Книга тайных троп: Колесо года

      Ясная, солнечная погода сообщила всем в замке о возвращении Короля, и никто не думал беспокоить супругов до тех пор, пока они сами не вышли. Причем направились первым делом на кухню: после утоления плотского голода есть хотелось в самом что ни на есть прямом смысле. Инис даже мясо готова была взять в рот, хотя до этого момента практически полностью перешла на рыбу и овощи. Но дойти до кухни королевская чета не успела: остановилась в малой столовой, где сидели Айвэн с Ольхой, причем вид у оборотней был не менее довольный, а у женщины еще и томный. Впрочем, Инис в первую очередь привлекло не это, а расставленные на столе блюда. И запах от них шел потрясающий.       — Присоединяйтесь, — широким жестом предложила Ольха, довольно щурясь и потягивая из чашки травяной отвар. — Сегодня твоей кухней владею я после того, как у бедного повара три дня подряд скисало молоко, — на губах оборотницы появилась насмешливая улыбка, от которой Инис покраснела. — Он взял пару дней выходных. Так что пока у вас будут подавать блюда русской кухни, — она кивнула на горки странных тонких лепешек, трубочек и какие-то горшочки. — Это блины, — пояснила ведунья для Инис, — вот эти с мясом, эти с грибами, а эти с рыбой, — она поочередно указывала на трубочки, — те вот с творогом, а те, что не завернуты, надо есть с вареньем и медом. Но сначала садитесь-ка за нормальную еду. Это у нас называется полевка.       Слово было незнакомым, но от кастрюли и тарелок оборотней шел такой дух, что Инис оглянулась на мужа и потянула его к столу.       — Давай присоединимся? — она алчно потянула носом, и Ольха на правах повара сама налила супругам по большой тарелке с густой похлебкой, в которой плавали темные кусочки грибов. — Как вкусно… — девушка тут же не утерпела и зачерпнула ложку. Варево было непривычным на вкус, но Инис очень понравилось.       В отличие от нее, Аэд был знаком с русской кухней и имел представление о последней, но что его большего всего удивило в словах Ольхи, так это:       — А почему это у моего повара три дня подряд скисало молоко? — спросил он, усадив Инис на стул, а то она готова была все съесть прямо стоя. Сам же присел рядом и попробовал похлебку. — Это же та самая грибная похлебка, которой ты впервые угощала в семьсот двадцатом? — он имел в виду первую встречу с О’Доннелами в 1720 году, когда оборотни вернулись на родину Айвэна.       — Потому что кто-то был особенно расстроен, — улыбнулась Ольха, смутив Инис еще больше. — Силы много, контроля мало, вот и начались мелкие неприятности. А молоко почему-то всегда больше реагирует на такое, — ведунья ободряюще улыбнулась. — Но теперь все должно пойти на лад, а на рассвете наконец можно будет провести обряд и вернуть Инис родовую защиту. И нет, похлебка определенно свежее, — со смешком сказала Ольха, хотя прекрасно поняла, что он имел в виду, — что я, зверь, что ли, двести с лишним лет одну и ту же похлебку хранить? Разумеется, она свежая.       Инис прислушивалась краем уха, но в разговор не вступала, больше внимания уделяя необычной еде, которую пробовала в первый раз. Это было странно, но очень вкусно, не признать этого девушка не могла, к тому же она действительно была голодна и сейчас получала искреннее удовольствие от самого процесса еды.       — Очень вкусно, — отодвинув пустую тарелку, Инис потянулась за блинчиком.       — Я оставлю тебе рецепты — от дочери я знаю, что ты можешь и любишь готовить, вдруг пригодится, — кивнула одобрительно ведунья.       — Инис и впрямь любит готовить, она рассказывала, — поддержал беседу Аэд, как раз заканчивая с тарелкой. — Жаль, вас не было на фестивале Литы: определенно вам пришелся бы по душе ее мясной пирог. Всех гостей тогда накормила, — он улыбнулся, прекрасно зная, что оборотни в курсе фокуса с «бесконечной» едой.       — Если бы я знала, что в этом году будет особенная Королева, — Ольха тепло улыбнулась Инис, — я бы дала мужу себя уговорить. А после прошлого года я только на Самайн собиралась приезжать: уж очень меня разозлили та девица и ее подруга, — ведунья с досадой покачала головой и заела ее блинчиком. Настроение выправилось, но ненадолго.       В этот момент по столовой разлилась кельтская трель, и на нее откликнулся Айвэн, извлекая смартфон из кармана брюк. Первые же слова абонента вызвали в нем удивление, так что он весь подобрался:       — Погоди, они — что? Вот же нашли время поганцы… Ладно, дай мне подумать, а пока подготовь бумаги к моему приезду. Не хотят по-хорошему — будет им по-плохому, — кто эти загадочные «они», он объяснил, закончив разговор: — Аэд, представь себе: братцы Тауэр таки подали на меня в суд. Они не стали слушать юристов и наваяли иск. Сколько мы с ними уже собачимся, года два?       — Два с половиной, — уточнил тот и добавил для Инис: — Братья Тауэр давно хотят добиться признания незаконным факт продажи Айвэну донегольского замка: мол, восстанавливал его не он, прав никаких не имеет и прочая, прочая. При этом у самих у них прав вообще никаких, но они владеют парой мелких отелей поблизости, и, видимо, зависть их совсем ослепила.       — А так хорошо день начинался, — проворчал шаман, разом потеряв аппетит, отодвигая от себя тарелку в порядочном раздражении. — Прости, милая, но до конца дня я уеду домой. Завтра вернусь.       — Вот уж кто не угомонится, — проворчала в свою очередь женщина и, притянув мужа за воротник, страстно и нежно поцеловала, смутив этим Инис. — Возьми с собой Наари и Лиама, — отстранившись, как ни в чем не бывало, словно и не было жаркого лобзания, произнесла ведунья. — Дочь потренируется эмоции видеть, а сын — в юриспруденции, ему в этом году экзамены сдавать. А на завтра мы вас будем ждать, — она снова чмокнула мужа в щеку и одарила его нежным взглядом, отчего Инис поспешно и смущенно отвернулась, словно ненароком в чужую спальню в самый интимный момент заглянула. — А мы тем временем займемся своими делами, — Ольха как-то резко перестала улыбаться. — Только, Аэд, нам завтра на рассвете придется выйти за границы защиты — и мужчин рядом быть не должно: не то это действо, на которое те допускаются.       — Проводить-то вас я смогу? — спросил тот. — Мне будет спокойнее, если я проведу вас по временной тропе: на случай, если кто попытается выследить Инис, этому кому-то придется постараться, чтобы угадать время, а там, глядишь, вы закончите и вернетесь. Возьмите с собой Кару или, — он улыбнулся жене, — ее дочь, и кобыла вернет вас обратно.       — Хорошо, возьму детей, — тем временем говорил жене О’Доннелл, что-то прикинув. — Ох, чую, что тяжба хорошо помотает нам нервы… Ладно, съезжу, заберу исковое требование, а потом сядем думать. Быстро такие дела все равно не делаются.       — Сбрось мне скан искового, когда получишь, — сказал ему Аэд. — Мне уже самому интересно, что они там насочиняли.       Айвэн кивнул и поднялся из-за стола. Поцеловал жену, кивнул друзьям и быстрым шагом вышел из столовой, чтобы позвать двух волчат и не терять времени.       — Проводить можешь, — кивнула Ольха, а Инис встрепенулась и, видя это, ведунья добавила: — и Кару возьмем. Лучше перестраховаться, — женщина отпила отвара, глядя вслед мужу и качая головой. — Предлагала я их с Аль познакомить: три замороженных трупа — и никаких проблем. Так нет же.       — А почему замороженных? — поинтересовалась Королева, несколько оторопело глядя на волчицу. Такую агрессию она никогда не проявляла.       — Потому что супруга моего брата воспитана ледяными духами севера и сама является ледяной ведьмой, и лучше всего у нее получается замораживать до смерти. А уж этих надоедливых типов с удовольствием превратит в ледяные статуи. Их можно было бы в саду поставить… — мечтательно закатила глаза волчица, но наткнулась на еще более ошарашенный взгляд. — Волчье время приближается, иногда проще немного уступить зверю с его кровожадностью, чем бороться. Ешь блинчики, тебе силы нужны, — Ольха подвинула Королеве тарелку блинчиков с творогом, а Королю такую же, но с мясом. — Хоть вас покормлю, а то дети нахватались, пока те горячие были, и убежали гулять.       — Тауэры — люди, не надо их ни в кого превращать, — спокойно возразил Аэд, не глядя на еду, но блинчик стащил. Он отправил несколько сообщений через смартфон, выглядя задумчивым, потом посмотрел на жену: — Отец починил твой ноутбук. Написал, что занесет, пока мы здесь. Альдер, — это относилось уже к ведунье, — заглянешь к Этайн, как будет свободная минута? Ей опять нездоровится.       — Я имею право хотя бы помечтать за отобранного не вовремя мужа, — фыркнула Ольха, а потом серьезно кивнула. — Конечно, сейчас зайду. Нелегко ей тот сон дался, хорошо хоть в этот Самайн она отдохнуть сможет, и дальше тоже, — женщина посмотрела на Инис и та быстро кивнула:       — Конечно, я намерена все сделать сама и как надо.       — Я в тебе не сомневаюсь, — улыбнулась ведунья. — Кушайте, а я пойду к Этайн, — ведунья поднялась, прихватив с собой один из кувшинов. А Инис вздохнула:       — И опять — не будь меня, не было бы этого сна. Спасибо за ноутбук, я не хотела его ломать, это вышло случайно, — девушка покраснела и снова вздохнула. — Брес сбежал раньше, чем я снова его ударила.       — Он не налетает дважды на те же грабли и то хорошо. Способность признавать свои ошибки и учиться на них на самом деле дорогого стоит, — проговорил Аэд несмотря на неприязнь жены к указанному персонажу. — Ты знаешь, мне понравился его совет насчет откручиваемых голов и твоей безопасности. На удивление дельный. Кстати, раз уж речь зашла о нем. Ты помнишь, что через четыре дня я уступлю ему власть?       — Не поверишь, мне тоже понравился, — фыркнула Инис. — Я даже не могу сейчас сказать, что было страшнее — видеть всех мертвыми или потом… — девушка прижалась к мужу, устроив голову у него на плече и обняв за руку. — Помню, а еще помню, что мы с тобой как-то должны обменяться силой.       — Не сейчас — в Самайн, — поправил ее муж. — Сейчас я и сделать этого не смогу, потому что не пришло время: я могу отдать свою только вместе с жизнью, они неотделимы. А ты, если полностью передашь свою — пострадаешь, потому что той от меня, что уже ты получила, еще не достаточно, — он очень спокойно говорил об этом, как будто бы ничего интимного за тем не стояло. — Всему свое время. С ночи равноденствия правление переходит к Бресу и Неблагому Двору. Забыл сказать: на фестиваль приедет Бригита. Она — мой хороший друг, и у нас есть традиция устраивать небольшую танцевальную дуэль. Это послужит поводом для ревности? — спросил вроде бы спокойно, обнимая супругу, а сам весь напрягся.       — Я и не говорю о сейчас, — улыбнулась девушка, — я вообще не понимаю, как смогу отдать тебе свою силу, если не со своей жизнью, так же как и ты, — Инис посмотрела на Аэда и покачала головой. — Нет, не послужит. Бригита любит своего мужа и раз она так рьяно уничтожает тех, кто изменяет тебе, то и сама до флирта с чужим мужем не опустится. А в тебе я тем более уверена. Вот если бы ты с какой-нибудь постоялицей такие танцы затеял, я бы ревновала, — чуть подумав, честно добавила девушка и чмокнула мужа в щеку.       — Не грязные же танцы, — он рассмеялся. — Бригита относится ко мне хорошо только потому, что я избавил наш народ от фоморов, и потому, что выплачиваю ей за Кермайта. Хотя в этом году она может остаться без своей доли, а значит, закончится и мой срок. Да, она любит по-своему Бреса, настолько, что они умудрились договориться о свободных отношениях без всяких обид. То есть, у нее есть точно такое же право на флирт, как и у него, но, к ее чести, благородства своего отца она переняла в полной мере, а потому в чужие семьи не лезет — не принято так у туата. А Брес кичится фоморскими корнями словно нарочно, напоминая всем о своем самом значимом поступке: развязывании войны. Хотя фоморов на битву он привел по моей просьбе. Его нрав удивительно нелогичен, если помнить, что его мать — и есть Ирландия, ее душа, богиня Эрин. Об обмене не беспокойся: Королева не умирает, — без всякого перехода добавил он.       — Странный он, — вздохнула девушка, выслушав мужа, — иногда хочется сказать ему спасибо, но чаще — еще раз нос свернуть. Даже обидно, что я этот момент не запомнила: Альдер рассказала потом, когда мы с ней в саду сидели, — посетовала Инис, надув губы. — А второй раз он явно не даст повторить… И вообще странно. Но я привыкну, уже ко многому привыкла на самом деле, — девушка потерлась щекой о руку мужа и отстраняться не стала. — А как тогда, если Королева не умирает?       — Вот он и не дал тебе повторить и ушел раньше, прежде чем ты ему нос свернула еще раз. И заодно от собак твоих увернулся. Даже от меня: хотелось дать ему больно лапой, чтоб колкости моей жене не выговаривал, — он фыркнул совсем по-кошачьи. — А вот так и живет Королева и ждет своего Короля, не стареет и в возрасте не меняется. А он возвращается к ней молодым, покуда вновь не начнет взрослеть и стариться. Мне-то сейчас лет сорок пять-семь можно дать, а в конце зимы я буду выглядеть твоим ровесником, — в который раз хмыкнул.       Инис снова потерлась щекой о его руку, благодаря за то, что он хотел за нее заступиться. А потом вздохнула:       — То есть, я не буду меняться? — она опустила взгляд на свою грудь, сейчас прикрытую футболкой. — И ничего не вырастет больше, чем есть? — разочаровано протянула она. А кто бы не разочаровался, рассматривая в ванной в зеркале свою грудь, мечтая, чтобы та доросла хотя бы до размеров груди доктора Лайонс, весьма аппетитной на вид? — А у тех, кто постоянно посещает отель, не возникает вопросов по поводу такой смены внешности? — чтобы отвлечься, спросила она у мужа.       — Милая, ты уже сформировалась естественным образом, хотя до Самайна, строго говоря, продолжишь взрослеть. А во время Самайна, если сделаешь все, как нужно, перестанешь, — пользуясь тем, что они остались одни, Аэд легко пробежался гладящим движением ладони по предмету их разговора и печали Инис. — Верно, останешься юной навечно. Что касается меня, то вопросы, естественно, возникают — и я на них даю самый очевидный ответ.       — Какой? — девушка чисто инстинктивно придвинулась к руке мужа, довольно щурясь на его ласку.       — Генетическая мутация: почему, как и зачем так происходит — понятия не имею, — он широко ухмыльнулся, продолжая гладить жену. — Кажется, у людей есть фильм о человеке, который старел наоборот, никто не знал почему, но все приняли это как факт. По паспорту мне сейчас сорок шесть уже как месяц — я родился с тобой в одном месяце, но на три с половиной тысячи лет и неделю раньше. Слуги в замке — не люди, а ши, за исключением самого младшего персонала, который понятия не имеет о здешних тайнах. Если кто-то видит меня этак в феврале и начинает задавать неудобные вопросы, он слышит сказку о сломанной генетике, а дальше его рациональное мировоззрение додумывает ту правду, которая ему удобна.       — Есть, — согласилась Инис, вздыхая, но не от предмета разговора, а от того, как нежно его руки скользят по телу. — Сорок шесть, а потом снова будет восемнадцать, это так странно…       — Я все равно буду всегда тебя старше, — Аэд усадил жену себе на колени и продолжил гладить, на сей раз то и дело мягко сжимая то один холмик, то другой поверх одежды, делая вид, будто ничего особенного не происходит. — Главное, держать подальше от медиков и ученых мою кровь: нулевая-отрицательная в чистом виде у людей практически не встречается, я уж не говорю о том, что ДНК туата и человека немного, но отличаются. С точки зрения генетики люди нам родственники, примерно как неандерталец по отношению к человеку разумному. Но два вида дают крепкое потомство за счет доминантности генов туата.       — И люди, конечно же, неандертальцы, — выдохнула Инис, откидываясь на грудь мужчины. Мягкие и нежные действия Аэда будили в ней вполне определенные желания, пусть пока еще слабо. А последние его слова и вовсе заставили встрепенуться и вспомнить кое-что, о чем она должна была помнить всегда, ведь лекцию о половом воспитании и всем, что с ним связано, доктор Лайонс прочла ей еще лет в четырнадцать. Но до этого момента девушка не вспомнила о ней ни разу. — Эм, Аэд, — краснея, тихо спросила Инис, — а ты предохраняешься?.. Потому что я — нет… — она в смущении закусила губу.       — Вообще-то под неандертальцами я разумел нас, потому что люди появились позже, — поправил ее тот. Если и удивился вопросу, то виду опять же не подал. — Разве ты видела, чтобы я это делал? И я знаю, что ты пришла ко мне девой и не используешь никаких средств. Но тебе и не нужно об этом тревожиться: древние божества могут позаботиться о чем угодно, — он сделал загадочное лицо на словах «древние божества». — Сейчас то, чем я с тобой делюсь, принимает форму энергии, поэтому зачатие невозможно. А почему ты спросила?       — А-а-а, — Инис покраснела и заерзала у мужа на коленях, — просто я сейчас вдруг подумала… Хотя по правде должна была думать с самого начала, и дядя, когда я ему все рассказала, про нежелательную беременность тоже говорил, но я как-то выпустила это из виду. Увлеклась, — лицо у девушки сравнялось по цвету с помидором. — А ты заговорил о потомстве, и я поняла, что, несмотря на нашу близость, у меня организм работает так же, как и всегда. И вообще, с мужчинами на эту тему говорить не принято! — нелогично закончила Инис, снова ерзая и не зная, куда себя деть от смущения.       — А Диану бы рассказала, если бы он поинтересовался с медицинской точки зрения? — Аэд обнял жену крепче, чтобы она не смущалась, хотя и посмеивался над ней, но совершенно по-доброму.       — Наверное, — вынуждена была признать Инис, — он же все-таки врач и на празднике меня осматривал. Хотя в этом плане я бы предпочла разговаривать с женщиной, — смущенно добавила девушка, вздыхая. Умом она понимала, что в двадцать первом веке гендерная градация профессий сильно размыта, но замкнутый образ жизни все-таки давал о себе знать.       — Тогда стоило позвать Аирмед, его дочь, — прикинул Аэд, почесывая девушку за ушком. — Еще Бригита может помочь: она как раз специализируется на женском здоровье и деторождении.       — З-зачем их звать? — Инис оторопело уставилась на мужа. — Ты же сказал, что все контролируешь…       — На тот случай, если у тебя возникнут вопросы, которые Диану или мне задавать ты стесняешься, — он тронул ее кончик носа и улыбнулся. — Все с тобой хорошо, не о чем переживать.       — Ладно, — Инис выдохнула и, как это уже бывало, прихватила палец зубками. — Когда такая необходимость возникнет, я тебя попрошу пригласить кого-нибудь из них.       — Договорились, — он поцеловал ее в щеку и аккуратно ссадил с коленей. — А теперь давай-ка посмотрим, что Киан сотворил с твоим ноутбуком, заодно, если не против, покажи мне, что ты сейчас изучаешь. Мне давно любопытно, к тому же у кошек зрение для чтения с экрана приспособлено плохо. Точнее, оно вовсе не приспособлено.       — Пойдем, — согласилась девушка, сладко потягиваясь, и повела мужа в комнату.       Рассказывать о своей учебе Инис нравилось, ведь она не ограничивалась только изучением самого языка и правил перевода в устной и письменной речи. Помимо этого девушка изучала саму страну, ее культуру, историю и нравы, без которой сложно было бы понять ту или иную языковую конструкцию и подобрать правильную для определенной ситуации фразу. Не преминула Инис и похвастаться своими прошлогодними успехами — идеально сданными экзаменами и выполненным на отлично международным тестом по испанскому языку. И пусть на фоне умений и знаний мужа этого было мало, но, по крайней мере, это были ее достижения, которыми девушка действительно гордилась. Собственно, Аэд их тоже оценил, и как-то выяснилось, что наутро Ольха пришла выстукивать Инис даже слишком рано. Впрочем, оборотница была неумолима и, пусть в комнату вежливо не заходила, но подгоняла девушку снаружи, так что Королеве волей-неволей приходилось шевелиться, хотя за окном еще было по предрассветному сумрачно.       — И почему этот обряд надо проводить так рано? — пробурчала себе под нос Инис, стараясь привести в порядок спутавшиеся за ночь волосы. — Отрежу их и сделаю каре…       — Потому что рассвет, как и закат, время мистическое, — впрочем, слух у ведуньи всегда был отменный. — И волосы резать не смей, в твоем случае этого точно нельзя делать. Королева вздохнула и все-таки открыла дверь, потирая сонные глаза.       — Ну что, готовы? — Ольха улыбнулась супругам. — Дети ждут в саду, Ниалл тоже пойдет — покружит в образе волка неподалеку, чтобы все было в порядке.       — Волосы можно резать лишь мужу или же тому, кто им станет, — заметил Аэд, глянув на волчицу со смешком, явно имея в виду только им понятную шутку. — Но тебе действительно очень идут длинные волосы, так что здесь я соглашусь с Альдер. Давай помогу, — усадив жену на постель, он взял расческу и быстро, но очень бережно распутал каждую прядь. — Другое дело.       Настроение у него было самое благостное и не только потому, что воссоединился с женой. Его очень порадовали успехи Инис в учебе, ему нравились ее целеустремленность и искренний интерес к знаниям. Так что прошлым вечером супруги действительно по уши погрузились в разговор о достижениях Королевы.       — Вот именно, — фыркнула Ольха, — и то, что остается на расческе, лучше сжигать. Ну да это потом, вы готовы?       — Теперь — да, — Инис благодарно поцеловала мужа в щеку, — спасибо.       — Тогда идем, — волчица довольно кивнула, — с первыми лучами солнца надо обязательно начать, — она первой вышла из комнаты.       Королевская чета последовала за ней. Они спустились на первый этаж и вышли из замка во внутренний двор, где был сад. Не успели они приблизиться к арке, ведущей на тайную тропу, как к ним вышла Кара, приветственно заржав. Аэд тут же скормил ей кусочек сахара, который непонятно где прятал.       — Альдер, тебе лучше сменить обличье: мы быстро помчимся, — посоветовал он волчице, усадив верхом впереди себя Инис. — До рассвета осталось мало, — сейчас он не светился, что подтверждало слова: солнце еще не показалось над горизонтом.       — Разумеется, — Ольха передала рюкзачок с какими-то вещами Инис и отошла от Кары. Из кустов вынырнули еще трое волков — двое светло-серых покрупнее, как поняла Королева, это были Ниалл с Сайли, и один, чуть темнее, больше похожий на волчонка, чем на взрослого волка — Лана. До этого момента Инис никогда не видела их в этом облике, а потому смотрела во все глаза.       Ведунья улыбнулась, видя удивление девушки.       — Мы в этом облике вслух говорить не можем, так что не удивляйся голосам в твоей голове, — сказала она, после чего немыслимым образом кувыркнулась спиной вперед, и через мгновение на траву опустилась уже серебристо-серая волчица. И никакого выворачивания костей, ошметков крови и плоти, миг — и все. Инис даже головой помотала от удивления, а Ольха оскалилась в улыбке, и Королева услышала в мыслях ее голос:       «Сказки врут: болезненно только самое первое превращение, а дальше уже все происходит само собой. Мы готовы, Луг», — это уже было адресовано мужчине, и, едва Кара скакнула на невидимую тропу времени, волки кинулись за ней. От лошади они не отставали и были явно быстрее и выносливее, чем их обычные собратья, так что к берегу реки они добрались быстро.       Оглядевшись, волчица одобрительно кивнула. Все так, как она и хотела — воды реки, открытое для воздуха пространство, недавно перепаханный луг, с которого убрали урожай, ну, а огонь они уж сами разведут. Махнув хвостом детям, Ольха сменила ипостась и принялась командовать:       — Мужчины и Инис, пока подождите в сторонке. Лана, Ива — помогите костер собрать, — дочери кивнули и принялись хлопотать быстро и со сноровкой, которая свидетельствовала о том, что делают подобное они не в первый раз и в дополнительных пояснениях не нуждаются совершенно. Сама Ольха доставала из рюкзачка пучки трав, кремень с кресалом и какие-то бутылочки, расставляя их рядом с раскладываемым костром.       Пока волчицы занимались работой, Аэд увлек Инис присесть рядом на траву и теперь наблюдал, как младший шаман беспокойно расхаживает по периметру, тщательно прислушиваясь к шорохам. Трижды обошел по периметру пятачок, где готовили костер, пару раз чуть не наткнувшись на сестер, впрочем, обошлось без ворчания, поскольку девушки понимали, что брат тоже занят важным.       — Мы сейчас в девятнадцатом веке рядом с одной маленькой ирландской деревушкой, — тем временем объяснял Аэд жене. — Живет тут от силы с десяток людей — остальные семьи выкосил голод, кто мог — уплыли в Америку или подались в город. Так что даже если бы Ниалл не отводил от нас чужие глаза, нас бы все равно никто не заметил.       — Я чувствую, что мы в прошлом, — улыбнулась Инис, не просто садясь, а растягиваясь на траве и закидывая руки за голову, — здесь опять совершенно другой воздух. Даже около дома или около замка не такой он легкий, что ли?.. — девушка прищелкнула пальцами, пытаясь подобрать определение. — Но и когда людей не было совсем, он был еще лучше, — королева замолкла, наблюдая за вырастающем на берегу реки костром. Поражало то, что ветки для костра складывались почти у самой воды, временами казалось, что неспокойные воды даже наползают на них. Но деловитых волчиц это ничуть не беспокоило. — Скажи, любимый, а по этим тропам можно путешествовать в будущее? — с любопытством спросила Инис, посмотрев на мужа. — Или только в то, что уже свершилось?       — Можно, конечно, но чуть сложнее, — он поглядывал на нее сверху вниз, сидя полубоком и опираясь рукой. — Время похоже на дерево, а пространство-время — на целый лес. Это из-за вероятностей. Для нас, например, прошлое строго одно: то, каким мы его помним — это у дерева ствол. Чем дальше в прошлое, тем зыбче становятся воспоминания, и мы уже не уверены в том, что нечто случилось так или иначе — это корни нашего дерева. А будущее во всем многообразии вариантов — это ветви и листья, и только от нас зависит, по какой ветви мы в итоге пойдем. Древние это уже тысячелетия назад понимали, отсюда берут начало мифы о Мировом Древе. Вообще говоря, Древо — не миф: ты сама его видела, — напомнил Аэд о кошмаре невольно и, спохватившись, решил увести тему чуть в сторону, точнее, вернуть ее к ответу на заданный вопрос. — Тропа может вывести в будущее, но в какое из них? Каждое мгновение меняется самое вероятное будущее — и мы можем посетить то, которое для нас не случится, потому что, вернувшись, мы поступим в чем-нибудь по-другому. Айвэн и Альдер попали в свое прошлое и совершенно изменили его: той реальности, откуда они отправились в путь, для них больше нет, хотя сама реальность, конечно, существует — но принадлежит уже иному «дереву». Узнавать грядущее с помощью троп я не люблю: этак можно зациклиться лишь на одном варианте и не увидеть альтернатив, которые могут оказаться намного прекраснее. Но для каких-то практических целей сделать скачок на пару дней вперед — иногда здорово экономит время, — он улыбнулся и принялся играть с прядками рыжих волос жены.       — Ясно, а жаль, мне бы было очень интересно заглянуть вперед, — смущенно призналась Инис, потянувшись к мужу, но чмокнуть его в нос не дала Ольха, возникшая перед супругами внезапно и бесшумно.       — Не хочу прерывать, но нам пора приступать, — ведунья улыбнулась, — Аэд, тебе, как и Ниаллу, придется покинуть это место. Таинство не для посторонних, тем более мужских глаз. Если хочешь — можешь остаться в этом времени, рядом с Ниаллом. Сын скажет, когда мы закончим, а нет — так возвращайся в реальный мир. Кара привезет домой Инис, а мы следом за ней придем.       — Я держу слово не оставлять жену, поэтому останусь здесь, — светловолосый Король сам дотянулся до носа Инис и поцеловал.       — А я сторожу, — сверкнул глазами молодой шаман и переглянулся с Аэдом. — Мы присмотрим за окрестностями, чтобы вам не мешали.       — Заодно поговорим. Есть что обсудить, — тот поднялся, и оба мужчины скрылись за невысокими зарослями, не собираясь поглядывать или оборачиваться. Разве что до Инис долетело замечание Ниалла:       — Что-то мне не спокойно… Закончим здесь — и обратно.       — Нас не найдут, — ответил ему Аэд, начиная светиться благодаря началу рассвета. — Это тихое, мирное, хорошее место. Но ты прав: надолго остаться нельзя.       Затем голоса стихли.       Ольха спорить не стала, довольно кивнула. На самом деле обряд обрядом, но подвергать дочерей и Королеву лишней опасности тоже не хотелось.       — Что мне надо делать? — спросила Инис, поднимаясь на ноги.       — Раздевайся и иди к кострищу, — скомандовала ведунья и, видя оторопь Королевы, пояснила: — Для этого обряда ты должна быть чистой и обнаженной, как новорожденное дитя. Обычно он для младенцев и проводится, но и тут должно сработать.       Девушка кивнула и, стесняясь, принялась стаскивать с себя одежду, а потом прошла к реке.       — Заходи в воду, — ведунья и ее дочери остались одетыми, и Инис это смущало, но она постаралась побороть смущение и вошла в воду аж по колено, когда Ольха попросила ее остановиться.       — И что мне теперь делать? — тихо спросила девушка, ежась от того, что прохладные волны реки касаются кожи.       — Стоять, постараться думать о хорошем: о своем муже, о самых счастливых моментах, о вашей с ним близости, физической, — при этом Инис густо покраснела, — и духовной. В общем, обо всем, что приносит радость. А мы будем творить волшбу.       Инис послушно закрыла глаза и постаралась сосредоточиться, но очень быстро расслабилась. О приятных событиях думать было очень легко, о муже и их совместных ночах — еще легче. И Инис думала, чувствуя, как ее телу становится так хорошо и легко, словно она вот-вот взлетит. И в это ощущение вплеталась нежная песнь на три голоса. Язык Инис был незнаком, скорее всего, родной для Ольхи, но каким-то седьмым чувством она понимала, о чем поет старшая ведунья и ее дочери — они просили стихии дать новорожденному ребенку свое покровительство, взять под крыло, а если какая-то стихия сочтет возможным, то и поделиться своей силой. Где-то на середине песни Инис почувствовала, как по ногам что-то заскользило вверх — мокрое и холодное, но открывать глаза девушка не рискнула, да и инстинктивно почувствовала, что это двинулась вверх по ногам вода. Но добралась она лишь до талии, а в следующее мгновение Королева почувствовала, как ее кожу лизнуло что-то горячее, на мгновение как будто коснулись руки мужа, пробежались по груди, вызвав тихий стон, и скользнули дальше, обхватывая торс, руки и все, что находилось выше. Последними вспыхнули настоящим пламенем волосы, но быстро потухли, став еще ярче. В какой-то момент вода и огонь слились в единое целое, отчего телу стало горячо и прохладно одновременно. А потом все исчезло, стихла и песня.       — Все, ты можешь выйти, — мягко прозвучал голос Ольхи, и Инис открыла глаза. Ведунья была очень довольна, а на лицах ее дочерей был написан восторг.       — Мама, а у Ивки тоже так было? — с придыханием спросила Лана.       — Тоже, только ей свои силы отдал воздух, — улыбнулась младшей дочери Ольха, погладив ее по щеке. — Вы умницы, девочки, и ты, Инис, молодец. Как себя чувствуешь?       — Странно… — честно призналась Королева, выбираясь из воды, — словно сейчас взлечу или взорвусь.       — Это стихии бушуют, — кивнула Ольха, помогая девушке одеться, — вернешься домой, уединишься с мужем — и станет легче, силы найдут выход, — Инис покраснела еще гуще, и волчица ободряюще обняла ее за плечи. — В этом нет ничего зазорного: ты делишь ложе со своим супругом, это так же естественно, как дышать. Я позвала Ниалла и Аэда, они скоро придут, — Ольха посмотрела на догоревший костер, медленно погружающийся в землю.       — А у вас какая стихия и у Ланы? — спросила Инис, глядя на это. То, что Сайли управляет воздухом, она уже поняла.       — У меня земля, у Ланы — вода, у моего мужа и Ниалла — огонь, у Наари — воздух, как и у старшей сестры, а у Лиама — земля.       — Ого… — озадачено протянула Инис, устало прислоняясь к плечу Ольхи. Жест вышел вполне естественным. Волчица была такой домашней и уютной, что воспринималась так вот запросто.       — Наша Лана имеет все шансы со временем стать шаманкой и присоединиться к отцу и ко мне, — сказал Ниалл, вернувшись, как и говорила Ольха, вместе с Аэдом. — А вот отцу и впрямь повезло: мало того, что по изнанке ходит, так и огненная стихия его любит.       — Так его настоящее имя и значит «огонь», — усмехнулся Аэд. — Айвэном он назвался много позже, когда ходил по морям и топил английские корабли, чтобы скрыть ирландское происхождение.       — Представь себе: мы все дети пирата, — хихикнула Лана.       — Не пирата, а капера, ты все время их путаешь, — поправил сестру молодой шаман. — Давайте-ка в путь, может, от отца будут вести.       — Пират или капер — неважно, но приключения у него были ого-го какие! — фыркнула Ива.       — И он нам про них ничего не рассказывает, — хором закончили сестры, обвиняющее ткнув пальцами в брата. — Только ему!       Ольха на это засмеялась, но в ее глазах мелькнуло что-то такое, что Инис обозначила бы как грусть и застарелую боль. Похоже, что приключения были не такие уж и веселыми.       — Да, пойдемте, они уже должны были вернуться.       Королева отлепилась от волчицы и прилепилась к мужу, обнимая его за талию и улыбаясь, а потом удивленно округляя глаза, только сейчас заметив на руке жемчужный браслет.       — А… — она посмотрела на ведунью.       — Для рождения нового браслета требуется не так уж много времени, — улыбнулась ведунья, — защита восстановлена. Она завязана на мне, поскольку твоей матери рядом не было, но уже защита твоих… ваших, — она посмотрела на Аэда и покрасневшую Инис, — детей будет завязана на тебе, а их детей — на них, как по покону и положено.       Стоило снова всплыть теме детей, как выражение лица Короля стало очень задумчивым, но он ничего не сказал. Посадил жену на спину Кары, обернулся и кивнул оборотням, затем сам взлетел на спину лошади и похлопал по белой шее:       — Ну, вези нас домой.       Кара взяла медленный шаг, перешла на рысь и в галоп, ступив на незримую тропу времени, которая легко отзывалась на присутствие магической силы. Видимо, и в самой кобыле, а также ее дочери, имелось что-то волшебное, потому как дорогу что Кара, что Гилах находили без труда. Вот и сейчас не успела Инис настроиться на поездку, как кобыла заржала, почувствовав приближение дома.       …Как только королевская чета и оборотни вернулись в сад, первым с воплем на землю, меняя обличие на человеческое, покатился Ниалл. За ним закричала Лана, спотыкаясь и растягиваясь, уже наполовину оборотившись, а следом на Ольху с Ивой обрушилась невероятная боль, что, кажется, изнутри скручивала жилы и кости, особенно крепко сдавило шею, а в сознании ведуньи послышался истошный крик: «Мама!».       И — резко скрутило горло, крик оборвался.       Ольха глухо зарычала, впиваясь в землю и силясь встать. Сейчас, когда ее ребенок так отчаянно позвал на помощь, она не имела права лежать. Рядом тихо скулила от боли Лана, Ива с Ниаллом тоже корчились на земле. И как бы больно ни было ей самой, ведунья тянулась к детям, шепча сквозь стиснутые зубы заговор, стягивая их боль на себя. А потом она встанет и кинется на помощь.       Инис и сама приглушенно вскрикнула, вывернулась из рук мужа и метнулась к Лане, которая была ближе всех к ней.       — Аэд, что происходит?! — девушка попыталась поднять подругу, но та лишь сильнее сжалась, по щекам волчицы катились крупные слезы.       Туата уже сам спрыгнул на землю и теперь крутил головой, пытаясь понять, что происходит. На первый взгляд, замок был тих — просыпался после спокойной ночи, и поднявшееся солнце освещало все вокруг с чистого неба. Внезапно чересчур громко хлопнула дверь, ведущая в замок — и на дорожке показался Киан:       — Вот вы где! Что-то случилось?       Не ответив отцу, Аэд еще раз взглянул на О’Доннеллов и быстро набрал номер главы семейства, полагая, что так выйдет быстрее. Однако с телефона Айвэна ему ответил женский голос. От удивления он перевел разговор в режим общей громкости и услышал:       — Здравствуй, мой дорогой. Уже вернулся домой?       — Где хозяин и его дети, Буах? — потребовал ответа Аэд, не собираясь церемониться с бывшей женой.       — На пути к вам, — голос звучал очень довольно. — Мы наконец выманили шамана, и какая удача: он взял с собой пару щенков. А ты совсем растерял бдительность, мой наивный супруг. Понадеялся на преграду? Ты всегда был слишком самоуверен.       — Значит, ты подстроила историю с иском, — дошло до него.       — Конечно! Иногда ты все же догадлив! — бурно выразила радость Буах. — Но очень редко: сколько времени братья Тауэр копали под вас и ты даже не шелохнулся? Хотя я не вполне справедлива: их фамилия вовсе не Тауэр, но ты с ними знаком: сыновья Туиреанна поименно Бриан, Иухар и Иухарба затеяли тяжбу против О’Доннелла. Как и ты когда-то давно, они вернулись к живым, но не забыли, что их отец умер в великом горе на их могиле после того, как ты, Луг, отказал ему в их исцелении. И хотя ты отдал их смерти, беря эрек за убитого ими твоего собственного отца, прощать тебя за это они не желают.       — Я второй раз тебя спрашиваю: где О’Доннелл, его сын и его дочь? — перебил ее Аэд, от ярости становясь все менее похожим на себя самого.       — О, их как раз должны подкинуть на твой порог. Доставили бы прямо в руки, да твоя занавеска мешает. Сладких снов тебе и твоей жене, милый! Твоя бабушка просила передать, что обязательно придет навестить, — рассмеялась Буах и отключилась.       Бросив тревожный черный взгляд на жену, ведунью и молодых волков, Аэд обогнул отца и бегом направился через сад до двери, а оттуда — сквозь замок к дверям во внешний двор у фонтана.       Ольха зарычала в голос, и, хотя она была человеком, человеческого в том рыке было очень мало. Детей удалось отрезать от боли, и те поднимались, бледные. Ей самой, конечно, было значительно больнее, но ярость придавала сил. Кто-то посмел тронуть ее семью! И за это Ольха готова была разорвать на куски. Да, она была целителем, но любой ведун знал, с какого конца браться за посох, а всепрощение было свойственно лишь христианскому богу, а уж никак не славянским небесным покровителям.       Женщина рывком поднялась на ноги и кинулась вслед за Аэдом, рыкнув детям, чтобы они не смели ходить за ней. Но разве кто ее слушал? Слишком крепки семейные узы оборотней, чтобы они могли оставаться в стороне.       Когда Инис услышала женский голос, внутри нее все оборвалось. А уж после того, как дошел смысл… Инис не медлила ни секунды и понеслась вслед за мужем. Нагнала его, ухватила за руку.       — Я с тобой, — сообщила девушка и потянула притормозившего мужчину вслед за пронесшейся мимо волчицей.       Аэд рассеянно ей кивнул, открыл дверь, и супруги выбежали к фонтану. Золотая завеса, уничижительно названная «занавеской», ярко искрилась в видимом спектре, ходя волнами, по которым гуляли черные всполохи. Муж Инис и сам выглядел мрачно, хотя ради жены старался сдерживаться. Крепко сжав девушку за руку, он инстинктивно спрятал ее за собой, переходя на медленный настороженный шаг.       Потому что за завесой только что остановился фургон, откуда очень споро, перемежая глумливыми шутками, пять уродливых фоморов выгрузили три тела и бросили прямо в пыль перед мерцавшей преградой. Раньше, чем кто-либо успел к ним приблизиться, фоморы погрузились обратно в фургон и стремительно скрылись.       — Подожди здесь, — не давая жене выйти за пределы преграды, сказал Аэд и вышел из-за нее сам.       Он опустился на колени и перевернул первое тело. Вымаранная в крови и пыли Наари узнавалась с трудом, потому что кровь заляпала все лицо. Сунув руку под голову юной волчице, Аэд резко одернул: на ладони остались не только алые пятна, но хлопья серой субстанции.       У младшего сына оборотнического семейства тоже была проломлена голова. А у Айвэна, кроме разбитой головы, оказалось вырвано сердце.       Все трое, бесспорно, были мертвы, и умертвили их с несомненным знанием дела.