверчиво прижалась к совершенно чужому ей дядьке, а Роунд и сам не заметил, как его широченная ладонь начала бережно поглаживать спутанные рыжие волосы. Больше они с Роем – так он назвал найденыша – уже не расставались. Понятное дело, другие холдеры косились и поговаривали, что неведомо откуда взявшийся в лесу ребенок, да еще и наверняка оставленный Нитям на съедение – точно не к добру… однако Роунд даже ухом не вел в сторону этих сплетников, а потом и вовсе оставил лесорубный промысел, заделавшись резчиком по дереву. Может, выходило у него и не так справно, как у лучших мастеров Лемоса, но торговцам его деревянные игрушки, вдобавок, продаваемые самой улыбчивой девушкой на всей Исте, неизменно нравились, и, пожалуй, та неожиданная встреча для них обоих оказалась на редкость счастливой… …Быть может, именно поэтому сердце Роунда так болезненно сжималось, когда он провожал свою подросшую малышку в далекий Форт Вейр, где готовилась появиться на свет молодая королева? Ведь он понимал, что она может не вернуться. Может Запечатлеть и стать всадницей, летающей в поднебесье – где ей тогда будет найти время для своего старого отца! Да разве сможет Госпожа Форт Вейра, старейшего на всем Перне, так запросто зайти в их бедный домик на верхних уровнях Холда, как обычно распахнув скрипящие двери и с подозрением уставившись в кипящий на огне котелок – а нет ли там хоть малейшего, хоть самого безобидного на вид грибка?.. Где-то в глубине сердца Роунд надеялся – сможет. И, сноровисто работая маленьким резачком, молча дожидался ее дома, сидя у растопленного очага.