Всадница Корант

Когда-то давно ее мир рухнул и разбился на осколки – не склеить, не собрать. Ведь что остается у маленькой девочки, чья мать покинула этот мир вскоре после ее рождения, а отец был убит буквально у нее на глазах? Когда на место происшествия прибыли целители, Хандрелл еще дышал, но спасти его смогли бы разве что Древние, тогда как скромным пернским мастерам осталось лишь прикрыть слепо распахнутые глаза кузнеца, со странно удивленным выражением уставившееся в низко нависшее осеннее небо. Как жить, если привычный образ жизни буквально за полдня переворачивается с ног на голову, разделенный кратким леденящим мигом Промежутка? Еще вчера она скучала в их тесной комнатушке при Цехе Кузнецов, выкладывая из поломанных гвоздей недавно разученные с отцом слова, а сегодня с трудом пробивается через шумный Форт Холд за малознакомым мужчиной в зеленой накидке, прижимая к груди тощий мешок со скудными пожитками. Куда приткнуться в огромном незнакомом Цехе, пахнущем не человеческим потом и раскаленным металлом, а едким мылом, кожаными свитками и – чуть-чуть – старой полынью? Для полноценного обучения она была еще слишком мала и, вдобавок, не особо грамотна – Ром, Мастер-Кузнец, не слишком ладил с Цехом Арфистов, а последнего присланного к ним учителя вообще выгнал взашей – так что почти месяц Гледерил толклась где придется, перекидываемая, точно гнилое яблоко, из рук в руки, пока, наконец, грустную малышку не взял под крыло ученик по имени Рос. Когда-то давно этот молчаливый юноша стал для нее целым миром. Он не был особо добр или как-то чересчур заботлив, но, по крайней мере, обращал на нее внимание – и для Глед этого было достаточно. Пусть ругался, кричал, а временами даже бил, предусмотрительно не оставляя на ее теле заметных синяков – девочка сносила все молча, после чего опять покорно забивалась в угол комнаты, обхватив руками коленки и глядя на Роса похожими на драгоценные камни светло-зелеными глазами. Он не был ей ни братом, ни отцом, но необходимой частью ее нового мироздания: даже его грубоватые требования принести ему обед или заняться скучным перетиранием лекарственных трав она принимала как само собой разумеющееся, и тихо поскрипывала каменная мельница, пока Рос, едва заметно шевеля губами, снова вчитывался в древние свитки, с превеликим трудом вытащенные из запертых архивов Цеха. Она нуждалась в нем – как в боли, в ядовитом воздухе, к которому привыкаешь так сильно, что уже не можешь жить без него, и даже когда вскрылась правда о грязных делах Роса, когда весь Цех узнал, что скромный ученик целителей занимался разработкой болезни еще более страшной, чем отгремевший двести пятьдесят Оборотов назад Великий Мор – даже тогда она не отказалась от него, и безмолвной тенью последовала за ним сперва в крошечный холд, где жили его престарелые родители, а потом – и на далекий тропический остров, затерянный у берегов Южного континента. Когда-то давно она готова была отдать ему все, что имела, но… Не робкую улыбку, что досталась совсем молоденькому голубому всаднику из Исты, попытавшемуся (весьма очаровательно) поухаживать за ней во время ужина. Не первый поцелуй, ухваченный перед вылетом на Падение, готовящееся накрыть Иерне своим серебряным плащом, когда трубно ревели драконы, а юный всадник, бледный до зелени, еще не успел натянуть летный шлем. Не то самое чувство, нежно запустившее когти в девичье сердце, но оставившее по себе лишь боль и кровавые ошметки, перекошенное лицо Роса и последний крик голубого дракона, растворившийся в невозможной тишине… …в конце концов он потребовал то, что она не смогла ему отдать.