***
С того разговора прошло три недели и началась четвертая. Закончился сентябрь, вступила в свои права осень, и здесь, на острове Тори, деревья и трава пожелтели, как и в остальном северном полушарии (в незримой части острова — в зримой, кроме травы, никакой растительности на острове нет). Велеслав вернулся на третью ночь после освобождения Этайн и первым делом объявил Ольхе, что теперь Айвэн сможет вернуться. Однако до этого дня было необходимо запастись терпением — но спустя две недели Диан объявил, что все готово, и ушел с Бресом в подземелье, где ведунья в последний раз видела мужа. Что там происходило — никому неизвестно, но еще неделю спустя Айвэн очнулся. Из-за всего пережитого (главным образом, в потустороннем мире) ему требовалось время на то, чтобы окрепнуть, поэтому с постели он пока не вставал, впрочем, шел на поправку. О том, как удалось справиться с Кейтленн, ни он, ни Велеслав не говорили — догадывался Ниалл, но и он держал язык за зубами. Этайн же поправилась быстро на радость семье. Киан не отходил от жены ни на миг, и вместе они целыми днями проводили время с Бригитой и Тальтиу, обсуждая одни им известные дела. Аэд запасся терпением и не мешал Инис учиться (благо Интернет в крепости действительно существовал, и Брес долго смеялся, когда услышал об этом вопрос), но все же терпения у него всегда было мало, а потому помимо учебы он предложил юной супруге научить ее чему-нибудь самому. Первым делом начали с древнеирландского, похожего, но все же сильно отличающегося от современного гэльского — для того, чтобы Инис могла понимать язык семьи ее мужа, потому что туата и Этайн предпочитали общаться на нем и говорили по-английски лишь из вежливости к девушке. Занятно, что на современном ирландском говорил один Аэд, а его родня все время сбивалась на древний язык. Ученицей Инис оказалась замечательной, схватывая все буквально налету, словно бы не с чистого листа изучая, а только вспоминая забытое, хотя это было не так. Языки действительно давались легко, и за три недели заговорила она, может, с трудом, но вот понимала практически все, особенно если говорили медленно и разборчиво. Еще за это время с кожи успели сойти все следы сражения с Балором, что не могло девушку не радовать. Как и то мирное время, что для них настало. Большую его часть Инис проводила в башне с мужем, поскольку Ольха и ее дети предпочитали быть вместе, а потом и рядом с воскресшим отцом. Да и вообще остров Тори покидала одна Альфхиль, которой, кажется, даже собственный муж был не указ, не то, что какие-то там ирландские боги. И она кажется, не боялась ничего, кроме как за своих детей и Искрена. Какие она там вести приносила, Инис не знала — с ледяным духом, коим Аль и являлась, она разговаривала на темы отвлеченные, словно белокурая красавица с льдистыми глазами щадила нервы Королевы. В общем, все было мирно, и встряхивал сонное затишье разве что самый младший обитатель острова — Ратмир, сын Альфхиль и Искрена. Пятнадцатилетний мальчишка, пятнадцать которому было не только на вид, но и на самом деле, умудрялся сунуть свой нос даже туда, куда ему делать этого не стоило. Отец с матерью держали его в строгости и, когда очередной слуга или кто-то из хозяев приводили нашкодившего ребенка к ним, наказывали, и Ратмир пару дней ходил тихий, а потом снова выкидывал что-нибудь эдакое. Впрочем, никто не него всерьез не сердился, подросток был добрым и открытым мальчиком, по характеру скорее напоминая детей Ольхи, нежели собственную мать. Так и текло время, размерено и спокойно, заполняясь скорее приятными событиями, нежели чем-то плохим. Пока однажды вечером, промозглым октябрьским днем, Ратмира не смогли дозваться дольше, чем-то раньше случалось. Уже и башню перевернули, пока до Бреса не донесли, что вышли из пещеры и стоят у завесы какие-то гости, а с ними и сын Альфхиль. Так случилось, что весть дошла и до летней четы во время раннего ужина, за которым обыкновенно собирались и оборотни, и ирландцы. — Что за гости? — потребовал ответа Брес, услышав об этом. — И как они нашли путь на остров? — Говорят, мальчик сам привел их, — ответил слуга. — Наверное, они встретили его за завесой. — По виду лицом и статью красивы, — ответил другой слуга. — Женщина и четверо мужчин, одеты все по-ирландски. — Чего хотят? — спросил зимний Король. — Видеть Верховного короля, господин, — сказал третий и уточнил: — Обоих правителей и Королеву. Но первой вскочила Альфхиль, которая и так места не находила и к ужину не притронулась, а вместе с ней и Искрен, который волновался меньше, но все же. Как сын оказался за пределами замка, Аль не представляла, зато представляла, что все, кто был нужен, уже были здесь на острове. И к тому времени как они достигли завесы, облик женщины полностью изменился — человеческого в бледной деве с белесыми безжизненными глазами осталось мало. Зато от нее ощутимо веяло смертоносным холодом и кружились огоньки холодного света, а там, где она ступала, по земле растекался лед. Инис поежилась и крепче вцепилась в руку Аэда. Разумеется, она не собиралась оставаться в зале, тем более когда опять что-то начало происходить. Так случилось, что среди них не присутствовали ведуны и шаманы, как раз в этот вечер занятые своими делами, тем более что О’Доннеллы предпочитали не разбредаться, а Ольха по-прежнему не отходила от мужа, открывшего глаза лишь накануне. А потому к пещере направились Короли с Королевой, родители Луга, жена и мать хозяина башни, а так же Искрен — брат Ольхи и супруг ледяной девы — но и они едва нагнали Альфхиль, яростную в своем гневе и страхе за сына. Верным псам, неотступно следовавшие всюду за Инис, в этот раз Королева зачем-то наказала остаться к крепости и ждать. За наэлектризованно-водяной завесой на пороге пещеры, ведущей на остров, расположились лагерем пятеро, о ком донесли слуги. Трое мужчин, похожих друг на друга, как братья, жарили на вертеле целую тушу свиньи. Рядом с костром на земле было расстелено искусно вышитое покрывало, на котором были расставлены блюда и в золотых кубках уже томилось вино. Женщина среди них сидела спиной и расчесывала гребнем волосы мальчика — сына Альфхиль. Навстречу гостям поднялся муж, чьи волоса цвета пшеницы держал золотой обруч, пурпурный плащ реял за его спиной, демонстрируя одеяния короля, светлым и благородным был его облик, но в то же время читалось в черных глазах что-то дикое, что-то, что прежде Инис довелось видеть только в одном из тех, кого она знала. — Ратмир! — называть при чужаках имя сына Альфхиль не боялась, оно было не тайным, доступным для всех и повлиять на мальчика через него было нельзя. — Иди сюда! — сама ледяная ведьма безбоязненно шагнула через завесу. Исходящий от нее холод стал еще более смертоносным, лед был уже не только там, где Аль стояла, но и расползался дальше, а огни вокруг, которые простые люди называют огнями Святого Эльма, становились все ярче и потрескивали как маленькие ледяные молнии. Хотя это единственное что выдавало эмоции духа, лицо и голос были бесстрастными, но хорошо знавший особенности супруги Искрен прекрасно понимал, что в таком состоянии она готова была убивать без сомнений и раздумий. Ледяной взгляд уперся в сидящую женщину, и лед неотвратимо пополз к ней. — Беги к матери, мальчик, — женщина убрала гребень, и Ратмир поднялся, чтобы подбежать к матери. Лед, который при этом почти дополз до покрывала, остановился и по краям принялся таять. Златоволосый взглянул на Альфхиль, чей лед пополз даже по водной завесе, улыбнулся и спокойно сказал: — Нет нужды воевать. Мальчик любезно согласился нас проводить. Аль устроила руки на плечах сына, и ледяная корка, покрывшая их, словно доспех, не причиняла никакого вреда ребенку, как и мужу, который встал рядом. Молчаливый, но напряженный и с мечом на поясе, он не спешил успокаивать жену, чей мертвенный взгляд уперся в золотоволосого — и лед начал обрастать шипами. Слишком хорошо Искрен знал ту, что сидела на покрывале и посмела прикасаться к их сыну. Пусть и состоялась их последняя встреча очень давно. Инис, которая не спешила вылезать из-за спины мужа, стиснула его руку и прошептала: — Что происходит? Тем самым она привлекла внимание главного среди гостей, который перевел на нее черный взгляд, а затем скользнул дальше, по стоявшим туата, пока не уперся в зимнего Короля: — Эохайд Брес, — назвал он его полным именем. — Дорогой сын. Раздели с нами ужин. Черноволосый Король, который тоже прикрывал собой Инис, вздрогнул, услышав это. Его мать выступила с другой стороны и прошептала: — Элата… — Эрин, мать нашего прекрасного сына, — улыбнулся и ей фоморский король. — Сын в гостеприимстве не откажет, не желаешь ли и ты присоединиться? — Он не может — так я откажу, — перед Альфхиль и ее семьей появилась Бригита, величественная и мрачная. — В мой дом вы не войдете. — Нет нужды враждовать, — повторил Элата и повел сына к накрытой поляне, как только Брес прошел сквозь завесу в полном молчании. Помедлив, его мать стремительно шагнула за ними. Инис прикусила язык и крепче вцепилась в Аэда, больше всего желая испариться отсюда куда подальше. Но и бросать всех остальных девушка не собиралась, тем более что Брес с семьей вышел из-под завесы, и Альфхиль с Искреном оставались там, оборотень только втолкнул под завесу сына. И Королева, рискнув, высунулась из-за мужа и притянула растерянного мальчишку к себе. Тот вцепился в ее руку, открыл было рот, но ничего не спросил. Его же мать и не думала возвращаться к прежнему облику, хотя после того, как Ратмир оказался под защитой, холода стало чуть меньше. — У нас тоже есть просьба, — трое мужчин поднялись и встали рядом с Элатой, который отвел сына и его мать к покрывалу, где и сели. Эта же троица подошла к самому краю завесы, и старший из них озвучил, зачем они здесь: — Луг, ты уже делал так прежде, поэтому для тебя сложности в том не будет: отдай нам власть над Ирландией и назови королями. — Власть нынче не у меня, поэтому я не могу исполнить ваше желание, — очень ровно ответил им Аэд и кивнул на Эрин. — Не говоря уж о том, что Власть сидит рядом с вами. — Хорошо, мы знали, что ты так ответишь, — теперь поднялась женщина, в которой Инис мгновенно узнала Буах. Черноволосая бледная красавица с алыми губами и хищным взглядом встала прямо напротив летнего Короля и торжествующе улыбнулась. — Тогда у меня тоже есть просьба: отдай мне Инис О’Ши, свою Королеву, и чтобы никто не препятствовал ее уходу со мной. Инис вздрогнула, Ратмир — тоже, но при этом он вывернулся из-под ее руки и помчался к замку, повинуясь мысленному приказу отца. Лед Аль возник прямо перед носом Буах и троицы, топорщась шипами с блестящими на концах холодными огнями. Трогать эти огни не рекомендовалось никому, даже туата или фоморам, ибо несли они саму суть магии ледяных духов, чье дыхание в одно мгновение до смерти вымораживало изнутри. Не то, чтобы Альфхиль было дело до всех этих местных разборок. Но, во-первых, эта женщина трогала ее сына, во-вторых, эти гости были причастны к смерти Айвэна и племянников Аль, ну, а в-третьих, Ольха просила оказать содействие, а с невесткой у них были прекрасные отношения. Искрен оставлять супругу не спешил, положив ладонь на рукоять меча, который все еще не покидал пояса, но лицу оборотня было видно, что это дело лишь одного мгновения. Королева же посмотрела на Аэда, не понимая, окончательно ли у Буах съехала крыша или что? Ведьма резво отскочила назад и взмахом руки приказала отступить своим сыновьям. Тогда, яростно взглянув на Бреса, которого точно пригвоздило вместе с Эрин, Элата стремительно шагнул к ледяной стене и ударил по ней невесть откуда взявшимся ледяным же мечом, оставляя глубокие трещины. Киан и Этайн притянули к себе Инис из-за враз помертвевшего Аэда и сами повернули было к крепости, чтобы укрыться за надежными стенами — но ледяное копье размером в два этажа пролетело стремглав через завесу и загородило им путь. — Бесполезно бежать, ведь вы знаете, что Луг не может ответить отказом дважды подряд, — с ледяным же спокойствием провозгласил звучно Элата, отвлекшись на Альфхиль — но за завесой, у него за спиной, встала Бригита, в прямом смысле полыхая от ярости — дочь Дагды оказалась охваченной пламенем. — И ты, зная это, и мужа моего оставил беспомощным, использовав его гейс против него, — заметив, что ее трое племянников хотят обогнуть завесу и прорвать ее в безопасном месте, Бригита окружила их стеной огня. — Время выходит, Луг! — вскричала Буах, держась подальше от льда и огня. — Ты не можешь мне отказать, чтобы твои подданные и союзники ни пытались сделать! Ты знаешь, что будет, если откажешь! У тебя нет шанса избегнуть судьбы! Альфхиль небрежно махнула рукой, и ледяное копье разлетелось мелкими, но безвредными ледяными осколками. — Тогда мой муж не стал доводить дело до конца, — холодные голос ледяного духа прошуршал по земле ледяной поземкой, вокруг женщины взвихрился снег, — а надо было, чтобы проклятая мерзкая ведьма не тянула лапы к нашему сыну. Но ты его тронула, а за это я трону твоего, или сразу всех, — огня Аль не любила, но была отнюдь не Снегурочкой, чтобы таять вблизи него. — Или сразу начать с тебя? — дух двигался значительно быстрее двуногих, размазавшись бледным пятном и возникнув за спиной Буах. Сочащиеся холодом пальцы сжались на горле туаты. — А потом я займусь твоими сыновьями… — сладко пообещала Альфхиль, и по коже Буах заструился лед. Искрен мешать супруге не стал, сосредоточившись на Элате, земля под ногами которого дрогнула и разверзлась, засасывая фомора по колено. Рен, как и сестра с отцом и младшим братом, охотнее работали с землей, и та платила им взаимностью. — Аэд, о чем она?! — Инис утаскиваться отказывалась, глядя на мужа с отчаянием и испугом. — Какая судьба?! Яма мгновенно затянулась льдом, по которому фоморский король выбрался из ловушки и обрушил на Рена шквал ледяных осколков, относя метелью оборотня к его неистовствовавшей жене. Пользуясь этим, Буах вывернулась из хватки Альфхиль, обливая ее тягучей болотистой жижей, что крепко присосалась к коже ледяной демоницы, облепила и силилась сломать кости. За их спиной Брес выпихнул мать под защиту завесы, а сам бросился к Королеве, чтобы, пока не поздно, схватить ее в охапку и броситься прочь, но только он дернул Инис прочь от ее мужа, торопя идти за собой, как в единственный миг тишины раздался отчетливый голос Аэда, который расплавил весь лед, вспыхнув солнечным светом, и глухо, но очень четко сказал: — Она права. Оставьте драку. — Вот жеж проклятый гейс, — прошипел с досадою Брес, разворачиваясь, но продолжая удерживать Инис. — И ничего не поделать. — Что за гейс? — Инис тоже молчать не собиралась, как и уходить, выдираясь из рук Бреса и пытаясь уцепиться за мужа. — О чем вы вообще? Да пусти ты меня! — это она уже возмущенно зашипела Бресу. — Запрет, установленный друидом при рождении потомку короля. Предполагается, что запрет уравновесит благие качества, которые призываются благословением, и заодно обеспечит добрые годы стране, — зимний Король дернул ее настолько сильно, что заставил смотреть на себя. — Инис, ты что, в Интернете плохо искала? Такие вещи нужно знать в первую очередь! — Гейс, положенный моему сыну: никогда не отказываться от гостеприимства, — добавила Эрин, приближаясь к ним вместе с родителями Аэда. — Именно так Элата выманил Бреса, чтобы отвлечь его и не дать помешать, — объяснила Этайн. — А на нашего сына Бирог возложила запрет отказывать в просьбах дважды, — сказал Киан. — Вот как в прошлый раз Буах заставила Луга передать власть ее сыновьям и пойти с ними на смерть. Тем временем сам Аэд встал перед Альфхиль и Искреном и втолковывал то же самое: — Я не желаю вреда никому из своих друзей, Альфхиль, но и ты не вынуждай поднимать на вас руку. Подчиняться ты не обязана — но даже весь лед на Земле не способен меня остановить. Придержи свой гнев до Самайна, — он качнул головой с выражением обреченности. — Если нарушу запрет — мы погибнем, а вместе с нами — и остров. Если ему подчинюсь — у нас есть шанс уцелеть. Инис стало страшно, и в то же время она разозлилась, вновь услышав вновь о том, что именно эти нехорошие туата убили ее мужа и недавно пытались отравить уже их вместе. — Ага… — протянула девушка сначала растеряно, а потом взгляд ее неуловимо изменился, — ага… — Инис прищурилась, глядя на Буах. — Значит, и мне они кое-что задолжали… — и голос тоже, в нем проскользнули отчетливо злые нотки. Потому что память подкинула те ощущения, когда руку разъедала какая-то фоморская дрянь, а еще боль ее мужа и его мучения, пока он тянул из нее ее боль вдобавок к своей, отчего едва с ума не сошел. Альфхиль вдруг вернула себе человеческий облик, но посмотрела не на Аэда или мужа, а на Инис и улыбнулась: — Ну хорошо, но жизни Кейтленн и этих братьев Тауэр, или как их там, принадлежат моей семье, рискнешь их забрать — и поплатишься, — Искрен только тихо хмыкнул, не убирая желтизну глаз, а его супруга облила презрительным взглядом врагов и неторопливо направилась к завесе. Оборотень последовал за ней. А Инис все-таки выдернула руку у Бреса и подошла к мужу, легонько коснувшись пальцами его руки: — Раз тебе нельзя отказать этой, — она со вдруг прорезавшимся презрением и величием качнула вздернутым подбородком в сторону Буах, — то я пойду. К тому же, надо же ее поблагодарить за яд и незабываемые ощущения по наращиванию новой кожи. Что я за Королева, если подданным не выскажу своей благодарности? — в зеленых глазах мелькнул золотистый недобрый огонек. Не сказать, что Инис не было страшно: добровольно сдаться в руки врагам — это было форменным самоубийством, но быть слабой тоже надоело. У нее есть сила, и Балора, и ее собственная, и она больше не даст обижать ее мужа. С которым она вообще-то запланировала свадьбу и детей! И какая-то там чокнутая бывшая жена и ее детки ей в этом не помешают. — Одна моя жена не пойдет, — проводив взглядом снежного духа, Аэд крепко обнял Инис и посмотрел на Буах, которая от такого именования только презрительно усмехнулась. — Я дал слово Инис, что не оставлю ее. Мы пойдем вместе. Ведьма подумала, обвела взглядом все собрание и согласилась. — Хорошо, дорогой. Так даже лучше: не придется гадать, что ты готовишь. Впрочем, скоро Самайн, когда ты умрешь. Все слышали? — она повысила голос. — Мешать нам запрещено! Тебя тоже касается, Луг. Вперед, — негромко приказала она и отступила, чтобы супруги прошли ко входу в пещеру под взглядами родных и друзей и особенно пламенным взглядом Бригиты. Буах торжествующе улыбнулась: — Полагаю, вам будет приятно увидеть ваш дом — и стать его пленниками! Инис гордо выпрямила спину, вздернула подбородок и пошла вперед. Приходилось призывать всю свою выдержку и вспоминать прочитанные книги и просмотренные фильмы, копируя поведение гордых и несломленных невзгодами героинь, чтобы бывшая жена Аэда, к которой тоже просыпалась ревность, не думала, что может напугать ее. — Надеюсь, вы там не все загадили? — брезгливым тоном осведомилась Инис. — А то, знаешь ли, нанимать клининговую компанию, когда вас оттуда вышвырнут, очень накладно, — наличие рядом мужа придавало уверенности, да и не собиралась девушка показывать им свои слабости. Чтобы там себе ни думали похитители, покорную и испуганную пленницу они не увидят: больше бояться, рыдать и надеяться на кого-то другого Инис не будет. — Увидишь сама, — гадко усмехнулась Буах, прошла мимо и провела ладонью по щеке бывшего мужа, когда Аэд и Инис вышли из-за завесы.Глава 23. Запрет, который нельзя нарушить
20 октября 2019 г. в 22:46
Аэд опустил копье, сияние вокруг него, оружия и Инис погасло, и мужчина тоже, почувствовав слабость, сел на холодные камни. Ярость ушла, как не бывало.
— Инис! Этайн! — позади них подбежали оба старших туата, и Киан буквально поднял каменную пыль, тоже падая на колени рядом с женой, которую тут же сграбастал в охапку.
Все было кончено. Не ее рукой, но все же. Инис без сил опустилась на землю, упираясь лбом в прохладную крестовину меча, испытывая облегчение и опустошение одновременно и чувствуя при этом, как прижимается к боку рысь, а ее зарянка и ворон мужа скачут по плечам и касаются щек, на которых расцветали ветвистые узоры под кожей — последствия атаки Балора. Кольчуга защитила тело, так что пострадали только открытые участки — лицо, кисти рук и ноги, в подпалинах и дырах на штанах угадывались такие же красные узоры. Было очень больно, но боль не давала банально и пошло свалиться в обморок, удерживая в сознании. Инис сделала над собой усилие и подняла голову, посмотрев сквозь спутанные и обгоревшие пряди на мужа и слабо ему улыбнулась. Настоящий. В этот раз несомненно.
Подняв голову, Аэд присмотрелся к ней, а потом вскочил и, припадая рядом, уже сам сграбастал Инис в объятия. Он не обращал внимания на ее полуодетый вид, не спрашивал, куда делась футболка, даже не говорил ничего — только крепко прижал к себе, и рысь с вороном обнимали ее со спины. И как только они облепили ее втроем со всех сторон — вся боль мгновенно испарилась, позволяя дышать и возвращая силы в измученное тело Инис.
Девушка выпустила меч и обняла Аэда за шею, прижавшись и спрятавшись в объятиях настоящего мужа. Уткнулась лицом в плечо и замерла, ощущая тепло и успокоение, которые прогоняли боль. И далеко не сразу она сообразила, что боль прогнал, точнее, перетянул на себя мужчина.
— Верни мне мою боль, — хрипло и тихо выдохнула Инис, — не забирай ее, — велик соблазн был оставить все как есть, но боль была вполне адекватной расплатой за глупость и доверчивость: уже второй раз поверила, что перед ней Аэд, и за это надо было платить.
— Нет, моя Королева, Инис Отважная, и, пожалуйста, не будем спорить, — она могла легко почувствовать, как напряжено его тело, и заметить глубинную дрожь, временами пробирающую его. Рысь улеглась поудобнее на плечах девушки и боднула ее головой.
Со спины к ним приблизился Диан, который, опустив ладонь на плечо внука, сказал:
— Здесь я смогу кое-что сделать, — и затянул заклинание, благодаря которому Аэд постепенно расслабился — но жену так и не выпустил.
— Как ты поняла, что это не я? — когда заклинание было завершено, светловолосый мужчина стянул с себя рубашку и, разогнав своих помощников, одел в нее Инис.
Девушка вздохнула, открыла рот и закрыла. Спорить она действительно не стала, вместо этого опустила глаза и принялась застегивать рубашку. Та болталась на ней, но лучше так, чем щеголять неодетой.
— С трудом поняла, в последний момент, — тихо проговорила она, опуская взгляд.
Муж явно хотел спросить ее о чем-то еще, однако тяжелые шаги и голос Велеслава напомнили, что они не одни:
— Мы нашли деву, что удерживала подле себя душу Этайн, и дали ей покой, который она заслужила, — шаман остановился и встал, положив ладонь на голову своего зверя. — Затем нашли туата и двинулись по вашему следу. Но прежде, чем покинуть сей скорбный край, необходимо сделать еще кое-что, — он обернулся на ведунов. — Святослав, Ольха. Здесь лучшее место для того, чтобы разлучить Этайн с родом матери и передать роду мужа.
— Что это значит? — изумилась мать Луга, которая не знала об этом замысле.
— То, что тебя впредь никто не похитит и ты всегда будешь под моей защитой и под защитой моей семьи, — ответил ей супруг, продолжая нежно ее обнимать.
— Точно, — кивнул Святослав, — лучшего места и не придумаешь. Ну-ка, Луг, бери свою жену-воительницу — и посидите вон на том камешке. Ты, Киан, бери супругу и сядь с ней в центре, здесь, — ведун указал на место чуть левее того, где сейчас сидели Инис и Аэд.
— Отец, можно я побуду залогом за Этайн? — спросила Ольха, пока родители Короля садились, куда им было сказано. — Мне денек отлежаться ничего не стоит, а она уже достаточно натерпелась.
— Пользуешься моментом, пока мужа нет рядом? — усмехнулся в бороду Святослав. — Да будет так, и тебе полезный опыт. За правым плечом Этайн встань, — велел он, сам становясь перед Кианом и Этайн. Ольха выполнила указание «отца», замерев практически вплотную к спине матери Аэда. Живность, за исключением волков ведунов, понятливо отползла к Королю с Королевой, туда же встали и Велеслав с Дианом.
— Без роду-племени нет твари живой в этом мире, — голос Святослава в пику привычному негромкому и спокойному громыхнул в притихшем месте, точно раскат грома, заставив Инис вздрогнуть и крепче обнять мужа. — Так от века к веку ведется и до скончания времен покону такому неизбывным быть. Но коли древо рода гнить начало, то волею матери-земли, богов мира подземного чьей властью рода прошлого, настоящего и будущего мне покорны, срезаю я ветвь живую, родящую со ствола рода материнского, и передаю в рода мужа ее, дабы берег и защищал, любил и радовал его род дочь новую. Ей же наказываю послушной быть и работящей, любить и радовать род, и множить его сынами и дочерьми славными. Роду же матери нет над ней власти. Таково мое слово, такова воля богов и матери-земли. И залогом тому силы дочери земли, богами знания и мудростью отмеченной. Таково мое и ее слово, кое-боги мира подземного услышали, и нерушимо оно будет, доколе мир этот стоит, — с последним словом Святослав стукнул посохом, и Ольха зеркально повторила его движение. По притихшему месту прокатился громовой раскат, а Ольха покачнулась, тяжело опираясь на посох.
— Вот и добро, — Святослав подошел к «дочери», приобнимая ее за плечо и поддерживая. — Теперь в тварном мире повторить — и власти материнской над Этайн вашей уже не будет.
Каково было ирландцам наблюдать и участвовать в древнеславянских ритуалах, сказать сложно, однако никто не оспаривал ни знаний, ни силы оборотней, приветствуя их как друзей и соратников. Фоморская принцесса, без того измученная, покачнулась и привалилась к груди мужа, который немедленно прижал ее к себе крепче, а с другой стороны от нее рядом сел Диан, который укутал невестку в невесть откуда взявшийся плащ из тонкой овечьей шерсти. Этайн шумно вздохнула и уткнулась, завернувшись в плащ, послышались тихие всхлипы, которые она скрыть старалась, но безуспешно.
Переглянувшись с Инис, Аэд поднялся с камня, где дотоле сидел с «женой-воительницей», и опустился у ног матери, подставляя лохматую голову. Заметив сына, Этайн прижала его голову к своему животу и только тогда начала понемногу успокаиваться.
Святослав одобрительно кивнул и подвел Ольху к Инис и Велеславу, усаживая на камень.
— Ладно все выходит с ней и ее родом, — заметил он с удовлетворением в голосе, — а вот с тобой беда, — ведун перевел взгляд на Инис, и та опустила глаза и сгорбилась, хотя еще пару мгновений назад искренне радовалась за Этайн. — Но беда поправимая, — тяжелая ладонь опустилась на голову Королевы, мягко гладя, — так что не горюй раньше времени. Велеслав, как думаешь, пора возвращаться? А там уже вторую часть проведем и можно отправлять всех отдыхать.
— Почему с ней беда? — раньше, чем успел ответить шаман, спросил Аэд, который услышал слова ведуна.
— Потому что жизненные силы из нее изрядно выпили, — пожал плечами ведун, — но восстановить и подлатать отчасти можно.
На это светловолосый ничего не сказал, но долго и задумчиво смотрел на жену.
Та в ответ смотрела на Аэда, и взгляд у Инис при этом был… Ну, девушки именно с таким тоскливо-затравленным взглядом чаще всего идут и прыгают с крыши или режут вены в ванной.
Тем временем шаман ответил на вопрос собрата:
— Святослав, я задержусь. Отправлю вас к Древу, там выйдете. Хочу найти Айвэна и убедиться, что он может вернуться: с фоморской провидицей еще не закончено. Этайн держала взаперти живая душа, преданная смерти — так и Айвэн должен сейчас удерживать жену Балора, — Велеслав взглянул на Ольху. — Не бойся, девочка: я знаю, как сладить с этой бедой.
— Добро, — серьезно кивнул ведун, — выйдем.
Ольха тоже кивнула и улыбнулась шаману. Она ему верила, как верила и своему «отцу», и мужу, хотя последний мог порой переоценивать свои силы, а потому не волновалась, не сейчас. Вот если срок минует, а Айвэн, как обещал, не вернется, тогда уже она сама пойдет его вытаскивать, и не важно, сколько сил и времени для этого придется приложить.
— Ольха, даже не думай о том помышлять, — как будто бы промежду прочим заметил Велеслав в ответ на ее мысли, уселся на траву и хлопнул в ладоши. — Ну-ка, соберитесь все да зверей своих не забудьте. Как увидите Древо — не мешкайте.
Он вновь затянул свою шаманскую песнь, и в отдалении, приближаясь, перед ирландцами и ведунами возникла огромная золотая ветвь, которая простерлась к ним удобной дорогой. Лисица и ирландский терьер первыми потянули своих хозяев домой, и те, окружив Этайн с двух сторон, пошли первыми. Резвая рысь подскочила к Инис и, сев перед ней, взмахнула лапой с низким мявом: мол, давай иди, чего стоишь. Ворон полетел следом за туата и фоморской принцессой, а Аэд, прищурясь, поймал осторожно зарянку и погладил ее по перышкам, поинтересовавшись у жены:
— Не возражаешь, если по возвращению поговорим? — затем, не выпуская птички, вместе с женой направился к ветви.
Святослав помог подняться Ольхе, но идти они не спешили, традиционно замыкая маленькую процессию.
Инис тоже двинулась вперед, качнув головой:
— Нет, не возражаю, — поговорить им точно надо было, и отказываться от этого девушка не собиралась.
В обычный мир они вышли достаточно быстро, и ведуны, пока все остальные приходили в себя, закончили обряд, на этот раз призвав в свидетели и исполнители богов тварного мира. После чего Святослав перепоручил заботу об Ольхе, изрядно побледневшей и почти не стоящей на ногах, Искрену и детям волчицы, а сам остался рядом со старшим братом-шаманом.
— Какое-то время придется подождать, покуда Велеслав проснется, — пояснил ведун проснувшимся туата, — пока его трогать нельзя, но вы трое, — он кивнул Диану, Аэду и Инис, — можете по своим комнатам разбредаться и отдохнуть хорошо.
— Так и сделаем, — согласился целитель и перевел взгляд на постель, где как раз пошевелилась Этайн. Киан весь так и подобрался, не сводя глаз с супруги, руку которой странствовавший в потустороннем мире шаман отпустил.
Чувствуя огромное облегчение от того, что мать теперь находится под надежной защитой семьи, Аэд поднялся с дивана, где до того разместился с Инис, и повел жену наверх, в их комнату в башне.
Едва за ними закрылась дверь в отведенной им спальне, светловолосый накрыл лицо ладонью, постоял так, пожмурясь, тряхнул головой и открыл шкаф, где висели взятые слугами из замка Лох Эске их вещи, чтобы найти там себе другую рубашку, хотя по пробуждению его прежняя осталась на нем, как и на Инис была надета ее футболка, утерянная в путешествии душ.
— Так все ли с тобой в порядке, милая? — спросил он, набрасывая себе на плечи добытый предмет гардероба. Внимательно взглянул на нее. — Все закончилось, и потусторонний мир остался в прошлом. Все позади.
— Не уверена, — Инис устало опустилась на кровать и невольно усмехнулась, правда, кривоватая усмешка быстро сбежала с ее губ. — Все очень и очень плохо, и в добавок ко всему я в очередной раз выставила себя полной дурой, — она поднесла ладонь к щеке, машинально потерев ожог от удара током (по возвращении следы боя никуда не делись), но тут же спохватилась и отдернула руку, с беспокойством посмотрев на мужа, не больно ли ему.
Тот нахмурился, потерев щеку, затем быстро прошел и сел рядом, беря за руки, отнимая их от пострадавшего лица.
— Давай-ка разберемся, с чего вдруг ты так решила, учитывая, что я не один раз уже просил тебя о себе в подобном роде не думать, — сказал он, стараясь говорить мягко и терпеливо, хотя на деле устал и подозревал, что может выказать раздражение.
— Потому что так и есть, — Инис вздохнула и обняла мужа за шею, закрывая глаза. — Второй раз не узнала собственного мужа. Это вообще как можно назвать, только дуростью и ничем больше, — девушка вздохнула и призналась: — Я целовалась с Балором, — ее передернуло. От одной мысли сейчас было противно и мерзко, но рассказать все было необходимо, и Инис принялась рассказывать, стараясь быть как можно более краткой и сдержанной. — Он слишком хорошо нас изучил и прокололся только в самом конце, и только это меня и спасло… — закончила Инис свой рассказ и подняла глаза на мужа, ожидая любой его реакции.
И встретила растерянность, граничащую с недоумением, которые ясно читались на лице мужа. Обилие упомянутых супругой деталей, мелочей, которых никто другой знать не мог, поразило его до глубины души и порядочно обеспокоило.
И все же сперва следовало успокоить жену.
— Инис, главное то, что ты все равно поняла, что это не я. Ты все-таки догадалась и дала отпор, потому что я видел только ваш бой, хотя догадался, зачем он пришел, — Аэд кинул взгляд на ворот девичьей футболки. — Это теперь очевидно: раз не вышло взять тебя силой, он решил обмануть, чтобы ты проверила и сама вручила ему силу Балора. Но все же… Как ты поняла?
— Ты никогда не называл меня любимой, — чуть улыбнулась Инис, но улыбка вышла не очень веселой, — а он назвал. И я сообразила: что-то не так. Хорошо еще, что вырваться удалось.
— Ох, Инис, — он явственно вздрогнул и хотел было что-то сказать, но осекся. Потом вздохнул, причем даже и виновато. — Я тебя обидел, похоже. Это так глупо — и после этого ты о себе говоришь плохо? Я… не могу, Инис, — он продолжал держать жену за руки, чтобы она не убежала. — Все это звучит бредовым оправданием, но стоит мне только сказать то, что ты слышала от Балора, как все становится плохо. Словно существует некий запрет, о котором мне неизвестно. А мне совсем не хочется тебя потерять, — на последних словах он взглянул на нее очень грустно.
— Если бы ты называл меня любимой, меня бы уже не было в живых, — Инис внимательно смотрела на Аэда. — Так что да, для меня все было бы очень плохо, — она помолчала и призналась: — Хотя мне очень бы хотелось услышать эти слова от тебя, но твои поступки и желания их заменяют, — девушка улыбнулась все так же грустно, правда, на этот раз совершенно по другому поводу. — А я все-таки вляпалась по полной с Балором: он же тянул из меня силы, и непонятно, сколько вытянул и сколько я смогу передать тебе теперь.
— Значит, он стал сильнее, но пока еще не настолько, чтобы меня победить, — вполголоса сказал он и, подумав, добавил: — Его даже копье не остановило: напротив, он сам на него нанизался, чтобы уйти. И знает то, чего знать не должен. Он же в точности повторил слова даллаханов и сказал, что в Самайн мы снова встретимся — значит ли это, что он рассчитывает вернуться к живым, когда будут открыты границы миров? Но тебя он все-таки не получит: мы сделаем то, что задумали, и я загоню его так глубоко, как только возможно. Инис, — он крепче сжал девичьи ладони. — Нам будет лучше не покидать остров. Возможно, не выходить даже из башни.
— Я не против, — улыбнулась девушка, подумав о том, что ей не привыкать жить взаперти. — Тем более что я уже пропустила пару дней занятий и придется врать о том, что не было интернета, и наверстывать программу самой, так что даже головы поднять нельзя будет, — Инис спохватилась. — А тут вообще есть Интернет? Сеть ловит? Я не помню, спрашивала ли об этом, — а то она уже настроила планов, а здесь попросту нет никаких коммуникаций. Думать о привычных вещах было значительно легче, чем о том, что из-за ее глупости Балор стал сильнее и у них стало больше проблем. — Ты не злишься на меня? — она спросила это мимо воли, прежде, чем успела остановить собственный язык.
— Что? Нет, конечно, не злюсь, — казалось, она отвлекла его от каких-то мыслей. — Интернет? Ты удивишься, но он есть даже здесь, несмотря на то, что башня надежно спрятана в незримой Ирландии, — помимо воли Аэд чуть улыбнулся. — Если хочешь, я помогу тебе наверстать упущенное.
— Хорошо, что не злишься, — Инис облегченно улыбнулась и расслабленно рухнула на кровать, словно заверение в том, что муж на нее не злится, сняло с девушки часть метафорического груза на сердце. — Нет, не надо помогать: это моя учеба, и я с ней сама разберусь, — девушка сурово сдвинула брови, но очень быстро лицо ее расслабилось, и Инис вздохнула, помолчала, а потом все-таки решилась: — Аэд… Я тебе сказать хотела… — она запнулась и быстро добавила: — Это ни в коем случае не требование и даже не просьба, просто ты подумай, ладно?.. Если для нас, для меня, — поправилась Инис, — все закончится хорошо, и со всеми проблемами разберемся, и ты после Йоля не захочешь себе Королеву с меньшим количеством неприятностей и сюрпризов в комплекте, давай сыграем человеческую свадьбу? С платьем, гостями, церемонией, обменом кольцами и огромным кремовым тортом с сахарными фигурками на макушке… — к концу речи Инис была красная и жутко смущенная и на мужа не смотрела совсем.
— Человеческую свадьбу? И платье — голубое, как летнее небо, отделанное кружевом, с широкими рукавами и тканью, свободно облегающей тело? — он тихонько подобрался к постели и опустился на край, откуда было удобно добраться до рыжих прядей жены и поиграть с ними. — А кто же тогда мог бы провести подобную церемонию? Хотя я, кажется, знаю: Святослав. Он же говорил, что ты сейчас, словно корень, а корню ведь нужно укорениться и вырасти в новое дерево.
— Ну да, — девушка смущенно улыбнулась, — я понимаю, что мы женаты по законам незримой Ирландии, но хочется и обычной свадьбы, — все еще смущенная Инис посмотрела на мужа, убеждаясь, что он ничего против подобной идеи не имеет. — Новое дерево… — закусила она губу и уточнила тихо: — Ты имеешь в виду детей?
— Может быть, и детей, милая Инис, — он улыбнулся и, забравшись на постель, улегся рядом на животе. — Все может быть. А теперь давай отдохнем.