Тем временем из знакомой пещеры на острове вышла рыжеволосая дама в зеленом, которая указала следовавшим за ней гостям на высокую крепость:
— Добро пожаловать на остров Тори в дом зимнего Короля, — сказала Эрин, дав возможность выйти остальным.
— Благодарю за то, что встретили нас, — приложив руку к сердцу, поклонился ей рослый гость, одетый в простую длинную льняную рубаху до колен с расписным воротом, перехваченную плетеным поясом, и расшитые понизу штаны. На вид ему было лет шестьдесят, длинные русые волосы собраны в низкий хвост и перевязаны красной лентой, короткая борода обрамляла губы, щеки и подбородок, а глаза, необычно спокойные, по цвету похожие на болотную зелень, открыто смотрели вокруг с живым любопытством.
— Мой сын попросил меня проводить поскорее к вашим родным, — Эрин дождалась, пока из пещеры покажутся все. — Альдер и Ниалл ждут вас.
Его спутник, не менее колоритный — такой же рослый и широкоплечий, с окладистой русой бородой и медным обручем на голове — молча скопировал жест брата и оглянулся на своих спутников, больше всего волнуясь, конечно, за внуков — за темноволосую девушку с россыпью веснушек на щеках и курносом носике и стройного паренька-подростка, унаследовавшего от матери внешность ледяного духа и очень живые, синие глаза отца. Но те держались молодцом, от родителей не отставали, хотя и вертели головами, разинув рты.
— Ух ты, круто… — наконец не выдержал мальчишка, выпуская руку сестры и даже привставая на цыпочки, чтобы получше рассмотреть открывающийся вид. И вся его холодность разом слетела, и бледная кожа, и белые волосы заискрились, словно снег на зимнем солнце.
— Ратмир, — негромко окликнула его мать и, когда смущенный мальчишка обернулся, строго нахмурилась и покачала головой. — Сейчас не время, нам надо встретиться с семьей, — и хотя голос женщины звучал мягко и даже тепло общая льдистость ее облика не потеплела ни на йоту.
— Хорошо, мама, — мальчишка смолк, вновь вернувшись к сестре, но уже через пару минут пути младшие члены семьи о чем-то зашушукались. Ярина по возрасту была значительно ближе к детям Ольхи, нежели к пятнадцатилетнему брату, но это не мешало ей вести себя совершенно по-детски. Даже сейчас, ведь в отличии от старших родственников ни она, ни Ратмир совершенно не чувствовали никакой опасности и боли родных.
— Давно мы не были в Ирландии, Святослав, — тот, что первым приветствовал даму в зеленом, пересчитал глазами волчье семейство (семеро, считая его самого) и пошел впереди. — Но такой передряги и я не припомню, — он помолчал и качнул головой.
— Да уж, Велеслав, давненько, — согласился с братом старший ведун, — и не думал я, что кто-то вновь решит родне вредить. Но уж коли дело до такого дошло, то и нам пора вмешаться. Только, Искрен, Данила, сверх необходимого силами своими не балуйтесь: земля чужая и хозяева тут иные, — Святослав вежливо склонил голову в сторону Эрин.
— Мы помним, отец, — почтительно отозвались сыновья Святослава, не споря с ним, даром что шириной плеч и ростом, что старший, что младший ему мало в чем уступали. Да и в обычной ситуации иерархия в их семье не была столь строгой, как в других, и каждый жил своим умом. Но не в ситуации, где авторитеты братьев-старейшин были непререкаемы.
— Мы ожидаем, что фоморы дадут бой на Самайн, — кратко вводила в курс дела Эрин. — Среди них есть противник, подобный вам, — она взглянула на Велеслава, — и она держит в заложниках душу одной из нас. Король Брес расскажет обо всем на совете.
— А на ту сторону за душой я с тобой схожу, — меж тем обратился Святослав к брату, хорошо зная, что тому придется делать, — посмотрю, что и как там, и как на эту сторону повлиять можно будет.
— Тогда расспроси Ольху, а у Ниалла я сам разведаю, — тот остановился, покуда гости миновали лес и вышли к воротам, распахнувшимися перед ними по слову дамы в зеленом.
Часа через два совет смог собраться в просторном зале, куда позвали обоих старейшин, ведунью и ее старшего сына. Помимо них на совете присутствовали оба Короля, Королева, Диан Кехт и Киан, который держал на руках спящую супругу: с тех пор, как Этайн увидела крепость, она впала в забытьи и с тех пор не очнулась.
Велеслав, который из двоих старейшин волчьего клана отличался связанными в хвост волосами и коротко подстриженной бородой, стоял над Этайн и всматривался в нее взглядом, прозревающим не только видимое, пока не изрек:
— Ее здесь и вправду нет. Есть только тело, спящая оболочка, — он взглянул на целителя. — Она ведь впадала в кому и раньше?
— Да, когда Кейтленн погрузила в сон ее, свою дочь, и ее сына Луга. Она держала их силой собственной крови до тех пор, пока Альдер не распутала чары, — подтвердил тот.
— Но как получилось, что Кейтленн похитила ее душу, если нас всех от нее оберегали Айвэн и Ниалл? — спросил Аэд, по обыкновению держа жену на коленях, точно не желая ни на миг отпускать ее даже рядом с собой.
— Связь рода, — ответил Велеслав и объяснил так: — При всем отличии вашем от нас, людей, узы рода у каждой семьи ничуть не слабее, чем у других. Да вы и сами о том давно знаете: издревна вы жили именно кланами — каждый принадлежит своему роду. Вы, полуфоморцы, — он указал взглядом на обоих Королей, — выбрали путь ваших родичей-туата — но половина вас принадлежать второму роду от того менее не стала. Твоя мать, — кивок Лугу, — отреклась от своего рода — но род от нее не отрекался и кровь в ней по-прежнему принадлежит ее матери и отцу. Мало что есть на свете сильнее, чем слово матери. Непросто будет вернуть ее вам.
— Поэтому отец и не смог этого сделать? — подал голос Ниалл.
— Дело не в Айвэне, — возразил Велеслав. — Мы, шаманы, смотрим на мир в целом, но в делах рода равных нет ведунам. Мы чувствуем одновременно и больше, и меньше — и Айвэн мог не заметить этой беды не потому, что ему не достает знаний, но потому, что он не ведун. Вот почему освобождать Этайн мы пойдем вместе, — он кивнул Святославу.
— Свою жену же он так глубоко не потащил, — подхватил тот, едва Велеслав замолчал, — поберег: слишком много сил бы пришлось Ольхе вложить в помощь, и не факт, что ей удалось бы вернуться без посторонней помощи, а наши боги по покону за такое бы спросили вдвойне, — Ольха тихо фыркнула, прекрасно зная отношение мужа к правилам, которым обязан был следовать любой ведун. — Я могу оборвать связь Этайн с родительским родом, — огладив бороду и чуть помолчав, произнес Святослав. — Вместе с ней оборвется и твоя, Луг, — ведун посмотрел на летнего Короля и его супругу, густо покрасневшую под его спокойным и пристальным взглядом и предпринявшую попытку слезть с мужниных колен, но кто бы ее отпустил? — Силы от этого меньше не станет: это наследие не на крови завязано — но последствия все равно будут, ибо полный отказ от рода без оных не обходится, но лучше они, чем если на крови что-то похуже свяжут.
— Этайн все равно является моей матерью, как и кровь Балора остается мне родной, — возразил тот и взглянул на спящую мать. — Но ведь это о ней, в первую очередь, вы говорите, разумея последствия?
— У каждого существа есть оба родителя. Можно отсечь от одного, а от другого — необязательно, — призадумался Велеслав. — Им нужна преемственность от фоморского короля, Святослав, иначе получится намного хуже, чем кажется. Что до Этайн, то ее, лишенную матери, сможет принять к себе род ее мужа — как, собственно, у нас на Руси всегда и происходило, — при этом он уставился на ведунью.
— Если не найдется родственник по отцу, через которого они смогут влиять на кровь, то можно ограничиться и материнским родом, — ведун предпочитал делать все наверняка и первый вариант Святослава устроил бы больше, — но последствия все равно будут. От одного родителя отрезаем или сразу от обоих — разницы нет, но в сравнении с тем, что потом нельзя будет ни проклясть, ни какую иную черную ворожбу не сотворить, это сущий пустяк. По крайней мере, твоя супруга, — Святослав говорил Аэду, но смотрел на Инис, — живет и здравствует.
— В каком смысле? — Ольха вытаращилась на отца. — У нее же была моя защита, которую я на род ставила еще давно!
— Защита — была, — перевел взгляд на дочь ведун, — а связи с родом как таковой — уже давно нет. Девушка — единственная в роду.
— Я не сведущ в подобных делах и потому прошу объяснить, о чем сейчас речь, — Аэд и сам не заметил, как прижал жену к себе крепче. — Мы знаем, что четыреста лет тому назад Айвэн и Альдер уберегли девочку, которую хотела извести моя бывшая жена, и что эта девочка стала затем прародительницей Инис. Альдер защитила спасенную, и эта защита охраняла и Инис. Затем, когда защита пала, а точнее, четыре дня назад, Альдер восстановила защиту над моей женой. О чем вы теперь говорите?
— И я помню своих родителей, — подхватила Инис, вцепляясь в мужа, — вспомнила, когда вернулась память, — девушка выглядела испуганной и растерянной.
— Защита, правда, пала не четыре дня назад, — поправила Ольха, — а гораздо раньше: ее разрушила сила Балора, но в остальном — отец, я тоже не понимаю, — ведунья хмурилась, но было в ее глазах и любопытство.
— Все верно, родители у тебя есть, — успокаивающе кивнул Святослав, — и защита была, потому-то ты ее и чувствовала, ее, а не сам род. Подробностей я рассказать не могу, если бы я сам забирал из рода — объяснил бы, а так могу лишь образно описать. Род — это древо, где корень — это основатель рода, а ствол, ветви и листья — все потомки основателя, дальние и не очень. Когда ведуны кого-то из рода забирают, это как отломать ветку или листок сорвать. Так вот, эта дева — сама корень, чего быть никак не может. А значит, ее забрали из рода, но в иной не включили. Ты говоришь, что родителей помнишь, а их имена? — ведун, прищурившись, посмотрел на Инис. И та замерла, хмурясь и действительно пытаясь вспомнить. И чем дальше, тем растеряннее становилось ее лицо, и крепче пальцы вцеплялись в руку мужа.
— Могло ли получиться так, что Инис потеряла род, когда обрела силу Балора? — предположил Ниалл, хотя и молодой шаман не слишком хорошо разбирался в подобных вещах.
— Нет, внук, не могло, — покачал головой Святослав, — тут или ведун постарался, на крови все замешав, или иное что-то. Но ведун бы в иной род ее сразу перевел, раз от обоих родителей забрал. А получение новой силы только убить могло, но, поскольку девушка живее некуда, то и это ее не коснулось.
— Что касается, как ты говоришь, включения в иной род… — сказал тихо Аэд, нахмурился и замолчал. Но затем лицо разгладилось, когда он сообразил, что жена и так порядком напугана.
— Я могу спросить у опекуна… — неуверенно пробормотала Инис. Имена родителей она так и не вспомнила, и это пугало.
— Спроси, — кивнул Святослав, — потом как-нибудь, когда с более серьезными делами разберемся.
— А заодно спроси Бирог, не она ли и Айргедмар использовали тропы времени, чтобы направить О’Доннеллов в прошлое, — добавил Аэд жене. — У меня давно зародились подобные мысли, тем более что наши тропы можно использовать не только наяву, но и во сне, — он прищурился, глядя на Альдер. — И в шаманском сне тоже. Учитывая, что оба опекуна рассчитывали прятать Инис и растить подальше ото всех, вполне возможно, они смогли изолировать ее не только физически. Ох, чем дальше, тем больше подтверждений тому, что Бирог все спланировала: и встречу родителей, и мое рождение, и войну с фоморами, и даже судьбу моей Королевы. Интересно бы знать, а грядущую войну с женой Балора и моей бывшей женой тоже она обеспечила? — по его голосу было заметно, что Аэда охватывает отчетливое раздражение.
— Ты из нее вообще какого-то расчетливого монстра делаешь, — надулась Инис, — но я спрошу, — девушка уловила раздражение мужа и, пересилив смущение, погладила по щеке и обняла за шею. — Успокойся. Сейчас вообще не о том речь, — как-то они отвлеклись от насущных и куда более серьезных проблем. В роду она или без рода — хуже ей от этого не становится, а вот что сейчас происходит с Этайн — совершенно другой вопрос.
— У меня есть причины так думать, — проворчал муж. — Тем более, что она демонстративно сама меня игнорирует и отказывается отвечать на вопросы. А тебя хотела держать взаперти, как Этайн держали в неволе! Хоть и в заботе, но все же в неволе! Никакая любовь того не оправдывает, — было заметно, что все это его ранит. Сделав над собой усилие, он постарался вернуться к текущему обсуждению. — Из родичей Балора, как и его самого, в живых никого не осталось, а по матери — есть только Кейтленн.
— Этайн — мне супруга, и наша семья примет ее, как всегда принимала, — добавил Киан, у которого в голове не укладывалось, что на руках он держит лишь спящую оболочку любимой женщины.
Инис вздохнула и (Ольха невольно едва заметно улыбнулась, увидев это) принялась чесать мужа за ухом, чтобы хоть как-то успокоить.
— Тогда сразу ее в твою семью ввести и можно, — согласно кивнул ведун. — Так даже лучше: защита мужнина сразу встанет и добраться до разума и души в любом из миров будет труднее.
Киан переглянулся с отцом и увидел, что целитель кивнул:
— Да будет так, — он постарался поудобнее устроить жену на руках, хотя та ощутить той заботы совсем не могла.
— Ну раз так, то со своей стороны не вижу смысла откладывать дело в долгий ящик. В роду, готовом принять на себя заботу, ей будет лучше и чем быстрее она перейдет, тем оно правильней, — подвел итог Святослав. Конечно, были и другие дела, но в данном случае ведун считал выполнение своего прямого долга самым значимым, какой бы черствостью ни казалось его поведение. Впрочем, лично Ольха это понимала лучше других, а потому женщина одобрительно кивнула на слова отца. Жаль, что сама она пока еще такое совершить не смогла бы.
— Стало быть, решено, — подытожил Велеслав, встряхнув головой. — Святослав, здесь ты более сведущ, а потому, тебе и командовать. Я схожу за ней, — кивок на Этайн, — но прежде, — взгляд оборотился на Бреса, — я хотел бы увидеть сына.
— Вместе сходим на ту сторону, — поправил его Святослав, — оттуда и начну, а здесь уже закончу.
Минутное молчание, установившееся следом, было прервано зимним владыкой:
— Идем, я к нему провожу.
— Я с тобой, — Ольха поднялась, глядя на Велеслава. Пока приходила в себя под присмотром Диана, пока ждала родню и была с детьми, мужа она увидеть еще не успела. И сейчас не собиралась от этого отказываться. Благо что с детьми могут побыть ее братья и Альфхиль, а отец в ее помощи сейчас не нуждается. А ей хотелось увидеть мужа, пусть даже еще не живого.
— От нас что-то потребуется? — спросил Киан у Святослава.
— Поудобней уложить, ну и рядом посидеть, чтобы не испугалась, когда очнется, — Святослав посмотрел на дочь с грустью, хорошо понимая ее чувства, но от дела себя отвлечь не дал. В первую очередь следовало заниматься тем, где что-то можно сделать. Да и скорбеть у славян было не принято. — И, пожалуй, пока есть время, поставлю защиту, пусть пока восстанавливаться будет, под ней походит, так оно надежней и основательней.
— Тогда мы останемся, если не помешаем, — Диан проводил взглядом Бреса и Ольху и вернул внимание невестке и сыну.
***
Тем временем Брес вел обоих волков куда-то вниз, к самому фундаменту крепости, и с каждым шагом всех троих сильнее окутывал холод.
— Холод — это хорошо, — приговаривал Велеслав, идя последним. Винтовая лестница довольно круто шла вниз, поэтому он на всякий случай следил, чтобы ведунья не оступилась.
— У нас здесь нет криогенной установки, поэтому обошлись заклинаниями, — хоть говорил зимний Король тихо, а голос его все равно разносился эхом. — Диан устроил себе тут лабораторию, но туда вас не поведу — ворчания потом не оберешься, — он фыркнул. — Не бойся, Альдер: тебе повезло, потому Кехт тебе не откажет.
— А тебе отказал? — спокойно поинтересовался Велеслав, услышав в интонации Бреса застарелую неприязнь.
— Ладно бы только мне, — ответил тот. — Он отказал матери утолить ее горе, хотя ему это не стоило бы ничего.
— У них тут все взаимоотношения строятся на том, что кто-то кого-то обидел, отказал, убил, а потом взял эрек за смерть, — вздохнула Ольха, — и после этого Айвэн еще на моих богов и их законы ворчит, — в голосе ведуньи досада мешалась с сочувствием к Бресу и Бригите. — Отсюда и все проблемы. Кейтленн тоже утверждала, что дочь из-за великой любви в башне в одиночестве держала, — женщина смолкла и больше не проронила ни слова, зато в какой-то момент подняла глаза к потолку, прислушиваясь и чуть ли не принюхиваясь. — Отец волшбу творить начал. Горящими поленьями пахнет.
Дожидаться, пока они дойдут до комнат родителей Аэда, Святослав не стал. Один из старейших из ныне живущих волков, к тому же сильный ведун, он чуял историю этого места, и она ему не нравилась. Изменить ее старый ведун был не в силах, но распутать зловещую паутину мог. Чем и занялся по дороге, вместе с глуховатым напевом заговора вслед за ведуном поплыл уютный запах горящих поленьев. Теплый, сухой и уютный, напоминающий о русской печи или камине, что ирландцам было однозначно ближе, он заползал в каждый уголок старой крепости, и словно бы даже дышать стало легче. Инис (они с Аэдом, конечно же, тоже собирались отправиться в путь), даже споткнулась, чуть не упав от неожиданности и того, что гнетущее чувство покидает ее.
— Вот так-то лучше, — довольно кивнул Святослав, мельком посмотрев на девушку, после чего, они как раз дошли до комнат, скомандовал Киану: — Укладывай супругу поудобней, возьми подушек побольше, одеяло попушистее, в общем, все, что с ее понятием комфорта соотносится. Чем удобней ей будет, тем лучше.
Вдвоем с Аэдом Диан натащил одеял и подушек, из которых мужчины устроили для Этайн удобное ложе. Убедившись, что все сделано как надо, Киан бережно опустил на ложе супругу, взглядом попросив Инис подоткнуть пару из тех, что норовили свеситься на пол. Теплый древесный аромат все четверо тоже почувствовали и теперь вертели головами, пытаясь понять, откуда слышат его. Как только все было готово, Киан присел рядом, чтобы убрать бледные пряди волос с лица любимой жены.
— Да не вертите вы головами, — добродушно хмыкнул Святослав, — ведуны по иному ворожат, отсюда и запах. По хорошему, это место снести бы и солью засыпать, да оставить лет эдак на полтораста или даже больше, чтобы оно очистилось, — неодобрительно покачал головой мужчина. Как и все ведуны, он неодобрительно относился к тому, что подобные места, впитавшие много боли и страданий, продолжали использовать. Сколь бы значимым это место ни было и какой бы источник под собой ни содержало, а использовать его нельзя было ни в коем случае. Но ничего из этого ведун говорить не стал, вместо этого пошел по комнате, напевая уже другой заговор.
***
Тихий раскатистый смешок Велеслава немного разбавил пустоту и холод мрачного подземелья:
— Конечно, ворчит. И будет ворчать. А то, смотри, и эрек потребует у них за то, что жену обижают, — старый шаман притянул по-отцовски волчицу к себе за плечи и почти сразу же отпустил. — Ладно, задержались мы. А вот, никак уж пришли?
Брес отпер тяжелую дверь и впустил гостей. Щелкнул самым обычным электрическим выключателем, и помещение озарилось светом.
Даже на острове Тори магия вполне неплохо уживалась с наукой. Скрытая в незримой Ирландии крепость, тем не менее, принимала плоды технического прогресса, в чем беженцы из замка Лох Эске убедились сразу, как только переступили порог. Но все же здесь, не в пример летнему замку, именно древняя магия господствовала и царствовала.
Велеслав одобрительно рыкнул, входя в самое настоящее подобие холодильника. По полу, стенам и потолку тянулась снежная изморозь, превращая помещение в сказочную пещеру — разве что слишком уж правильных форм. Кроме закованного в лед саркофага, здесь больше ничего не находилось, а в том, что они пришли туда, куда нужно, убедил Брес, когда встал у саркофага и стряхнул с морозной крышки с одной стороны сугроб снега.
Старший оборотень подошел к нему и, цыкнув, покачал головой. Положил огромную лапищу на плечо Ольхе, пропуская ее к мужу.
Очищенное окошко давало немногое рассмотреть, но под морозным стеклом волчица действительно увидела Айвэна. Бледная, в синеву, кожа, заиндевелые щеки, ресницы и волосы, отсутствие облачка пара, которое затуманило бы стекло на крышке, порождали странное впечатление. Ольха не чувствовала ни токов крови, ни биения сердца (которого, она знала, и нет), ни даже самой малой толики присутствия не ощущалось.
— Его здесь нет, Ольха, — то же самое выразил Велеслав, отступая на шаг, чтобы ей не мешать. — Айвэн отсюда очень и очень далеко. Как я и думал.
— Вот еще бы он понял, что никто меня не обижает, — женщина с нежностью и грустью смотрела на заледеневшее лицо мужа, а потом осторожно положила на крышку руку. — Я знаю, отец. Айвэн меня предупреждал, когда мы встречались по ту сторону, — ведунья вздохнула и коротко (времени было не много) пересказала то, что происходило на Изнанке. — Но он обещал вернуться, и я мужу верю.
— Я тоже обещал тебе, что вернется, — изо рта Бреса вылетало морозное облачко пара. — Вот вырастит Диан новое сердце — тогда и вернется. С твоими детьми же все получилось, и я говорил, почему.
— Много раз я слышал об этом вашем Колесе да толком не понял, кто придумал его, — Велеслав бросил взгляд на Ольху. — О том, что смерть и жизнь составляют единый цикл, давно ведомо, но в других землях о ваших обрядах не знают. Есть нечто похожее, основанное на преданиях старины, но не более.
— Впервые мы придумали Колесо чуть более, чем две тысячи лет назад, — ответил зимний Король, прохаживаясь по помещению. Его голос гулко отражался от стен, покрытых заснеженным льдом. — Взяли старые сказания, что сохранили друиды Фир Болг (это народ, живший на острове прежде туата), бродили по свету, наблюдая за сменой сезонов, собирали крупицы чужих легенд — да в итоге узнали, что в смене сезонов, в солнечном свете и ночной темноте содержится сила, которая много старше нас всех и которая в своем постоянном обновлении практически вечна. Методом проб и ошибок появились мистерии — а с ними и тот порядок, что мы соблюдаем из года в год. Правда, потом, когда жена Луга из смертных, та, что на годы стала его Королевой, предпочла смерть вечной жизни ради их сына, Луг перестал играть роль летнего Короля, и его заменили его же родители. Только триста лет назад он вернулся в мистерии после встречи с Альдер и Айвэном — мне подробности не известны, но Луг рассказывал, что именно Айвэн уговорил его вернуться в созданную нами традицию. А сами О’Доннеллы, как вам известно, присоединились к мистериям в качестве гончих, — Брес покачал головой. — Цель нападения на О’Доннеллов, с одной стороны, очевидна, но с другой вызывает вопросы, потому как не могла же Буах, союзница Кейтленн и бывшая жена Луга, не вызнать, чем мы заняты из года в год, до того, как напасть. В этом свете ее промах выглядит глупым. Или же проклятие Этайн до сих пор не утратило силу.
— Как бы то ни было, все только к лучшему. Я получил подсказку, с чего мне нужно начать, и сейчас нам надо вернуться к Этайн и Святославу. Ольха, родная, идем, — старый шаман с сожалением позвал волчью вдову.
— Четыреста лет тому назад Буах прокляла Айвэна и наших первенцев на смерть за то, что мы уберегли предка Инис, — качнула головой Ольха. — Обещала, что видеть мне всех троих мертвыми, а его — и без сердца… Так все и сбылось — только вместо Ниалла и Ивы пострадали Лиам и Наари. И вряд ли Буах забыла, как мой муж ее же саму и обезглавил, чтобы ведьма перестала плести свои козни. Да вот время прошло — и Буах с того света вернулась… — уходить ведунье не хотелось: оставлять мужа было неправильно, все существо протестовало против этого. С другой стороны, разум твердил, что здесь она ничего сделать не могла, а там наверху ее помощь могла пригодиться. — Да, отец, я иду… — тихо откликнулась волчица, нежно скользнув пальцами по ледяной крышке. — Я жду тебя, любимый, — еще более тихо выдохнула Ольха вместе с облачком пара и посмотрела на Бреса. — И все же за детей и мужа я у тебя в долгу, Брес, чтобы ты ни говорил.
— Рушишь мой злодейский образ, который себе так тщательно придумала Королева, — не слишком удачно отшутился тот и долго-долго смотрел на ведунью, размышляя, покуда оборотни вышли из помещения, которое он запер, и вместе с ним поднимались обратно. Его мысли не стали тайной для Велеслава, который отчетливо видел их содержание над головой полуфомора:
— Если ты хочешь вернуть к жизни сына, без посоха Дагды не обойтись, — старый шаман прищурился. — Но подумай хорошо, прежде чем просить Ольху достать его. Опасное это оружие, и, если о нем сказана правда, лучше бы никому не встречаться с его смертоносным концом.
— Мне ли об этом не знать, — Брес старался говорить ровно. — Я не из тех, кто торопится требовать долг от других. До возвращения Айвэна этот разговор смысла все равно не имеет.
— Оставлять посох в руках фоморов в любом случае нельзя, — покачала головой Ольха, — так что вернем его. Я постараюсь помочь, это не обещание, скрепленное правилами, но искреннее желание помочь тебе и Бригите. И постараюсь помочь — для того ведуны на свете и живут, чтобы помогать, — девушка не боялась так говорить. Справедливость в любом случае должна была восторжествовать, да и посох оставлять в руках психопатки точно не стоило. Сама-то волчица смогла отмахаться только благодаря мужу, а если Кейтленн нацелится на кого-то из ее детей? Они были сильны, но двоих ведунья чуть не потеряла, и остальными рисковать не собиралась.
***
Спустя десяток минут они присоединились к Святославу и двум парам, войдя тихо, чтобы не мешать ведуну. Впрочем, Брес почти сразу ушел, не имея причин вмешиваться в чужую волшбу, которая его не касалась. Велеслав с удовлетворением отметил, что стало легче дышать, и опустился на пол возле постели, где лежала Этайн, рядом с которой с другой стороны сидел Киан. Диан же тем временем поглядывал, хмурясь, на Инис, которую обнимал внук — младшая пара разместилась на диване у дальней стены.
Святослав посмотрел на дочь и та ему улыбнулась, слабо, но в то же время не натужно, и отец успокоился, обратив свое внимание на родича.
— Идем, что ли? — уточнил он. Ольха осталась стоять, и не думая уходить.
Инис прижималась к мужу и сидела тише мышки, с любопытством поглядывая на Святослава. Ей было по-настоящему хорошо и спокойно, и, наверное, она бы опять задремала, если бы не выспалась так замечательно. Случайно перехватив взгляд Диана и не поняв его беспокойства, девушка интерпретировала его по своему и стала отодвигаться от Аэда. Видимо, целитель посчитал столь тесные объятия не слишком уместными в данной ситуации. Но муж притянул ее обратно, а Диан, отвернувшись от них, теперь хмурился, наблюдая за сыном.
— Да, идем, — кивнул Велеслав, откинулся головой на край постели, взял спящую фоморскую принцессу за руку и негромко запел.
