Книга тайных троп: Колесо года

      Назад Инис возвращалась уставшая, но счастливая. Время, проведенное с мужем, напрочь вытеснило все беспокойство и страхи. Взамен же любимый подарил ей ощущение блаженства и неги, и девушка купалась в этом ощущении, умиротворенно покачиваясь на спине Гилах, которая вместе с Карой сама нашла их.       Сад тоже встретил умиротворением и покоем. И даже в самом отеле все было мирно, что заставило Инис улыбаться еще счастливее и разве что не сиять по-настоящему.       Когда после странствий супруги привели себя в порядок и сменили одежду, Аэд вспомнил о том, что собирался поговорить с матерью, что и озвучил жене. Однако потом сообразил, что лучше перенести разговор на следующий день, потому как не хотелось портить текущий воспоминаниями о бывшей жене. Ловко переведя тему, он сообщил Инис о том, что на одном из балконов, откуда открывается самый лучший вид на окрестности, накрыли праздничный ужин и семья и друзья уже ждут их там.       Этот факт безмерно смутил Инис, которая привыкла отмечать дни рождения в компании только дяди, ну или в крайнем случае к ним присоединялась доктор Лайонс. Но отказываться девушка, разумеется, не стала: с Сайли они действительно сдружились, да и остальные дочери семейства отнеслись благосклонно. Про родных Аэда и говорить не стоило, они ей тем более были не чужие. Правда, на балкон она вышла все равно смущенная, но, тем не менее, и в предвкушении. Но сесть за стол или хотя бы вручить подарки взволнованной имениннице никто не успел: на балконе появился один из служащих отеля, сообщив, что супругу хозяина желает видеть некая женщина, которая ожидает ее в холле. На всякий случай под присмотром охраны.       Стол накрыли и в самом деле прекрасный, и усаживающий супругу Аэд уж было настроился на ужин, однако идиллия была прервана. Переглянувшись с Инис, он сообщил, что они скоро вернутся, и, разумеется, не собираясь оставлять девушку одну (хотя догадывался, кто к ним пожаловал), проводил ее в холл.       Шиалли с абсолютно невозмутимым лицом расположилась в кресле, листая рекламный буклет отеля, и, казалось, была поглощена этим занятием, полностью игнорируя двух охранников, застывших недалеко от кресла. Рядом с тем же креслом стоял дипломат, чей официальный вид сильно дисгармонировал со светлым платьем под горло, изящными туфлями на шпильке и модельной стрижкой. Тот самый кулон болтался над страницами буклета. Но самым выбивающимся, пожалуй, было лицо женщины.       Инис вздрогнула и вцепилась, когда увидела, что по нему тянутся как будто застарелые, но все равно чуть припухшие и красноватые шрамы. Впрочем, при виде девушки Шиалли улыбнулась, поднялась и, не давая ничего спросить, заключила в объятия:       — С Днем рождения, милая, — улыбнулась женщина, отпустила Инис и посмотрела на Аэда. — И тебе здравствуй, Луг. Где мы можем поговорить так, чтобы не было лишних ушей?       — Добро пожаловать в мой дом, Шиалли. Идем, — позвал тот, подметив, что гостья выглядит неважно. Не выпуская из виду обеих, он повел их по главной лестнице на третий этаж, в крыло, где располагались комнаты королевской четы. Там он открыл дверь, ведущую в просторный кабинет, где Аэд обыкновенно занимался делами отеля. Войдя первым, он пустил из руки широкий луч золотистого света, который растекся по полу, стенам и потолку кабинета по всей их поверхности, и указал спутницам на диван, где они могли расположиться. Сам же оперся о массивный стол, скрестив руки, и вопросительно посмотрел на Шиалли.       — Благодарю за гостеприимство, Король, — Шиалли опустилась на диван, стараясь не морщиться от проявления магии Луга. Сохранить полную невозмутимость, впрочем, не удалось — болезненная гримаса все-таки появилась — но этим женщина и ограничилась, переходя к делу. — Сначала начнем с приятного, — она открыла дипломат, вытаскивая из него весьма объемистую коробку, и вручила ее Инис, та сразу же полезла внутрь изучать содержимое. — Здесь твои любимые марципановые сладости, новый кулон для управления собаками и защиты, а то твой скоро разрушится окончательно под воздействием силы Балора…       — Но у меня нет такого кулона! — возразила Инис, вытаскивая из коробки кулон — красный камень, который, словно капелька росы, блестел в сердцевине искусно вырезанного в металле цветка. — Никогда не было!       — Был и есть, — качнула головой Шиалли, — шрам у тебя на спине — там под кожей был зашит такой же камень — печать, одновременно скрывающая тебя и запечатывающая силу, — пояснила для обоих супругов сразу. — Как только сила Балора вырвалась окончательно, камень стал разрушаться и скоро он исчезнет — и шрам тоже.       Инис потрясенно моргнула, женщина же продолжила:       — Комплект украшений из платины, можешь смело носить их при муже: в этих украшениях нет ни капли железа. Айргедмар собирался подарить их тебе на восемнадцатилетние, но так уж сложилось, что вручаю я одна… — голос Шиалли дрогнул и чуть исказился, непонятно только от чего, и она замолчала, давая возможность Инис рассмотреть сережки и кольцо, сотворенные в том же стиле, что и кулон, только вместо магического камня в них были вставлены рубины и брильянты. Явно, чтобы ни у кого не возникло вопросов, почему девушка таскает на себе кулон.       — Спасибо, доктор Лайонс, — тихо, явно сдерживая слезы, проговорила Инис. Шиалли кивнула и указала на коробку.       — Еще там записи Айргедмара, предназначенные тебе, прочти, как будешь готова и одна, — при этих словах гостья посмотрела на Короля и усмехнулась. — Впрочем, можешь и не одна: другие все равно увидят в них лишь неразборчивую абракадабру, — женщина вновь замолчала, давая возможность Инис все осмыслить и рассмотреть, а когда та вновь посмотрела на доктора, вытащила стопку бумаг, переведя взгляд на Аэда. — Здесь документы Инис, завещания Айргедмара по всем пунктам, в том числе и на его счет, так же тут имеются документы на личный счет Инис и банковскую ячейку на ее имя, где хранятся, хм, фамильные украшения, — Шиалли вручила одну стопку документов Инис, но еще одна оставалась у нее в руках. — А это — такой же комплект, но уже оформленный от моего имени. Плюс — дом в пригороде Листоуэла, вряд ли тебе он понадобится, но ты, по крайней мере, сможешь его продать, — и эту пачку Шиалли вручила Инис, у которой вырвалось:       — Но вы же еще живы!       — Жива, — не стала спорить та, но и развивать тему — тоже. — На этом с мирскими делами покончено. Документы лучше отдай мужу, так будет надежней, — посоветовала она напоследок и перевела дух.       Аэд наблюдал за этим разговором, не вмешиваясь не в последнюю очередь потому, что заметил в опекунше жены нечто, что напоминало в ней отношение его матери к Инис, только холодность доктора доставалось ему самому, и о причине он понятия не имел. Не то что бы то задевало, однако из-за сего факта ему хотелось смягчить сердце Этайн, хотя еще было неясно, насколько же он преуспел. Впрочем, кое-что вызвало в нем вопросы, и, взглянув на женщину более пристально, он спросил:       — Ты к чему-то готовишься, Шиалли? Выглядишь ты неважно.       Она долго молчала, а потом пожала плечами:       — В определенный момент мы с Айргедмаром шагнули на те дороги, где встретишь либо смерть, либо жизнь, третьего — не дано. Потому можно сказать — да, я готовлюсь, а что касается этого, — она усмехнулась, касаясь пальцами одного из шрамов, — то это последствия знакомства с одним из сыновей твоей бывшей жены. Впрочем, по сравнению с тобой я выгляжу очень даже хорошо, — не удержалась она, осматривая Короля с ног до головы.       — Что ты имеешь в виду? — удивился он, усилием воли делая вид, что последнего замечания не заметил.       — Старший сын твоей бывшей жены, — расширила формулировку Шиалли, — Судя по всему, шел по вашему следу вместе с фоморами, но в итоге вышел к моему дому и попытался завладеть зеркалом… — на губах появилась нехорошая усмешка, ясно свидетельствовавшая о том, что попытка провалилась.       Самому же Лугу, напротив, было никак не до смеха.       — Значит, они с ней заодно, — медленно сказал он. — Это было ожидаемо, впрочем. Говоря о дорогах, — он испытующе посмотрел на нее. — Я прав в своем предположении о том, что вас с Айргедмаром заносило на тропы времени? А точнее, вы отправили кое-кого по одной из них в прошлое?       — Они все заодно, — согласно кивнула Шиалли, — более того, предполагаю, что, по крайней мере, старшему сыну Буах будет отводиться одна из ведущих ролей в предстоящем ритуале… — женщина покосилась на ничего не понимающую Инис и ласково погладила девушку по руке, успокаивая, — именно с ним трется один из оставшихся в живых колдун. Второй, думаю, находится рядом с Буах. С ним, я к сожалению, не сталкивалась, чтобы узнать это точно, — второй вопрос она проигнорировала, намеренно уводя разговор в более болезненную для Аэда, а значит, легче отвлекающую, тему.       — Сыновей у нее три, — прищурился он, не давая себя сбить с толку. — Пожалуйста, ответь на вопрос. Это важно.       — Двоих других я не видела, — качнула головой женщина, — но зная, какое участие они принимали в твоей истории в тот раз, можно предположить, что все трое и будут. Нет, — последнее слово прозвучало твердо и очень спокойно.       И услышала тихий смешок. Хотя во взгляде мужчины мелькнуло что-то не слишком доброе.       — Есть и другие способы узнать ответ на это, — он кивнул, принимая нежелание отвечать, и перевел взгляд на завесу, мерцающую за окном.       — Ты правда считаешь, что можешь меня чем-то удивить после Балора? — ровным, безразличным тоном поинтересовалась Шиалли, а потом усмехнулась криво и зло. — Мертвый предводитель фоморов был тем еще затейником по части пыток, когда ему нужен был какой-то ответ.       Инис, до этого момента напряженно слушавшая разговор и молчавшая, вздрогнула и расширившимися глазами посмотрела на мужа:       — Ты же не собираешься?..       — Что? С каких пор ответы можно найти только пытками? — на этот раз он удивился по-настоящему, и даже недобрый огонек из взгляда исчез. Посмотрел на жену: — Разумеется, я не собираюсь причинить вред женщине, которая заменила тебе мать. Тем более не считаю, что мне надо ее впечатлить.       — Значит, тебе не нужны ответы именно сейчас, всему свое время, — пожала плечами Шиалли, — или думаешь меня шантажировать снятием ошейника? — она чуть склонила голову на бок, рассматривая Короля с чуть большим интересом, чем ранее. Девушке же стало стыдно за свои предположения и она виновато посмотрела на мужа:       — Извини, просто ты так недобро смотрел… — пробормотала она.       Аэд покачал головой:       — Твоя «мать» явно думает обо мне хуже, чем стоило бы. Превращусь в Балора назло, чтобы оправдать ее ожидания. Нет, Шиалли, — это относилось уже к гостье, — я не собираюсь тебя шантажировать. Я предлагаю тебе избавиться от него наконец.       — Учитывая, что ты похитил мою дочь и без согласия родителей взял ее в жены, — хмыкнула Шиалли, чуть улыбнувшись, но улыбка тронула только губы, — я отношусь к тебе слишком хорошо. Но в целом, не принимай только на свой счет: туата и фоморы мне одинаково невыносимы, даже Айргедмара я переносила с трудом и не очень долго. Именно потому мы встречались не так часто, — эти слова уже обращены были к Инис. — С его стороны было очень мило щадить мою нервную систему.       — Я ее не похищал, — прищурился он, явно внутри раздражаясь. — Только платье, да и то не шантажировал им.       При упоминании платья и «не шантажа» Инис покраснела, надулась и собралась было возразить, но вошедшие родители Аэда не дали это сделать.       Тот явно еще собирался что-то сказать, когда дверь кабинета открылась, и порог переступили Этайн и Киан. Похоже, что они потеряли терпение и отправились на поиски сына, а с ним увидели гостью.       — Ты? — недоверчиво и не слишком уверенно спросил Киан, уставившись на Шиалли. На лице его жены и вовсе было написано полное неверие.       Заинтересованная их реакцией Инис тоже уставилась на доктора. На лице же Шиалли не проступило ни тени узнавания, только некоторая озадаченность на их странную реакцию. То есть, конечно, она знала, кем являются родители Аэда, но лично она с ними не была никогда знакома. Потому на их приход доктор Лайонс отреагировала практически никак, но когда мать Луга сделала шаг к дивану, вдруг вздрогнула всем телом и сжала руки в кулаки, лицо побледнело, и на этом фоне шрамы стали значительно ярче. А потом Шиалли, под удивленно распахнутый ротик Инис, опустилась перед Этайн на колени. Лицо у нее при этом было настолько бледным и перекошенным от злости и боли, что, будь на ее месте человек, можно было бы предположить, что доктора сейчас хватит удар.       Наступившая тишина заставила замереть все без исключения действующие лица. Потом дочь Балора приблизилась к женщине, приподняла ей голову за подбородок, и холодное удивление на ее лице сменилось мгновенно длящейся растерянностью, однако затем льдистые глаза сурово прищурились, тихим голосом она приказала:       — Встань — и ни перед кем не преклоняй колени, если сама этого не захочешь. Ты свободна — я сказала, — и, только та поднялась, впечатала свою ладонь в горящую даже через одежду лиловой магией татуировку на шее, заставляя фоморское колдовство рассыпаться и серыми осколками упасть, оборачиваясь пеплом, который вспыхнул черным огнем, не достигнув пола. Закончив, Этайн отошла на пару шагов и вдруг поклонилась женщине, выпрямилась, как струна. То же самое сделал и Киан.       Шиалли с трудом поднялась, все еще бледная и растерянная, ее ощутимо шатало, но держаться женщина старалась прямо. Словно не веря, она провела ладонью по шее, скрытой воротом платья, но все равно нащупала или, скорее, не нащупала что-то, потому что на ее лице появилось такое облегчение, что сложно было описать. После чего она посмотрела на старшую супружескую пару и на этот раз обращенный на них взгляд был совсем иным:       — Давно мы не виделись с вами, Киан и Этайн, — голос прозвучал хрипло, а сама женщина, не доверяя ногам, опустилась на диван рядом с Инис, которая совершенно потерялась во всем происходящем, не понимая всех этих манипуляций и странностей, а потому предпочитая помалкивать.       — Бирог, — фоморская принцесса тоже совершенно преобразилась. Она села на пол возле дивана и взяла женщину за руку, а ее муж встал за ее спиной, положив ладонь жене на плечо.       — Нам следовало найти тебя раньше, — сказал Киан. — Мы думали, что ты ушла давным-давно в Страну вечного лета.       — Та самая? — Аэд подался вперед, наблюдая за родителями.       — Да, сын, — кивнул старший туата, посмотрел на невестку и объяснил для них: — Когда-то очень давно Бирог помогла мне проникнуть в Стеклянную башню острова Тори, где Балор держал в заточении собственную дочь с самого ее рождения. Этайн и я встретились во сне, а потом ее отец стащил у меня, смешно сказать, любимую корову, и Бирог сказала, что мне ее не вернуть, покуда тот жив. Но я все же рискнул и попросил ее о помощи. Тогда Бирог и я, одетые женщинами, прибыли на остров Тори, обманули двенадцать служанок Этайн и пробрались к ней в покои. Именно она отвлекала служанок, покуда мы… — он улыбнулся и глянул на сына. — Ты был зачат тем днем в Стеклянной башне. В положенное время Этайн родила трех сыновей, но Балор приказал утопить их в водовороте, — здесь лицо старшего мужчины исказила горечь. Взгляд вернулся на доктора Лайонс. — Но именно Бирог сумела спасти одного из троих и принесла мне, а я спрятал тебя, передав на воспитание Тальтиу и Мананнану.       — Выходит, ты пострадала за то, что свела моих родителей и спасла мне жизнь, — вполголоса произнес Аэд, чье раздражение смыло, как не бывало.       Женщина усмехнулась. Она была все еще бледна, но краска постепенно возвращалась на лицо, а глаза вновь становились яркими, хотя смотрели они уже несколько по-другому. Она вспомнила далеко не все, подробности все еще были стерты из памяти (под заклятием Балора находилась чересчур долго), но конкретно этих туата и все, что с ними связано в общих чертах, сейчас она помнила и узнавала, а потому совершенно материнским жестом погладила пальцы Этайн и улыбнулась Киану.       — Все шло, как и должно. К тому же, я очень хорошо пряталась, и потеря собственного имени и памяти этому весьма способствовали, — после чего перевела взгляд на Аэда. — Вовсе нет, я пострадала потому, что в свое время предсказала смерть твоего деда, — а вот усмешка осталась прежней, как бы намекая, что не рабская метка и потеря памяти стали причиной такого характера.       — Но я читала, что по легенде Балору предсказали смерть друиды! — вырвалось у потрясенной Инис, которая смотрела на Бирог совершенно круглыми глазами, чувствуя, что теряет связь с реальностью. Доктор Лайонс всегда казалась ей обычным человеком, противоречивым, да, но все-таки самым обычным. И тут сразу выясняется то, что она — ши, и более того, тот самый друид-предсказатель.       Обращенный на девушку взгляд был значительно теплее, как и улыбка:       — Друиды. Точнее один предатель, который, руководствуясь своими мотивами, передал предсказание Балору, — Шиалли, или теперь уже Бирог, чуть помолчала, а потом кивнула. — Кое-что я могу рассказать, но в остальном — не требуйте от меня иных ответов, их не будет, — взгляд при этом был обращен исключительно на Луга, как на главного любопытствующего. — Начнем с того, что я туата и всегда ею была. Хоть и понятия не имею, кто мои родители. Видно, когда я родилась, они узнали о моем даре и попытались оградить и от туата, и от фоморов. Или просто избавиться. Но как бы там ни было, воды реки вынесли мою колыбель в священную рощу друидов. Те, хоть и не вмешивались в мирские дела, младенца пожалели. И я осталась расти среди друидов. По мере взросления пробуждался и мой дар, — Бирог криво усмехнулась. — Изначально священные дубы маскировали мою силу, но по мере ее роста это становилось невозможным. Друиды же не желали, чтобы моя сила стала известна туата и уж тем более фоморам. И несмотря на свою позицию невмешательства и не допускания чужаков в наши дела, верховный друид и мой названный отец, — при этих словах бесстрастное лицо Бирог смягчилось и погрустнело, — обратился к искуснейшему мастеру — Айргедмару, и тот сделал для меня укрываюший амулет. Положивший основу нашим нынешним, Инис, — женщина улыбнулась, — но даже тот первый был настолько силен, что смог скрыть мою собственную силу. И все шло хорошо, — друидесса искривила губы в горькой усмешке, — пока я в числе прочего не напророчила Балору гибель и кто-то из друидов не передал это самому королю фоморов, — друидесса поморщилась, помолчала и продолжила: — Трижды Балор посылал своих чудовищ с требованием выдать меня ему. И трижды друиды умерщвляли их, посылая Балору головы с одним и тем же ответом. На четвертый раз Балор явился сам, но меня в рощах уже не было, спрятали. Балор же вырезал всех, — лицо Бирог дрогнуло, исказилось, но быстро вновь стало бесстрастным. — А после принялся делать все, чтобы мое пророчество сбылось, хотя считал, что наоборот уберегает себя от него. А после я лишь немного помогла. Единственное, о чем жалею, что не сумела спасти всех троих детей. При всей своей необузданности Балор был достаточно умен, чтобы понять, кто вмешивается в его дела. И у меня возникли определенные трудности, и вырвать из лап его слуги удалось только Луга.       — Это не твоя вина, — промолвила Этайн, бледная сейчас как смерть. В ней ничего не осталось от гордой ледяной королевы — перед Бирог сидела та же юная девушка, которая когда-то впервые в жизни встретила двух чужаков из мира за пределами башни. — Балор потом приказал выловить двух утопленных младенцев и принести мне. Их тела поместили в стеклянные саркофаги и поставили в моей комнате, чтобы они служили напоминанием о моем ослушании… и наказанием, — к концу речи голос принцессы сорвался на шепот, но она продолжила: — Но они же, мои мертвые дети, в то же самое время стали для меня светочем надежды, потому что я знала: их двое, а значит, мой последний сын жив, — не выдержав, она сбилась в рыдания, отвернулась и уткнулась в грудь Киана, который опустился рядом с ней на колени и прижал к себе, укачивая, пряча лицо в ее волосах.       — И ты, Бирог, когда я теперь знаю это, по-прежнему настаиваешь, что из меня может получиться второй Балор? — полушепотом, отчетливо слышным по всему кабинету, спросил Аэд, на чье лицо было страшно смотреть: он был бледен до серости, радужка полностью исчезла, слившись чернотой со зрачком, под кожей проступили вены. Бирог уже видела его таким в тот день, когда рассказала о ритуале, который фоморы готовили для Инис: в нем исчезло все, что роднило с туата, явив фоморскую кровь в полной мере.       Инис же, и сама бледная как смерть от услышанного и пуще того, от лица мужа и слез Этайн, подорвалась с места и кинулась не к двери, как можно было бы ожидать, а наоборот к нему. И мелькнуло при этом в сумрачном взгляде Бирог какое-то облегчение, словно друидесса увидела что-то, что ей очень понравилось.       — Я не отвечу более ни на один твой вопрос, — голос, впрочем, прозвучал так же бесстрастно. После этих слов женщина поднялась и встала рядом с Кианом и Этайн, одну руку положив на плечо рыдающей матери, а вторую — на плечо отцу. От тонких пальцев заструилось тепло, смешанное с ароматами леса и влаги. — Я не могу изменить то прошлое, — она не должна была этого говорить, не сейчас, когда грани зыбки и будущее, как маятник, раскачивалось туда-сюда, но и оставаться равнодушной к горю Этайн и ее слезами не хотела, — но изменить будущее смогу. Если Самайн и Йоль совершат свой круг как должно и в Бельтан Король с Королевой подтвердят свой брак во второй раз, то я смогу вернуть души ваших сыновей и, зачатые вами в Бельтан, они родятся вновь, — она осязаемо чувствовала, как на горле смыкаются невидимые пальцы, сжимая его предупреждающе и зло, но лишь усмехнулась про себя. Столько раз она уже смогла обхитрить всех и вся — не сосчитать. — Но запомни, Этайн: до Бельтана в судьбу Короля ты можешь вмешаться лишь раз, ты же, Киан, на это вообще не имеешь права, иначе все изменится слишком сильно и даже я не смогу помочь.       Говорила она очень тихо, так чтобы Аэд и Инис не слышали. Впрочем, последней и вовсе было не до того: сама обмирая от страха, она крепко обняла стоящего мужа, прижала его к себе, сжимая руки крепко-крепко. Вспыхнувшее вокруг нее сияние было неровным, со всполохами и угасаниями, но даже такое испуганное оно пыталось объять мужчину.       Тот же стоял твердый как камень, машинально обняв Инис, и далеко не сразу жгуче-ледяная ненависть расцепила свои когти, отпустив его сердце. Далеко не сразу привычный облик возвратился к нему, пряча глубоко внутри темную сторону его сущности. За окном между тем догорали последние краски заката, и золотисто-багровое — более золотистое, чем багровое — сияние окутало обоих супругов, сообщая Инис о том, что ее муж вернулся.       — Более я тебя ни о чем и спрашивать не стану, даже если бы ты ответила мне хотя бы раз, — вполголоса сказал Аэд в адрес Бирог. — Но теперь я не отступлю от задуманного и сомневаться не стану. Никто не уйдет безнаказанным.       При этих словах Этайн подняла голову и вытерла слезы. Она жалась к мужу, но самообладание постепенно возвращалось к ней, и с каждым словом голос крепчал:       — Говоря о наказании. Раз уж так получилось, что сегодня у нас вечер страшных историй, я расскажу вам еще одну. Хотела я сделать это позже, но будет лучше, если узнаете нынче. Прости, Королева, — она взглянула на Инис, — не входило в мои планы омрачать твой день рождения.       — Ты уверена? — спросил жену Киан, продолжая баюкать ее.       — Так нужно, — подтвердила Этайн. — Это касается Королевы и твоей бывшей жены, Луг. Это важно.       Бирог-Шиалли услышала и удовлетворенно кивнула, ее такой исход более чем устраивал. Сама же Инис, все еще судорожно цепляющаяся за Аэда, только головой качнула:       — Ничего страшного, это гораздо важнее дня рождения, — а еще подумалось ей о том, что, наверное, этот ужасный вечер ее дня рождения запомнится надолго.       Бирог отошла от родителей Аэда и вернулась на диван. Воспоминания накатывали волнами, не мешая ясно мыслить, но рождая в теле слабость, так что она предпочла сесть.       — Не все в этой истории плохо, — качнула головой принцесса. — Надежда в ней тоже есть. И это самое главное, — она помолчала, собираясь с мыслями и силами, полностью вернула себе самообладание. — Это произошло три с половиной тысячи лет тому назад в тот день, когда Буах и ее сыновья пришли требовать эрек за Кермайта, сына Дагды — отца ее сыновей — к Лугу, Верховному королю Ирландии и ее законному супругу, в Темру. Она заставила его отречься от престола Темры и обещать, что быть всем троим королями, когда Ирландия останется без Верховного короля, перед всеми, кто был тому свидетелем — а свидетелям пришлось подчиниться, потому что слово Верховного короля — это слово Верховного короля, даже добытое бесчестьем. Присутствовала при этом и я, и первое, что сделали Этур, Тетур и Кетур, более известные под именами Мак Куилл, Мак Кехт и Мак Грейне, после этого — приказали мне не вмешиваться в их дела с Лугом. Они объявили, что их эрек выплачен не до конца и что в уплату смерти их отца они заберут не только власть, но и жизнь Луга. Поскольку они получили власть по закону от законного короля, их решение никто не посмел оспорить — даже мой сын, потому что правом требования эрека он и сам воспользовался однажды и знал, что это право священно, и не мог им отказать, не поправ законы, за исполнением которых сам же следил.       Буах и ее сыновья забрали Луга на холм Уснеха, где когда-то правили короли, — переведя дух, вздохнула Этайн. — Там, на берегу озера, они ранили его отравленными копьями, затем убили и бросили в озеро, — она помолчала. — Они не знали, что я последовала за ними и видела, что случилось. Когда жизнь покинула сына, я вышла к ним и просила отдать мне его тело, но в этом было отказано. Буах сказала: эрек уплачен, но не быть ему похороненным как подобает, чтобы все узнали о горе, которое она испытала, когда он обезглавил отца ее сыновей. Я же сказала: твоим сыновьям принадлежит жизнь моего сына, которую вы забрали, но нет у вас права требовать сверх этого и отказывать матери в желании воздать посмертные почести. Трижды она мне отказала, и тогда я сказала ей так, — глаза Этайн стали задумчивыми, когда женщина вспоминала, а голос стал гулким и глухим, каждое слово падало подобно камню: — Трижды ты ожесточила сердце к просьбе матери, и поэтому падет на тебя мое проклятие троекратно. Первое: не знать тебе больше ни мужчины, ни радости материнства, ни тепла очага. Второе: не вспомнит и не узнает тебя Кермайт, коли суждено ему возвратиться из мертвых. Третье: каждый твой замысел отныне обречен на неудачу, ни один не исполнится, но обернется против тебя. Трижды я повторила это, и трижды Буах и ее сыновья стояли, точно окаменев, потому что нет ничего более несокрушимого, чем горе матери, потерявшей дитя. Я ушла, а моего сына приняло озеро.       Теперь я вижу, что мое слово исполняется в точности с тех самых пор, — Этайн посмотрела на Инис, и не было во взгляде ее колкого льда. — Узнав, кто ты такая, она попыталась уничтожить твой род, но то, что ты здесь, подтверждает действенность этого слова. Четыреста лет назад ее остановили Аэд О’Доннелл и Альдер, но точно так же всегда кто-нибудь мешал ей, если она не оставляла попыток добиться своего в другие годы. У нее одна надежда осуществить свою месть: объединиться с другими, с теми, кто желает того же, и следовать их замыслу. Вот почему нападение в Дублине почти удалось, — она с горечью посмотрела на сына, который снова замер, но на этот раз обошлось без видимых превращений. — И все же счастья ей не видать, и Кермайт, будучи возвращенным к жизни своим отцом Дагдой, не узнал ее и не пожелал знать.       — И поскольку сейчас Буах поддерживают достаточно могущественные фоморы и ее сыновья горят жаждой мести, оборотнице стоит как можно быстрее провести свой ритуал. И еще одно, Инис, — Бирог посмотрела на воспитанницу, — я так понимаю, меч ты не трогала?       Несколько оглушенная девушка помотала головой. Судя по ее пришибленному виду, полученная информация в голове у нее укладывалась с трудом, но она все-таки снова медленно качнула головой.       — Не до того было… — пробормотала она.       — Я так и подумала, — кивнула Бирог, — принеси его, пожалуйста.       — Но… — девушка нерешительно посмотрела на мужа, не желая оставлять его.       — Инис, никто, кроме тебя, не сможет его взять. Мало того, что в нем сплетены железо и серебро, так он еще и заговорен на твою кровь, и, пока ты в добром здравии и при памяти, никто не имеет права его коснуться.       Девушка посопела, но все же отцепилась от Аэда и опрометью кинулась за мечом. Пока она отсутствовала, Бирог молчала, крутя на пальце массивный перстень с тусклым темным камнем в сердцевине. Но вот Инис вернулась, держа на весу меч, в крестовину которого был вделан точно такой же камень. Инис было протянула меч Бирог, но женщина шарахнулась в сторону, качая головой:       — Железа слишком много. Проведи пальцем по клинку вот так, — она показала в воздухе замысловатый символ. А когда Инис повторила этот символ, но уже на мече, камень из крестовины выпал на подставленную Бирог ладонь, оказавшись тоже перстнем. Она сняла свой и протянула оба Инис: — Тебе носить не советую, только хранить, — предупредила она.       При появлении меча стало заметно, как сжалась Этайн, да и Киан смотрел на меч чересчур настороженно, однако Аэд, напротив, заинтересованно посмотрел на клинок. В отличие от родителей и опекунши жены, оружие его не страшило, хотя лезть ближе он все же не стал:       — Железо разрушает магию само по себе, а заговоренное способно нанести такие раны самой душе, что ей не хватит оправиться, чтобы вернуться к жизни, до конца мира. Хорошо, что такие не делали в старые времена.       — Когда понадобилось защищать силу Балора, появилось и оружие. Потому я и сказала держать его при себе, — строго напомнила друидесса. — Во время побега он тебе помог…       — Ага, — кивнула Инис, — а что это за кольца?       — Это то, что некогда было смертоносным глазом Балора. Две из трех его частей…       Инис вздрогнула и выронила кольца, глядя на них с отвращением.       — Без его силы они неопасны, да и без третьей части — вдвойне, — сказала Этайн и спросила Бирог: — Третья у фоморов, верно? Может быть, их стоит держать на хранении поодаль от тех, кто состоит с ним в родстве. И от Королевы тоже.       — Они сейчас усиливают естественные способности, — женщина кивнула. — Верно. Или у кого-то из сыновей Буах. Их стоит хранить в надежном месте, чтобы они не попали в руки фоморов, поэтому я и оставляю и свое кольцо тоже. Так же в свое время поступил и Айргедмар.       — Киан, — попросила мужа принцесса, и тот без слов подобрал опасные артефакты, причем завернул их в платок, не касаясь руками.       Бирог кивнула, а потом произнесла:       — Так будет лучше. Ритуал готов, теперь я это знаю точно, и их слуга уже в отеле. Метки на нем нет, собаки тут помочь не смогут, как и иные ухищрения, поскольку навредить девушке он не хочет.       — Какой ритуал? — вскинулась Инис, недоуменно глядя то на доктора, то на мужа. — Вы о чем?       Бирог покачала головой:       — Тебе не стоит это знать, просто держись подальше от людей и не ходи одна.       — Не бойся, милая, я буду рядом, как обещал, — произнес Аэд, коснувшись плеча жены, не забывая держаться вне досягаемости ее меча.       — Как же ты знаешь, что он уже здесь? — спросила Этайн. — Стало быть, что-то его выделяет.       Инис, видя, что Аэду меч не по нраву, прислонила ножны с ним к дивану и сама обняла мужа, уткнувшись лицом ему в грудь. Разговоры о ритуале тревожили.       — Иллюзия — одна из немногих моих сильных сторон магии, что не связана с природой, — губы Бирог тронула легкая усмешка, — и с мужчинами я всегда находила общий язык, а уж если этот мужчина имеет наглость шляться по моему зеркалу, то вытянуть его на разговор легко. Жаль, что убить нельзя было. А там ему и подмога подоспела. Все он мне не рассказал, но человек находится под контролем, который сработает лишь в нужный момент.       — Можно закрыть на время отель, пока все не уладится, — предложил Киан, видя испуг невестки. — Тогда люди будут вынуждены уехать, и посторонних не останется. Мы обыщем замок и убедимся, что никто не спрятался.       Аэд кивнул:       — Рано или поздно это придется сделать. Никто не должен пострадать. Я планировал закрыть его в октябре, но согласен с тем, что лучше сделать это сейчас.       — Хороший ход, — одобрила Бирог, вставая, — и не забудьте про защиту оборотницы. Мне пора, еще много дел осталось, — она чуть улыбнулась встревоженной Инис. — Извини, дорогая, что испортила день рождения. И не могу остаться. Следующий будет куда более веселым и не омраченным никакой угрозой.       — Приходи когда хочешь, — сказала Этайн, переглянувшись с сыном. — Замок тебя пропустит и впредь.       К тому времени за окном совсем стемнело.       Когда Бирог ушла, при этом ее проводило все волшебное семейство, была уже почти полночь — так долго разговаривали они в кабинете. Мать Аэда повернулась к Инис и негромко сказала:       — Не таким мы рассчитывали сделать твой вечер, но все же хотим тебе показать то, что приготовили для тебя. Пока ты с Лугом отсутствовала, мы, — она оглянулась на мужа, — позаботились о подарке на твой день рождения. Примешь ли ты его?       — Конечно, приму, — Инис улыбнулась, постаравшись хотя бы на время вытряхнуть из головы все неприятное. — Спасибо. Мне правда очень приятно, — и ей действительно было приятно и радостно, а еще так тепло на душе, что ее хотят порадовать несмотря ни на что.       — Идем тогда в сад, — позвал всех Киан, и старшая пара двинулась первой, проходя замок насквозь. Там, в видимой части сада, где каждый раз обнаруживались новые неизведанные уголки, родители Аэда указали на зеленую изгородь, отделявшей цветы от маленького уголка со зверинцем. Здесь, на зеленой лужайке играли белые кролики. Для них устроили настоящее маленькое королевство, состоящее из миленьких домиков с белыми стенами и острыми крышами нежных пастельных цветов, с поилками и кормушками, имелся здесь и шкаф, полный подходящих кормов и всего, что могло понадобиться для ухода. В центре лужайки декоративно огородили самую сочную травку, где кролики постарше устроили детский сад: там резвилась их малышня. В милом крольчатнике царила умильная идиллия.       — Сын рассказал, что ты любила возиться в домашнем зверинце, когда жила у Айргедмара, — сказала Этайн, внимательно наблюдая за Инис. — Мы подумали о том, что ты могла бы захотеть ухаживать за кем-нибудь здесь. С этого можно начать.       Девушка застыла, распахнув глаза глядя на эту нежную и такую мирную картину. На лице ее было написано бескрайние изумление, которое постепенно сменялось искренним восторгом. Это было так странно и так прекрасно увидеть в это неспокойное время, что девушка на некоторое время потеряла дар речи. Еще страннее было то, что все это запомнили. И Гилах с ее розоватой шкуркой — воплощение детской мечты, и кролики — напоминание о доме, милые, беззаботные существа, подарок свекрови, которая так не любила других невесток.       — Спасибо, — наконец дрожащим от переполняющих ее эмоций голосом произнесла Инис. — Огромное спасибо! — она вдруг порывисто и крепко обняла сначала Этайн, а потом и Киана, после чего осторожно, сдерживая себя и свои порывы, чтобы не напугать пушистых обитателей, подошла к их маленькому царству, и, опустившись на колени, протянула руку к одному из больших кроликов, давая ему обнюхать пальцы, после чего погладила пушистую шкурку и осторожно, и умело подхватила его на руки, почесывая за длинными ушами. Кролю это, похоже, очень даже нравилось, вырваться он не пытался, а маленькое сердечко стучало ровно.       Надо было видеть лицо свекрови, которая попросту не ожидала подобной яркой благодарности и не успела отреагировать иначе, нежели потрясением. Она не успела ничего сделать, как Инис увлеклась кроликами, так что лишь и могла, что смотреть, как они знакомятся. Вздохнув, она устало привалилась к плечу мужа — все-таки много сил отняли сегодня у нее рассказанные «страшные истории» — и смотрела на девушку, о чем-то задумавшись.       — Может быть, устроим пикник прямо здесь? Инис, помнишь, ты говорила о пикнике? — спросил Аэд, глядя на милую суету на лужайке. — Все же целый день ничего не ели, с самого-то утра. Что скажешь?       — А? — Инис оторвалась от кроликов, удивленно посмотрев на Аэда, но уже через пару мгновений ее лицо просияло. — Конечно, помню! Давай устроим. Леди Этайн, лорд Киан, вы же останетесь? — все с тем же счастливым выражением лица Инис посмотрела на родителей Аэда.       — Прекрасная идея, — переглянувшись с женой, ответил за обоих Киан, и Аэд тут же достал смартфон и распорядился принести все, что необходимо.       Слуги и впрямь управились быстро. Тут же, по соседству со зверинцем, накрыли лужайку, выбрав место, где кроликам не мешали, расстелив клетчатый плед, по периметру которого в землю воткнули высокий безопасные фонари, чтобы стало светлее. Еще не успели принести блюда, как стало понятно, что стопка чистых тарелок больше, чем членов королевской семьи, и вскоре выяснилась причина.       — Примете нас? — в саду появились не кто иные, как Диан Кехт и Тальтиу, а за ними — все семейство О’Доннеллов.       — Пока вас ждали, мы успели раз тридцать обойти территорию и точно уверены, что врагов нет, — первым делом сказал Ниалл, за что получил легкий тычок от отца, потому что во время праздника не след напоминать о врагах. И щипка от сестры, так что Ольха в воспитательный процесс вмешиваться не стала, тепло улыбнувшись Инис. А та несколько растеряно смотрела на всех собравшихся, но потом на губах девушки расцвела улыбка.       — Конечно! — внутри росло и ширилось удивительно теплое чувство, от которого хотелось не то плакать, не то смеяться, и девушка выбирала второе, наслаждаясь вкусными блюдами и хорошей компанией.       Все плохое словно бы исчезло и пусть ненадолго, но Инис расслабилась. Она болтала с детьми О’Доннеллов, быстро перестав шугаться и смущаться их сыновей, которые относились к ней так же, как и к сестрам, со снисходительной заботой и легкой насмешкой, и смотрели уж точно не как на женщину. С девочками вообще все было просто, словно они всегда знали друг друга. Разговаривала она и со старшими на темы совершенно не серьезные, смеялась шуткам и даже сама спела, пребывая в настоящей эйфории и от чудесной ночи, и от теплой компании. Как никогда большой и в то же время уютной. И Инис было настолько хорошо, что голова от счастья кружилась, а сердце то и дело замирало. Не хватало только доктора Лайонс и дяди, но даже это если и создавало на душе налет грусти, не давало скатиться в уныние. Инис и сама бы не поняла, почему так происходит, если бы задумалась, конечно, но в этот момент ей было совершенно не до того.       Расходиться начали уже с рассветом, да и то с подачи старших женщин, которые заметили, что единственный человек, пусть и с силой Балора, уже клюет носом, все чаще выпадая из общей беседы и то и дело прислоняясь щекой к плечу мужа с полузакрытыми глазами. Более молодые, в том числе и Инис, жутко смущенная своей сонливостью, принялись было протестовать, но, как выяснилось, диктату Ольхи противостоять было трудно. И оставалось поражаться, как они с мужем умудрялись договариваться при таком-то характере ведуньи. А потом Инис и сама не заметила, как после очередного призыва расходиться закрыла глаза всего на минутку и отключилась.       Она дремала, устроившись в кольце рук мужа, откинувшись ему на грудь, и Аэд старался не шевелиться, чтобы не разбудить ее. Когда почти все разошлись, задержался лишь Айвэн. Прибывшие слуги принялись убирать следы пиршества, когда к хозяину отеля по просьбе последнего пришел управляющий.       — Сегодня выселите всех гостей и выплатите компенсации за неиспользованное время проживания, — распорядился светловолосый. — Составьте списки персонала, который обслуживает гостей, подготовьте документы на оформление их во внеплановый оплачиваемый отпуск. Пусть кухня проведет инвентаризацию — все, что имеет малый срок хранения, разрешите взять с собой персоналу. Все документы принесите мне в кабинет к обеду. И предупредите гостей. Мы закрываем отель до декабря.       — Все сделаем, господин, — поклонился управляющий и отбыл.       — Страшно думать, во что тебе встанут убытки, — невесело хмыкнул шаман, который тоже держал в своем замке отель и в придачу музей, правда, на куда меньшее количество мест.       — Если вдруг мне перестанет хватать денег, я вспомню о том, что в современном фольклоре люди лепреконом считают меня и вырою из-под радуги свой горшок с золотом, — усмехнулся Аэд. — В крайнем случае, перетяну средства из другого отеля. Мы ведь с тобой открыли целую сеть.       — Так и быть, одолжу тебе свой горшок с золотом, если понадобится, — тихо посмеялся О’Доннелл и посерьезнел. — Пока люди здесь, вам бы с Инис переждать где-нибудь. Когда все уедут, мы с семьей проверим его сверху донизу. И скрытые части тоже.       — Признателен, Айвэн, — кивнул тот. — Слуга фоморов принадлежит к людям, поэтому людей нам и впрямь лучше избегать.       — Может быть, переждете у нас? — предложил оборотень.       — Прости, но нет, — подумав, отказался Король. — Не уточнялось, в чьем именно замке притаился слуга, и будет очень глупо уйти из одного замка, чтобы напороться на него в другом.       — Может быть, вам лучше уехать? Или воспользоваться тропой, чтобы не знали, не только где вас искать, но и когда?       — Хорошая мысль. Инис бы наверняка понравилось сделать пару кружочков вокруг Кандии на твоей «Элизамари», — заметил Аэд.       — Ага, еще скажи, что нарваться на остров с каннибалами или взять на абордаж «англичанина» ей тоже понравится, — фыркнул шаман. — Ольхе хватило тех приключений. Все же мало было у нас спокойных дней. Лучше затаитесь в каких-нибудь доисторических временах или, — он призадумался, — сходите в будущее.       — В будущее? — Аэд вопросительно поднял бровь.       — Оно, конечно, еще окончательно не сформированно, но какая-то линия более вероятна, чем другие. Заодно, может, узнаете, чем закончатся козни фоморов. Вдруг мы не учли что-нибудь.       — Ладно, спрошу Инис, когда она проснется. А сейчас мы идем спать.       — Да уже утро настало. Вон уже светишься.       На том и расстались.       Инис открыла глаза, когда они поднимались в спальню. Сонно вздохнула, попыталась встать, не сразу сообразив, что находится на руках у мужа.       — Ой, — пискнула, обхватывая шею Аэда руками. — Я что, заснула? — девушка нахмурилась беспокойно. — Надеюсь, никто не обиделся? — в голосе прозвучали виноватые нотки.       — Остальные сами отправились спать, — подхватил жену поудобнее мужчина, чтобы ей было удобнее. — Да, мы идем спать. Имеем полное право, — она могла заметить, что он и сам выглядит сонно.       — Да, ты выглядишь устало… — Инис погладила Аэда по щеке и устроила голову у него на плече. — Но сегодня ночью было так хорошо, — прикрыв глаза, произнесла она, — так уютно и радостно…       — Будет еще лучше, — пообещал он. — Видишь, какая у тебя теперь большая, — он подавил зевок, — семья.       — Вижу, — девушка подтянулась и чмокнула Аэда в губы, — и я очень счастлива.       — Осторожно, мы еще не пришли, — супруга отвлекла, так что пришлось остановиться прямо посреди лестницы. Затем королевская чета поднялась на свой этаж и прошествовала в спальню Инис, где девушку бережно опустили на застеленную, но приготовленную ко сну постель. Аэд устроился рядом. — Ты не против, если я займу место прямо здесь?       — Нет, конечно, — девушка сладко потянулась и села, скидывая с себя одежду. Ночнушка или хотя бы халат висели в ванной, и идти за ними было откровенно лень, так что Инис забралась как есть обнаженная. — Это же нормально для мужа и жены иметь одну спальню на двоих, — Инис зевнула, но в ней все равно достало сил, чтобы приглашающе откинуть одеяло с другой стороны.       — Я спросил на случай, если ты захочешь вытянуться по диагонали, раскинув руки и ноги звездой, — усмехнулся упомянутый муж. Избавившись от одежды, он залез под одеяло к ней, чувствуя себя слишком уставшим, чтобы продолжать бодрствовать, хотя обнять обнаженную супругу было очень приятно. Скрестив руки на ее животе, обхватив со спины, он повозился и, уткнувшись носом ей в шею, мгновенно заснул.       На Инис в то же мгновение накатила легкая ноющая боль, отдаваясь во всем теле и особенно отчетливо в руках: Аэд больше не перетягивал ее на себя, истощив свои силы. Инис вздрогнула и закусила губу. Все эти дни она совершенно не ощущала боли, и та стала для нее совершенной неожиданностью. И все это терпел ее муж. Будь проклята эта Буах и все ее потомки до десятого колена за то, что они сделали с ее любимым. Девушка крепче стиснула зубы и нежно погладила пальцы мужа, сцепленные в замок у нее на животе.       Дыхание мужчины, щекотавшее ей шею, было ровным и умиротворенным. Да и собаки-стражи, которые все то время, что они веселились, находились рядом и сейчас никуда не ушли, а улеглись у кровати, дышали сонно и сладко. Так что Королева и сама постепенно успокоилась, хотя сон сморил ее не сразу из-за расползшейся по телу боли, но вскоре заснула и она.