Книга тайных троп: Колесо года

      Сначала Ольха заглянула к дочерям и Инис (психотерапия там шла полным ходом), потом к сыну — Ниалл спал, за ним присматривал Лиам, серьезный и собранный, а потом ушла к мужу, скинула наконец окровавленный халат, посетила душ и забралась к Айвэну под одеяло, обнимая и прижимаясь к любимому мужчине.       Тот уже спал, совершенно измотанный, хотя сил все же хватило, чтобы смыть с себя кровь. Не просыпаясь, Айвэн притянул к себе Ольху, обнимая.       На замок постепенно спустилась ночь, затем небо стало светлеть, готовясь встретить новый рассвет.       И его Ольха пропустила: Инис была не в том состоянии, чтобы проводить обряд, да и сама ведунья устала, а потому она ограничилась защитой комнаты Королевы, и на всякий случай — дочерей. Инис такой вариант тоже устроил, точнее, ее мысли были заняты совсем другим, и, когда Ольха уходила, позевывая, досыпать, Королева переживала, как будет смотреть в глаза мужу. Она ведь понимала, что это не он ее мучил, что это был всего лишь кошмар, но все равно не смогла сдержаться при виде мужчины. Шарахнулась при виде любимого мужчины… Это тоже был кошмар, терзавший, наверное, даже больше, чем тот, что на нее наслали. Но было еще и другое. Странное чувство, поселившееся в груди и голове, словно у Инис долго была высокая температура, а теперь она прошла, но вместо нее осталась противная слабость. Впрочем, это было не удивительно после того, что она пережила. И хотелось побыть с мужем, в их комнате.       Откровенно говоря, молодых волчиц ее решение вернуться в спальню удивило, и они упрашивали ее остаться с ними. Но в самой комнате никаких следов разразившейся там беды и тем паче крови совсем не осталось: пока Инис приходила в себя, а хозяин замка беседовал с ведуньей, там промыли пол, заменили постельное белье, хорошенько проветрили и освежили воздух букетом только что срезанных цветов. Это снова была уютная зеленая спальня, напоминавшая то ли сад, то ли лесную поляну.       Однако в спальне Инис никого не застала, и сколько бы ни ждала, никто к ней не явился. Рано или поздно сон должен был взять верх — но сон спокойный, ведь чары ведунья наложила хорошие, а еще Ниалл лично обещал присматривать за Королевой из соседней комнаты, к тому же Айвэн одержал победу над великаншей, а значит, хотя бы пару ночей та не вернется. Ну, а там оба шамана научат ее защищаться во сне. В общем, со всех сторон она была под присмотром.       Так что сонливость девушку таки одолела, но ей пришлось ложиться спать в одиночестве. Впрочем, ночь прошла хорошо. А когда утреннее солнце добралось до Инис, поднявшись достаточно высоко, и разбудило, девушка почувствовала легкую тяжесть в ногах, а под рукой — лист бумаги.       В первое мгновение от этой тяжести Инис было задергалась, но тут же сообразила, что проснулась, а на кровати в ее ногах лежит кот. До этого момента кошки на территории отеля ей не попадались, а потому девушка уставила на животное с огромным изумлением.       — Кис-кис? — позвала она, моргая и неуверенно протягивая руку к коту. — Откуда ты тут? — только сейчас она заметила бумагу, точнее, как выяснилось чуть позже, письмо. Нахмурилась и поднесла его к лицу, вчитываясь в строки. Оно было составлено по-английски и оказалось написано каллиграфическим почерком:       «Милая Инис,       Прости, что не предусмотрел и не уберег тебя от этой опасности. Следовало приложить больше сил, ведь я обещал тебя защищать. Мне посоветовали дать тебе время, прежде чем мой вид перестанет вызывать в тебе страх, подстегивая кошмарные воспоминания. Я согласился: это мудрый совет. В мое отсутствие дела замка перейдут к Айвэну: он не только мой друг, но и партнер по бизнесу. Ты же, как и прежде, не будешь ни в чем нуждаться, и тебя все время будут окружать наши друзья, которые помогут стать сильной. У тебя будет времени столько, сколько понадобится. Я же всегда буду где-то неподалеку: помни, что нет ничего быстрее, чем свет.       Аэд».       Девушка несколько раз перечитала оставленное мужем послание, а потом пару раз шмыгнула носом, на глазах у нее выступили слезы. С одной стороны, время ей действительно было нужно: как бы ни хотелось извиниться перед Аэдом и все исправить, подсознательно Инис все же боялась сейчас смотреть на него. С другой — было горько осознавать, что она из-за этих идиотских страхов выжила мужа из его собственного дома. Этайн опять наверняка будет злиться на нее. И будет права: она не должна была себя так вести, должна была сдержаться, ведь знала же правду!       Кто-то мягко тронул ее ногу через одеяло. Великолепный пушистый кот светло-рыжего цвета, заметив ее слезы, принялся мять лапами одеяло, как это делают котята, жмурился и крутил головой. Разве что не мурлыкал — но все же молчал. Он не дотягивался до верхней половины девушки, оставаясь на месте, но когда Инис чуть ранее потянулась к нему, боднул ее руку, сообщая, что не против знакомства.       Девушка посмотрела на кота, который прямо-таки лучился дружелюбием, отложила письмо и сгребла животное в охапку, утыкаясь лицом в пушистый бок. Конечно, обращаться так с животными было нельзя, но сейчас было физически необходимо что-то теплое и живое рядом.       — И что я опять наделала? — глухо вопросила Инис, продолжая прижиматься щекой к теплому и пушистому боку. — Истеричка ненормальная… — хотя, по правде сказать, девушка была чересчур сурова к себе. Она ведь действительно не хотела обижать мужа, не хотела шарахаться от него, просто так вышло все по-идиотски и страшно.       Услышав про «истеричку», кот возмущенно мявкнул, но вырываться не думал и стоически вытерпел тисканье, которые всякий порядочный кот терпеть бы ни стал. Но этот только помахивал раздраженно хвостом, когда его передавливали чересчур сильно, но сам когти не выпускал — а когда ему дали немного свободы, забрался девушке на шею и улегся там, как воротник, непонятно как удерживаясь.       Инис невольно расхихикалась от такого и вытерла слезы, а потом почесала кота за ухом:       — И откуда ты только взялся? Все время здесь жил, а почему раньше я тебя не видела? — конечно, разговаривать с котом было несколько странно, но с собаками разговаривали все, и они явно демонстрировали свой ум. Вот и сейчас оба пса смотрели на Инис крайне недоуменно. Даже гавкнули предупредительно, глядя на разлегшегося на девушке кота.       — Нет, его трогать нельзя, — строго погрозила им пальцем Инис, после чего направилась в ванну. Кот, конечно, оттягивал шею и плечи, но снимать его девушка не стала, опасаясь, что псы все-таки не выдержат и напугают зверька. Только в ванной усадила его на корзину для белья, принялась раздеваться. — Посиди пока тут. Сомневаюсь, что ты любишь воду, — улыбнулась она рыжему мурлыке, включая душ.       По дороге в ванную кот демонстрировал всяческое презрение сбитым с толку псам, удостоив их одним-единственным высокомерным взглядом, а в ванной спокойно уселся на корзине, выпрямившись, и обернув хвостом лапы. Но когда девушка принялась раздеваться, кот покрутился и улегся мордой в стену, свернувшись клубком.       На такое поведение Инис только улыбнулась и, прежде чем забраться под душ, погладила кота по шелковистой спинке. Воду она любила, а потому под душем проторчала долго, старательно натираясь гелем и мочалкой, словно пыталась смыть с себя все следы кошмара. Видимых и не осталось — Диан и Ольха хорошо залечили все раны — но вот на душе все равно было мерзко и чувствовала себя девушка, словно облитой грязью. Лишь когда кожа аж покраснела от прилагаемых усилий, Инис выключила душ, завернулась в полотенце и вновь подхватила кота на руки.       — Надо будет обязательно узнать твое имя и откуда ты, может быть, вообще хозяин есть? — снова вслух рассудила девушка. Выходить из комнаты не хотелось, но она буквально заставила себя одеться и, взяв с собой кота, спустится вниз в малую столовую, где они обедали еще с Аэдом.       Там ее уже ждали его родители и О’Доннеллы, и по этому случаю малую столовую следовало бы звать «большой». Наари, Лана и Ива тут же зазвали Инис к себе в компанию, а вот оба шамана где-то пропадали. Прежде, чем девушка успела переступить порог, ее новый знакомый вывернулся из рук и быстро скрылся в коридоре.       — Ой, — Инис удивленно посмотрела вслед коту, но почти сразу же вернула внимание собравшимся, входя несколько робко и скованно. — Здравствуйте… — чувствовала себя девушка неловко, несмотря на то, что волчицы окружали ее и смотрели доброжелательно. Главным беспокойством была Этайн, и на нее девушка смотрела крайне виновато, то и дело отводя глаза. И именно потому не рассчитала и налетела на угол стола, чуть не сшибив пару тарелок. — Из-звините… — пробормотала девушка, машинально потирая ушибленное бедро и с удивлением обнаруживая, что боли совсем нет.       — Ох, милая, — заметив внимание Королевы и затем последующий инцидент, мать Аэда сама поднялась и первая направилась к девушке. Выглядела она все же неважно, даже несмотря на чудодейственную помощь Ольхи, и держалась неуверенно. Но враждебности не проявляла. — Сильно ушиблась? — остальные присутствующие мигом повернулись в их сторону, а самые нетерпеливые волчицы успели вскочить.       — Н-нет, наверное, — неуверенно проговорила девушка. Она-то ожидала совершенно другой реакции и уж точно не такой заботы. — Я ничего не чувствую… — хотя это было странно: угол стола был достаточно острый, чтобы ушибиться сильно. — Извините, все в порядке, — Инис сглотнула, а потом спросила: — Вы хорошо себя чувствуете? — Сайли и ее сестры рассказали, что случилось, так что Инис была в курсе, что и мать Аэда пострадала от навеянного сна, а теперь девушка и сама имела возможность в этом убедиться, и от того противное ноющее чувство в груди только усилилось.       — Немного нездоровится, но это не страшно. Со мной все будет в порядке, — мягко ответила Этайн, приподняв бровь, когда Инис ответила, что ей не больно. Ничему, кроме доброжелательности, она не позволяла на лице проявиться. Приглашающим жестом она указала на стол: — Выбирай, где хочешь сесть.       Эта самая доброжелательность расстраивала до глубины души, заставляя Инис вздыхать и смущаться. Но затрагивать неприятную тему за столом девушка не стала, опустилась по левую руку от Этайн и слабо улыбнулась.       — Я надеюсь, что так и будет, — на мясо, красиво разложенное на блюде, Инис старалась не смотреть: оно вызывало у девушки не самые приятные ощущения. Так что ограничилась Королева, да и то пару раз ковырнула его вилкой, не выказывая особого аппетита. За столом висела неловкая тишина, пока ее не решилась нарушить Лана:       — А что это у тебя в руках было, когда ты входила?       — В руках? — Инис встрепенулась и подняла голову от тарелки. — Ах да… Это был кот, я проснулась, а он у меня в ногах спал… Только я не помню, чтобы его хоть раз видела до этого. Интересно, чей он?       — В замке живут около двух десятков котов, хотя обыкновенно они не показываются в жилой части, — припомнил Киан и посмотрел на семейство оборотней. — Полагаю, сейчас они и подавно разбрелись кто куда. Но это хороший знак. Кошки тонко чувствуют, когда нужна помощь, и часто приходят сами.       — А какой это был кот? — заинтересовалась Наари. — Рыжий, мохнатый и наглый? — она засмеялась: разговор о коте разряжал обстановку.       — Я бы не сказала, что наглый, — улыбнулась в ответ Инис, — но да, рыжий такой, мордастый… И псы на него очень спокойно реагировали, не пытались достать. Правда, тут перед самой столовой он сбежал, но пока мы были наверху, таких попыток не делал. Я думала, может, хоть его имя узнаю…       — Ну так узнаешь еще, — хихикнула Лана. — Он наверняка где-то бродит, вдруг ему понравится спать у тебя в ногах и он придет к тебе снова.       — Ты думаешь, кот мне имя свое назовет? — Инис тоже немного расслабилась, и, хотя аппетита не прибавилось, лицо девушки заметно повеселело. — Но я не против, чтобы он приходил… — девушка вдруг опять погрустнела и уткнулась взглядом в тарелку.       — А вдруг назовет? — сказала Этайн, включаясь в беседу. — Здесь — волшебный Двор, почему бы и котам не быть здесь волшебными? Может, он тебе лапкой нарисует или промурлычит на ухо.       — А такое бывает? — искренне, под смешки младших дочерей Ольхи, изумилась Инис.       — Тут и не такое бывает, — улыбнулась молчавшая и обеспокоенно поглядывающая то на Этайн, то на Инис Ольха, — тебе еще столько предстоит узнать, малышка, — она покачала головой. — Этайн, Инис, думаю, вам день лучше провести на свежем воздухе, в саду обычном или волшебном, а не сидеть в четырех стенах, так быстрее сил наберетесь. Искупаться еще можно, лучше в реке, но под охраной.       Фоморская принцесса переглянулась с невесткой и осторожно предложила:       — Выходить за пределы завесы не стоит, но в самом саду есть подходящее место. Попасть туда не сложно, поскольку оно находится в прошлом, когда река была шире и текла прямо здесь. Завеса же пронзает пространство во всех временах, поэтому мы даже там останемся внутри нее.       — И это тоже подойдет, — согласно кивнула Ольха, — побудете немного вне стен, отдохнете и от природы сил наберетесь.       Инис не слишком уверено кивнула: ей уходить никуда не хотелось, хотя, если по сути, сейчас защитой не были даже стены.       — А так точно можно? Это будет безопасно?       — Конечно, — подтвердила свекровь. — Завеса в прямом смысле существует во всех вероятностях — и всегда.       — Тогда я только за, — улыбнулась Инис.       Завтрак закончился в дружеской атмосфере, а потом они со свекровью отправились отдыхать на реку. И там разговор вышел тоже вполне мирный, и день прошел хорошо. И в целом все было действительно хорошо. Девушка ни о чем не думала, отдыхала, расслаблялась, наслаждаясь теплой водой и солнцем, которое не припекало, но все равно грело. Там же они с Этайн и пообедали, благо что им собрали корзинку для пикника. А вечером, когда вернулись домой, поужинали и разошлись. Одна, Королева, впрочем, не осталась: дочери Ольхи, ее новые подруги, тут же набились в комнату и устроили девичник.       Вот во время него-то Инис и накрыло. В какой-то момент накатила вдруг такая тоска, а вместе с ней осознание, что дядя мертв, что за ней охотятся жутки твари, которые даже в сны могут проникать. И началась истерика. Да такая, что перепуганные волчицы, которые не смогли успокоить Королеву своими силами, позвали на помощь родителей.       Еще с порога, войдя к Королеве, откликнувшись на зов дочерей, Айвэн чуть не споткнулся, увидев, насколько же черное отчаяние ту охватило. О’Доннелл посторонился, пропуская жену, зная, что та сможет утешить кого угодно, и, дождавшись, когда ведунья сграбастает Инис в охапку, мягко вмешался в ее эмоции, намереваясь на них осторожно повлиять — обычно в чужую душу он не влезал, но тут случай пришелся особый.       Ольха кивнула, крепко держа в объятиях бьющуюся Инис, та уже задыхалась, а слезы градом катились по ее щекам. Сама девушка не успокоилась бы ни за что.       — Мы сидели, болтали, а потом Инис как разревется… — пробормотала Ива. — Мы не смогли сами, даже Наари с Ланой вместе.       — Не удивительно, — тихо откликнулась Ольха, глядя на мужа, — успокой и усыпи ее, любимый, я боюсь, что надорвется…       — Будет лучше всего, если она заснет, а я посторожу сон, чтобы убедиться в его безопасности, — пока говорил, Айвэн уже развеял часть эмоций девушки — немного, достаточно лишь для того, чтобы она начала успокаиваться. Когда же бедняжка и впрямь стала плакать тише и смогла чуть лучше воспринимать реальность, он вознамерился было что-то сказать — да не стал, вместо того молча сел рядом на край постели, на которой рыдала Инис в окружении волчиц, рядом с женой. И не просто рыдала, а еще и тряслась. Но постепенно слезы стали стихать и девушка только дрожала, едва слышно шевеля губами.       — Как поколдовал над ней кто, — тихо произнесла Ольха, — если бы я не знала, что это невозможно…       — Колдовства нет, — рассматривая облачко с эмоциями девушки, Айвэн рассеял еще немного печали и боли. — Рано или поздно все, что накопилось, должно было найти выход. Лучше так, среди друзей, в безопасности.       — Слишком внезапно, утром же все хорошо было, — Ольха посмотрела на затихшую Инис, которая, кажется, даже не слушала их. — Все, любимый, можно ее усыплять. Девочки, по очереди с ней посидите, чтобы ночью одна не была.       Дочери слаженно кивнули.       — Только кажется, что внезапно, — возразил шаман, незаметно для окружающих развеял остатки терзавших бурных переживаний и, встав, подхватил и уложил навзничь обмякшую Королеву, когда вместе с эмоциями выключил и сознание. — Пусть спит. Когда проснется, снова сможет чувствовать, но, надеюсь, все же станет полегче.       — Лана, ты первая посидишь, потом Наари, а ты, Ивушка, на рассвете, — раздала указания Ольха. Потом они, когда Айвэн вышел, вместе переодели Инис и уложили ее под одеяло. После чего Лана перекинулась в волчицу и устроилась рядом, как и собаки, куда уж без них.       Но ночь прошла спокойно. И день. Только Инис была тиха и грустна, но на расспросы ничего не отвечала. Да и что она могла ответить? Девушка и сама понять не могла, что вдруг случилось и почему. Да, был кошмар, был ужас, но почему вдруг накрыло сейчас? Этого она понять не могла. И не только этого. Вообще ничего. Ни своей оголтелой влюбленности, ни такой поспешной свадьбы, ни безоговорочного доверия тем, кого она видела в первый раз. Словно пелена разом спала с глаз и с разума. И это терзало. Еще больше терзало то, что никто о ее мыслях и не подозревал, продолжая общаться ласково и заботливо.       В конце концов Инис не выдержала и попросила оставить ее одну. Ей надо было подумать и разобраться в себе. Она и разбиралась. Тщательно взвешивала все, перебирала, плакала и снова думала, вспоминая все, что с ней случилось. И Аэда вспоминала — как он защищал ее, как оберегал и насколько нежен и внимателен был. Влюблен? Этого Инис не знала, но летний Король всегда был для нее опорой и защитой, настоящим мужем. И когда это все окончательно уложилось в ее голове, девушка ясно поняла — она его любит. Что бы ни было причиной ее первоначальной влюбленности, сейчас это не имело значения. Она действительно любила Аэда и верила ему. И его близким, и друзьям, которые стали близки и ей. И с этим осознанием пришло успокоение. Теперь она могла не думать об этом и жить спокойней.       Дни летели практически незаметной чередой, отмеченной разве что несколько испортившейся погодой и отсутствием мужа. Последнее было самым печальным. Инис все больше и больше жалела о том, что в ту их встречу после кошмара не сдержалась и шарахнулась от него. Но, кроме самой девушки, ее никто в этом не винил, даже Этайн, с которой с того момента у них установились вполне теплые отношения. Даже дружеские, по мнению самой Инис. И это был единственный плюс.       Проводить пока свой обряд Ольха отказалась, решила дождаться Аэда, но зато защита на спальне стала еще сильнее, но засыпать где-то в другом месте Инис теперь не могла. А засыпать одной было тоскливо. Если бы не рыжий кот, который скрашивал ее одиночество вечерами и ночами, девушке было бы совсем плохо. А так она валялась с пушистым зверем в обнимку, жалуясь ему на свою тоску, глупость и вываливая на бессловесного слушателя все, что наболело на душе.       А чем дальше, тем сильнее болело. Потому что муж не возвращался, и Инис становилась все смурнее и смурнее и практически перестала покидать свою комнату, проводя день с книгой или ноутбуком в бесцельном серфинге интернета. Немного встряхнулась девушка только тогда, когда началась учеба — онлайн-лекции и домашние задания стали съедать львиную долю времени, но от тягостных мыслей не избавили и они. В такие дни, когда ей становилось особенно тягостно, кот всегда находился с ней. Его излюбленным местом стал письменный стол, слева от ноутбука со стороны самой Инис — таким образом он не мешал ей писать, когда ей было нужно. Кот почти все время дремал и со временем даже разленился сбегать, так что слуги и друзья, заходившие к девушке, смогли воочию видеть ее нового друга.       В один из промозглых дней в середине сентября, когда погода была особенно ветреной, кот мирно дремал, обняв руку Инис, и молча слушал ее. Он был из тех котов, что не любят выражать свои чувства и от радости не мурлычут, но из тех, что очень умны и все понимают. За окном начал накрапывать дождик, портя и без того ужасное настроение. Инис потянулась и с досадой отпихнула от себя ноутбук. Домашнее задание она только начала делать и оставалось его еще очень много, но работа никак не шла. Девушка вздохнула и почесала кота за ухом.       — Хорошо тебе… — вздохнула она, — спишь, бродишь целыми днями где-то, прямо как мой муж! Его уже месяц нет, — Инис тяжело вздохнула, — и за это время ни звонка, ни сообщения. Я его, конечно, обидела, — новый вздох, — но мог хотя бы позвонить! Или хотя бы не письмом отделаться, но прийти и поговорить! Он же даже не знает, что я видела в том кошмаре!.. — девушка содрогнулась, стянула кота себе на руки и прижала к груди, благо что тот к тисканью с ее стороны относился весьма флегматично, хотя Инис все-таки старалась этим не злоупотреблять. Но сейчас она испытывала сильную потребность обнять кого-нибудь. — А ведь это был настоящий кошмар… — и до этого момента она никому про него не рассказывала, а тут словно что-то прорвало внутри — и девушка выложила все с подробностями. И, кажется, ей даже стало легче, несмотря на то, что слушателем сейчас выступал кот.       Тот выслушал ее стоически, а потом уперся лапами ей в грудь, не выворачиваясь, и принялся умывать ей лицо. Прямо-таки обхватил лапами голову и вылизывал щеки. Потом вздохнул, смешно фыркнув, и обнял Инис за шею, уткнувшись мокрым носом ей в шею.       В дверь спальни раздался стук. Кот, к которому так и не пристало ни одно имя, повернул голову и посмотрел на дверь, затем отвернулся и уткнулся опять.       — Инис, надо поговорить, — она услышала голос Бреса.       — Спасибо, — девушка прикрыла глаза, крепче обнимая кота, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. Просто удивительно, насколько животное оказалось нежным и заботливым. Она даже расслабилась, но стук в дверь и голос Бреса заставил Инис вздрогнуть. Псы на дверь покосились недовольно, но со своих мест не сдвинулись, а девушка, вздохнув, крикнула: — Входи, не заперто! — может и не пристало ей принимать его в комнате, но у нее такая группа поддержки, что не страшно.       В ту же секунду в спальне появился Брес. За последний месяц он возмужал еще больше, теперь ему на вид можно было дать лет двадцать пять. И хотя Инис до того не было дела, с каждым днем он все больше и больше оправдывал свое прозвище «Прекрасный», которое досталось ему когда-то давно абсолютно заслуженно.       Сейчас этот темноволосый красавец выглядел хмурым и в некоторой степени раздраженным, хотя и держался учтиво.       — Инис, дорогая наша Королева, — закрыв за собой дверь, он встал возле окна, скрестив руки, мельком скользнув взглядом, отмечая присутствие кота, которого уже как-то видел. Кот покосился на него и дернул ушами, но остался на месте, и не думая напрягаться. — Я все понимаю, но у всего есть предел, ты же знаешь. Целый месяц прошел — не пойми превратно, но слушать каждый день твои вздохи попросту невыносимо. И ладно бы я подслушивал — твоя тоска пропитала весь замок и из-за нее никто нормально не может спать!       — Так не слушай, — праведно возмутилась Инис, — и мне вообще никто ничего такого не говорил! А если кому-то что-то не нравится, я вообще могу уйти! — девушка со стуком захлопнула крышку ноутбука и с возмущением уставилась на Бреса.       — Ага, уйти. Еще одна такая выискалась, — фыркнул полуфомор, ничуть не впечатленный. — Что ж вас прочь-то тянет? А между прочим, скоро равноденствие — пять дней до него осталось. Вспомнила, что это значит? — он выразительно поднял бровь и пояснил: — У Аэда нет выбора, кроме как вернуться в Мабон. А у тебя, — он усмехнулся, — нет другого выбора, кроме как его встретить.       — Если бы я знала, как его вернуть, я бы давно это сделала! — с горечью бросила Инис и отвернулась от Бреса. — Я все помню и собираюсь выполнить то, что должна, — девушка тяжело и горестно вздохнула, крепче прижимая к себе кота.       — Должна? — в спину ей прилетел вопрос. — И почему же я не слышу радости в твоем голосе при мысли о вашем воссоединении?       — Потому что я обидела мужа, — губы Инис дрогнули и искривились, — и он ушел только из-за этого. И я не уверена, что он захочет видеть меня вновь.       — А может быть, дело на самом деле в том, что это ты не уверена, хочешь ли его видеть? — он склонил голову набок, рассматривая ее. А кот в руках девушки чуть прижал уши, будто прислушиваясь.       — Я хочу его видеть! — Инис со свирепым видом, мигом растеряв всю скорбь, развернулась к Бресу. — Я его люблю и жалею уже, что не сумела взять тогда эмоции под контроль! — вряд ли бы девушке, конечно, это удалось, но она ведь даже не попыталась.       — Но ведь что-то вызвало те эмоции? — спросил темноволосый, чуть отстранено наблюдая за ней. — Инис, я тоже знаю, что фоморы приготовили для тебя, хотя узнал об этом позже, чем Луг, но не суть. Важно то, что одна злая старуха тебя напугала — и ты испугалась настолько, что отвернулась от того, кого, ты говоришь, любишь. Понимаешь, в чем штука: если бы не было повода, ты бы сама давным-давно согласилась, что тебе приснилась какая-то хрень, которая — да, напугала, спору нет — но если бы у вас с Лугом было все хорошо, ты бы не шарахнулась от него. А это значит, что старуха попала прямо в цель: есть причина, по которой ты боишься нашего светлого и доброго Короля. Что это за причина, Инис? Что тебя в нем настолько пугает?       — Меня в нем ничего не пугает! — еще более свирепо возразила Инис. — Ты не видел тот кошмар! Ты не бродил один среди трупов! Твой там, кстати, был, сидел и разговаривал! — мстительно добавила она. — А я там была совсем одна, и то, что произошло после… — девушка передернула плечами. — Да, я знаю, что это был не он! Но внешность, когда он злится… — Инис опустила голову, как-то разом сдуваясь.       — Какая прелесть, значит, при всей твоей ко мне неприязни, ты все же думаешь обо мне, — ухмыльнулся Брес, прочистил горло и посерьезнел: — Что ты там сказала про внешность? Отсюда подробней.       — Я о тебе не думаю, — огрызнулась девушка. — Там были все, кого я знаю… Ну да, внешность, когда он злится… когда я испугалась, глаза стали… — Инис замолкла, дернув плечами, — как в том кошмаре…       — А если точнее, то в кошмаре он стал таким, каким ты видела его в реальности? — подсказал Брес, начисто игнорируя колкость.       — Да, — нехотя кивнула Инис, — бледное лицо, жуткие глаза… На меня он никогда раньше так не смотрел…       — Он на тебя так смотрел в реальности или только в кошмаре? — уточнил Брес очень спокойно и терпеливо.       — Сначала в кошмаре, потом в реальности… — Инис вздохнула, а потом вновь ощерилась. — К чему эти вопросы вообще? Я все равно люблю Аэда, несмотря ни на что!       — Разберись сначала, какого именно Аэда ты любишь! — парировал он довольно хлестко. — Когда в реальности он проявил свою фоморскую суть по отношению к тебе? Вспоминай!       — После кошмара, когда я от него шарахнулась в первый момент… — нехотя пробормотала Инис.       — А с чего ты взяла, что он разозлился именно на тебя? — веско спросил Брес. — Со слов юных волчиц, которые рассказали мне об этой безобразнейшей сцене, Аэд спросил у всех, что происходит — я полагаю, потому, что, проснувшись после того, как Альдер разрушила чары старухи, он понятия не имел ни о каком кошмаре. Тут ты шарахаешься от него, он ничего не понимает, вдобавок его просят уйти. Догадывается, что причина в нем, но чем провинился — в душе не разумеет. Да тут кто угодно расстроится, — он слегка наклонился к ней и понизил голос, говоря теперь медленно и раздельно: — Ты очень наивна, Королева Инис. Ты придумала себе образ всего такого положительного принца, ах, прости, Короля, который во всем идеален, добр, справедлив, миролюбив и прочая, прочая. Нарисовала себе идеал и теперь страдаешь, потому что картинка разбилась. А я скажу почему: потому что ты влюбилась в картинку, а не в реального, гхм, человека, — он качнулся назад, выпрямляясь. — Тебе нравится в Аэде все прекрасное — и ты отказываешь ему в праве иметь не только то, что соответствует твоим фантазиям. Ты не приняла его в своем сердце во всей полноте, Инис О’Ши: ты хочешь любить прекрасного Короля и отказываешься принять его всего таким, каков он есть. А ведь фоморская половина его крови — это тоже его суть. Темная, мощная суть, которая пугает до жути таких наивных девочек, как ты. Разве бывает любовь слепа на один глаз, Инис? Разве такая любовь — вообще суть любовь?       Он замолчал, давая ей время переварить сказанное. Кот в руках Инис смотрел на зимнего Короля очень внимательно, потом отвернулся.       — Я ничего не придумывала! — возмутилась Инис. — Хватит приписывать мне то, чего у меня и в мыслях не было! — и самое обидное в том, что действительно не было никаких подобных мыслей в ее голове. Ей просто было хорошо с этим мужчиной. Любым. Это девушка тоже осознала: темный ли, светлый ли. И в кошмаре она испугалась отнюдь не Аэда.       «А ведь точно… Не мужа, а того, что он делал… Не облика, а действия». И, осознав это, Инис вдруг как-то успокоилась. Привставшие было собаки снова улеглись, вздохнув и философски поглядев в потолок.       — Я боюсь не мужа, — медленно проговорила Инис, — никакого. Я боюсь насилия над собой, и это нормально для женщины. И сейчас понимаю, что испугалась не Аэда в любом его облике, а именно того, что Кейтленн под личиной моего мужа попыталась делать со мной.       — Пыталась Кейтленн, а Луг тут причем? — чуть насмешливо посмотрел на нее Брес. — Если все так, тогда получается еще хуже: ты ему недостаточно доверяешь. Иначе бы не испугалась, увидев его на пороге спальни, в которой помимо тебя находилась куча народу, так что твоя теория рассыпается в прах. Причем он не давал никакого повода подумать о нем дурно? Ты все-таки испугалась его темной стороны, Инис — и либо ты признаешь, что твой ненаглядный муж имеет право быть жутким, либо ваша семейная жизнь, — он сделал руками неопределенный жест, — развалится. Я не предлагаю тебе попросить Диана взять тебя в прошлое, чтобы воочию увидеть вторую битву при Маг Туиред — полагаю, что вид крови, кишок наружу и летящих голов напугает тебя до полусмерти. Но ты же читала о нас, мне Луг рассказывал, — он покосился на недовольно взмахнувшего хвостом кота и продолжил: — Перечитай нашу кельтскую «одиссею» — там рассказывается о сыновьях Туиреана, с которых Луг стребовал эрек за убийство отца. Я тебе больше скажу: когда фоморы проиграли в войне, Луг не был настроен на милосердие и потому сам вместе с туата вырезал триста деревянных коров, которые они наполнили ядовитыми алыми сточными водами, и заставил меня все это выпить, — он усмехнулся. — Правда, он все же потом меня пощадил и позволил Диану Кехту помочь, чтобы дать мне возможность выкупить свою жизнь, что я и сделал. Луг очень изобретателен по части казней, Инис. Так мы жили, и для нас жестокость, равно как честность и милость, в порядке вещей. Но вот что я скажу тебе: ты не должна бояться ни его, ни его нрава, ни деяний, пока доверяешь ему. Поэтому когда ты увидишь, как он откручивает кому-нибудь голову, тебе стоит сказать себе о том, что он делает это ради твой же защиты и что тебе он никогда не причинит никакого вреда — разве что случайно, поэтому на всякий случай не лезь ему под руку. Это и есть любовь и доверие.       — Мне вот интересно одно, — прищурилась Инис. — Если ты обалдеть какой хороший семейный психолог, какого черта ты свою жену обижаешь и лезешь к чужим? — вновь вернулось раздражение. Больше скорее именно потому, что Брес был прав. И не прав одновременно: влезть в женское тело ему не дано, как и не дано понять, насколько кошмарно, когда над тобой пытаются надругаться.       Псы на этот раз смены настроения ждать не стали — подскочили и зарычали, скаля немаленькие, красновато светящиеся зубы.       — А ну прочь, — тихо и жестко бросил им Брес, ничуть не напрягшись. — Мне вы ничего не сделаете. А что до меня и Бригиты — ты знаешь об эреке, который Луг платит Бригите? Он платит ей своими неверными женами, но ведь сперва нужно узнать, что жена не верна, — он усмехнулся. — Откуда ты знаешь, что Бригита обижена, если каждая новая жертва, напротив, приносит ей радость? Я всего лишь помогаю своему «светлому близнецу» и пекусь о супруге, ведь радовать супругу — долг всякого мужа.       Псы не отступили, наоборот поднялись, пружинясь и скалясь еще больше. Единственное, что они сделали — замолчали, но от этого было еще хуже: молчащая собака уже готовится напасть.       — Словам Этайн я верю больше, чем твоим, — Инис поднялась. — Радость ей приносит тварь, которая соблазнилась ее мужем, а тот и рад стараться, распуская хвост, а на эрек ей наверняка давно плевать. Уходи, Брес, мне надо заниматься, ведь в отличии от вас, божеств, знания мне даются путем зубрежки и выполнения домашних работ, — последние слова получились слишком едкими для вкладываемого в них смысла.       — А ты спроси Луга, наплевать моей жене на эрек или же нет. И какое условие было поставлено в качестве срока. Кстати, раз мы говорим о плате: я вдруг вспомнил, что и сам имею право требовать эрек у дома Луга за жизнь моего сына и слезы моей жены, — Брес нехорошо прищурился, впрочем, выглядел скорее задумчивым, нежели злорадным. — Диан Кехт отказал матери в исцелении нашего сына, павшего во время битвы с фоморами, потому что Руадан выступал на одной стороне с врагами туата — и в тот день Ирландия услышала первый плач на земле. Этот долг так и не был уплачен. Может быть, мне следует о нем вспомнить, коли ты отказываешь мне в праве иметь вместе с дурным и хорошее? А ты, непогрешимая Королева, целый месяц ломаешь руки и жалеешь себя — когда бы вместо того догадалась хоть раз позвонить собственному супругу: он ведь ушел, чтобы ты смотреть на него не боялась — но что тебе мешает его услышать? Но нет, тебе же страдать интереснее, а как он, что с ним, где он — к чему спрашивать? Ну что же, занимайся работой.       Еще до того, как кот, спружинив с рук Инис, прыгнул на него, а собаки потеряли терпение, Брес посмотрел на Инис с неприкрытым презрением и рассеялся, мелькнув языками черного дыма. Рыжий зверь приземлился на стол, хлеща себя по бокам хвостом, спрыгнул на пол, прошел мимо собак, начисто игнорируя их, толкнул дверь на выход и скрылся за ней.       Приземлившиеся на то место, где Брес стоял, псы с досадой щелкнули челюстями. Инис тоже испытывала глубокую досаду. Да, возможно, отчасти он был прав и сейчас, но так обидно прав, что девушку просто корежить начало от злости. Она сама не заметила, как засветилась.       — Да что он вообще понимает! — с досадой рыкнула Королева в бессильной злости: носа-то противника сейчас в поле зрения не было — опуская кулак на письменный стол. Точнее, на закрытый ноутбук. Но эти мелочи уже роли не играли — и несчастная машинка, и стол с грохотом развалились пополам. — Вот черт… — тоскливо пробормотала девушка, глядя на кучу чуть искрящих обломков у ее ног. И как назло даже «антидепрессантный» кот разволновался и ушел, так что прижимать к себе было некого, а собаки благоразумно попятились к двери.       На всплеск магии тут же отреагировали, и первым, кто оказался поблизости, оказался отец Луга. Именно его голос девушка услышала за дверью:       — Инис? Ты в порядке? Можно войти?       — Можно, — обреченно откликнулась Инис, даже не пытаясь устранить беспорядок, тем более что включенный на тот момент воткнутый в сеть ноутбук все еще искрил и трогать его девушка попросту опасалась. — Я в порядке, — добавила она, чтобы успокоить вошедшего мужчину.       Тот так и оторопел, увидев форменный хаос, затем быстрым шагом подошел к розетке, выдернул из нее шнур и воззрился на невестку и обоих псов:       — Что тут произошло? Из твоей комнаты буквально жахнуло.       — Брес приходил, пообщались, — нехотя призналась Инис, не глядя на Киана. Псы согласно заворчали, намекая, что приказ его не трогать был лишним и недальновидным.       — А это, стало быть, плоды вашего разговора, — кивнул тот на обломки, которые перестали искрить. — Погоди секунду, — попросил он, когда по спальне разлилась мелодия смартфона. — Все в порядке, я с ней, — сказал он кому-то, ответив на звонок, и дал отбой. — Все стоят на ушах, стоит чему-то случиться, — пояснил он. — Так чем он тебя разозлил?       — Он исчез до того, как я снова сломала ему нос, — пожала плечами девушка, опуская голову еще ниже. — Всем. И правдой, и тем, что лезет в то, чего не понимает, и вообще он меня бесит, — зло закончила Инис, вновь вспыхивая, причем отнюдь не фигурально.       — Ты не одинока в этом, — хмыкнул Киан и поднял бровь. — А почему ты светишься, Инис?       — У меня бывает, — девушка встрепенулась и попыталась взять себя в руки, — когда злюсь или когда нахожусь с Аэдом… — при этом Инис покраснела и светиться перестала, только погрустнела еще больше. — А у вас нет его телефонного номера?       — Есть, конечно, — отозвался Киан, поглядел на обломки ноутбука и собрал их. — Давай сделаем так: я заберу это и попробую что-нибудь сделать, чтобы ты смогла продолжить учебу. Кажется, жесткий диск уцелел, а значит, данные не потеряются. А тебе оставлю вот это, чтобы ты им воспользовалась, и заберу позже, когда вернусь, — он положил на стол свой смартфон и ободряюще глянул на невестку.       — Спасибо, — Инис наконец подняла глаза и благодарно улыбнулась. — Я же могу с него позвонить? — на всякий случай уточнила она, хотя и так было понятно, что можно: в ином случае телефон бы ей не оставляли.       — Разумеется, — ответил улыбкой Киан и вышел за дверь со своей ношей.       Инис закрыла за ним дверь, а потом взяла смартфон Киана. Долго вертела его в руках, не решаясь найти в памяти заветный номер, но потом все-таки собралась с духом и разблокировала аппарат. Копаться в нем не стала, сразу же нашла телефонную книгу и заветную запись. Сомнений в том, кто обозначен как «сын», у нее не было, но девушка опять медлила, не торопясь нажимать кнопку вызова. Покрутилась на кровати, то и дело нервно вспыхивая и пугая собак, которые забились чуть ли не в шкаф, а потом наконец нажала вызов, прижимая аппарат к уху.       Прошли шесть долгих гудков прежде, чем она услышала голос мужа:       — Инис? — спросил он, хотя у него-то высветился отцовский номер.       В первые мгновения девушка оторопела, но все-таки ответила:       — Да, это я… Привет, — и смолкла, не зная, что сказать еще.       — Здравствуй, милая. Очень рад тебя слышать. Как ты поживаешь? — голос мужа звучал непривычно искаженным связью, но в интонации был мягким.       Инис закусила губу, посопела в трубку, не отвечая на вопрос, а потом спросила:       — Когда ты вернешься?       Он помолчал, были слышны вздох и ответ:       — Когда ты будешь уверена, что готова смотреть на меня без страха. В любом случае, на равноденствие мне придется появиться. Но если тебе нужно больше времени…       — Я соскучилась, — перебила она его, — и я смогу смотреть на тебя без страха, потому что испугалась не тебя, а того, что меня пытались изнасиловать в том кошмаре. И мне стыдно, что я повела себя тогда так… — Инис запнулась, подбирая слова, — так глупо и истерично.       На этот раз он молчал дольше.       — Милая, одна мысль о том, через что тебе пришлось пройти, вызывает во мне ослепляющую ярость и жажду крови. Здесь есть зеркало, но и без него я знаю, что вряд ли отличаюсь сейчас внешне от того образа, который использовали против тебя. Он ведь будет тебе напоминать о кошмаре и том, для чего Кейтленн его приняла.       — Все равно, ты — это ты, — вздохнула Инис, честно добавила: — До конца это мне осознать помогли, не сама дошла до такой мысли, но я действительно хочу тебя видеть. Хочу, чтобы ты был рядом и вновь делил со мной постель, если, конечно, своим поведением я совсем не отвратила тебя от себя, — тихо добавила девушка в конце.       — Инис, — он почти что мягко ее перебил. — Не говори о себе в подобном роде. Если ты уверена, я вернусь на рассвете: мне нужно время, чтобы приехать. У вас там дождь идет, а я прямо сейчас нахожусь в одном из наших с О’Доннеллом отелей — как раз хватит время закончить инспекцию. Потерпишь немного?       — Уверена, — твердо ответила девушка. — Хорошо, до рассвета я как-нибудь переживу твое отсутствие, — сейчас, когда решение было принято, девушка испытывала изрядное облегчение. По крайней мере, Аэд вернется, и они смогут нормально поговорить.       — Тогда на рассвете увидимся, милая, — подытожил муж и, добавив: — Я все равно где-то неподалеку и ни минуты не забывал о своем обещании быть рядом, — завершил разговор.       Оставшийся день, когда дождь прошел, Инис предпочла провести в компании кроликов, которые за этот месяц уже привыкли к ней и охотно шли на руки. Ей надо было продумать, как она встретится с мужем, что скажет и как будет извиняться за свое поведение. Главное, чтобы Аэд принял извинения. И спать девушка тоже ушла рано, предпочитая, чтобы обещанный рассвет наступил быстрее. Уже во сне она почувствовала на ногах уже привычную тяжесть: вернулся кот, который целый день бродил неизвестно где, и так же привычно подогнула колени, чтобы животное устроилось уютнее. За месяц к коту она тоже привыкла, и оставалось надеяться, что муж разрешит оставить его у себя. Впрочем, об этом Инис подумала уже вскользь, окончательно проваливаясь в сон — мирный и совсем без сновидений.       А вот проснулась девушка как по часам, едва только за окном, занавески она не задергивала, показались первые лучи солнца. Села, сонно потягиваясь и потирая кулачками все еще слипающиеся глаза.       Судя по тяжести на ногах, вопреки обыкновению рыжий знакомый решил остаться до утра, хотя раньше раньше обеда его не было видно. Пушистый зверь подобрал под себя лапы и сонно жмурился, не торопясь открывать глаза. Первый солнечный луч, пролившийся с ясного, еще темного, совершенно чистого рассветного неба, падал на рыжеватую шерстку, подсвечивая теплым светом.       Точнее, теплое медовое сияние исходило от самого кота, который, похоже, дремал.       Инис подавилась зевком, неверяще глядя на кота. А потом девушка встрепенулась и с тихим, но возмущенным писком сгребла кота в охапку, поднося к самому лицу.       — Аэд? — это прозвучало дико, но кто еще, кроме мужа, мог так светиться? По крайней мере, за другими обитателями отеля, даже волшебными, она такого точно не замечала.       Каких трудов и самообладания коту стоило спросонья не дернуться и не вцепиться в девушку — наверное, только одному ему и известно. Когда Инис схватила его и уставилась на него, как все кошки, он махнул хвостом, явно недовольный подобным внезапным порывом, но стоило прозвучать имени, как рыжий прижал уши и внимательно уставился на нее уже сам.       — Аэд, это ты?! — требовательно поинтересовалась у кота Инис, так же пристально его разглядывая. Она одновременно и не верила, что это может быть ее муж, и в то же время, кот же светился, а кроме Аэда, такой фокус никто не выкидывал.       Кот все еще жмурился, таращась на нее, потом закрутился, стремясь освободиться из цепких девичьих рук. Инис вздохнула и выпустила кота, хотя и не отвела от него все такого же пристального взгляда. Тот подобрал лапы, садясь «копилкой» и безо всяких спецэффектов, просто в одно мгновение, обратился в сидящего полубоком на постели светловолосого мужчину, которого девушка отлично знала — правда, месяц отсутствия в человеческом облике прибавил ему еще несколько лет.       Аэд тряхнул головой совсем по-кошачьи, приходя в себя после пребывания в рыжей шкурке. Золотистое сияние теперь окутывало его самого.       И все равно Инис оказалась так удивлена, что даже не дернулась при виде лица, которое последний раз она видела таким злым, пусть и не на нее. А когда отмерла — без раздумий кинулась мужу на шею, обнимая крепко и звонко целуя его в ухо. Это действительно был ее муж, любимый и ничуть не страшный, каким бы он ни был — добрым или злым. И по которому девушка действительно очень соскучилась.       Кончилось все тем, что они оба повалились на одеяло, причем Аэд опрокинулся навзничь, подхватывая супругу, заваливая ее на себя, отдавая ей превосходство. Потянулся к ней и лизнул щеку точь-в-точь, как это делал кот, после чего принялся покрывать поцелуями. Было заметно, что он чувствует себя сковано и обнимает девушку исключительно поверх одежды, словно не ей, а ему было чего опасаться.       Инис тихо выдохнула и зарылась пальцами в волосы Аэда, рассматривая его лицо. Родное. Чуть постаревшее, но все равно — лицо было именно ее мужа, а не чудовища из кошмара. И как только она могла спутать?       — Я очень скучала… — выдохнула девушка, обхватывая руками его лицо и отстраняя от себя, но лишь для того, чтобы самой поцеловать в губы. — Прости меня, — после долго поцелуя выдохнула она, — я была дурой, когда позволила кошмару заморочить себе голову.       — Я тоже по тебе очень скучал, хотя половину времени был рядом с тобой, — медовые глаза смотрели невесело, и, то ли чтобы взбодрить жену, то ли оттого, что кошачьи привычки еще не выветрились, Аэд боднулся головой в шею Инис.       — Я очень виновата, — тихо произнесла девушка, крепче прижимаясь к мужу. — Испугалась и повела себя глупо, — она вздохнула. — И я действительно боюсь, когда ты злишься, пусть и не на меня, и я не привыкла к этому. Но я тебя действительно люблю, даже если ты мне не веришь, всего тебя. Брес был не прав, — Инис погладила мужа по щеке и уткнулась лбом в его лоб.       — Я слышал, что говорил Брес, — негромко отозвался Аэд, помолчал и тяжко вздохнул. — Я рад бы помочь, да тебе самой здесь виднее. Мне жаль, что ты видишь наш мир таким страшным.       — Ты обещал, что покажешь мне, каким красивым он может быть, — улыбнулась Инис, начиная гладить его по груди, — и я жду этого, когда все закончится и фоморы от нас отстанут.       — Я начинаю чувствовать себя лжецом, — он тяжело вздохнул еще раз и убрал с лица девушки упавшую ей на глаза прядь за ухо. — Впереди самые трудные времена, и я не знаю, как утешить тебя и поделиться с тобой храбростью. Даже будущее, которое мне явилось, внушает не уверенность, а беспокойство.       — Ты не лжец, тогда я могла бы назвать лжецом и дядю, и доктора Лайонс… — Инис вздохнула. — Не надо со мной ничем делиться, разве что расскажешь, что ты видел в будущем, — девушка потерлась щекой о ладонь мужчины.       — Если кратко — мы победим, — помедлив, все же ответил он. — Но будет страшно. Особенно тебе. Не потому, что я сделаю тебе что-то плохое или кто-то сможет так сделать. Как ты сказала, ты к такому совсем не привыкла.       — Раз мы победим, то все хорошо, — Инис постаралась улыбнуться и устроила голову на груди мужа.- А страх я переживу, переживала же как-то до этого.       — Но будет намного страшнее, — мягко сказал он, поглаживая ее по волосам. — Примерно так же, как в том кошмаре. Только… конечно, без тех мерзостей, что там устроили.       — Главное, что без них, — содрогнулась Инис и честно сказала: — Если бы меня изнасиловали, после такого, наверное, только в петлю и остается…       — Я дал тебе слово защитить тебя и сдержу его, милая, — он не заметил, как глаза слегка потемнели. — А петли лучше приготовить для всякого сброда, который смеет замышлять подобные мерзости.       — Не злись, — проговорила Инис, поднимая голову и разглядывая потемневшие глаза. — Я верю, — она протянула руку и ласково обвела пальчиком контуры резко обозначившихся губ мужа. — Почему именно кот?       — А почему нет? Котов все любят: они пушистые, мягкие и очень милые. Я подумал, что таким ты меня не будешь бояться, — отвлекающий маневр удался: глаза быстро вернули медовый цвет. Аэд склонил голову набок. — Он понравился тебе?       — Очень, — тихо рассмеялась Инис, — я даже хотела просить тебя его оставить у нас. Ласковый, слушал всю мою болтовню, — тут девушка начала краснеть, сообразив, что весь свой бред высказывала мужу, а заодно и кошмар свой пересказала, хотя не хотела этого делать. — В общем, хороший кот был… И знаешь, Брес не прав: никаким прекрасным принцем я тебя не считала, — буркнула она, уже красная как рак.       Заметив ее напряжение, он мягко притянул ее к себе и сказал на ушко:       — Если хочешь, буду превращаться в кота, раз тебе он понравился, — и ничего не сказал о причинах ее смущения.       — Нет уж, — Инис понежилась чуть-чуть в его объятиях и отстранилась. — Муж гораздо лучше кота, и лучше потом завести настоящего. Как кроликов, — девушка несколько мгновений пристально смотрела на мужчину, а потом с деловитым видом принялась расстегивать его рубашку.       — В бытии котом есть свое преимущество: здорово прочищает мозги, — он совсем знакомым манером сощурился, наблюдая за сосредоточенной женой, поглаживая ее по предплечьям, но не мешая. Было заметно, что он осторожничает.       — И от чего тебе их прочистило? — не отвлекаясь от своего занятия, спросила Инис. Расправившись с рубашкой, она с таким же деловым видом взялась за пояс его брюк. То, что мужчина сейчас не проявляет инициативы, хотя обычно все это делал он, девушку не смущало — куда больше она боялась, что Аэд ее может оттолкнуть. Но все равно действовала неторопливо, готовая, если что, смириться с тем, что прощать ее так легко не будут.       — От мыслей, — подумав, ограничился кратким ответом Аэд, но по напрягшимся мышцам стало ясно, что этих «мыслей» у него было ой как много. Он улыбнулся жене, чувствуя себя слегка странно от собственного неделания, поэтому, чтобы она не подумала, чего недоброго, что ему скучно, стащил проворно (но очень бережно одним плавным движением, чтобы ни в коем случае не испугать) ночную рубашку через ее голову и отбросил подальше в кресло. — Вот, так ведь гораздо лучше?       — Лучше, — согласилась Инис, поводя обнаженными плечами и садясь мужу на живот, упираясь руками ему в грудь. И хотя ситуация сильно смущала, девушка старалась это смущение скрыть. Проводя время в интернете, она не только штудировала легенды и мифы древних кельтов или учебную программу, но кое-что связанное с семейной жизнью. По крайней мере, в интимном ее плане, и сейчас, похоже, настала пора воплотить часть изученного в жизнь. Правда, девушка не спешила: смущения в ней все-таки было чуть больше, чем требовалось для инициативы. Она помогла мужу избавиться от рубашки и принялась осторожно и сосредоточено водить пальчиками по его груди, постепенно наклоняясь ниже, пока не коснулась губами его губ в нежном поцелуе.       Как только она наклонилась, Аэд тут же воспользовался возможностью и обнял ее, привлекая к себе и принимаясь поглаживать по спине и рукам. Простое касание к девичьей коже приносило отчетливое удовольствие, а когда от долгой разлуки и чуть менее долгого поцелуя у него слегка голова закружилась, он сам удивился. Глубоко вздохнул, выдохнул и заметил:       — В бытие котом есть еще один плюс: мне было очень непросто оставаться невозмутимым, когда ты выходила из ванной.       — А котом ты оставался невозмутимым и даже деликатно отворачивался, — Инис все-таки покраснела, целуя мужчину в щеку, — это было очень мило с твоей стороны, — теплые девичьи губы вновь коснулись щеки, потом спустились ниже, на шею мужчины, следующий поцелуй уже был в плечо. По сути Инис повторяла то, что он сам не раз проделывал с ней, и, пожалуй, это для нее было так же волнительно, как и чувствовать его поцелуи на своей коже.       — Я и говорю: это было непросто, — повторил он, постепенно внутренне теряя терпение и из-за этого напоминая себе о намерении подстроиться под неспешный темп развития события, заданный женой. Впрочем, мужчины устроены немного иначе, а потому их заинтересованность не скроешь при всем желании — но и не хотелось скрывать. — Ты бы знала, как мне хотелось превратиться из кота в самого себя и унести тебя в спальню… — вздохнулось ему.       — Мне очень приятно, что ты оказался таким терпеливым, — мурлыкнула Инис, все так же неспешно целуя мужчину, и постепенно спускаясь ниже. Тонкие пальчики девушки, правда, оказались быстрее губ и немного робко, но все же очень ласково скользнули ему за пояс брюк, нежно погладили несомненную заинтересованность мужчины в ней и ее ласках.       — Не так уж у меня его много, меньше, чем ты думаешь, — он ощутимо вздрогнул, вынужденный отпустить жену из объятий, но все же прихватив ее за руку. Совсем по-кошачьи зажмурился, тряхнул головой, приоткрыл глаза и почесал девушку под подбородком, будто она сама была кошкой. — Мне сильно тебя не хватало.       — Прости, — виновато вздохнула девушка, запрокидывая голову и открывая его пальцам свое горло. Учитывая, что в кошмаре ее пытались удушить, этот доверчивый жест говорил о многом. В то же время пальчики Инис уже куда увереннее, но все так же нежно скользили за поясом мужниных брюк, то чуть сжимаясь, то нежно гладя. И чувствовала себя девушка при этом очень смущенной и в то же время возбужденной.       — Не за что извиняться, — почти неслышным шепотом возразил Аэд, которому было приятно и которого в то же время дразнила и лишала остатков терпения близость обнаженного женского тела. А потому усилия прилагать приходилось прямо-таки титанические, чтобы не дать волю разгорающемуся пожару внутри. Впрочем, кое в чем все же не сдержался: — Давай-ка уравняем положение. Ужасно тесно.       — Давай… — не стала спорить Инис, по чьему раскрасневшемуся и довольному лицу можно было понять, насколько девушка довольна и в то же время смущена. Хотя на тех же сайтах писалось, что все должно происходить значительно медленней. Но куда уж дальше, когда и она сама, и тем более муж, полны нетерпения? И избавлялись от остатков одежды они с таким же нетерпением, да и потом Инис тянуть не стала. Оставаясь все так же сверху, она оседлала Аэда, пылая от сонма разных эмоций, среди которых стыд, когда девичьи бедра стиснули его, а тонкое тело от накатившего удовольствия чуть прогнулось, был далеко не главенствующим. А страха не было и вовсе.       Рассвет еще не перешел в позднее утро, поэтому сияние вокруг мужчины вспыхнуло ярче, когда Инис скользнула по его «нетерпению», погружая в себя. Не удержался от едва слышного стона, а затем Аэд закрыл глаза, чувствуя, как голова неистово закружилась. Руки легли на девичьи бедра, поглаживая и сжимая, устраивая девушку поудобнее, и она услышала тихое:       — Инис… — то ли шелестом, то ли шипением, но отнюдь не возражающим.       И она ответила на зов тихим стоном и первым робким, примеривающимся движением. Инис и сама не осознавала, насколько сильно ей не хватало мужа все это время, не только рядом, но и вот так вот в физическом плане, когда тела двигаются в унисон, а мужские руки сжимают сильно, но бережно. И в этот момент не существует ни страхов, ни проблем, ничего, кроме любимого мужчины, которому Инис была готова отдать не только всю себя, но и свою силу. И сила лилась и льнула к Аэду, сплетаясь с его, впитываясь в кожу, сегодня — больше чем, когда-либо. И несла она не разрушение, а нежность и ласку.       И то сияние, которым горел он, перекидывалось на кожу девушки, охватывало ее и обнимало. В спальне стало намного светлее, словно само солнце там поднялось — но ведь почти так и было. Аэд поддерживал жену, помогая ей, в то же время следя за тем, чтобы она не сбилась — и влек ее к себе ближе, желая распластать на груди, чтобы смотреть ей в глаза и видеть в их глубине вечность, чтобы льнуть к ее раскрасневшимся устам и пить с них, стараясь смягчить пересушенное, точно в пустыне, горло.       Девушка послушно следовала этому желанию, обнимая за шею, зарываясь пальцами в волосы, целуя в ответ жадно и нежно, с каждым мигом все больше отдаваясь во власть охватившего тело пожара, пока с очередным движением вновь не выгнулась, обхватывая крепче, замерла на пике, натянутая как струна, чтобы через пару судорожных вздохов опасть на грудь мужа с блаженным стоном.       И он, не разлучаясь с ней, приподнялся, чтобы мягко перевернуть и уложить на свое место, хорошо так нагретое, и выписывать поцелуями узоры, как делал это обыкновенно, давая ей отдых, а потому остановился, чувствуя восхитительную дрожь, обнимающую его жарким объятием. Когда же Инис расслабилась, когда спазм ослаб, он продолжил ее нежить, лаская собой, проводя носом по изгибам плеч и груди, забираясь в ложбинку, едва-едва покусывая шею, легкой щекоткой играя у подножия милых холмов, обходясь совершенно без рук — только телом.       — Инис, Инис, Инис… — особенно нежная ласка ей доставалась внизу, и с каждым движением нежность росла, словно лавина в горах, пока не собралась в гигантский вал, который обрушился в нутро девы особенно жгучим жаром — и расфокусированный взгляд мужа подсказал Инис, что в голове у него сейчас восхитительно пусто, на лице же написано облегчение. Теперь пришла его очередь припасть тяжестью расслабленного тела, исключительно инстинктивно заботясь о том, чтобы не мешать ей дышать.       Тонкие руки крепко обхватили его за плечи, прижимая к себе. Инис было все равно, что мужчина тяжелее ее, главное, чтобы он был как можно ближе. В это мгновение девушка особо остро поняла, что больше не хочет разлучаться из-за каких-то там страхов. Страхи можно перебороть, а вместе это делать и вовсе значительно легче. Зато и Аэд всегда будет рядом, и больше не надо будет страдать в разлуке. Но все эти мысли девушка оставила на потом, вместо это жарко выдохнула ему на ухо:       — Не хочу отсюда выходить до вечера, и чтобы ты был рядом со мной. За весь тот месяц, что ты мог только смотреть, — она хихикнула, прикрывая глаза и целуя мужа в ухо, а потом в висок, лоб, нос и наконец в губы, обхватывая коленями его бедра и намекая, что не собирается отпускать любимого из своих объятий, пока они оба не свалятся обессиленными. Был тут, кроме всего прочего и еще один расчет: Инис очень хотела убедить Аэда, что не боится ни его прикосновений, ни его самого.       — Мы на полном серьезе можем проваляться тут несколько дней, — улыбнулся тот, подставляясь ласкам жены, по которым сильно соскучился. Пребывая с ней, он чувствовал себя удивительно гармонично и более чем удобно — воистину, природа знала, что делала, создавая тела такими. — Раз не хочешь — значит, не выйдем, — легко согласился Аэд и слово сдержал.