Книга тайных троп: Колесо года

      Метнувшаяся к детям и мужу Ольха взвыла с таким отчаянием, что у Инис чуть самой не остановилось сердце. Но все-таки у нее достало сил, чтобы перехватить Иву с Ланой и не дать подбежать к родным. Сайли в итоге все же вырвалась, но Лану Инис удержала. А Ольха опустилась на колени подле мужа и впилась пальцами в землю. Только это был жест не отчаяния, хотя лицо волчицы буквально почернело от горя.       Земля помнит добро гораздо дольше людей. В свое время ведунья отдала многое, чтобы обессиленные войной с ведьмами и захватчиками здешние земли могли уродить и накормить. И сейчас земля откликнулась на призыв. Где-то вдалеке твердь, содрогнувшись, подбросила вверх машину фоморов, вытряхивая их из кабины. И с удовольствием впилась в тела, кроша и ломая их, затягивая в себя, чтобы в будущем взрастить на их останках новое и прекрасное. Конечно, фоморы были всего лишь исполнителями, но даже такую малость ведунья жаждала получить за свою боль. Она больше не рыдала и не стенала — замерла, глядя на мужа и детей и не решаясь прикоснуться к ним.       — Диан сможет вернуть их к жизни? — хрипло выдавила она, поднимая желтые глаза на Луга.       — Нет… не сможет, — ответил вместо того Ниалл, на негнущихся ногах подойдя к сидящей подле мертвого брата Иве и падая рядом с ней на колени — ноги совсем не держали. Старший сын все-таки нашел в себе силы объяснить немного больше: — Диан может вернуть к жизни любого… только если не задет мозг. Тело без мозга не живет… Ничего сделать нельзя, — обняв сестру, он уткнулся ей в шею, глотая слезы — и кто бы посмел его упрекать?       — Нет. Можно, — это второе «нет» прозвучало глухим возражением. Аэд сам выглядел сейчас сущим фомором — белый, как смерть, с обострившимися чертами лица, сухим, словно усохшим телом, под тонкой кожей которого проступали жгуты вен, с провалами черноты вместо глаз. Вдобавок в нем появилась какая-то асимметрия, делающая прямо-таки демоном, а не человеком, хотя человеком он никогда не был. Инис уже был хорошо знаком этот облик, и очень кстати ей пришел на ум некий совет об откручиваемых головах и ее безопасности — потому что, судя по виду мужа, именно откручиванием голов ему очень хотелось заняться.       Главное, под руку ему не попасться.       — Диан здесь бессилен, — Аэд приблизился к Ольхе и оглянулся на Инис. — Но не мы. Альдер, слушай меня, — он присел рядом с ней, чтобы оказаться на уровне ее глаз. Направил ее подбородок к себе, чтобы она смотрела ему в глаза. Голос прозвучал властно: его целью было заставить женщину и ее семейство немедленно выполнить то, что будет сказано. — Прямо сейчас ты и твои дети найдете всех, кто обитает в замке, скажете им взять все, что нельзя оставлять, и сами поступите так же. Ноутбук Инис тоже возьмите с собой. Пусть все соберутся в тайном саду и ждут меня и Королеву. Не забудьте о Каре и Гилах — они не должны достаться фоморам. Мы уходим из замка Лох Эске. Найдешь Бреса — сразу отправь его ко мне. Альдер, ты сделаешь все, как я сказал?       — Хорошо… — Ольха с трудом сосредоточилась на Аэде. Долго молчала, а потом все-таки кивнула. — Инис, отпусти Лану…       Королева послушалась, и младшая волчица, рыдая, упала на грудь мертвому брату. Ива обнимала отца, и плечи девушки тряслись.       — Пусть Лана побудет с нашими родными. Ниалл, Ива! — волчица выпрямилась и встала. Ее шатало, но ведунья старалась держаться прямо. — Они к нам вернутся, не время плакать и стенать. Мы их так просто не отдадим смерти!       Ее волчата поднялись, такие же бледные, как мать, но глаза их горели желтым. Трое двинулись к замку. Лана осталась с телами отца и брата с сестрой, больше она не плакала, но взгляд заволокло сумрачной пеленой.       — Ты правда сможешь их вернуть? — Инис подошла к мужу, напряженная, но в ее глазах читались не страх, но злость и боль.       — Не я, — тот в ответ тряхнул головой, поднимаясь на ноги и выпрямляясь. Сейчас он казался еще выше, чем жена. — Это сделает Брес: О’Доннеллы принадлежат Неблагому Двору, а значит, и зимнему Королю. Я передам ему власть, и он их вернет.       — Ты намерен отдать мне ее до срока? — выразительно поднял бровь темноволосый мужчина, неслышно подойдя к супругам. В текущей ситуации легко было спутать, в ком холода больше. — Ты не хуже меня знаешь, что Колесо — не единственный способ их воскресить.       — Но единственный, при котором Кейтленн будет считать, что одержала победу, — возразил Аэд. — Если мы пойдем по тропе времени и предупредим Айвэна, когда он, например, еще не уехал, то уже сейчас фоморы бы знали, что мы их спасли.       — И чем это тебя не устраивает? — развел руками Брес.       — Тем, что мне нужен повод избавиться от власти как можно скорее. Скорее для нас, а не для фоморов — для них мы попросту выпадем из реальности на три оставшихся дня, и они не найдут никого, — хмуро сказал Аэд.       — Если вы уйдете из замка, Кейтленн возьмет его без боя, а ты не хуже меня знаешь о том, что здесь находится одно из двух могущественных мест во всей Ирландии, — Брес скрестил на груди руки, оставаясь при своем скептицизме.       — Сесть здесь еще не значит подчинить себе само место, — Аэд повторил его жест, не замечая, что фактически отзеркалил. — Они ничего не получат, даже если придут сюда, потому что сила и власть сохраняются у меня, а через три дня получишь их ты. Но для нас все случится сегодня — а значит, ни Кейтленн, ни Буах, ни ее сыновья, ни братья Тауэр — никто не сможет потребовать их. И наши друзья к нам вернутся. Враг будет считать, что выиграл сражение, и ослабит бдительность. Именно тогда и настанет подходящий момент для удара.       — Место можно вернуть, — Инис поджала губы, — жизни гораздо важнее, — она хотела еще что-то добавить, но только махнула рукой и ушла к Лане. Не хотелось оставлять подругу одну, пока ее родные собирали всех обитателей замка. Королева обняла волчицу, поглаживая по волосам и делясь с ней теплом, как это совсем недавно делала ее мать, когда Инис рассказала про смерть дяди.       В замке же воцарилась суета, но очень даже организованная. Без паники домочадцы и слуги Аэда собирали вещи и выбирались наружу. Волки вышли последними: Ольха и Ниалл вели под уздцы Кару и Гилах, а руки Ивы держали большую плетеную корзину.       — Старшие кролики ушли, я им сказала, — Сайли вручила корзину поднявшейся с колен Инис, — маленьких придется взять с собой. Этим ублюдкам не достанется больше ни одна жизнь, — зло закончила она.       — Все готовы, Луг, — голос Ольхи прозвучал слишком спокойно, чтобы им можно было обмануться. Бресу она коротко и судорожно кивнула в знак приветствия. То же сделал и Ниалл. На все сборы ушел едва ли час.       К тому времени, как вернулись младшие волки, Аэд уменьшил тела убитых тем же манером, каким ранее переносил полученные от Бирог книги и пакет со вкусностями, купленные в Дублине для Инис. Их поместили в резной ларец из темного дерева, устланный мягкой тканью, который летний Король передал зимнему. Аэд усадил жену на Гилах, сам уступил Кару для выглядевшей по-прежнему бледной матери, повел обеих кобыл к арке зачарованной тропы и, держа под уздцы, первым пошел между ними, чтобы указывать путь. За ними вереницей потянулись остальные — вещи многие тоже попросту уменьшили, чтобы в дороге не думать о грузе.       На ту же Гилах Инис хотела было утянуть Лану, но та отказалась, и четверо оборотней пошли рука об руку. Молча. И скорбь на их хищно заострившихся лицах мешалась со злостью.       Даже воспользовавшись тайной тропой, они шли долго, хотя Луг и Брес указывали путь, и тропы времени то и дело пересекалась с «быстрыми» тропами, иначе времени бы им не хватило. Серое небо над темным лесом тропы, по которому они шли, придавало вид этой процессии величественный и мрачный — встретился бы им смертный путник, так вспомнил бы сказки про эльфов, идущие ниоткуда в неведомое никуда.       В дороге молчали. Не останавливались, не совершали привалов. Чем ближе к цели, тем бледнее и болезненнее выглядела Этайн, покачиваясь на спине Кары. Шедший с другого бока кобылы Киан попросил помедлить мгновение и взобрался верхом, чтобы супруга могла откинуться ему на грудь.       — Этайн не любит бывать в моем доме, — вполголоса сказал Брес, тоже идущий с другой стороны, но по отношению к Инис. Темноволосый выглядел притихшим и задал ей всего один вопрос: — Ты догадалась, куда именно мы направляемся?       — Это случайно не Стеклянная башня? — так же тихо спросила Инис, обеспокоенно глядя то на Этайн, то на О’Доннеллов.       Брес кивнул:       — Да, крепость и башня Балора на острове Тори. И второе сильнейшее место во всей Ирландии. Я бы переехал оттуда, не будь это так, но оставлять остров, хранящий небывалую мощь, без присмотра совсем не разумно. Пусть каждый год мы старались сделать пребывание для Этайн хотя бы немного менее невыносимым, да и давно все внутри поменяли, эхо страданий, которые она испытывала там, не становится тише. В этом и кроется главная причина, по которой Этайн терпеть не может Королев-однодневок: из-за них эхо только становится громче. Думаю, ты согласишься с тем, что это дает мне полное право соблазнять глупых красоток и отдавать Бригите на растерзание, — он взглянул на девушку особенно мрачно.       — Знаешь, — Инис вздохнула, — после всего, что о тебе рассказывали, и того, что прочла я сама, ты больше не кажешься мне значительно хуже, чем есть на самом деле. Мне тоже придется здесь быть по обряду? — там в кошмаре, навеянном вдовой Балора, Инис толком и не разглядывала обстановку, но вспомнила чьи-то крики на фоне ее собственных страхов и мук. Наверное, это и были крики Этайн. Инис поежилась, но тут же постаралась взять себя в руки: не время изображать страдалицу.       Темноволосый усмехнулся.       — Я и был хуже, чем казался. Вогнал народ, которым правил, в рабство и нищету, собрал от обиды войско фоморов, чтобы силой подчинить себе всех, убегал с поля боя, лгал и совершал немало других непотребств, о которых легенды даже не знали. И чтобы ты не начала вдруг думать обо мне хорошо — нет, я нисколько о том не жалею. Сожалеть о том, что давно прошло, вообще занятие бесполезное, и среди всех ирландцев это не принято. Я знаю точно, что нынешнее положение меня полностью и абсолютно устраивает, — он поднял голову на нее, поскольку шел пешим, а Королева сидела. — И да, это значит, что в Йоль я попытаюсь украсть то, что ты родишь в священной роще, а затем заберу тебя в башню, где ты будешь набираться сил до весны и ждать своего Короля.       — Не отдам, — фыркнула Инис, не представляя, как это все вообще будет выглядеть, но однозначно не собираясь уступать Бресу.       — Но и не удержишь, — как-то уж слишком хищнически ухмыльнулся зимний Король. — Можешь попробовать, если хочешь.       А вот разлука с мужем ее озадачила:       — До весны? Я не увижусь с мужем больше двух месяцев?       — Встретитесь первого февраля, в праздник огней.       Она тут же облегченно вздохнула, сразу устыдилась и задала новый вопрос:       — Брес, скажи, ты действительно сможешь вернуть Айвэна, Наари и Лиама к жизни?       Он помолчал, словно взвешивая про себя, оценивая вероятность задуманного исхода, как если бы вдруг допустил мысль о сомнении.       — Да, Инис. Я смогу их вернуть — и ты воочию увидишь, ради чего мы вошли в мистерии Колеса. Строго говоря, это сделаю не столько я сам, сколько само Колесо, дающее вечность всем, кто служит ему. Это та же основа, благодаря которой Аэд сначала умрет — без дураков, по-настоящему — а затем вернется и он. Как заведено вечным круговоротом жизни и смерти.       — Это замечательно… Хотя без смерти мужа я бы точно обошлась, — в голосе Инис послышалось облегчение. Какое-то время Инис молчала, а потом спросила: — И туата, и фоморы постоянно возвращаются к жизни. Вас вообще можно убить так, чтобы вы не вернулись?       — Окончательно убить можно, — Брес покосился на Аэда, который, услышав последний вопрос, повернул к ним голову, взглянул на жену и вернул внимание обратно тропе. Лес вокруг них не кончался. — Строго говоря, есть три способа воскресить что туата, что фомора. Первый: если не поврежден мозг или не отделена голова, то целительные таланты и знания Диана Кехта или его дочери Аирмед воскресят без проблем. Второй: копье Дагды возвращает даже тех туата, кто голову потерял — так было с Кермайтом, которому Луг открутил голову, — понизив голос, продолжал зимний Король. — Но копье возвращает не сразу, а спустя сотни лет. И только туата — фоморов оно привыкло убивать, поэтому им не поможет. Вообще говоря, именно благодаря этому копью и сам Луг, и его отец, и король Нуада, и многие другие павшие туата воскресли. И третий способ: мистерии Колеса. Если не применить ни один из них, то мертвая плоть останется мертвой. В случае с павшими фоморскими владыками мне понятно, почему Кейтленн измыслила столь причудливый способ вернуть себе мужа, но чего я не вполне понимаю, — нахмурился он, — так это того, почему сыновья Туиреанна опять живы. Ведь Луг назначил им эрек за Киана, и, когда они выполнили все, он убил их.       — Возможно, фоморы нашли способ? — задумчиво спросила Инис.       — Или же все намного проще, и дед этой троицы, Огма, пришел к Дагде, своему брату, и попросил воскресить своих внуков копьем. Так уж сложилось, что отношения у клана Диана Кехта с кланом Дагды сложились откровенно плохие, чему иллюстрацией может служить известная тебе история с его первой неверной женой, — темноволосый кивнул на Аэда.       — А может быть, та история с сыновьями Буах является лишь отражением истории с убийством моего отца? — муж Инис поднял бровь. — И тех, и других сыновей было по трое, и каждая троица убила недруга из клана Диана. Правда, в первом случае трое заплатили за это, а во втором — получили власть, хотя правили нерадиво и потеряли Ирландию.       — Я к этому добавлю отказ самого Диана утешить горе дочери Дагды, — ледяным взглядом напомнил о невыплаченном долге зимний Король. — И я о том не забыл, — припечатал он и затем вернул внимание Инис. — Прости, Королева.       — У вас там у всех отношения не так, чтобы очень, — буркнула Инис, — а потом отдуваются за это все вокруг… — она поспешила сменить неприятную тему на едва ли более приятную. — Ты ведь в курсе, что за ритуал собирается проводить эта Кейтленн и какова моя роль в нем? — девушка покосилась на мужа. У него про ритуал она даже выспрашивать не пыталась. Но Брес был склонен вываливать на ее голову все, что хотел, вот и в этот раз, может, что скажет.       — Да, ритуал мне известен, и я о том упоминал, — он кивнул. — Уверена ли ты, что хочешь знать подробности?       — Естественно, хочу. Это же касается и меня тоже, — подтвердила она.       — Ну хорошо, — переведя дух и вздохнув, Брес продолжил: — Существуют два варианта ритуала. Первый подразумевает, что сила Балора осталась в медальоне. Фоморы считали, что рано или поздно нашли и отобрали бы медальон — и тогда бы им осталось поймать любую девушку. В идеале, конечно, для столь гнусной цели использовать дочь самого Балора, — он понизил голос, косясь на дремавшую в объятьях Киана Этайн. — Так вот, поймав ее, они бы повесили ей на шею этот медальон, а потом самый родовитый из них — кто там у них выжил — заделал бы бедняжке ребенка, старуха извлекла бы силу из медальона и вселила в переданное семя, чтобы зачатый таким образом ребенок впитал эту силу и память о своем прошлом в себя без остатка. Он бы собрал последние капли в момент рождения, когда мать передала бы их ему вместе со своей жизнью. А все получили бы возрожденного Балора. Но ты изменила планы, Инис, и, поймай фоморы тебя, они подвергнут тебя тому же самому за тем исключением, что сила уже в тебе пребывает.       — Брес, довольно, — резко одернул его Аэд, благодаря спокойной беседе почти вернувший себе привычный облик. — С Инис этого не случится.       Сама девушка сразу же вспомнила свой кошмар и передернулась. Повторения произошедшего совершенно не хотелось, тем более в реальности. Но позволить себе раскиснуть… Только не сейчас.       — Ясно, — коротко сказала она, не показывая, как относится к рассказу Бреса. Только крепче прижала к себе корзинку с крольчатами.       — Именно для того, чтобы этого не случилось, я предложил — а вы поддержали — идею передачи тобой силы Балора твоему мужу, — веско продолжил темноволосый. — На тебя тогда вообще никто после этого не посмотрит. Ты избежишь ритуала, Луг получит свое наследство и проучит фоморов — все будем радоваться и веселиться.       — Я только за, если в этот список включить возможность перебить всех, кто встанет на пути, и отомстить конкретным личностям, — мрачно сказала Инис. — Они слишком далеко зашли.       — Это Ирландия, милая! Мы же древние беспощадные боги, чему же тут удивляться? — похоже, что зимний Король чрезвычайно вдохновился своей идеей и наслаждался ее обсуждением.       Так они все шли много часов и вместо привала передавали друг другу пищу, которые с собой взяли слуги. Запивали водой из волшебного родника тайного сада, и вода придавала им силы. Все тот же Брес пояснил, что фоморам ни за что не найти тайный сад, потому что тот запечатан надежно, и понадобится не один год, чтобы сломать ту печать.       В другой раз оказалось, что процессию кто-то видит снаружи — в самом деле, за рядом деревьев, в туманной дымке мелькнула группа туристов, которая бродила в том же лесу вне тропы, и идущие по тропе в самом деле казались им потусторонним прекрасным народом.       Но Инис было не до чудес путешествия. Дорога, даже несмотря на придающую сил воду, изрядно ее вымотала. И, может быть, даже не самой трудностью, а тем, что проходила она в гнетущей атмосфере: за исключением ее и Бреса вряд ли кто в этой процессии перебросился хотя бы парой фраз. Тяжелее всего было оборотням волчьей семьи. Девушка видела их лица, застывшие, отсутствующие, да и ноги они, кажется, переставляли механически. И Инис ничего не могла поделать, только стараться не подавать виду, что и она устала. Так девушка и сидела, выпрямив спину и прижимая к себе корзину, уже не видя ничего перед собой и даже не думая.       Сколько они так шли, она не знала, потерялась во времени, и даже вздрогнула, когда дорога вдруг закончилась и перед ними открылись совсем не призрачные пейзажи. Да и то как сказать. Перед ними зев распахнула пещера, скрытая густыми зарослями. Всаднику неудобно, поэтому Киан спешился, а Этайн легла на шею Гилах, чтобы стать ниже, и закрыла глаза. Было видно, что фоморской принцессе совсем худо, и даже подошедший к ней Диан выглядел донельзя хмурым.       — Не обычная эта хворь. Но Ниалл сказал, что не знает, чем ей помочь, — сообщил он Лугу, и мрачности в том поприбавилось, потому что эти слова значили, что целители тела и духа равно не ведали, в чем причина недуга.       — Осталось недолго, — сказал Брес, беря под уздцы обеих кобыл: — Дальше я поведу сам.       — Пока мы были в замке, — к ним подошла Ольха, по ее лицу было заметно, что волчице трудно думать о чем-то, кроме ее мужа и детей, но она старалась, — звонил мой отец. Семья почувствовала неладное, и через несколько дней они прибудут в Ирландию все вместе. Наши отцы знают больше, смогут разобраться и помочь. А до этого времени я сделаю все, чтобы состояние Этайн не ухудшилось, — не закопаться в своей черной тоске и злости было тяжело, но женщина старалась, напоминая себе, что ее близких вернут. А если она сядет у их тел посыпать голову пеплом за то, что сама отправила родных на смерть, то они могут потерять кого-то еще.       Инис только диву давалась такой стойкости: у нее самой и половины ее не было.       — Альдер имеет в виду не родных отцов, а тех, кто их обратил, — Аэд предпочитал отмалчиваться, о чем-то глубоко раздумывая, но счел нужным дать пояснение Инис. — Святослав — ведун, а Велеслав — из шаманов, и когда эти двое объединяются, они способны исцелить не только тело, как Диан, но и дух — и в последнем превосходят О’Доннеллов. С такими союзниками, как они, мы будем под надежной защитой.       — Помолчите пока, — остановил болтовню Брес и опять же для Инис добавил: — Стеклянная башня скрыта от мира людей в незримой Ирландии, и путь туда закрыт от всех, кроме меня и Бригиты. И я не скажу, что такую ораву будет легко провести.       Ольха кивнула и вернулась к детям, а Инис и так только кивала на все пояснения. Да, девушке не больно-то туда и хотелось, но если это их единственное убежище, то можно и потерпеть.       Дальше шли в полном молчании. Этайн заснула, и Киан с сыном с двух сторон присматривали за ней, чтобы она не упала во сне. Брес, казалось, ушел весь в себя, вокруг него клубился едва заметный темный туман, который слился с чернотой пещеры. Переглянувшись с ним и получив кивок, Аэд вспыхнул неярким сиянием, которое растянулось на всю процессию, чтобы идти впотьмах было легче.       Зев пещеры оказался началом огромного туннеля, который шел вниз, много ниже уровня земли. Пол, стены и потолок покрывала прозрачная поверхность, похожая на стекло (Аэд шепнул жене на ухо, что это и есть волшебное стекло), под которым земля была влажной и сочилась водой. Когда создалось впечатление, будто они скоро достигнут ядра планеты, спуск закончился и продолжился ровным ходом. А затем, спустя полчаса времени, сменился подъемом, столь же долгим, что и спуск прежде.       Поэтому, когда все выбрались на поверхность и вышли из аналогичной пещеры, выяснилось, что они прошли ниже дна моря и ступили на берег острова Тори. Перед ними на отвесных утесах в окружении редкого леса вознеслась ввысь крепость из камня, покрытого тонким стеклом — вернее, тем же материалом, что стены туннеля под морем. Границы крепости казались размытыми тем больше, чем ближе к серому небу, а по краям берега перспектива искажалась маревом, какое Инис уже не раз наблюдала во время пути тайными тропами.       Прямо по центру крепости вверх устремлялась высокая башня, не оставляя ни малейших сомнений в своей истории. Как только беглецы остановились, Этайн подняла голову и при виде этой башни издала горестный вопль:       — Нет! Только не снова! Только не сюда! Дети, мои мертвые дети… — голос ее сорвался до шепота.       Аэд стремительно шагнул к ней и только и успел, что подхватить безвольное тело матери на руки, когда она завалилась со спины Гилах.       Инис тоже вид башни не доставил никакого удовольствия, всколыхнув вновь неприятные воспоминания, но вряд ли они были сильнее тех, что сейчас терзали Этайн. Девушка не была уверена, насколько они тут в безопасности, но хотя бы получили отсрочку.       — Идите в дом, не оставайтесь на берегу, — поторопил Брес и указал на ворота.       Разошлись высокие створки, и оттуда вышла молодая женщина, почти девушка на вид, знакомая Королеве по иному, гораздо более спокойному сну — Бригита, жена зимнего Короля. Подбежав к летней королевской семье, она всплеснула руками при виде Этайн:       — Тяжко ей каждый год. Возьми ее, Киан, и ступай за мной. Ваши покои в ином крыле, в башню я вас не пущу: она предназначена для Королевы, — Бригита взглянула на Инис. — Брес, уже скоро ночь, — сказала она мужу. — Идите сразу на крышу, там для вас все готово. Остальных проводят. И вас, — Бригита с состраданием взглянула на оборотней и взяла Ольху за руку. — Крепись, Альдер, ждать недолго. Пойдем, поможете мне разместить ваших людей.       — Мама, отец побудет с тобой, а я скоро вернусь, — тихо и очень мягко произнес Аэд, передавая мать в руки отца.       Этайн вдруг схватила его за руку:       — Сын, ты же мертв! Я видела, как тебя убили и бросили в озеро. Все мои дети мертвы!       На это Луг не знал, что сказать, и растерянно отступил на шаг. Брес толкнул к нему Инис и поторопил обоих:       — Идем! — и первым широким шагом направился первым к воротам, из которых уже высыпали слуги Неблагого Двора, чтобы принять обитателей замка Лох Эске.       — Он жив, — рука Инис вдруг стала очень горячей и она, повинуясь наитию, крепко до боли стиснула ледяную руку Этайн, держащую руку Аэда, неосознанно делясь с женщиной теплом. После чего вцепилась в руку мужа и то и дело оглядывалась, пока они шли, глядя на то, как уводили новоприбывших слуги Бреса, как Ольха с удивительным хладнокровием продолжала делать то, что делала — командовала слугами и собственными детьми, словно ничего и не случилось. И было это настолько жутко, что Королеве совершенно не хотелось знать, что на самом деле творится в душе ведуньи. — Что потребуется от меня? — когда они ушли дальше остальных и оборачиваться стало неудобно, тихо спросила Инис, крепче сжимая руку мужу. Лучше уточнить заранее, пока они идут, чтобы не засыпать глупыми вопросами во время ритуала.       — Королева становится мостом, по которому власть перейдет от одного к другому, — туманно объяснил Аэд. — Ты скоро поймешь все сама, не волнуйся.       Оба Короля и Королева чуть ли не бегом промчались по крепости, поднялись по нескольким лестницам и вышли на крышу. Разглядывать убранство им было некогда, но и того, что бросалось в глаза, оказалось достаточно, чтобы заметить отсутствие мрачных и агрессивных цветов. Стены мягких светло-серых и белых тонов делали фоморскую крепость вполне уютным домом, нисколько не напоминающую кошмар.       На крыше под холодным пасмурным небом Брес указал на круглую площадку позади башни, по периметру выложенную круглыми серыми камнями. Там уже ждала незнакомка — на вид немногим старше Инис, с огненными волосами и глазами, как зелень, в простом платье цвета холодного моря. В руках дева держала поднос, на котором покоился короткий кинжал, от которого едва заметно дрожал воздух — похожее бывает от жара костра.       На стоящую девушку Королева уставилась с любопытством, пытаясь понять, кто это. Вроде бы Этайн говорила, что у Бреса не было дочери.       — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Инис, когда они приблизились к незнакомке и Королева смогла перевести дух.       — Привет тебе, Инис О’Ши, Королева этого года, — лучезарно улыбнулась ей огневолосая девушка, похожая на Инис настолько, на сколько обычно могут быть похожи дальние родственники. — Я Эрин, а это дом моего сына, — держа поднос одной рукой, другой она обвела крепость и остров.       — О, очень приятно, — пробормотала Инис: выглядела Эрин максимум сестрой и уж никак не матерью. И уж тем более было тяжело осознавать, что это была та самая покровительница всей Ирландии, о которой ведает каждый. Потому встала она, куда сказали, без вопросов.       Тем временем Аэд и Брес заняли место в круге камней, друг против друга, и Эрин, кивнув Инис, пригласила ее встать по левую руку от мужа, а сама встала по левую от своего сына. Таким образом, обе тоже смотрели друг на друга.       — Возьми кинжал и сделай им разрез на правой ладони Луга, — сказала Эрин. — Затем сделай то же для Бреса. Но будь осторожна: клинок сделан из железа, и ты не должна коснуться его, хотя тебе он не причинит никакого вреда. Только кровь может его омывать.       — Но разве можно — железом? — опешила девушка. — Оно же опасно для туата и фоморов, — она неуверенно посмотрела по очереди на обоих мужчин, не спеша резать им руки, как было сказано.       — Ага, а для нас — вдвойне, потому что мы принадлежим обоим народам, — мрачно усмехнулся Брес и указал Королеве на ее долг: — Инис, мы делаем это каждые полгода и сделаем снова. Режь и не бойся.       — Это очень неприятно, но не смертельно, — Аэд поднял руку и развернул ладонью к жене. Выглядел он по-прежнему бледно, обликом где-то посередине между обычным и темным.       — Хорошо, — Инис взяла руку мужа, погладила ладонь кончиками пальцев, а потом убрала их и сделала быстрый резкий надрез, виновато закусывая губу. Потом точно так же взяла руку Бреса, гладить только, конечно, не стала, и проделала ту же самую процедуру. После чего опустила кинжал, чье лезвие было обагрено кровью и посмотрела на Эрин. Девушка сама заметно побледнела, понимая, что может испытывать сейчас муж, и переживая за него.       Над крепостью разливался закат, и золотое сияние вспыхнуло на коже Луга, выделяя его. Оба Короля держались стоически, только навернувшиеся на глазах слезы да огромное напряжение, мгновенно сделавшие их тела каменными, выдавали, что маленький надрез в действительности способен причинить столько боли. По виду мужа Инис могла сравнить и понять, что ее сломанная рука, другая, обожженная фоморским ядом, и даже рана, которую, вырезая пораженную тем же ядом плоть, оставил нож Диана — все вместе все это терзало все равно меньше, чем одна маленькая царапина, от которой шел дым, а ведь нетрудно вспомнить, как от накопленной боли, своей и жены, лишенный сна, Аэд в буквальном смысле попросту сходил с ума. Брес выглядел ничуть не лучше и даже привалился к плечу Эрин, инстинктивно потянувшись к матери, как тянется любое дитя.       Эрин перевела ожидающий взгляд на Луга. Тот же, смазанным жестом коснувшись целой рукой головы Инис, заговорил по-древнеирландски — и снова та понимала каждое слово:       — День и ночь сошлись вместе, достигнув абсолютного равновесия. День уступает, признавая превосходство ночи, и солнечный свет угасает, чтобы потом и тень преклонилась перед ним. Так заведено и так должно быть. Я сказал.       — Ночь и день сошлись вместе, достигнув совершенного равновесия, — ответил ему Брес на том же наречии. — Ночь уступит, признавая превосходство дня, и тень умалится, чтобы сейчас солнечный свет склонился перед ней. Так заведено и так должно быть. Я сказал.       — Услышано, — провозгласила Эрин, соединяя их ладони и раны вместе, локоть к локтю. — Я, Власть Ирландии, спрашиваю тебя, Луг: признаешь ли ты Бреса своим Королем?       — Сейчас мы равны — но равновесие длится мгновение. Да, признаю.       Дымок, шедший от сцепленный ладоней, вырос и серым туманом охватил летнего Короля, который качнулся и оперся на Инис — к ней будто холодная статуя привалилась. Этот туман втягивал в себя золотое сияние, словно высасывал жизнь, и на глазах из величественного божества Аэд превращался почти что в простого смертного. Поглотив сияние без остатка, по рукам туман переметнулся на Бреса, лишь на миг задержавшись под взглядом Власти, получив ее одобрение. Сияние стремительно поблекло, коснувшись зимнего Короля, и превратилось в язычки серого пламени, которые проникли в его тело и там исчезли, преображая и передавая величие и славу.       Аэду ничего не оставалось, как поклониться ему, когда Эрин расцепила их руки, и в этот момент порез на ладони Бреса исчез без следа. Рана Аэда же осталась и, хотя больше не дымилась, продолжала болеть.       Инис все эти придворные расшаркивания были чужды. Если на сам ритуал девушка взирала молча и неподвижно, чуть ли не открыв рот, то едва она увидела, что рана на руке мужа не заживает, как безо всякого пиетета бросила кинжал на поднос и ухватила Аэда за руку. Платка или чего-то другого, чтобы перевязать рану, у девушки не было, зато в избытке — волнения и усталости, а еще — та нерастраченная сила, которую Ольха советовала сбрасывать уединением с мужем. Уединяться сейчас, разумеется, было некогда и негде, зато мелькнувшее воспоминание о ведунье добавило эмоций. Рука Инис загорелась, не как раньше теплым светом, а натурально вспыхнула огнем, заставив девушку с воплем испуга, за Аэда, не за себя, отдернуть руку. Но ладонь летнего Короля пламя все же опалило, без боли, как ни странно, да и затрагивая лишь саму рану и спаивая ее края, как в древности прижигали бы раны лекари.       — Какая интересная в этом году у нас Королева, — заметила Эрин, легко улыбаясь. Она отступила на шаг, показывая, что можно выйти из круга.       Ее сын встрепенулся, полностью оправившись от своей раны, и сказал:       — Настолько интересная, что в этом году, похоже, Бригита останется без добычи и эрек будет уплачен в полной мере, — он чуть склонил голову набок, рассматривая Инис, и вдруг стало ясно, что на фоне всеобщих сомнений он поддерживает и верит в нее. В следующее мгновение лицо его стало суровым: — Вы, двое, ступайте отсюда. О’Доннеллами я займусь сам.       — Идем, милая, — Аэд до сих пор выглядел неважно, потому что, рана хоть и затянулась, болевые ощущения лишь немного начали утихать.       — Хорошо, — рука перестала гореть, и Инис обняла мужа, заглядывая ему в лицо. — Тебе надо отдохнуть, любимый, — сложно было сказать, что она сейчас испытывает — облегчение или беспокойство. Но, по крайней мере, хоть что-то сейчас закончится и ее муж теперь отдохнет, а О’Доннеллы вернутся к жизни.       Они ушли с крыши не тем путем, каким пришли: Аэд повел жену к башне, на боку которой имелась дверь. Едва они отошли на расстояние в половину от круга камней, как позади что-то грохнуло. Обернувшись, они увидели Бреса, широко воздевшего руки, и от него вырвался черный смерч, который стремительно разросся до полупрозрачного серого купола, накрывшего крепость и остров.       — Теневая завеса, — понял Аэд, объясняя жене. — Хотя остров Тори сам по себе трудно найти, лишняя защита не помешает. Да не смотри на меня с таким испугом, — попросил он, видя волнение жены. — В старые времена мы устраивали настоящие поединки, и тогда поражение было настоящим. Прости, что в этом году мы останемся без осеннего фестиваля. А ведь мы задумали рок-фестиваль, на котором мерились бы силой в песнях — причем не каких-то там средневековых балладах, а современных, — он слабо улыбнулся. — Тебе бы понравилось.       К тому времени супруги поднялись по винтовой лестнице на вершину башни, и мужчина не без опаски открыл дверь в отведенные для них покои. Спокойные светлые тона серых и песочных цветов, удобная мебель, мягкие ковры и широкое окно создавали приятное впечатление и ощущение уюта — и в то же время это была та самая комната, где в заточении когда-то жила мать Луга, где она встретилась с его отцом и где двое зачали его.       — Мне все равно, что там за фестиваль, — покачала головой Инис, — главное, чтобы с тобой было все хорошо. И чтобы Айвэна с детьми вернули к жизни, — девушка теснее прижалась к Аэду. Помолчала и тихо произнесла: — Жаль, что дядя ни к его, ни к твоему двору не принадлежит и не может ожить… Тебя и твоих родных я смерти не отдам. Никого не отдам, — получилось отчаянно и зло, и глаза у девушки вспыхнули. Но быстро потухли, стоило только двери открыться. Инис затормозила, чувствуя, как холодеют ладони. О кошмаре ничего не напоминало, но девушка сразу и безошибочно ткнула пальцем в одну из стен. — Там стояли стеклянные гробы… — и почувствовала, что ноги подгибаются.       — Их давно унесли, а моих братьев похоронили, — Аэд обнял и прижал к себе жену, поглаживая по голове. Приподнял ее за подбородок и посмотрел в глаза — его собственные были медовыми: — Не бойся, здесь правит Брес, а не Кейтленн. С тобой ничего дурного здесь не случится. И я не причиню тебе боли.       — Я знаю, что не причинишь, — Инис обняла Аэда за шею, — просто вспомнила тот кошмар. Мне это показали… — девушка тихо выдохнула. — И просто накатило… Я в порядке, все хорошо, — она постаралась улыбнуться и выпрямилась. — А вот тебе все еще надо отдохнуть!       — Тебе тоже, милая, — он вымученно ей улыбнулся, будто вместе с властью какая-то часть силы его покинула. — Сегодня от нас ничего не нужно, а Бресу будем только мешать. Лучшее, что сейчас можно сделать, это выспаться.       — Тогда пойдем отдыхать, — улыбнулась Инис, — раз нам все приготовили, — девушка потянула мужчину к постели, стараясь отгонять от себя мысли о кошмаре. Сейчас надо было заботиться о муже, а не копаться в собственных переживаний.       Но он, похоже, все равно замечал, что жена напряжена, и старался ничем не давать поводу к беспокойству. Присел на кровать, к слову, стоявшей не у стены, а под окном, сбросил обувь и растянулся поверх покрывала. Но закрывать глаза не стал, вместо этого продолжая обдумывать:       — Надо будет узнать, чем заняты фоморы и что происходит в замке. Хорошо, что мы заранее закрыли его от людей. Вообрази, что бы началось: они бы решили, что у нас пожар, рухнул фундамент или еще чего хуже, что непременно раздули бы журналисты на радость врагам и конкурентам.       — Давай завтра? Точнее, как выспимся? — предложила Инис, целуя Аэда в лоб и укладываясь рядом. — На такую голову тяжело придумывать, а мы сегодня очень многое пережили и встали рано. Даже богам нужен отдых, ясно тебе? — девушка приподнялась на локтях и строго посмотрела на мужа.       — Нет у нас такой роскоши, как время, Инис, — вздохнул он, скосив на нее взгляд. — Мы дали им три дня форы, хотя и сами опередили — но уже сейчас они поняли, что передача власти состоялась и произошло это здесь. Они знают, где мы.       — И все равно, — Инис вздохнула, а потом перебралась на мужа, улегшись сверху так, чтобы их лица были на одном уровне. Она показала браслет, который ей надела Ольха: — Давай, я тебе его отдам? Ты ведь не сможешь не спать.       Он отрицательно покачал головой.       — Это защита твоего рода. Это ведь тебя надо защищать. Инис, в прошлый раз я не спал трое суток и это немало помотало всем нервы. Но если «отцы» Альдер и Айвэна будут здесь завтра и смогут защитить наши сны, мы с тобой выспимся. А сейчас это плохая идея.       — Тогда… — Инис закусила губу, — я могу поделиться с тобой силой… — девушка покраснела. — Как мы обычно это делаем, — она не была уверена, что сама сумеет в такой обстановке сумеет в достаточной степени возбудиться, но ради мужа она готова была сделать все, что угодно.       — Но как же твой сон и кошмары? — он даже приподнялся на локте, удивленный ее предложением. Обвел жестом спальню. — Мы же в той самой башне, которая тебя так страшит. Я не имею никакого желания тебя испугать.       — Страшит, — не стала врать Инис, — но мне тут, похоже, тебя несколько месяцев дожидаться и к ней надо привыкать, — она чмокнула мужа в подбородок. — А в кошмаре был не ты, и я не позволю какой-то старухе стоять между нами. Ты вот твердишь все время, что долг Короля — защищать свою Королеву. А Королеве все время твердят о каких-то глупостях, выставляя их за ее долг. Так вот я к чему, — девушка стянула с себя футболку и расстегнула бюстгальтер, — я считаю, что долг Королевы — не давать грустить своему Королю, а давать ему стимул и силы для защиты, — что она там думала про неподходящую атмосферу и собственные эмоции из-за всего случившегося? Желание облегчить ношу любимого человека оказалось весьма хорошим стимулом, чтобы сосредоточить все мысли и желания на нем.       — Инис… — начал было он, но передумал, приподнимаясь на локтях, не замечая, что инстинктивно хочется к ней тянуться. Признаться, ему подумалось, что она позабыла, что это за башня, что за комната, которую они занимают — сам-то не забывал ни на секунду. Но жена, кажется, доказала, что из-за ее страхов и воспоминаний об ужасе он мучается больше нее — и поразился ее спокойствию. — Ты — Инис Отважная, — медовый взгляд так и скользил по обнаженной коже девушки, пока не поднялся и не встретился с ее глазами — и в нем отчетливо горел невысказанный вопрос.       — Я очень боюсь, Аэд, так что никакая я не Отважная, — Инис тихо вздохнула. — Просто подавлять свои страхи — это единственное, что я могу сейчас делать, чтобы не быть обузой. Я не целитель, не маг, то, что я умею, просыпается вообще само по себе, я даже не воин, — тут девушка с досадой качнула головой. — Дядин меч остался в замке на радость врагу… Так что, чтобы не путаться под ногами, мне остается только не бояться, — тут девушка спохватилась, что она вообще-то собиралась не жаловаться мужу, а отвлечь его иным способом. Потому, с досадой тряхнув головой, Инис склонилась над ним и нежно улыбнулась. — Если нам нельзя спать, то я хочу провести эти пару часов отдыха в твоих объятиях, и комната меня не пугает, потому что настоящий ты меня никогда не обидишь, — с этим словами, но при этом краснея как маков цвет, девушка решительно взяла руки Аэда и положила себе на грудь.       Сильные пальцы тут же сжали оба холмика, но сделали это мягко, бережно, в полную противоположность кошмару. Разжали и снова мягко сошлись вокруг девичьей гордости — что бы там Инис себе ни думала, Аэд вовсе не считал, что ее грудь для него недостаточно привлекательна. Чем дольше мужские ладони ласкали теплую кожу, тем задумчивее становился подернутый поволокой взгляд Аэда, тем глубже и ниже становилось его дыхание, а голос прозвучал немного хрипло:       — Ты никогда не станешь обузой, моя Инис. Иди ко мне и забудь все дурное, — приподнявшись, он дотянулся до нее и накрыл заалевшие губы своими.