***
Ольха с Дианом тем временем поспешили в тайный сад, и волчица то и дело тревожно поглядывала на девушку. Зелье немного сковало пиявку, но все равно жизненная сила слишком быстро покидала тело. К счастью, путь был не таким уж долгим. Уже у ручья Инис освободили от одежды, стараясь не тревожить руки. Ее футболку ведунья просто разорвала, отбросив прочь, и погрузила Королеву в воду, только голова и обе руки были на поверхности, а все остальное тело ласково омывал источник. Для начала Диан занялся переломом, а Ольха, ласково погладив Инис по лбу и убрав спутанные рыжие пряди, наклонилась почти к самым чуть приоткрытым губам и выдохнула в них. Дар, которым в их семье владели лишь ведуны, сейчас пришелся как нельзя кстати. Жизненные силы теплой волной потекли к Инис: ресницы у той дрогнули, и она застонала от боли. — Тихо-тихо, милая, скоро все пройдет… — Ольха снова набрала в грудь воздуха и повторила процедуру, мысленно обращаясь к высшим силам, чтобы они снизошли до юного создания и не дали ей погибнуть во цвете лет. После чего опустила руку в воду, прикрывая глаза и тихим, напевным речитативом произнося слова заговора с просьбой воде поделиться своей живительной силой. Та откликнулась охотно, пусть и не была Ольхе родной стихией, но все-таки опытной ведунье хватало сил и сноровки обращаться к любой из них. Да и к Инис текучая и переменчивая стихия явно благоволила, что заставляло задуматься. Но позже, не сейчас — сейчас все внимание волчицы было сосредоточено на том, как щедро по жилам Королевы растекается водная стихия. — Теперь можно, — спустя пару минут тихо сообщила женщина, уступая место Диану. Сама она отошла в сторонку, но так, чтобы видеть, что будет творить врачеватель. В сад скользнула тень — на этот раз волчья, с чем-то в зубах. На ходу Ивка, которой вообще-то полагалось сидеть дома, как велела Этайн, перекинулась, подошла к матери и протянула ей сложенную простыню. Она знала, как проводятся подобные обряды, и понимала что ни у Ольхи, ни у Диана не было времени озаботиться такой мелочью, как одежда для Инис. Старшая волчица благодарно кивнула и потянула дочь за руку, усаживая рядом с собой, обнимая и глазами показывая, чтобы она наблюдала внимательно. Из всей семьи разве что Ива унаследовала способности к ведовской магии, пока еще не слишком развитой в силу легкомысленного нрава младшей волчицы, но в будущем силы обещали проявить себя во всей красе. Пока же Ивка училась, хотя и вызывала порой у матери тяжкие вздохи из-за своей неусидчивости. Но в этот раз дочь понятливо уселась рядом, с тревогой наблюдая за исцелением. К тому моменту Диан аккуратно изучил место перелома, попросту считав показания кончиками пальцев, которые в его случае позволили увидеть внутреннюю структуру руки не хуже рентгеновского аппарата. Перелом оказался закрытым и не таким страшным, как думалось поначалу: кость сломалась не до конца, скорее, очень сильно треснула, и смещения не произошло. Чтобы Инис не было больно, другим хитрым движением он отключил чувствительность руки и, положив ладони на место перелома, принялся наживую сращивать заново кость. Это заняло порядочно времени, но когда дело было сделано, осталось убрать только отек. — Я приготовлю несколько мазей, они закончат дело и сделают крепче кость, — целитель наложил тугую повязку, поднялся и направился в замок, когда оттуда в сад вышли Аэд и его родители. Брес вышел за ними. — Смотрю, у вас есть вести? Насколько худые? — он воззрился на зимнего Короля. — Как сказать, — Брес остановился возле кустов, не дойдя до ручья, не смотря на него, чтобы не смущать Королеву и ее лекарей. Пусть поначалу Инис еще не слишком хорошо воспринимала реальность, голоса доносились приглушенно, словно на ушах были наушники. Но постепенно сознание прояснилось, девушка разлепила глаза и даже попыталась встать, испугавшись, что она просто захлебнется. — Тише-тише, — над ней склонилась женщина, чем-то отдалено похожая на Сайли, да в первый момент Инис и приняла ее за Сайли, вот только у этой лицо было круглее и глаза — разноцветные. — Тебе пока нельзя вылезать, потерпи немного, — незнакомка улыбалась тепло, однако хватка на ее плечах была железной: Инис не то, что выбраться не смогла, ее еще и притопили, так что тело погрузилось в воду по самую шею. — Что с Аэдом? — подчиняясь чужой воле, Королева не дергалась, но не спросить не могла. — Все с ним в порядке, — Ольха мягко улыбнулась, посмотрев на божественное семейство, а потом осторожно взяла Инис за запястье левой руки, переводя взгляд на дочь. — Ива, держи ее крепко, — отвлекаться на остальных волчица не стала, как и ждать Диана: снять с руки девушки пакость стоило как можно скорее. — Потерпи чуть-чуть, — тонкие пальцы запорхали над фоморской пиявкой, в то время, как губы тихо шептали заговор, на который чужая магия явственно отзывалась. — Я ее сниму — и станет легче, — Ольха ободряюще улыбнулась и коснулась пальцами заразы. Фоморская магия голодной тварью кинулась на руку Ольхи, Инис дернулась, вскрикнув от острой боли, но Сайли не отпустила ее и, более того, сноровисто опустила красную, всю в язвах, кисть в воду. Инис снова вскрикнула, но вода дала временное успокоение. Магия фоморов же попыталась закрепиться на руке Ольхи, но не успела. Жемчужный браслет полыхнул сердитым голубоватым светом, и уже шип беспомощно свалился на траву. — Вот и славно, — подошедший Диан рубанул по остаткам острым кинжалом, плеснул на куски какого-то зелья, отчего те зашипели и, почернев, превратились в угли. Целитель копнул острием землю и, вырыв ямку, смел туда гадость, засыпал сверху. — Теперь эта гадость никому вреда не причинит. — Но что это было? — все еще мучаясь от отравы, хотя благодаря помощи матери ему стало легче, спросил Аэд, тяжело садясь на берег ручья. Улыбнулся Инис, радуясь, что ей помогли. У самого же плечо в месте укола высохло, почернело и растрескалось, хотя тонкая синяя мерцающая пленка по кругу раны не давала яду распространиться дальше. — А ты не узнаешь, Луг? — спросил внука лекарь, приступая к лечению его раны. — Этим же ядом, только более сильным, смазали свои копья сыновья Кермайта в день, когда пришли в Темру требовать у тебя платы за смерть их отца, которого ты обезглавил. Вспомни: они выманили тебя и ранили своими копьями, и яд сделал тебя беспомощным против них. — Теперь вспоминаю, — пробормотал Аэд, которому пришлось терпеть, когда Диан, погрузив свой кинжал в воду и прочитав над клинком заклинания, вонзил кинжал в рану и принялся вырезать омертвевшую плоть. Рядом с сыном встала Этайн, руками обняв его голову, прижимая к себе и медленно гладя по светлым волосам. — Тогда ты помнишь, что вместе с сыновьями Кермайта в тот день пришла и их мать, Буах, — вступил в рассказ Брес. — Твоя законная супруга, предпочевшая тебе сына Дагды. Она не простила тебе смерть отца своих детей и, зная тебя и твои слабости, научила их этому яду, который помог им одолеть тебя и убить. Признаться, я не удивлен, узнав, что в сегодняшнем нападении использован тот же яд, разве что сильно разбавленный: среди фоморов видели Буах, и она на их стороне. И с ней ее сыновья, которые примкнули к принцам фоморов, охотящимися за твоей Королевой. Это значит, что яд применили именно против тебя, чтобы ты не смог защитить Королеву, и против нее, чтобы сила твоя, что ты ей передал, равно как и сила фомора, не помогли ей сбежать. — И об этом надо рассуждать здесь и сейчас с прямолинейностью несущегося на таран поезда? — фыркнула Ольха, вместо дочери удерживая дернувшуюся Инис, которая попыталась вывернуть голову и посмотреть на мужа. — Сиди спокойно, — эти слова уже были обращены непосредственно к девушке, которую для надежности волчица еще разок притопила, так что Инис еще и целебной водички хлебнула. Правда, отпустила она ее так же быстро, и девушка вынырнула, кашляя и отплевываясь, но вертеться перестала, во избежание. — Но вот если говорить по существу, Инис я защиту от этого яда могу обеспечить, а вот насчет тебя не знаю, Луг, все-таки обращаться я буду к иным, хм, богам, — ведунья покачала головой. — На некоторые моменты они, конечно, смотрят сквозь пальцы в силу моего замужества, — говорила Ольха, конечно же, про участие в Колесе, которое к славянским богам отношения не имело никакого, — но просить у них защиты для другого божества… — женщина не стала продолжать, но и так было понятно, что такая странная просьба вряд ли будет отвечена. С Инис же проблем возникнуть было не должно: дочь успела уже поведать про браслет, да сейчас Ольха и сама видела, что совпадение получалось очень интересное. — А если вместо меня отдать эту защиту Аэду? — притихшая было Инис опять встрепенулась. История с отравлением и бывшей женой ей ох как не понравилась, но еще больше не понравилось то, что муж оказывался совершенно беззащитен. — Если только одну можно попросить. — Дело не в том, сколько и чего просить, — Ольха чуть улыбнулась, — а для кого. Привязка идет по роду. Я бы и для тебя ничего не могла сделать: ты же находишься под покровительством совсем другого пантеона, если выражаться человеческим языком, — волчица кинула выразительный взгляд на божественное семейство. — Но так уж вышло, что я сталкивалась с твоим родом очень давно… И уже просила для него защиты и покровительства, и мне говорили, что хватит надолго, — Ольха потерла лоб и покачала головой. Они с мужем действительно не раскрывали подробностей того странного путешествия в прошлое никому, кроме членов своей стаи, а те, разумеется, и вовсе помалкивали. Слишком многое невероятно сильно изменилось не только для них с Айвэном, но и для окружающего мира. — Так что все сделать по-новой будет не так уж и сложно, как и новый браслет вручить. Но вот что делать с Лугом, ума не приложу, я ведь больше по земным делам, нежели по божественным, — женщина пожала плечами, осторожно вытаскивая руку Инис из воды. Выглядела та плохо — покрасневшая, в кровавых язвах кожа, отсутствующие ногти, черноты только не было, вода вымыла весь яд подчистую. Впрочем, и без него рыжая Королева содрогнулась от ужаса и боли и отвернулась. — Защищай Инис, Альдер, коли твоя семья и ее род связаны, — горячечным полушепотом попросил Аэд, на которого не срабатывал фокус Диана с отключением нервов в силу того, что яд опускался все глубже в торс. — Ее нужно беречь, потому что я знаю о том, что фоморы задумали сделать с ней, и ее безопасность важнее моей. Меня же все равно уничтожить нельзя, покуда Колесо продолжает вращаться. И если требуется время, чтобы вернуть себе силу, я могу надеяться только на тех, кому доверяю. И тебе, Альдер, не придется объясняться со своими богами… хотя я слышал, что Айвэна их мнение не сильно-то беспокоит, — явно намекая на какую-то историю, усмехнулся было светловолосый, но потом едва не задохнулся от повернувшегося в ране кинжала и замолчал. Что-то успокаивающе вполголоса ему говорила Этайн. — Потерпи, осталось немного, — утешал Диан, чью работу очень удачно загораживал собой Брес, чтобы волчицы и Королева ничего не увидели. — Не моя вина, что тебя сейчас ни магия, ни анестетик не берет. Остальное я исправлю, но сначала нужно убрать то, что вылечить уже невозможно. — Так то мужа, — закатила глаза Ольха, — а с меня спрос другой, чтобы там себе кое-кто ни думал, — вопрос о том, что же фоморы задумали, она придержала, то же самое сделала и Инис, вновь пытаясь извернуться и посмотреть, что же творится с мужем. — Да что же за беспокойное дитя, — философски вздохнула Ольха, вновь удерживая девушку на месте. — Оба ребенка, — сочувственный взгляд достался и Этайн, которая баюкала сейчас своего сына. — Яда Инис досталось явно меньше, хотя и разъел он все основательно, но несколько дней придется соблюдать постельный режим. Лучше бы, конечно, в воде оставаться, но эдак и жабры можно отрастить. Диан, как закончишь, тоже в воду Аэда опусти: стихии вне всего стоят, помочь и ему должна немного. — Сыну нужна не вода, но огонь, — внезапно подала голос Этайн. Говорила она тихо, ни капли властности не осталось на бледном лице фоморской принцессы, которая сейчас была просто матерью. — Солнечный огонь. Который сейчас скрыт моей завесой. — Зато дом огражден от врагов, — возразил Киан, подошел к ней и встал рядом, касаясь здорового плеча сына. — Но ты права: солнце поставит на ноги быстро. Даже если фоморы согнали тучи над всей Ирландией, мы поднимемся выше туч. — Никто не войдет и не выйдет из дома, — напомнила мужу Этайн. — Каждый ее разрыв сделает завесу слабее, и в итоге она не сможет уберечь никого. — Значит, я потерплю, — еще более тихим шепотом, чем прежде, произнес Аэд, закрыл глаза и привалился к животу матери. — Позаботьтесь об Инис. — Обязательно, — с сочувствием Ольха глянула на Аэда и его родителей. Какой бы суровой и отстраненной ни казалась Этайн, волчица всегда видела в ней любящую мать, во многом потому они и находили общий язык и общие темы, потому что Ольха и сама была такой же, волнуясь за все семейство разом, хотя и понимая, что дети, а уж тем более муж, уже достаточно взрослые. Инис же было и самой худо. Но уже не от того, что было самой плохо, а от того, что было плохо ее мужу. А она ничем не могла помочь. Что это за сила такая, если ее нет, когда она так необходима? Девушка попыталась вызвать в себе привычные ощущения, тем более что страха и злости было даже с избытком, но ничего даже не шелохнулось. Она с досадой прикусила губу и закрыла глаза. От собственного бессилия просто плакать хотелось. — Солнце бы сюда… — Ольха же задумчив прокручивала в голове возможные варианты. — Можно, конечно, попробовать… — Достаточно того, что ты делаешь для Королевы, Альдер, — качнула головой та. — Побереги силы на случай, если твои умения понадобятся в будущем. Твои боги не враги нам, но все же — это наш дом, и нам его защищать. Не забывай, что сама Ирландия слушает своих Королей и помогает им, — Этайн обвела взглядом сад. — Устройте королевской чете здесь спальное ложе, пусть встретят они новый день вне замковых стен. Мы же попробуем вернуть сюда солнце. — Разгоните тучи с помощью реагента, какой используют люди, — подал голос Аэд, выглядя пока еще сквернее прежнего. — В подвале найдете йодистое серебро и жидкий азот в распыляющих пушках — только вертолета нет, потому что в последний раз здесь разгоняли погоду больше десяти лет назад. — У нас есть мои крылья, — заметила мать. — Не беспокойся: я умею безопасно использовать дары науки. Ольха кивнула, добавив: — Лучше всего здесь, прямо у источника, я смогу сделать так, чтобы пострадавшая рука Королевы находилась постоянно в текучей воде, через нее и по всему телу она распространится, это поможет восстановить силы быстрее, — конечно, хотелось бы помочь как можно быстрее, но тут уж ничего не поделать. С обычными ранами у нее проблем бы не возникло, с магией же просто приходилось проявлять терпение. Сказано — сделано. Спустя час у самой кромки воды на траве устроили удобное ложе для королевской четы, принеся подушки и одеяла. Там же и положили обоих, сперва помогли переодеться и смыть остатки бурного дня, а раны Аэда наконец перевязали. За всеми хлопотами ночь перевалила за свою половину, когда супругов наконец оставили в покое. Аэд еще даже двух слов сказать не успел, желая узнать о самочувствии Инис, как положил голову на подушку и сразу заснул. Инис же, для руки которой взрастили целое растение с глубокими, похожими на чаши листьями, вода в которых непрерывно переливалась из одной в другую, еще долго лежала, вылеченной от перелома рукой сжимая руку мужа и опять остро жалея, что у нее нет сил вызвать это самое солнце. Но, в конце концов, и девушка уснула.***
А вот самой Ольхе было не до сна, и беспокойство поровну делилось между ситуацией и находящимися рядом детьми. Причем если последние, особенно дочери, были все в предвкушении предстоящего, то сама волчица пропорционально этому за них беспокоилась. — Будь моя воля, я бы в этом году детей не брала с нами, — волчица строго цыкнула на возбужденно перешептывающихся Ивку и Наари, дочери притихли, скромно опуская глаза, а женщина посмотрела на идущего рядом с ней мужа. Военный совет-ужин вот-вот должен был начаться, и гости как раз на него шли. Айвэн О’Доннелл, глава волчьего семейства, выглядел не в пример спокойней жены. Внешне он походил и в то же время отличался от хозяина замка несмотря на то, что все действующие лица, кроме Ольхи-Альдер, были коренными ирландцами, и волчат, среди которых Ниалл и Ива-Сайли были ирландцами по отцу, а две другие, Наари и Лана, родились на соседнем, вообще-то, исторически враждебном Ирландии острове, но волей судьбы давно стали любимы не меньше родных. В отличие от туата, с которыми эта семья дружила уже три столетия, в О’Доннелах явственно выделялась их хищная суть, хотя для обывателя они были красивы и выглядели как простые смертные, которыми когда-то были. — Почему ты беспокоишься о них? — спросил у жены глава стаи. В темноте его стального цвета глаза выделялись особенно ярко, выдавая природу не человека. Похожим светом светились глаза их детей — и родных, и приемных. — Наверное, потому, что они мои дети? — высказала предположение Ольха, сверкнув на мужа разноцветными глазами. Это возвращение во второй дом она вообще воспринимала нервно, слишком хорошо помня о том, что вытворяла прошлая Королева и пуще того ее подруженька. Отчасти именно поэтому Айвэн и организовал ей поездку на корабле. Кто же знал, что в этом году их тут будут ждать иные напасти? Даром что нынче Королева — милая девочка и по возрасту годится в ровесницы их дочерей. — И мне совершенно не хочется, чтобы они схлестнулись с тварями, способными сотворить такое, что я там в саду наблюдала. У бедной девочки ногтей на руке нет и чуть ли не вся кожа слезла! — всплеснула она руками, досадливо рыкнув. — Они и мои дети в степени не менее равной твоей, — резонно заметил О’Доннелл, который слишком хорошо знал эмоциональный характер ведуньи. — Хотим мы того или нет, эта война определена не нами. Защищать дом, отстаивать свое право, поступать правильно для этой земли всегда было принципиально важным, и мы с тобой наблюдали это уже много раз. В Ирландии никогда не было долгого мира, всегда найдется тот, кто хочет драки. И не тебе и не мне изменить этот порядок, — он серьезно взглянул на жену, давая понять, что спорить о том бесполезно. — Волчата это давно поняли, но твое материнское сердце по-прежнему спорит. — И нас бы с тобой было довольно, — Ольха непримиримо фыркнула. — Оно и будет спорить, покуда мой срок не выйдет, — волчица обласкала идущих рядом детей, и Лана на правах самой-самой младшей дочери ткнулась матери в бок. Наари с Ивой захихикали, но не иди мать под руку с отцом, и они бы подлезли, прекрасно зная, как унять праведный гнев матушки. И та действительно успокоилась, погладила по рыжеватым коротким на один бок — ох уж эта современная мода! — волосам дочь и уже спокойнее посмотрела на мужа. По-прежнему любимого и такого же невыносимого. — Как бы все тут с ног на голову не встало, — и ворчала она уже по инерции. Глядя на них, Айвэн улыбался. Положил руки на плечи сына и старшей, Ивы, приобнимая, взглянул поверх головы Ольхи, убеждаясь одним ему ведомым способом, что та и впрямь больше не злится, и сказал так: — Не выйдет твой срок, родная, даже не надейся. И мы все для того здесь, чтоб Колесо продолжало вращаться, а врагов прогнать далеко-далеко. И растерзать, если понадобится. За разговорами они добрались до просторного зала, где собрался совет. Посреди стоял длинный дубовый стол, за которым собрались Этайн, Киан, Тальтиу, Брес и Диан Кехт, а также присутствовали старшие из слуг замка, которые распоряжались его припасами по указанию Короля. Место хватило всем, и О’Доннеллы в полном составе присоединились к сидящим. — За час до рассвета, то есть, еще через час, мы рассеем завесу туч, насланную врагами, скрывшую солнце, — первой взяла слово Этайн. — Но следует знать, что в тот же миг исчезнет и моя преграда, а значит, нужно оберегать дом, покуда к Лугу не вернется сила и он не восстановит защитный барьер, что стоял прежде. — Мои тени помогут одурачить фоморов, заставив бродить точно слепые, но недолго, — Брес обвел взглядом совет и остановился на Ольхе. — Слыхал, что ты, Альдер, умеешь отводить взгляды не хуже. Чем ты сможешь помочь? — Ты верно слышал, — кивнула Ольха. — Есть у меня, чем можно отвести глаза даже им, да и что посильней им противопоставить найдется. По крайней мере, пока все остальные будут сидеть в замке, а не бродить в окрестностях, — в первую очередь это, конечно, предназначалось для ушей ее детей, но и предупредить всех остальных тоже было не лишним. — Хотя волки могут выступить в роли шпионов и стражей. — Да и другая живность — тоже, — влезла в разговор Ивка. — Фоморы на них внимания не обращают. Мы с братом это сегодня заметили, — она посмотрела на Лиама — младшего из братьев, присоединившийся к семье чуть более полувека назад, но даже в достаточно юном для оборотня возрасте юноша демонстрировал сильную связь с живой природой. До силы матери, и уж тем более деда ему было еще расти и расти, хотя он все же обещал стать сильным ведуном, ведь обращала смертельно раненного семнадцатилетнего мальчика именно Ольха, но все равно близость к материнской магии давала свои плоды уже сейчас. Парень кивнул, не вступая в разговор. К новой семье он привык быстро, но все остальное, да еще и в его родной Ирландии, его несколько смущало, а потому на правах младшего он предпочитал больше молчать и слушать. — Никто не будет бродить по окрестностям, Альдер. Я сказала, — сурово произнесла Этайн, оглядывая всех. — И даже ты, Брес, останешься здесь, — припечатала она неуклонно. — Знаю, что у тебя есть свой дом, поэтому твоей жене я сама объясню причину. Черноволосый зимний Король предпочел промолчать, но раздраженный вздох все сказал лучше него. — Когда Луг вернет завесу, тогда и можно посылать соглядатаев да стражей, — сказал Киан, размышляя об озвученном ранее. — Но нам по-прежнему не помешает знать, что готовят фоморы. Возможно, твои тени смогут шпионить? — он тоже посмотрел на бывшего короля туата, из-за которого вообще некогда развязалась война, и тот кивнул: — Вполне. Теням не страшны вода и электричество, поэтому они смогут покинуть территорию замка. — Значит, решено, — подал голос и Диан. — Ждем рассвета, возвращаем солнце, посылаем шпионов и уже завтра начинаем готовиться к битве. Фоморы заняты тем же самым, а теперь, когда с ними Буах, нужно предусмотреть все вдвойне. Королева будет здорова к Мабону и сможет выполнить свой долг. Ольха спорить не стала, кивнула, уже прикидывая, куда можно будет прицепить отвод глаз. И еще пару фокусов. В конце концов муж был прав: его страна воевала постоянно. А ведь еще нужно было провести обряд защиты для Инис, и сделать это лучше как можно быстрее. На этом совет был окончен, и все, кто принимал участие в поисковой операции, наконец получили время на еду и отдых. Все, за исключением Диана: целитель направился в сад, захватив с собой некий выглядевший совсем по-современному прибор в непрозрачном контейнере. Там, найдя спящую королевскую чету, он воспользовался тем, что Аэд крепко спит, сел позади него, снял повязку с раны на плече и приложил прибор прямо к ней. Видимо, процедура оказалась болезненной, потому что светловолосый отозвался стоном, но не проснулся. И к счастью, подумал Диан. Инис тоже дернулась, но глаз не открыла, продолжая спать глубоким, но тревожным сном. Ольха тоже ложиться не стала: оборотни — народ выносливый, да сейчас были другие дела. — Странно все сплетается, — задумчиво произнесла Ольха, когда они с Айвэном остались наедине. — Этот год весь необычный, — отозвался О’Доннелл, проводив взглядом детей, уползших спать. В просторном зале остались только он и ведунья. Поднявшись из-за стола, который уже убрали слуги, он подошел к высокому окну, откуда отлично просматривались внешний двор и водная завеса фоморской принцессы. — Что тебе кажется особенным странным? — произнес он это так, что сразу стало ясно: говорит он не все. — Странно, что на пути вновь встретился род, которой я когда-то уже одарила защитой. Помнишь, то наше путешествие? — Ольха подошла к мужу, прислоняясь к его боку и обнимая за талию. — Это та история, когда мы наткнулись на ведьму, которой очень понадобилось извести одну маленькую девочку и ее мать, потому что они были предками Инис? — он прищурился и обнял ее в ответ. — Мы тогда порядочно постарались, чтобы время, откуда мы прибыли в прошлое на четыреста лет назад, изменилось. И смотри, что получилось. Знаешь, что самое странное? — он взглянул на нее. — Именно та, — улыбнулась Ольха, — о да, получилось все просто отлично, особенно, в нашей семье… Что же? — женщина подняла взгляд на Айвэна и нежно ему улыбнулась. — Раньше, до того, как мы попали в прошлое, я точно уверен, не было ничего из того, что мы видим сейчас. Я говорю о фестивалях, замках и Королях с Королевой, — Айвэн потерся носом о волосы жены, но веселиться ему не хотелось. — То есть, конечно, люди праздновали и 1 мая, и Хэллоуин, и Рождество, и ты их наверняка помнишь — но летний Король был другим, не тем, кто всегда должен им быть. Луг занял свое место только лет триста назад, когда мы рассказали ему о мистериях. До нашего вмешательства он участвовал в них самое позднее две тысячи лет назад, когда встретил Дехтире, а в мире, из которого мы прибыли в прошлое, чтобы прожить века заново, мы знать не знали о Колесе и ирландских богах. Все к лучшему так или иначе, — повернувшись к жене, Айвэн поцеловал Ольху в висок и сказал: — Хорошо отдыхать, пока есть возможность. Знаю, что наша семья привыкла бодрствовать ночами, но сейчас нужно быть начеку. Смотри: положенный срок истекает, должен начаться рассвет. За стеной ливня и тучами по-прежнему ничего не было видно. Оборотень встрепенулся: — Я вспомнил, о чем мы забыли. Люди, — он выразительно посмотрел на жену. — Постояльцы, туристы. Давай-ка отправим их спать от греха-то подальше. Не нужно никому из них знать, что тут происходит. — Пойдем, — с улыбкой согласилась Ольха, потягиваясь и хитро блеснув глазами, — давно я не практиковалась в сонной мари. Полезно вспомнить этот навык. — Ты помнишь, что шаманы это тоже умеют? — поинтересовался О’Доннелл и шутливо погладил Ольху по животу. — Когда Ивка однажды заболела и ты всю ночь варила целебные зелья, я баюкал детей особой песней. На людей она тоже подействует. Разделимся и выберем себе по этажу, а потом встретимся у главных дверей? — Разумеется, помню, чтобы я делала тогда без твоей помощи? — ведунья потерлась о бок мужа. — Я пройдусь по второму: он к земле ближе. — Тогда я по третьему: он ближе к небу, — решил тот, поцеловал волчицу в висок и, перекинувшись зверем, быстрыми прыжками умчался к лестнице. Она последовала его примеру, только помчавшись по второму: людям точно не следовало все это видеть. Очень скоро тихая песня окутала замок. Звучала она очень плавно, ласково — так родители поют колыбельные детям, уговаривая заснуть. В ней не было слов, в этой песне, только мягкий напев, отражавшийся от каменных стен, проникающий под убранство отреставрированных комнат и окутывающий крепким сном их обитателей. Снаружи усилился дождь, сверкнула молния, грянул гром. Ничем не примечательная летняя гроза, сказали бы люди, сладко спящие в своих постелях и неведающие о странных событиях, проходящих мимо них практически за порогом. Вместе с песней струилась сонная хмарь, окутывала, баюкала, даря самые яркие и сладкие сны, которые бывают только в детстве. Чуть переборщить — и человек уже не проснется. Впрочем, перебарщивать Ольха не собиралась и вышла к дверям уже в человеческом облике, вполне довольная собой. — Вот и прекрасно, — удовлетворенно произнес Айвэн, выходя к жене с противоположного конца коридора. — Все спят. — Вы так хорошо постарались, что даже туата чуть не сморили, — за ним, позевывая, спустился никто иной, как Брес. — Главное, чтобы не заснул наш целитель — я слышал, что он в саду занят был чем-то важным. Ну что, где же Этайн? Мы договорились встретиться на рассвете. — Я здесь, — фоморская принцесса вышла из темноты. — Пока вы убаюкивали людей, я заметила небольшой отряд наших родичей, Брес. Черноволосый юноша мигом проснулся. — Они идут прямо к замку? — Очевидно, узнать, что у нас происходит, — сказала Этайн. — Все заметили, что замок защищаю я, а не Луг. Сюда никому не войти, но в данном случае им важно не это. Им важно узнать, насколько он плох и как сильно пострадала его Королева. Надо прогнать фоморов, иначе они не дадут мне растворить тучи. — Ты думаешь, их сейчас что-то может напугать и заставить уйти? — волчица помолчала, раздумывая, а потом не слишком уверено произнесла: — Есть один обряд у ведунов, которые те использовали в самые черные годы. Мой отец его показывал, и я знаю, как его провести. И тут уже не важно, к каким богам обращается или каким богом является тот, кто берет силу. Брать можно только родственную силу… — ведунья запнулась. — Но Аэда мы в любом случае не сможем об этом просить хотя бы потому, что фоморы знают, что он слаб… А их заставит уйти либо он, либо по-прежнему сильная Королева. — Родственная сила нужна? Ты имеешь в виду, кровное родство или природу силы? — прежде, чем Этайн попыталась что-то сказать, остановил ее темноволосый Король. — Природа силы, — кивнула Ольха. — Когда она слита воедино в одном ведуне, она сильнее. Это же будет верно и для любого другого чароплета. Вот только должно быть все это добровольно — человека такое сразу убьет. Моего отца на месяц сделало слабее волчонка. Аэд сейчас это выдержать будет не в состоянии, — Ольха оборвала фразу, хотя и так было понятно, на что она намекает. — Колесо, конечно, не даст ему помереть, но мы не можем ждать, когда он оклемается после ваших обрядов, — рассудил Брес, задумавшись. — Природа силы, говоришь, важна? Ну тогда у нас есть лишь один вариант, — он посмотрел на Этайн и вернул внимание Ольхе. — Бери мою. Я — не солнечное божество, но сила во мне та же, что и в моем «светлом близнеце»: мы оба происходим от туата и от фоморов. Может статься, выйдет даже лучше: уж от своей магии мои «темные родственники» не ждут серьезных проблем. — Это выход, — сказала Этайн, помедлив. — Фоморам меня не достать, но они могут помешать распылению туч. Моя сила здесь понадобится мне самой, Альдер. Айвэн бросил взгляд в ближайшее окно: — Солнце уже показалось, чувствуете? Брес прищурился и постучал по подбородку пальцем, скрестив руки на груди: — Если Этайн не может поделиться силой, то, возможно, Киан сможет помочь? Оба они родители Луга, а Диан Кехт — отец его отца. Да, это подходит. — Сможет, — уверено кивнула Ольха, — это выход. К тому же такую усиленную магию могут принять за магию летнего Короля — и их это отпугнет. И времени почти не займет, только потом тебе будет очень плохо, — честно предупредила ведунья. — Всегда мечтал прибрать к рукам силу летнего Короля. А если это разгонит моих «темных сородичей», то лишь порадуюсь: пусть боятся, — усмехнулся Брес и подмигнул ведунье. — За меня не беспокойся: мое время еще не настало, а к осени уж наверняка оклемаюсь, — от него на полу побежали две тени, одна из которых юркнула в заднюю часть двора, а другая понеслась куда-то в сторону. — Покуда мои посланники сообщат старшим туата, что мы их ждем, поведаешь, что будем делать? — он как-то весь посерьезнел и обвел взглядом их небольшое собрание. — Оклемаешься, — кивнула Ольха. — Нужны открытое место и живой огонь, а дальше я просто проведу обряд. От вас ничего не потребуется, просто стоять спокойно и молчать. — Тогда стоит выйти наружу, к фонтану, — рассудил Айвэн, давая понять, что не стоит проводить подобный обряд в тайном саду, как и во внутреннем дворе, где магия может задеть пострадавших. — Я возьму все, что нужно, чтоб быть готовой, когда придет время, — сказала Этайн и свернула в боковое крыло замка. Через несколько минут к оборотням и зимнему Королю присоединились старшие родственники Короля летнего. — Для чего нас позвали? — спросил Диан, выглядевший смурнее обычного. Ольха быстро, но как можно более подробно пересказала то, что они собирались делать, то и дело беспокойно поглядывая на завесу. Перевела дух и добавила: — К вам силы вернуться сразу же, только будет пара минут слабости, Брес останется при своих, но поскольку он нанесет главный удар, то и прилетит ему значительно больше. И удар будет только один, потому нет права на промашку, а отбить желание у фоморов проверять нас на прочность необходимо, — костер уже разложили, и Ольха, прервав свои речи, занялась им, нашептывая заговор. Сначала повалил дым с искрами, а потом занялся теплый, уютный костерок, чьи языки разве что не ластились к рукам ведуньи. — Я — готова. Нужно только ваше согласие с тем, что ритуал добровольный. Вы встаете рядом с костром так, чтобы Брес был в центре напротив меня, и произносите: я, называете имя, даю свою силу ради победы над общим врагом, и да примут мою добровольную жертву боги. А ты, — волчица глянула на Бреса, — в последний черед говоришь: я принимаю чужую силу и жертвую свою жизнь для всеобщего блага. Айвэн, тебе лучше отойти, чтобы не попасть в этот круг… — женщина замолчала, ожидая вердикта остальных. — Я прослежу за тем, чтобы в ваш круг не попало ничего… постороннего, — уклончиво заметил О’Доннелл, причем последнее слово прозвучало скорее как «потустороннего» — хотя кому тут о сторонах говорить. — У меня всего один вопрос, Альдер, — темноволосый юноша склонил голову набок, рассматривая волчицу. — Какие именно боги должны принять жертву? Какова их роль в твоем обряде? — Это уже два вопроса, — пробормотал Айвэн, но так, чтобы на него не обратили внимания. — У вас — никак, — Ольха услышала мужа, и чуть улыбнулась краешком губ, немного расслабляясь. — Здесь и сейчас это всего лишь формальность, поскольку никто из вас не владеет ведовскими тайными знаниями. Так что это скорее формула-активатор. — И все же мне бы хотелось знать, кто может распорядиться неожиданно свалившейся ему чужой жертвой, — настаивал темноволосый. — Успокойся, Брес, — сказал Киан. — Можешь считать, что в данном случае жертвовать будем тебе. — Тогда меня все устраивает, — тот наконец угомонился, посерьезнел и встал напротив Ольхи. Расфокусировал взгляд и расслабился. В утреннем мраке языки пламени бросали на его бледное лицо рыжие отблески, волосы и одежда начали как будто бы отливать медью. Киан, а затем его отец встали напротив ведуньи и юноши так, чтобы вместе с костром образовать круг. Каждый произнес то, что положено, полушепотом, чувствуя себя при этом одновременно и привычно, и странно. По краю созданного круга змеилась неяркая тень, которая, впрочем, не приближалась к стоящим. Брес выжидательно уставился на Ольху немигающим взглядом, терпеливо ожидая, что последует далее. Та еще мгновение помедлила, а потом кивнула Диану, чтобы тот начинал, следом за ним заранее указанные слова произнес Киан, а третьим — Брес. Ведунья же, едва отзвучали последние его последние слова, наклонилась к огню и протянула открытые ладони. Огонь, словно живой, переполз ей на руки, обвивая ладони и запястья, в то время как Ольха напевно произносила слова на родном старославянском языке. — Колесо огненное по небу катится, вслед за ним ветры светлые стелются. Да не просто так, не безделицей дело это деется. Ворог к дому нашему подступил, ворог темный солнце красное затмил. И без силы солнечной нет с ним сладу. Ты катись, колесо огненное, вейтесь, ветры светлые, к вам взываем мы в часы темные. Протяните нити, да все огненные, силы ради единения, протяните нити, да все хладные, ради мирного бытия… Добровольное то решение, знаем мы цену и не дрогнем заплатить ее, — и по мере того, как возвышался голос ведуньи, огонь светился все ярче и ярче, а от Киана и его отца к Бресу потянулись тонкие огненные и бледные холодные нити, которые жгли немилосердно, даром что оба были богами. Исчезли нити, как только на самой высокой ноте замолкла и покачнулась Ольха. — Все… — огонь в ее руках угас, не оставив ни следа на голой коже или одежде. — Один удар, — напомнила Ольха, устало выдыхая. Киану и Диану сейчас уже было не больно, Бресу будет больно потом, ну, а она, как проводник, боли не испытывала, только противную слабость, которая, впрочем, все равно должна быстро пройти. Закаленные сражениями и невзгодами древних времен мужчины ничем не показали своей слабости — важно было сделать все правильно. Огонь вился скручивающимися нитями, проникая в выставленные вперед ладони Бреса. Черные цвета зимнего Короля все более теряли насыщенность и напитывались пламенной рыжиной, глаза же, обыкновенно так же наполненные тьмой, стремительно посветлели и обрели радужку, горящую цветом раскаленного металла. Напитавшийся чужой силы юноша выглядел отстранено и совершенно нечеловечески. Лицо потеряло всякое выражение эмоций: исчезли присущие полуфомору усмешка и самодовольство. Он поднял голову и равнодушно воззрился на темные вихри за стеной наэлектризированной воды. А потом из него вырвался смерч черного пламени, который поднялся до самых небес и в мгновение ока смел и завесу, поставленную Этайн, и фоморов, затаившихся за завесой, и пробил в плотном слое туч брешь, через которую к земле, не достигая ее, проступил бледный луч раннего солнца. Только и ожидая того, в небо взмыла крылатая тень. В крепких когтях тень что-то держала, хриплым карканьем о себе возвещая. Нечто мелкое и сверкающее, похожее на снег, посыпалось из когтей, но землю не достигал и весь этот «снег». Вместо того брешь стала шириться, солнечный луч окреп и сиял уже ярче. Когда крылатая тень щедро засеяла весь покров туч и опустилась, над замком ширилось пятно чистого неба. За всем этим наблюдали оборотни, туата и Брес, которого уже настигли обещанные Ольхой неприятные последствия. Опустив голову, мертвенно-бледный, он дернул кончиком рта и едва слышно прошептал, обращаясь к ведунье: — Надо будет как-нибудь повторить. И, рухнув на землю, рассыпался клубами черного дыма, что мгновенно исчез.