Глава 4. Лита. Самая короткая ночь
3 февраля 2019 г. в 17:46
Чтобы там ни говорил Аэд, но без него Инис грустила, часто вспоминая и праздник, и самого мужа. Вернувшийся на следующий день дядя, конечно, заметил перемены в племяннице и, разумеется, пытался выяснить, что с ней творится, но девушка отмалчивалась. Был в какое-то мгновение порыв все рассказать, поскольку последствиями такого замужества могла стать не только новый родственник, но и беременность. Но все обошлось, и Инис продолжала молчать, а потом грусть чуть сгладилась, подготовка и сдача экзаменов отняли все время, да и возни в саду прибавилось, тут не до сердечных проблем.
Даже в какой-то момент девушка о своем обещании позабыла, вспомнив об этом лишь за пару дней. И сразу накатило беспокойство: а что надеть? Стоит ли, как собиралась, готовить пирог для Аэда? А ведь еще надо было как-то незаметно выбраться из дома. Дядя никогда бы не согласился отпустить ее: она пробовала осторожно заикнуться о вечерней прогулке, но последовало категоричное «нет» и больше эту тему Инис поднимать не стала. Нет так нет, значит, придется действовать тайно. Как ни хотелось бы быть с дядей Питером полностью правдивой, но такой правды он бы не принял. По крайней мере, сейчас.
В назначенный день волнение достигло апогея. Инис места себе не находила, хватаясь за все и сразу, дядя только удивленно хмыкал, но под руку, когда племянница с остервенением замешивала тесто на пирог, старался не лезть. Немного успокоилась девушка лишь тогда, когда солнце стало клониться к горизонту и после ужина они разошлись по своим комнатам. Впрочем, на кровати Инис валялась недолго: едва часы показали восемь вечера, переоделась в легкий новый сарафанчик и тихо спустилась на кухню, а потом через заднюю дверь, прихватив заранее приготовленный сверток с несколькими кусками мясного пирога, выскользнула в вечерний сад. Виновато покосилась на дом и поспешила к озеру.
Там ей пришлось подождать около часа прежде, чем послышался цокот. По берегу шла красивая белая кобыла, убранная ярко-зеленой попоной и венком из цветов. Белоснежную гриву заплели в косы, украшенные разноцветными лентами, будто радугой. Подойдя к Инис, кобыла остановилась и тихонько заржала, посылая ей зов, встала боком и приветливо мотнула головой.
Следом за кобылой на берегу показался и конь. Его спину застилала темно-зеленая попона, а гриву убрали голубые и светло-коричневые ленты. Под стать всаднику: одетый в простую одежду, на этот раз бледно-желтых тонов, по-прежнему босиком, Аэд сидел на коне безо всякого седла и поводьев. На кобыле тоже ни седла, ни уздечки не оказалось. Спрыгнув на землю, мужчина подошел к девушке и с улыбкой ей поклонился.
— Приветствую тебя, Королева. Готова отправиться с нами на фестиваль Литы?
И если при виде кобылы измаявшаяся ожиданием девушка застыла, удивленно хлопая глазами, то при виде мужа ее лицо озарилось счастливой улыбкой, и вместо ответа она повисла у него на шее, крепко обнимая рукой:
— Я так соскучилась! — выдохнула она совершенно искренне. Может быть, так и не подобало вести себя Королеве, но по-другому она не могла: слишком велика была радость от встречи. Инис поцеловала мужа в щеку, а потом опомнилась, покраснела и отстранилась. Завернутые в чистое полотенце куски пирога казались сейчас неуместными на фоне этих коней, но девушка все равно протянула ему угощение. — Вот это тебе, я сегодня только испекла. И да, я готова, — Инис покраснела еще гуще, утыкаясь взглядом в траву и чувствуя себя маленьким ребенком, но уж никак не Королевой и замужней женщиной.
А потому пропустила возможность узреть удивление на лице мужа, который принял пирог, развернул осторожно и вдохнул аромат вкусной выпечки. Не удержался, отломил кусочек да отправил в рот, чтобы затем спрятать угощение обратно в полотенечное полотно, положить на спину смирного коня, подхватить и закружить девушку вокруг себя:
— Милая, милая Инис! Сколь необычный подарок ты преподнесла — и тем он дороже, что сделала его ты! Пойдем, фестиваль Литы короткий: он длится всего ночь и день. Завтра к закату верну тебя на здешний берег.
— Необычный? — девушка смутилась еще больше, но все-таки улыбнулась и обхватила Аэда за шею. — Это же всего лишь пирог… — а вот слова о том, что фестиваль будет идти не только ночь, но и целый день, заставили вздрогнуть и закусить губу. Дядя ведь точно узнает о ее отсутствии и… Что будет после этого «и» — девушка даже представлять не хотела, но поделать уже ничего не могла. Не нарушать же данное обещание.
«А с дядей я потом поговорю», — мысленно успокоила свою совесть Инис, подходя к изящной кобыле, которую для нее приготовил муж. Правда, она не представляла, как сможет на ней удержаться, а до этого еще и залезть: верховой езде девушка никогда не училась.
Аэд решил проблему — помог сесть ей на спину кобылы, затем подхватил пирог на руки и, лишь едва коснувшись коня, в мгновение оказался у того на спине. Сверток он держал, точно рыцарь — шлем на сгибе руки, и оба животных понесли седоков быстрым галопом — и Инис несли так мягко, будто она плыла на пушистом облаке. Поступь у кобылы была легкой, и девушка немного расслабилась, отважившись отцепить одну руку от гривы, за которую она судорожно хваталась, и убрать с лица волосы.
— А нам далеко ехать? — спросила она у мужа, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Недалеко. Мы поедем через зачарованный холм, — ответил тот, широко улыбаясь, и пустил коня еще более быстрым галопом по неширокой тропе, знакомой Инис, ведь накануне ночи первого мая супруги следовали именно ей.
Но чем дальше неслись белоснежные лошади, тем все более чужими становились места. Мирные пейзажи Ирландии еще были вполне узнаваемы, но становились все менее обжитыми. Лошади мчались по лесным тропам, где деревья вставали колоннами роскошных залов, перебегали ручьи, полные быстрой холодной воды. Они выскочили на залитый золотым закатным солнцем луг и поспешили к холму, в склоне которого вставали резные ворота, за которыми светлела цветущая роща. Не успела девушка ахнуть, как животные внесли своих седоков через ворота в недра холма и остановились на широкой поляне под сумеречным небом. Деревья скрыли с глаз резные врата, точно те померещились.
Аэд легко спрыгнул наземь, вручил Инис пирог и невесомо поднял ее на руки, чтобы поставить на землю рядом с собой. Их уже окружали гости празднества, многих Инис могла узнать с Бельтана. Далеко окрест разносились музыка и радостные голоса: «Король с Королевой прибыли!» На их головы тотчас возложили венки из полевых цветов и зверобоя и повели в центр поляны к величественным тронам, в которые, казалось, изогнулись два дерева сами собой — или же именно так все и было.
Инис поверить не могла, что где-то недалеко от их дома есть нечто подобное. Хотя с другой стороны, почему нет? Она не так часто выбиралась из дома, да и то уходила не дальше озера. Так что все может быть. Слова мужа о зачарованном холме девушка, разумеется, не восприняла серьезно, посчитав, что Аэд так шутит. А вот торжественности, в Бельтан все было как-то попроще, она несколько испугалась, прижавшись к боку мужа и все больше чувствуя, что ее пирог тут совсем не уместен.
— Как-то все очень торжественно, в прошлый раз было не так… — пробормотала она, со смущением опускаясь на трон и чувствуя себя на нем очень неуместно. У костров ощущать себя Королевой было как-то проще, чем сейчас. Хотя и все равно было любопытно, что же будет дальше.
— Лита — особенный фестиваль, как и каждый, этот имеет свое особенное значение, — немного наклонясь к ней, объяснил Аэд, зорко следя за тем, чтобы пирог не упал с колен девушки. — Сегодня самая короткая ночь года, время, когда солнце и день сильнее всего. Король и его Королева вступают в права на пике лета, знаменуя собой торжество жизни над смертью. Видишь, как все пышно цветет и растет? — он кивнул на деревья и буйную зелень вокруг. — Наша задача — приумножить сегодняшний свет и передать другим так, чтоб каждому хватило на целый год, а также наша задача позаботиться о будущем урожае — первые плоды взойдут уже в Ламмас.
— И как мы это будем делать? — с любопытством спросила девушка, поерзав на непривычном для нее троне. Для нее все эти церемонии скорее были некой игрой, нежели чем-то действительно серьезным, хотя девушка и старалась сохранить лицо. К тому же игра или нет, но ей было радостно находиться рядом с мужем, и она готова была выполнять все, о чем бы тот ее ни попросил. К тому же Аэд, кажется, все это воспринимал очень серьезно, так что девушка была готова постараться тоже проникнуться важностью момента.
— Это ничуть не игра, милая Инис, — он словно прочел ее мысли или же попросту угадал очень удачно. Аэд кивнул на пирог и затем указал кивком на толпу. — Ты очень хорошо придумала приготовить еду на Литу, потому что в этот фестиваль многие пекут пироги, это одна из традиций. Когда начнется пир, я попрошу тебя угостить всех твоим замечательным угощением — не беспокойся о том, хватит ли его на всех. Но сейчас, — он указал взглядом на огромный костер, который закончили готовить посреди поляны и собирались зажечь, — выполним первую часть наших дел, — он сошел с трона и подал девушке руку как раз в тот момент, когда костер высоко вспыхнул. — Идем со мной и подадим всем пример.
Инис вновь покраснела от такой догадливости и опустила взгляд, правда, тут же встрепенулась:
— Если бы ты мне сказал заранее, я бы забрала из дома пирог целиком, а пары этих кусочков действительно не хватит на всех, тут же народу… Подадим пример в чем? — она оставила пирог на троне, а сама последовала за мужем, неуверенно глядя на весело пляшущие языки пламени. Нет, Аэду она доверяла полностью, но все равно было немного боязно и непонятно, что он задумал.
Но вполне очевидно. Подведя девушку на два шага ближе к костру, Аэд обратил внимание Инис на то, как все расходятся живым коридором, давая супругам проход.
— Мы прыгнем первыми через костер. Ничего не бойся, ведь ты находишься под моей защитой, — вполголоса сказал он жене и взял крепко за руку. — Просто сильнее оттолкнись от земли сразу за мной. Не промахнешься.
— Ох, — девушка поежилась, но кивнула, хотя какая защита может быть от открытого пламени, через которое они собирались прыгать? Но выбирать особо тоже не приходилось, все, что оставалось Инис — глубоко вздохнуть и сделать, как сказал Аэд. Она даже зажмуриваться не стала, когда прыгала. Хотя все равно не заметила, как слабое золотистое свечение окутало ее с ног до головы, словно бы пытаясь создать на всякий случай барьер между девушкой и огненной стихией.
И свечение действительно окутало их обоих. Она и охнуть не успела, как разбежалась вместе с мужем и полетела ввысь, когда он прыгнул первым и потянул ее за собой. Они буквально взмыли, отталкиваясь от земли, и ярое рыжее пламя пронеслось под ними, обдавая жаром, но не причиняя вреда. В какой-то момент показалось, будто они упадут прямо в костер, но неведомая сила перенесла их аккуратно через огонь и опустила по ту сторону в целости и сохранности. Только зубы клацнули, да ноги как-то сами собой подогнулись — если бы не Аэд, Инис бы точно упала.
— Это было… — пробормотала она, оглядываясь на весело пляшущее за спиной пламя, — очень… — что «очень» девушка так и не подобрала подходящего определения, только головой покачала. — Но повторять я это точно не буду, — ощущение полета, конечно, завораживало, но прыгать вот так все равно было страшно.
— Повторять не придется, — пообещал ей муж и препроводил обратно к тронам.
Следом за ними уже выстроились пары, которые с разбега повторяли их путь и тоже перепрыгивали через костер. Никто не промахнулся или не долетел, потому что каждый был подхвачен знакомым сиянием, которое Инис теперь могла разглядеть, а, разглядев, вспомнить, что видела точно такое же раньше — на второе утро Бельтана.
— Какое облегчение, — Инис чуть расслабилась и даже улыбнулась, а потом удивленно распахнула глаза. Глядя сначала на пары, а потом на мужа. С губ уже был готов слететь вопрос, но девушка закрыла рот, так ничего и не спросив, поскольку заподозрила, что ответ будет, как и на Бельтан: «Мы поговорим обо всем в Самайн». Вместо этого, чуть помолчав, Инис улыбнулась: — Сейчас все более чинно, чем было в первый праздник.
— Это же Лита, совсем другой фестиваль, — улыбнулся Король. — Бельтан празднует любовь и воспевает в любом ее проявлении, другие же отличаются. После Литы год поворачивает к осени и зиме, дни умаляются, ночи длиннее. Солнце теряет свою силу с каждой минутой, прибавляемой к темноте, — добавил он, внимательно глядя на девушку. — После Литы последуют три праздника урожая, и третьим будет Самайн, — он словно нарочно напоминал ей об этом.
— Когда ты мне все объяснишь, да? — Инис улыбнулась, напомнив Аэду, что она не забыла его слова, сказанные на острове. — Пока я не встретила тебя, не думала, что сейчас кто-то может придавать такое значение всем этим обрядам и традициям, — девушка смолкла, наблюдая за скачущими через огонь парами, а потом прислонилась щекой к предплечью Аэда, потеревшись о него ласковой кошкой. — Но это здорово, особенно то, что я встретила тебя, — она смущенно закусила губу, но не отстранилась, потому что искреннее проявление чувств хоть и смущало, но, тем не менее, не несло в себе ничего плохого или постыдного.
— Да, именно тогда, — спокойно кивнул мужчина, взглянув на нее с тенью грусти. Затем чуть усмехнулся. — Фестивали и их традиции очень важны, Инис. Если никто не станет им следовать, годовое колесо не повернется и последует множество… неприятностей для Ирландии. В старые времена об этом знали и потому всегда бережно относились — я говорю совершенно искренне и недвусмысленно, хотя тебе может казаться иначе, — добавил он для нее.
— Я не говорю, что ты не искренен, — покачала головой девушка, — я говорю, что мне это было непривычно и странно, только и всего. Но тебе я верю, так что все в порядке, — она вновь потерлась щекой о предплечье Аэда, а потом нарыла его руку своей ладошкой, переплетая пальцы. — Просто у меня всегда была иная жизнь, пусть и уединенная, но без фестивалей с сакральным значением и всего остального, — Инис нежно улыбнулась мужу.
— Я заметил и потому удивлен, что тебе вообще ничего не известно, — кивнул он, и медовые глаза отразили его удивление. — Есть же Интернет, в конце концов, телевидение, книги. Кто-то хоть раз да упомянет. Впрочем, ты живешь так скрытно, что даже твой дом не найти — а я ведь пытался, чтобы встретить тебя прямо там. Как необычно.
Слова о том, что муж пытался попасть к ней домой, заставили порозоветь от удовольствия, но уже потом девушка удивленно приподняла брови:
— Не смог найти? Странно, он довольно приметный — рядом холм большой и сад тоже обширный, их трудно не заметить. А темой фестивалей я никогда не интересовалась: все равно попасть на них не могу, так зачем себя расстраивать и смотреть, — со вздохом призналась Инис, отводя глаза.
Аэд мягко взял девушку за подбородок и посмотрел ей в глаза.
— В тех местах нет никаких домов, хотя холмы действительно есть. Может ли так оказаться, что ты живешь в самом холме, а не возле него? Вот как здесь? — он обвел широким жестом пространство поляны, которую обступали деревья. — Тогда действительно удивляться не стоит, ведь в холм не попадешь без согласия его хозяина. Это бы все объяснило.
— Аэд, — серьезно сказала Инис, — мы с дядей живем около холма! Я на него даже забиралась и прекрасно видела наш дом, — то, что они сейчас находятся в холме, девушка восприняла спокойно, хотя по ее лицу было заметно, что она особо не поверила. Или ей просто не дали поверить: глаза девушки на едва заметный миг затуманились, а потом она тряхнула головой и улыбнулась. — Ты, наверное, просто ошибся, вот и все.
— Или же ошибаюсь не один я, — он чуть склонил голову набок, что-то припоминая. — Но мы не будем сейчас об этом спорить. Пойдем, — он поднялся с трона и указал девушке на широкий склон еще одного холма посреди лесной поляны. Гости там возились охапками соломы. — Время пускать огненные колеса, и без нас не начнут, — потом наклонился к ней и добавил вполголоса: — Даже внутри холмов могут найтись холмы поменьше, — после чего подал Королеве руку.
— Ну, по крайней мере, больше не надо прыгать, — улыбнулась Инис, принимая руку и следуя за мужчиной. — А пускание колеса — это интересно, — на словах мужа она внимания не заостряла, слишком быстро выкинув их из головы для того, чтобы счесть это за естественную легкомысленность. Впрочем, очень скоро она забыла обо всех серьезных разговорах, полностью увлекшись всем происходящим.
Он же тоже, казалось, не заострял слишком много внимания на предмете их разговора и полностью сосредоточился на ходе праздника. Прежде всего, им подали пучки ароматного, душистого сена, по охапке зверобоя и разноцветные ленты, чтобы привязать к колесу — первому, самому большому из всех. Как только это было сделано, обступавшие королевскую чету гости отошли на два шага назад — а дальше колесо вспыхнуло, и Инис не заметила, как это было сделано, потому что никакого огня в руках Аэда не было. Рыжее пламя весело поглощало сено, цветы и ленты, а сам Король, крепко обняв жену за талию, поставил колесо вертикально, ничуть не опасаясь огня, и взглянул на нее:
— Положи свою ладонь поверх моей так, чтобы мы вместе смогли толкнуть его вниз. Не бойся обжечься: с тобой ничего не случится.
— Хорошо, — девушка сделала, как сказал Аэд, не без опаски устроив свою ладонь так, как он просил. А потом они вместе толкнули колесо, и Инис улыбнулась. Какими бы странными не казались ей эти обряды, но все было настолько интересно, что о странностях задумываться не хотелось. Хотелось просто наслаждаться происходящим и тем, что она наконец увидела мужа.
Огонь действительно ничуть не обжег Королеву — и было ли с этим каким-либо образом связано окутавшее их ладони золотое сияние, сказать наверняка было трудно. С веселым треском колесо покатилось по склону холма точно прямо, разбрасывая снопы искр, но даже не думало заваливаться ни в одну, ни в другую сторону. Сразу же за первым покатились другие, которые отправляли в путь гости. Жар от огней приятно холодил кожу, как если бы лица овевал ветерок.
— Красиво, — улыбнулась Инис, наблюдая, как колеса катятся под гору, оставляя за собой огненные хвосты. — Что дальше? Это ведь не единственное, что мы должны сделать? — она перевела взгляд на мужа и улыбка стала шире: в таком свете Аэд казался еще более красивым.
— Осталось еще одно дело. Но мы займемся им на рассвете, — он вернулся к тронам и кивнул на то, что принадлежало Королеве: пирог, оставленный там, куда-то делся. — Утром каждый отведает угощение, которое мы благословим для доброго урожая. Но сейчас пора отдохнуть: как видишь, этот фестиваль и вправду короткий. Что ты скажешь на это?
Он указал ей на широкий древесный шатер, пологом которого служили склонившиеся до самой земли ветви одного из деревьев. Сквозь листву угадывались покрывала и подушки, постеленные на нагретой за день земле. Именно туда повел Король Королеву.
— И все-таки, неужели моего пирога хватит на всех? — спросила девушка, вспомнив о том, что ей говорил Аэд. — Его же так мало… — тут стоило бы подосадовать, что мужчина действительно не предупредил ее о том, что принято готовить угощение. Дядя, конечно, удивился бы, но, по крайней мере, она бы точно наготовила много и угостила бы всех. Хотя чего уж теперь об этом сожалеть? Оставалось только досадовать и сказать строго: — Скажи заранее, что понадобится на следующий праздник, чтобы я сразу была готова и сделала все, что надо, а не краснела, как сейчас, от того, что там всего пара кусочков.
А уже в древесном шатре она устало опустилась на подушки и потерла глаза. Все-таки вскочила она сегодня рано, и это давало о себе знать, навевая дремоту и усталость.
— Не волнуйся, хватит, — заверил ее муж, устраиваясь рядом. Положив лохматую голову на подушку, рукой он приобнял Инис за талию, улегшись со спины, и уткнулся носом ей в шею, почти у плеча. Звуки вокруг постепенно стихали по мере того, как гости расходились на отдых и поляна пустела. Скоро и костер остался лишь тлеть углями.
Девушка сама не заметила, как заснула, но зато она прекрасно выспалась и чувствовала себя вполне бодрой и отдохнувшей. Да и наличие рядом Аэда способствовало прекрасному настроению.
Утро сюрпризов не принесло, как можно было бы подумать. Впрочем, солнце лучами умудрилось все же проникнуть под лиственный полог, и там, где лучи попадали на Аэда, легкое золотистое сияние отчетливо было заметно.
Инис проснулась и вздрогнула. Вот опять светится! Как тогда на острове! Она отстранилась от мужчины, во все глаза глядя на него, а потом робко протянула руку и потрясла за плечо:
— Аэд, проснись, ты опять светишься! — в этот раз в голосе паники не было, только любопытство и некоторая опаска.
Тот поворочался и, прищурив глаза, точно светло-медовый кот, посмотрел на жену, не спеша осмысливая происходящее. Чем больше он просыпался, тем явственнее угасало сияние, будто свидетельствуя о своей иррациональной природе.
— Такова уж моя природа, милая Инис, — чуть сонно усмехнулся он, приподнялся, опираясь на локти, и, легонько коснувшись поцелуем девичьих губ, улыбнулся, выглядя едва ли не смущенным. — Хорошо ли спалось? — спросил он, не придавая особенного значения причине ее удивления или же желая попросту сменить тему — сходу и не поймешь.
— Опять будешь говорить про Самайн? — девушка нахмурила было брови, но стоило губам Аэда коснуться ее губ, как хмурость прошла. Инис прикрыла глаза и инстинктивно придвинулась ближе к мужчине. — Хорошо спалось, — смущенно призналась девушка, — а тебе? — она чуть склонила голову на бок, рассматривая мужа, а потом протянула руку и нежно скользнула по его щеке, убирая лохматые светлые пряди ему за ухо.
— А ты хочешь, чтобы я о нем говорил? Солнце только-только начало угасать, милая, — покачал головой Аэд, еле слышно усмехнувшись, внимательно наблюдая за девушкой. — Я не вижу снов, и в этом есть свое благо. Но довольно о мрачном. Еще есть время до начала зимы. А сейчас лето — и мыслям о смерти нынче не место, — он поднялся с ложа, выпрямился и протянул жене руку. — Идем? У нас с тобой есть дело, ты помнишь?
— Вот уж точно, мыслям о смерти никогда не место, — покачала головой Инис, принимая руку мужа. Зато в голову полезли совсем другие — о дяде и о том, что он наверняка уже заметил ее отсутствие и жутко волнуется. Или звонит в полицию. О последнем даже думать не хотелось, что он подумает и скажет, когда она вернется? — Помню… — девушка мимо воли вздохнула, поднимая глаза на Аэда. — Оно будет долго длиться? — и чтобы мужчина не подумал, что ей с ним плохо, поспешно и виновато сказала: — Просто дядя… Я ушла, ничего ему не сказав, а сейчас уже утро, и он наверняка обнаружил, что меня нет, и места себе не находит.
— Верну тебя домой сразу после завтрака, — шире улыбнулся мужчина, став, как и прежде, безмятежным, как солнце. Обхватив жену за талию, он вышел с ней из-под древесного полога.
Снаружи вовсю пели птицы. Гости фестиваля просыпались один за другим, потягивались, умывались чистой водой, стоявшей всюду в серебряных кувшинах искусной работы. На краю поляны, там, откуда накануне пускали огненные колеса, уже накрыли столы, и гости, завидев летних владык, поспешили занять каждый свое место. Кроме золотых блюд и кубков, на столах не оказалось никакой снеди — по ярким пристальным взглядам праздновавших нетрудно было понять, что они ждут чего-то конкретно от Инис.
От такого внимания девушка стушевалась и крепко прижалась к мужу, несколько испугано глядя на собравшихся. Что им от нее надо, Инис понять не могла, а потом перевела взгляд на Аэда:
— Я что-то должна сделать? — шепотом уточнила она, переводя взгляд на пустые столы.
— Мы должны сделать, — мягко напомнил он, выделив первое слово.
В этот момент к ним приблизилась одна из дев, прислуживавших в Бельтан, по своему обыкновению закутанная только в волосы, и с поклоном передала Королю льняную ткань, в которой лежали куски пирога, испеченные Инис. Аэд бережно принял подношение обеими руками, окинул снедь ласковым взглядом — и вроде бы ничего не изменилось, только сияние окружило плод кулинарных трудов.
— Поддержи снизу, моя Королева, мы будем держать вместе твой долгожданный подарок, — с неизменной улыбкой, но с несомненной серьезностью промолвил мужчина, вполоборота разворачиваясь к жене и смотря на нее.
— Но что мы с этими маленькими кусочками делать будем? — при виде такого малого количества угощения Инис густо покраснела, но все исполнила, как просил муж. — Какой это драгоценный подарок? Это же такие мелочи, тут даже по крошке на всех не хватит, — руки девушки нервно дрогнули, и она закусила губу, а сияние вокруг кусочков пирога стало ярче, только начало нервно дергаться, словно реагируя на волнение и смущение Инис.
— Ш-ш-ш… Ты мне не веришь? Я всегда говорю правду. Это одна из обязанностей Короля, — сказал Аэд вроде бы серьезно, но медовые глаза отражали веселье с толикой невесомой, как утренняя дымка, печали, которая тотчас рассеялась, стоило чуть дольше понаблюдать за ним.
Как только муж и жена подняли перед собой лен, от пирога разлилось широко окрест золотое сияние, высветившее лица присутствующих, игравшее с бликами на драгоценной посуде. Гости грелись под золотыми лучами, точно под утренним солнцем, которое торжественно поднималось по небу.
Аэд сделал шаг, дождался, когда Инис сделает свой, затем еще — и снова, и так они начали шествие от края до края стола. Из-под сияния было сложно различить очертания пары кусков, и, кажется, их осталось лежать столько же, когда Аэд взял один из них и вручил ближайшему гостю.
— Теперь ты, — подсказал он жене, и все не сводили глаз с них обоих.
Легко сказать «веришь», и трудно представить, что это все нормально.
«В следующий раз, — пообещала себе Инис, шагая рядом с мужем, — я обязательно сделаю гораздо больше, даже если этого и не надо будет». Она все еще была смущена, хотя надо сказать, что постепенно такое пристальное внимание к ее персоне даже начинало льстить, что ли? Где-то в глубине души у скромной, в общем-то, девушки шевельнулось тщеславие, которое в итоге и заставило выровнять шаг и даже чуть улыбнуться. Правда, когда от нее потребовалось тоже дать пирог, Инис опять стушевалась, но пересилила себя и кивнула:
— Хорошо, как скажешь… — и, сняв с полотенца кусок, она вручила его следующему гостю. Даже улыбку смогла соорудить, после чего выжидательно посмотрела на мужа, чья ободряющая улыбка ничуть не скрывала удовлетворения на лице, делая его выражение похожим на довольного жизнью кота.
А в льняной ткани по-прежнему лежало два куска пирога.
Постепенно супруги обошли весь стол по часовой стрелке, угощая каждого гостя. Золотистая дымка, похожая на прохладный туман, следовала за ними, взбиралась по ножкам и стелилась по столешнице этакой скатертью, окутывая золотую посуду — рассеиваясь, стоило паре перейти к новому гостю, и являя взорам множество снеди, что появлялась возле каждой золотой тарелки, как только на ней свое место занимал кусок пирога. Изобилие струилось потрясающе красивой волшебной рекой, что будто срывало невидимую завесу, до поры прятавшую угощение, и голубое вино, что искрилось за стенками десятка хрустальных кувшинов.
Глаза Инис при виде этакого чуда удивленно распахнулись, и она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать или вернее спросить. Но как это уже бывало прежде, взгляд ее вдруг затуманился и застыл, а уже через мгновение Инис как ни в чем не бывало улыбалась Аэду:
— Красиво… — только и выдохнула она, еще раз окидывая взглядом открывшееся изобилие.
— Задумалась? — если Аэд и заметил данную странность, то сложно сказать, придал ли он ей какое-либо значение.
— Да, наверное, — Инис смущенно улыбнулась и кивнула.
Закончив обход, мужчина подвел девушку обратно к тронам, стоявшим во главе стола, указал ей взглядом на золотую тарелку и кратко кивнул. Как только Инис взяла ее в руки, Аэд вручил причитающийся ей кусок — как и все другие, этот тоже лежал не просто в лоскуте ткани, а оказался завернут и в свой собственный лоскут, в котором мужчина опустил девушке его, кусок, на тарелку. После этого уже сам Король поднял и протянул, держа в руках, золотую тарелку своей Королеве, подсказывая, что последний кусок должен достаться ему. И впрямь — самый последний.
Девушка пару мгновений помедлила, смущенная, а потом осторожно переложила последний кусок на тарелку. Странностям она больше не удивлялась, словно бы перестав их замечать вообще. Только снова улыбнулась задумчиво:
— Действительно хватило, ты был прав.
— Вот видишь. Главное — верить, — мужчина поставил тарелку обратно на стол и помог супруге присесть. Они снова заняли свои места, но прежде чем приступить к трапезе, Аэд, стоя во главе стола, хлопнул в ладоши и обратился к собравшимся: — Воздадим же должное летнему солнцестоянию, свидетелями которого мы стали. Угостимся дарами природы и восславим нашу добрую Королеву, чей бесценный дар нынче даст силы нам до самого равноденствия!
Гости ответили на это одобрительным гулом и выкриками, а сама Инис смущено опустила глаза, внутренне совершенно довольная тем, как угадала с пирогом. По крайней мере, все казались очень довольными и к трапезе приступили с энтузиазмом, отчего сама девушка перестала краснеть и разулыбалась, не торопясь впрочем, пока прикасаться к своей порции.
Аэд опустился на сидение трона и легонько тронул тарелку жены:
— Теперь и мы воздадим должное твоему поварскому таланту.
Лилось в золотые кубки бледно-голубое вино, ходили по кругу золотые чаши с летними ягодами, глаз и вкус услаждала свежая зелень. Королевский завтрак обернулся еще одним пиром, который насытил гостей, но оставил головы ясными.
Мало-помалу стало заметно, что ряды гостей поредели. Тут и там к тронам подходили кто по одиночке, кто парами, а кто группой — раскланивались, сыпали щедрыми похвалами и прощались. Как только за столом осталась лишь королевская чета, Аэд встал, протянул руку жене и с легкой грустью промолвил:
— Нам тоже пора возвращаться, милая Инис. Настало время вернуть тебя домой. Идем, Кара нас уже ждет.
— Хорошо, — Инис послушно поднялась, вкладывая свою руку в его, — жалко, что мы так быстро расстаемся… — девушка прильнула к мужу, уткнувшись лицом ему в грудь. Постояла так пару мгновений и отстранилась, вздыхая и чуть улыбнувшись: — Дядя, наверное, уже переживает и будет в ярости, когда я вернусь.
— Тогда мне стоит предстать перед ним и лично ответить за твое похищение, — чуть прищурился на это Аэд.
— Ой нет, не надо! — искренне испугалась Инис, — я лучше сама с ним поговорю, а вас как-нибудь потом познакомлю… — предварительно спрятав при этом ружье. Инис не сомневалась, что знакомство пройдет бурно и что дядя воспримет все не очень хорошо. И это еще очень мягко было сказано. Так что лучше сначала она сама бурю переживет, а уже потом познакомит дядю и мужа.
Пока они беседовали, к столу приблизилась белоснежная кобыла, на которую Король, подхватив за талию, усадил свою Королеву. Сам взлетел на спину благородного животного следом, и кобыла немедленно направилась к воротам чудесной поляны, чтобы вывести своих седоков из глубин загадочного холма и пуститься галопом по тропам реального мира. Инис чуть улыбнулась и откинулась на грудь мужчины, заглядывая ему в глаза:
— Когда мы теперь увидимся?
— На Ламмас, моя Королева, — отозвался тот и задумчиво склонил голову набок. — Что же ты скажешь ему? Не лучше ли будет, чтобы твой дядя в точности знал, что за незнакомец взял его подопечную в жены? Иначе появится повод счесть того, кто не желает честно заявить о себе, типом, доверия недостойным — я же не имею желания враждовать с твоим родом, напротив, хочу доказать, что со мной ты находишься всегда под защитой. Может статься, не придется в следующий раз тайком убегать.
— Я… — девушка посмотрела на него внимательно и задумчиво, а потом, вздохнув, призналась. — Ты прав. Я, наверное, слишком привыкла, что дядя меня сильно опекает и не отпускает одну. А тут я появлюсь с мужчиной… — Инис покраснела, но все-таки добавила: — Мужем. Ладно, поехали. Познакомлю вас, — девушка все еще не была уверена, что это хорошая идея, но спорить особо не стала. Раз Аэд хочет познакомиться с ее дядей, то так тому и быть.
Помня о том, что муж их дом найти не смог, от озера дорогу указывала Инис, точно знающая куда и как ехать. По крайней мере, она так думала, но они уже полчаса наматывали круги по с детства знакомой местности и все без толку — уютного дома с садом нигде не наблюдалось, и девушка все больше хмурилась и тревожно кусала губы.
Они и вправду слишком долго плутали. Кара, так звали белую лошадь, привезла их на берег того самого озера, где двое прежде встречались, и оттуда, по словам Инис, до дома ехать было не далеко. Да и как можно же заплутать, ведь девушка отлично знала места и отнюдь не впервые шла этой дорогой? Но отчего-то найти дом и холм никак не выходило.
Аэд молчал, пытаясь понять, в чем же дело, но вслух соображения не высказывал — держал при себе.
— Видно, одну отпустить придется, — он вздохнул и бережно поправил венок из полевых цветов, что по случаю утреннего пира так и остался лежать на волосах Инис.
— Я не понимаю, — совершенно растерянно пробормотала девушка, — это просто наваждение какое-то, — она вновь прикусила губу, а потом согласно кивнула. — Да, я лучше сама тут поброжу, чтобы тебя не задерживать… — уходить от Аэда, впрочем, не очень-то хотелось. Наоборот, девушка с куда большим удовольствием побыла бы рядом с ним. — Давай прощаться?
— Ненадолго, — заметив ее грусть, пообещал ей тот. Легко скользнув со спины кобылы наземь, он в мгновение ока подхватил Инис и поставил рядом на землю, чтобы сплести пальцы на ее талии и зачем-то спросить: — Ты помнишь дорогу до моего замка? Я рассказывал о нем в Бельтан. Может быть, когда-нибудь дядя разрешит тебе отойти от дома чуть дальше или же вы вместе окажетесь в моих пределах.
— Помню, — Инис нежно улыбнулась мужу и вновь уткнулась лицом ему в грудь, — я постараюсь его как-нибудь привести туда и все-таки вас познакомить, — девушка подняла голову и улыбнулась, а потом привстала на цыпочки и легонько коснулась губами губ Аэда. — Тогда перед следующим праздником встретимся здесь же на озере? — смутившись своего порыва, Инис отстранилась и опустила глаза.
Не желая мешать инициативе супруги, Аэд не сразу ответил, а когда смог, то взглянул на нее с теплом и кратко кивнул. Затем, вздохнув, нехотя отпустил девушку, отошел на несколько шагов от нее, только потом повернулся спиной, одним плавным движением вернулся в седло и, не оборачиваясь, унесся прочь.
Инис еще немного постояла, глядя ему вслед, а потом, вздохнув, направилась к дому.
Что удивительно, на этот раз нашла очень быстро — и ровно на том же самом месте, где и он должен был быть. Удивительно, и почему они с Аэдом так плутали? Только хорошенько обдумать эту мысль Инис не успела: стоило только отворить садовую калитку и ступить на гравийную дорожку, как из дома вышел дядя, и весь вид его не обещал ничего хорошего блудной племяннице. Питер О’Ши был зол и встревожен. Девушка сглотнула, но все-таки направилась к нему.
— Доброе утро, дядя… — опуская глаза, тихо прошептала она.
Тот смерил ее гневным взглядом и переспросил:
— Доброе? Судя по твоему виду, если у кого и есть повод считать утро добрым, так это у тебя, Инис О’Ши. Мне бы очень хотелось услышать твой, несомненно, интересный рассказ о том, что заставило исчезнуть тебя на целые сутки, ведь ты же подумала о беспокойстве и страхе, которые твоего бедного дядю терзали без всякой жалости, покуда он силился придумать, по каким больницам и моргам искать драгоценную племянницу! Не так ли?
Инис виновато засопела, еще ниже склонив голову, отчего венок съехал почти на нос. Как начать оправдываться, девушка не знала. К тому же дядя был полностью прав в своем гневе: она действительно ушла, ничего ему не сказав. Но тогда бы он ее точно не отпустил.
— Я была на празднике… — наконец едва слышно пробормотала она, все так же не поднимая головы и чувствуя себя виноватой все больше.
— На каком еще празднике? — дядя и впрямь нахмурился совсем уж сердито, затем оглядел местность за спиной воспитанницы, убедился, что она вернулась одна, и кивнул на дом: — Заходи, успокойся и расскажи все по порядку, — его взгляд скользнул по венку и на миг задержался на все еще свежих цветах.
— На празднике летнего солнцестояния, — промямлила Инис, нога за ногу поплетясь к дому. — С Аэдом… — имя девушка произнесла совсем тихо, но с придыханием, а щеки при этом непроизвольно окрасились румянцем. Да, в этот раз все было более чем благопристойно, но память непроизвольно подкинула воспоминания об их первой встрече и обо всем остальном. И это она должна рассказать дяде? Инис покраснела еще гуще. Придется, не стоило злить его еще больше, пытаясь что-то выдумать и извернуться.
Девушка прошла в гостиную, опустилась на диван и, сцепив руки на коленях и все так же не смея поднять на дядю Питера глаз, принялась рассказывать. Все, начиная от встречи с незнакомцем на озере, своей свадьбе и празднике и заканчивая сегодняшним днем. Но не сказала, конечно, о некоторых замеченных странностях, будто забыла о них.
— Он будет ждать меня на Ламмас, — красная, как вареный рак, Инис все-таки отважилась посмотреть на дядю, — а еще, кажется, я в него влюбилась, по-настоящему.
По мере того, как она рассказывала, тот сидел в кресле напротив, рядом с камином, очень внимательно ее слушая. Смотрел при этом куда-то в груду не зажженных поленьев, которые по теплому времени года выполняли декоративную роль, и не прервал ее рассказ ни одним словом. Ни одним звуком не комментировал до самого конца исповеди, а по лицу, похожему на задубевшую кору, не читались эмоции.
— Значит, влюбилась. Поправь меня, если я где-то не прав, — наконец негромко начал он, нарушив установившуюся было тишину. — Ты убежала на озеро, хотя знаешь, почему тебе лучше всего сидеть дома, причем не в первый раз так поступила. Вступила в разговор с незнакомцем. Дала себя увести. Прониклась доверием с первого взгляда к человеку, которого никогда не видела прежде. А если бы он увез тебя далеко и сотворил страшные вещи? Ты же знаешь, что людей похищают, мучают в подпольных лабораториях, держат в заложниках ради выкупа, пускают на органы, в конце концов! — он тяжело взглянул на нее и продолжил смотреть: — Этот незнакомец, Аэд, как ты его назвала, увидел красивую девушку, одну-одинешеньки, рассказал ей красивую сказку о празднике — а что вышло на деле? Привез в какую-то лесную глушь, где… — он покачал головой. — Инис, я не люблю говорить о подобных вещах, но как ты, умная-разумная девочка, не поняла, куда угодила? Что это за праздник, где гости ходят без одежды, спариваются друг с другом, как звери, и считают это нормальным! А твой Аэд, как ты говоришь, каждый год выбирает себе «королеву», которую попросту пользует, называя сие кощунство и надругательство над истинным светлым чувством, любовью и браком! Удивительно, что обошлось без последствий. Я не могу понять, Инис, как ты за минувшие с этого «праздника» полтора месяца ни разу не задумалась обо всем, вместо того пошла на обман и убежала к своему Аэду. Ты же планировала встретиться с ним, для того и пирог испекла, верно? А теперь ты вернулась и уже рвешься обратно, зная, что этот любитель молоденьких невинных дев будет ждать тебя!
— Он не сделал бы ничего плохого! — запальчиво возразила Инис, краснея еще гуще. То, что говорил дядя, было, конечно, правдой, но не в отношении Аэда. — Он совершенно не такой! И обещал меня защищать, — звучало это немного по-детски, но эмоции девушку просто переполняли. — Он тогда на празднике даже врача просил меня осмотреть, потому что за мое здоровье испугался! — девушка прикусила губу, удерживая слова, которые могли бы обидеть дядю. — Ты просто его не видел, — уже тише продолжила девушка. — И сегодня он хотел с тобой познакомиться, чтобы мне не пришлось ничего больше скрывать от тебя! Но мы не смогли найти дорогу к дому. Почему-то, — тут она озадаченно нахмурилась. — И мне пришлось возвращаться домой одной.
Именно ее последнее замечание разбило маску холодной невозмутимости на лице дяди. На глазах Инис оно потеряло вдруг цвет почти до мертвенной бледности, отчетливо подчеркнув выражение неописуемого страха. Совладав с собой уже через минуту, дядя Питер вдруг резко вскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате, то сжимая, то разжимая кулаки, но вместе с тем не желая давать каких-либо объяснений. Потом резко развернулся к племяннице и заявил:
— Инис, ты должна была сразу мне рассказать о том, что тебе стало плохо. Нет, это должно было быть первым, что я должен услышать, когда ты вошла! Я не понимаю, что с тобой происходит, и как у тебя разом отбило всякий инстинкт самосохранения. Инис, ты ведь знаешь о том, что больна! Именно поэтому мы живем вдали от городов и людей, чтобы чистый воздух, свежая выращенная еда и моя забота дали тебе долгую жизнь!
— Мне не было плохо! — Инис тоже вскочила и бросилась дяде на шею, обнимая его. — Я просто рассказала ему про аварию и шрамы, а он попросил своего родственника-врача меня осмотреть и проверить здоровье. А потом сам мне шейный позвонок вправил, тот, который нерв зажимал, и у меня все время голова болела от него. За этот месяц я про нее даже и не вспоминала, — Инис показалось, что это обстоятельство хотя бы немного должно успокоить дядю насчет Аэда.
На это дядя только покачал головой, обнял племянницу, и некоторое время они стояли молча. Потом, видимо, приняв решение, он взял Инис крепко за плечи, чуть отстранив от себя, заглянул ей в глаза и тихо, но очень весомо, твердо произнес:
— Я пережил самые ужасные часы в своей жизни, когда считал, что потерял тебя навсегда. Обещай мне, что больше не покинешь нашего дома, не предупредив меня, куда и зачем отправишься, Инис. Во имя моей к тебе любви и ради всего святого, поклянись мне в этом, дорогая моя, ведь ты знаешь, что я тебе хочу только добра.
— Извини, я… — Инис осеклась, глядя в глаза старшему родственнику. Дядя, конечно же, был прав, и в следующий раз она обязательно должна будет ему сказать, куда собралась. — Хорошо, дядя, я обязательно скажу, — тяжело вздохнув, согласилась Инис.
— Вот и хорошо, — он тоже вздохнул, но облегчения в голосе не было. — Пока что забудем о твоих приключениях и будем считать, что ты просто посмотрела удивительный фильм. Хорошо? Я верю тебе, Инис, и знаю, что ты свое слово сдержишь. И больше не будем это с тобой обсуждать.
Они и не обсуждали. Как-то не до того стало, хотя уже на следующий день зарядил ливень, который пусть и заканчивался, но оставлял после себя такую грязь, что даже в сад было противно выбираться. Так что Инис сидела дома. К тому же, видимо, реагируя на погоду, у нее разболелась когда-то сломанная в аварии рука, и дядя все чаще усаживал ее за прялку, чтобы девушка разрабатывала пальцы, опасаясь, как бы не случилось чего похуже боли. Инис и не возражала, понимая, что дядя Питер заботится исключительно о ней и ежедневные часы за прялкой — суровая необходимость. А потом были домашние хлопоты, и за ними времени на мысли об Аэде и празднике уже не оставалось. У Инис, правда, где-то на краю сознания всплывала мысль о том, что она забыла что-то важное, но бытовые проблемы быстро стирали ее окончательно.