Книга тайных троп: Колесо года

      Инис кивнула, быстро перецеловала родителей в щеку и тоже подошла к окну. С превращением она замешкалась, но в конечном итоге зарянка сорвалась с подоконника и догнала ворона, полетев чуть выше него. Крылышками она работала чаще и, казалось бы, должна была быстро устать, но маленькая зарянка держалась на воздухе удивительно крепко. И ворониху Этайн она из виду не выпускала.       Та же больше планировала, стараясь не улетать далеко и оберегая силы невестки. Обе птицы миновали лес вокруг крепости с башней, влетели в пещеру, служившую входом на остров (видимо, фоморская принцесса тоже умела приходить и покидать остров без дозволения, потому как ни ее, ни Инис в пещере никто не встречал), пролетели насквозь туннель под морским дном, выбрались на большую землю и взяли курс на юго-восток — вокруг них на границе поля зрения возникло дрожащее марево, свидетельствующее о том, что они начали путь по тайной тропе, которые, очевидно, пролегали не только на земле, но и в воздухе. За маревом просматривалась вся Ирландия, современные дома сменялись каменными, города и деревни мельчали, становясь все более мелкими поселениями по мере того, как глубже в прошлое двигались птицы. Потом, почти всюду, строения и вовсе пропали — но впереди показались очертания высокого холма, на котором раскинулась кольцами крепость. Однако ворониха снизилась намного раньше, чем достигли холма, и приняла обличье человека на берегу некрупного озера, где стоял маленький каменный дом, выглядевший бедным и крошечным по меркам не то, что двадцатого первого века, но даже намного более древних времен.       Если поначалу Инис и смотрела по сторонам, разглядывая меняющуюся картинку, чуть размытую из-за путешествия по тропе, то в какой-то момент птичка полностью сосредоточилась исключительно на полете. Пусть и птичье зрение отличалось от человеческого, и ее в какой-то момент попросту начало укачивать: не привыкла она еще ни к таким скоростям, ни к такой резкой смене картинок. Так что и облик человеческий она сменила, чувствуя себя изрядно уставшей. Как ни крути, а превращения для нее были в новинку.       — Как будто руками махала, а не крыльями, — потирая плечи, призналась Инис, подходя к Этайн. — А мы где? — она с любопытством посмотрела на домик и плотнее закуталась в выданный отцом плащ, от которого исходило едва заметное тепло. — Местность какая-то не особо радостная и растений мало.       — Мы прибыли за три тысячи лет до нашего настоящего. Сыновья Миля живут в Ирландии уже несколько столетий. Тот холм рядом с нами — священный центр Ирландии, холм Уснех, а озеро, — Этайн накинула на свои плечи плащ, который выудила из чемодана, последний сперва увеличив, затем снова уменьшив перед тем, как повесить обратно на пояс. — Это Луг Лох, Инис. Если бы не наше дело, я бы сюда никогда не вернулась.       — О, — Инис метнула на озеро ставший моментально болезненным и злым взгляд, — тогда нам стоит поскорее сделать дело и уйти отсюда, — ей тоже моментально стало очень неприятно и как будто вдвойне холоднее. — Жаль, что мы не можем менять прошлое, — вздохнула Королева, отводя глаза от озера.       — Меня утешает то понимание, что здесь пройдет немного времени, прежде чем мой сын вернется к жизни, — Этайн печально взглянула на озеро. — Его уже там нет, Инис, но и в Ирландию он еще не вернулся. Без истинного правителя земля не может родить — и мы с тобой видим последствия. Последние Верховные короли, дети Буах, не привели страну к процветанию и пали от рук Сыновей Миля, а те, хоть и сдержали слово назвать остров именем Эрин, удачу в своих делах на этой земле обрели, как она обещала, но сами земле помочь не могли. По меркам двадцать первого века сейчас конец века бронзового — время массового обезлесения по всей Ирландии, когда на месте, где бурлила природа, возникли пустоши. Людей мало, но если все оставить как есть, весь остров постепенно умрет. И не только остров, — она указала на домик.       — А что там? — слушавшая внимательно Инис посмотрела в указанном направлении, а потом перевела взгляд на Этайн. Как бы печально все ни звучало, в то же время проснулся в девушке и интерес: все-таки для нее было так волнительно прикоснуться к древней истории.       — Там нас ждут, — женщина первая двинулась к дому. — Хорошо, что ты вызвалась меня сопроводить: я собираюсь замкнуть еще одну временную петлю, которая давно стала прошлым для нас, а тебе будет полезно узнать, в чем она заключалась. Тем более что события столь далекого времени сегодня повлияют на судьбу всей Ирландии, твою, мою и всех наших друзей самым что ни на есть прямым образом.       Достигнув дома, она вежливо постучала и сразу вошла. Внутри обнаружилась всего одна комнатушка, где в одном углу топил по-черному тлеющий углями очаг. Противоположный угол занимали мешки с нехитрыми припасами, а между углами на широкой лавке, застеленной шкурами, лежала в беспамятстве рыжеволосая девушка, настолько худая и изможденная, что Инис далеко не сразу узнала в ней Эрин. Рядом с лавкой сидела черноволосая дама, которая тоже оказалась Королеве знакомой — Тальтиу.       — Ты обещала вернуться, измыслив решение, и ты здесь, Этлиу, — негромко сказала Тальтиу, подняв бровь в удивлении при виде Инис. — Кто это с тобой?       Женщины говорили на древнеирландском, который Инис научилась понимать более-менее сносно.       — Я не та Этлиу, которая дала обещание, но та, что сдержала его, — так же тихо ответила Этайн, присаживаясь рядом. Места в домике хватало лишь для того, чтобы сесть на пол. — Я и эта дева пришли, чтобы помочь, из времен, отстоящих от нынешних на тысячи лет. Та я, что приходила к вам раньше, все еще ищет решение, но о нем ты поведаешь ей сама, когда мы уйдем, а вы — снова встретитесь. Сразу поспешу заверить тебя: в наше время, — она кивнула на Инис, — Эрин, как и земля, жива и здорова. Более того, если мы не расскажем, зачем пришли и что нужно сделать — нашего мира не станет. Мы здесь, чтобы замкнуть круг, и исцелить Ирландию во всей протяженности времени.       — Странные слова ты говоришь, но я знаю, что все они правда, — проговорила Тальтиу, рассматривая обеих гостий. — Одеты вы очень похоже, но твоя спутница носит чары, — она взглянула на Инис. — И силу в ней ощущаю, что кажется мне знакомой… Но как? Отчего?       — Оттого, что перед тобой жена моего сына, из нашего времени, — объяснила Этайн. — Там, откуда мы прибыли, колесо жизни и смерти катится непрерывно от сезону к сезону. Только это способно исцелить Эрин.       — С тех пор, как Сыновья Миля убили ее и сестер и заняли Темру, Эрин не может очнуться от смертного сна, пусть и похож он на лихорадку, а никак не на смерть. Но Сыновья Миля убили в ней жизнь, и ее собственная тоже почти иссякла, — Тальтиу поправила шкуру на груди лежащей девушки. — И, кажется, скоро совсем ее не станет — а с ней погибнет и остров.       — Но это не так! — горячо возразила Инис, которой так странно и больно было видеть Эрин и Тальтиу такими. Особенно мать Бреса, всегда такую приветливую и улыбчивую. — В будущем остров цветущий и процветающий! И вы каждый год празднуете свой день рождения вместе с Лугом! И силы не иссякли, и леди Эрин тоже жива и здорова! — девушка прикусила губу, смутившись, и виновато глянула на Этайн, спохватившись, что, наверное, не стоило так бурно выражать свои эмоции. Тем более что сейчас время наверняка было дорого и уж точно было не до них.       — Вместе с Лугом? — переспросила черноволосая дама, заинтересовано взирая на Инис, и перевела взгляд на Этайн. — Значит, в ваше время снова грохочет фестиваль в мою честь, который Луг установил во времена своего правления? И спелые колосья ложатся под серпом, и горят всюду огни? И мужчины соревнуются меж собой в играх? — она улыбнулась, припоминая.       — Верно, мы празднуем Лугнассад летом, и все так, как ты сказала, — подтвердила Этайн и со своей стороны подоткнула край шкуры на постели Эрин. — Всего фестивалей восемь: четыре связаны с ходом солнца по небу, четыре — с сезонами жизни.       — Вы восстановили колесо года, — ее собеседница чуть шире распахнула глаза.       — Для того мы и здесь. Колесо вернет жизнь Ирландии и обеспечит правильный порядок вещей на тысячи лет, — Этайн взглянула на Инис. — Мы там, где мистерии берут свое начало. Мы здесь, чтобы установить эти мистерии и раскрутить Колесо, чтобы оно не останавливало движения до наших времен.       Инис быстро закивала, радуясь, что на губах Тальтиу появилась улыбка, но тут же перевела взгляд на свекровь:       — Но как мы его раскрутим? Сейчас же осень и… — она растеряно пожала плечами, машинально обхватывая свой живот руками. Она действительно не понимала, что и как они тут могут исправить, кроме как разве что рассказать обо всем Тальтиу, а она уже все сделает как надо сама.       — Для того, чтобы все получилось, нужно распределить роли, — сказала Этайн. — Мой сын и мой супруг сейчас вдали от нас, поэтому они не смогут войти в мистерии сразу. Но когда это случится, я хочу, чтобы ты, Тальтиу, рассказала обо всем Лугу и объяснила, что именно он должен взять роль летнего Короля. Королю нужна Королева, поэтому эта забота ляжет на его плечи. Поскольку в отсутствие Луга его родные родители не могут взять на себя эти обязанности, их возьмут на себя его приемные родители — то есть ты, Тальтиу, и Мананнан.       — Звучит разумно, — задумчиво согласилась та. — Но ведь нужен и зимний Король. Для кого эта роль?       — Для сына нашей милой подруги, — фоморская принцесса с лаской поправила волосы Эрин. — Найдите Бреса — он не откажет, когда узнает, что получит взамен. Еще нужны Гончие, которые будут преследовать беременную Королеву до Неметона, знаменуя собой ход и безжалостность времени. В священной роще зимний Король попытается забрать силу солнца, которую породит Королева, но сможет унести только часть для своей матери — вот почему именно Брес должен при этом присутствовать. Он возьмет меньшую часть, чтобы отдать ее Эрин, а большая часть вернет нам солнце и жизнь — и таким образом мы позаботимся об Эрин дважды: о душе Зеленого острова и о теле — земле.       — Вот часть с Гончими я бы с удовольствием пропустила… — не удержавшись, пробормотала Инис, правда, тут же краснея. Они с Сайли часто разговаривали на эту тему, и оборотень, хоть и искренне переживала за то, как ее подруга будет бежать, но была вынуждена признавать, что гнать ее будут по-настоящему, несмотря на то, что семейство оборотней к ней очень тепло относилось. — И без Бреса рядом в такой момент… — еще тише проворчала она себе под нос, хотя вот ради того, чтобы леди Эрин ожила, силу была не против отдать. Не всю, разумеется, и главное, чтобы хватило на возвращение Аэда к ней.       — Уверена, ты бы с радостью на то согласилась, узнав, что первоначальный миф обходился с Королевой намного беспощадней, — улыбнулась Тальтиу. — Я сама принадлежу туата, но мой муж был последним королем Фир Болг — и в легендах его народа Королеве приходилось рожать себе нового летнего Короля, который потом убивал прежнего, из летнего становившимся зимним. Таким образом, Король был один, но был и мужем, и сыном. Вводя двух Королей, мы меняем миф, но делаем его мягче не в ущерб цели — и я думаю, что новый вариант тебе больше по нраву.       Инис побледнела, мигом представив все это, и сдавленно согласилась:       — Точно, новый вариант мне нравится больше, — представить, что она родит сына, и он потом убьет отца, а потом снова зачнет с ней сына, и так до бесконечности, было по-настоящему жутко.       — Откуда же народ твоего мужа услышал о мифе? — заинтересовалась Этайн, тронув плечо невестки в жесте поддержки.       — Говорили, что услышали от Мудреца — Финтана мак Бохра, — ответила Тальтиу. — Но то же рассказывал и Туан мак Каирнилл.       — Финтан — один из трех первых мужчин, достигших Ирландии еще до прихода туда Портолона и Немеда, — объяснила Этайн для Инис. — Его супругой была Кессар, что возглавила ту экспедицию. Говорили, что они прибыли еще до Потопа. Финтану сейчас уже около двух тысяч лет, он старше, чем кто бы то ни было. Туан мак Каирнилл — один из сынов Портолона, который один среди своих людей пережил болезнь, погубившую их, он младше Финтана на тысячу лет. Именно Туан расскажет первым христианам о том, как заселялась Ирландия, и оба затем окончат свой путь, как сочтут клирики, обратившись в новую веру.       — Я помню Финтана во время первой битвы при Маг Туиред, когда туата одолели войска моего мужа, — спокойно сказала Тальтиу, не испытывая никакого недовольства при воспоминании о поражении народа, которым когда-то правила. — Оба живы сейчас. Но к чему ты спросила о них, Этлиу?       — Сыновья Миля должны исправить причиненное зло, — принцесса задумалась. — Вот как мы это сделаем: пойдем к древним мудрецам и скажем им, чтобы они огласили волю здешней земли Сыновьям Миля. Мы будем говорить от имени Ирландии и накажем через мудрецов Верховным королям брать ее в жены, чтобы через их священный брак приумножалось благо и плодоносила земля, а скот давал много шерсти, молока и приплода.       — Вот Бресу повезет кучу отчимов иметь, — вновь не удержалась Инис, представив себе лицо зимнего Короля, не того из настоящего, когда он уже привык к такому повороту событий, а этого, местного. Сейчас, конечно, Брес вел себя почти образцово, но это не умаляло того, что до этого он изрядно ее выбешивал. Причем специально, а до носа дал добраться всего только раз!       — У Бреса уже был один отчим, — вздохнула Тальтиу. — Мак Грейне, один из трех последних Верховных правителей туата де Даннан.       — Мы знаем, кто это такой, — едва заметно повысила голос Этайн, но затем смягчилась. — Обычай для новых королей просуществует примерно полторы тысячи лет и постепенно угаснет с приходом новой веры. Но все же поможет, а там и силы Колеса станет достаточно, чтобы Ирландия процветала в обеих своих ипостасях. Что же, Тальтиу, где нынче нам искать мудрецов?       — О том ведает Мананнан. Вы найдете его у восточного берега, если будете двигаться от Темры Королей строго к востоку, — сказала та и, помедлив, добавила: — Я передам все, о чем ты мне рассказала, когда та ты, что живет в нашем времени, придет в этот дом. Полагаю, о Королеве, что пришла с тобой, говорить мне не стоит?       — Да, это нужно сохранить в тайне, — кивнула Этайн и поднялась с пола. — В добрый путь.       — До свидания, — Инис улыбнулась Тальтиу вполне искренне, хотя воспоминание о Мак Грейне заставило ее передернуться. Впрочем, уже скорее по привычке. Свою кару сыновья Буах тоже получили: Айргедмар собственноручно выковал и зачаровал железные короны, которые Инис сама водрузила на головы плененным братьям, после чего их доставили в крепость Буах, где мать и ее дети могли наблюдать за мучениями друг друга. Было ли девушке их жалко? Ничуть. После всего того, что пережили они с мужем, Королева считала такую кару вполне заслуженной. Ведь если бы их не трогали, то и они бы не трогали бывшую жену Короля и ее сыновей.       Свекровь и невестка вышли из бедного домика и вновь превратились в птиц. Полетели точно на восток, к холму Темры, на вершине которого увидели древнюю крепость, где когда-то сидели Верховные короли туата де Даннан, а сейчас поселились люди. К Темре вели пять дорог, по ним следовали повозки и люди, кто-то указал на птиц и воскликнул в удивлении, ибо не бывало еще, чтобы хищник не видел добычу, а добыча летела точно над хищником.       Холмы, поля и леса простирались мрачными мазками бурой, бесснежной зимы. В стылом воздухе тянуло сыростью, блеклое солнце не несло никакого тепла. Чем дальше на восток, тем стремительнее приближалась узкая полоска береговой линии, за которой отливало сталью Ирландское море. На каменном берегу ворониха заметила человеческую фигуру, возящуюся у самой кромки воды, и пошла на снижение.       Инис чуть помедлила и последовала за ней, с любопытством поглядывая вниз на стоящего на берегу мужчину. Неужели это действительно один из тех, о ком она читала в легендах? Впрочем, девушке скорее было любопытно, нежели удивительно. После всего свалившегося на ее голову, Мананнан был всего лишь еще одним древним божеством, с которым она собиралась познакомиться. Это совершенно не значило, что Инис относилась к нему пренебрежительно, просто смотрела на него как не на совсем обычного смертного. В чем-то они людям даже проигрывали: например, вряд ли хоть один человек мог похвастаться такими богатыми проблемами с родней. И, наверное, это к лучшему.       Человеческий облик Королева приняла с облегченным вздохом, потирая ноющие плечи: все-таки ей еще привыкать и привыкать к полетам.       Двух женщин, которыми обернулись птицы, ирландский бог моря встретил приветливо: оставил лодку, которую готовил к отплытию, пошел к гостьям навстречу и пожелал много благого, обратившись к ним. Этайн он узнал сразу и тепло, дружески обнял, а Инис поклонился, коснувшись сердца ладонью, и тогда их спросил:       — Откуда же вы прибыли и куда направляетесь, ведь я вижу, что крылья принесли вас издалека? — рыжевато-золотистые волосы и сине-зеленый плащ Мананнана трепал морской ветер, открывая оголенный крепкий торс и свободные шерстяные штаны. Похоже, что холодное время года и неспокойная погода нисколько ему не мешали.       Инис смущенно и немного неуклюже поклонилась в ответ, но говорить прежде Этайн ничего не стала, в конце концов она была всего лишь напросившейся попутчицей, в то время как мать Аэда отправилась в прошлое с определенной миссией. Ей и объяснять. Инис же только стояла и дивилась, как мужчине не холодно на таком промозглом ветру. Девушка, конечно, тоже не мерзла, но ее обогревал плащ, напитанный силой, а у морского бога даже рубашки не было.       — Мы прибыли тропами времени, Мананнан, — начала Этайн и принялась рассказывать о причине визита.       Тот помог обеим женщинам сесть в свою лодку, рядом с парой полных мешков, оттолкнул ее дальше в воду, не взирая на то, что штаны и полы плаща мгновенно промокли, забрался туда сам — и лодка понеслась по волнам без паруса и весла. Одежда на нем, стоило ему сесть рядом, оказалась сухой.       Этайн поведала о встрече с Тальтиу, о болезни Эрин, что сушит ту уже очень долгое время, о замысле исцелить и богиню, и остров, создав корпус мистерий. О том, что первыми Королем и Королевой должны стать приемные родители ее сына, которые возьмутся исполнять этот долг до тех пор, пока Луг не вернется в мир живых. О том, что сейчас они, гостьи из далеких времен, просят о помощи в поисках двух старейших ирландцев, чтобы те рассказали Сыновьям Миля о новом обычае, который будут должны соблюдать все Верховные короли.       — Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы я взял на себя роль летнего Короля, но сомневаюсь, что моя жена это одобрит, — заметил Мананнан, когда все было сказано. — Об этом помню я: когда-то она сама полюбила Кухулина и хотела покинуть меня ради него, но все же решила остаться, потому что у твоего внука имелась своя супруга, Эмер. Фанд то не помнит — и может счесть, что я собираюсь покрыть бесчестьем ее.       — Королеве вовсе необязательно делить с Королем ложе, — поняв его сомнения, объяснила Этайн, — для того, чтобы Королева забрала его жизнь. Честь Фанд задета не будет. Если хочешь, я сама могу объяснить это ей.       — Ну, а что скажешь ты, Королева из далеких времен? — повернулся к ней морской бог и внимательно оглядел и лицо, и живот. — Как ты объяснишь, что в твоем долге нет опасности для жены Короля?       А та сейчас таращилась на свекровь с очень удивленным видом. Ибо как-то ее не поставили в известность о том, что в Бельтан можно было обойтись без первой брачной ночи. Похоже, что Аэд эту информацию намерено утаил. Не то, чтобы Инис была против (от воспоминаний до сих пор было жарко), но все-таки с его стороны было нечестным умолчать об ином варианте.       — У нас с Лугом ситуация иная, — встрепенулась она, меняя удивленное выражение лица на смущенное. — У меня нет иного мужа, а у него — иной жены. А это, — она коснулась живота, и жест этот вышел очень нежным, — не ребенок, а его сила, которую я забрала через поцелуй. Да в таких обстоятельствах, что никому не пожелаю, — девушку заметно передернуло, и она плотнее укуталась в плащ, — так что мой опыт вам вряд ли поможет… — оставалось надеяться, что следующий Самайн пройдет более мирно и традиционно.       — У них и впрямь все иначе, — улыбнулась упомянутая свекровь, усмехнувшись. — Сын будет искать себе не только Королеву, но и жену — наверное, потому тебе не сказал, — сказала она невестке и вернула внимание собеседнику. — Сможет ли Фанд поступиться всего одним поцелуем другой женщины один раз каждый год?       — Возможно, мне следует вернуть ей память и напомнить ту историю с твоим внуком, — сверкнул синими штормовыми глазами бог моря. — На случай, если в ее сердце не найдется сострадания для Эрин, ведь все это мы затеваем ради нее.       — Тем более что потом вернется Луг и сам возьмет на себя это бремя, — кивнула Инис, смутившись слов Этайн еще больше и вспомнив, как Аэд назвал ее любимой. — И это ведь для всех будет благом — Колесо года.       Мананнан перевел взгляд в одной женщины на другую и заявил:       — Что ж, решено. До Бельтана — половина целого года. Где полагается пребывать Двору Короля с Королевой в светлое время?       — В нашем времени домом летнего Короля, и домом сына, стал замок северных потомков клана Уи Нейллов возле сида Лох Эске, что в Ольстере, — сказала Этайн и объяснила, заметив недоумение Мананнана при упоминании незнакомого рода. — Они построят его через две с половиной тысячи лет от настоящего дня.       Тот кивнул, теперь поняв:       — Я знаю тот сид. Хорошее место. Но почему именно там? Почему не Уснех и не Темра?       — Те места станут домом для последних королей свободной Ирландии, — вздохнула принцесса. — Через две с половиной тысячи лет, чуть больше, чуть меньше, люди с соседнего острова пойдут войной против ирландцев и в течение нескольких сотен лет их подчинят. Но позже наш остров вернет независимость, и поможет в этом сын последнего смертного короля — еще через три века. Когда это случится, Лох Эске станет особенным местом.       — Однако сейчас там люди еще не поселились, — отметил он.       — Значит, ты и Тальтиу найдете иное место — лишь бы подальше от смертных.       — Сид Лох Эске нам подойдет, — подумав, решил Мананнан. — Сейчас там свободно.       — Это тот самый холм, к которому выходит внешний двор замка, — пояснила Этайн в адрес Инис.       — Ага, — кивнула Инис, вспоминая и улыбнулась мечтательно, — на том холме Аэд играл на скрипке в Лугнассад… — а она сама отваживала желающих посмотреть на это поближе. И это было замечательно, даже несмотря на то, что перед этим фоморы напали на ее с Айргедмаром дом.       — Аэд? — переспросил Мананнан.       — Так Луг называет себя среди смертных, ведь он живет среди них, — сказала Этайн. — Аэд Маккейн.       — «Сын Киана», — понял тот значение знакомо прозвучавшей фамилии, хотя до изобретения последних ирландцы додумаются весьма нескоро. — Я запомнил. А мы, между тем, почти достигли моего дома, — он указал на линию острова, что встал перед ними.       — Остров Мэн, — вновь пояснила Этайн для невестки. — Мудрецы живут здесь? Я считала, что они не покидали Ирландии.       — Так и было до тех пор, как они оба стали лососями и попали в морские воды, — сказал морской бог.       — Лососями? — в свою очередь изумилась Инис. — Как так? — с этой частью древних легенд она еще не была знакома.       — Когда случился Потоп, Финтан превратился в лосося и поэтому выжил, — ответил он, держа курс на остров. — Потом стал орлом и ястребом, затем — вновь человеком. Финтан был советником при королях Фир Болг — последним, кому он давал советы, был Эохайд мак Эрик, последний правитель Фир Болг и супруг Тальтиу. Когда туата одержали победу в первой битве при Маг Туиред, в которой оба участвовали, Финтан стал отшельником, не желая делиться мудростью ни с ними, ни позже с Сыновьями Миля. Что же сказать о Туане мак Кайрилле? Его отцом был Портолон, чей брат, Немед, пришел в Ирландию спустя тридцать лет. Туан встретил их в шкуре оленя. Во времена прихода Фир Болг Туан был королем диких вепрей, а, став ястребом, наблюдал, как к берегам идут корабли туата де Даннан. С неба же он видел, как Сыновья Миля повергли прежних властителей. А теперь он стал лососем — и если Финтан покинул Ирландию, сменив форму по собственной воле, то Туан проживает часть жизни в той форме, которая сама приходит к нему. Вот почему они оба лососи.       — О, — задумчиво протянула Инис, — ясно, но запутано. Еще учить и учить мне, и главное, не запутаться, — история незримого народа в Ирландии, пожалуй, была куда запутанней, чем обычная, и, чтобы разобраться в ее хитросплетениях, приходилось стараться.       К тому моменту быстроходная лодка достигла берега, и Мананнан вытащил ее из воды вместе с сидящими в ней женщинами, не испытывая никаких неудобств. Как только гостьи вышли на сушу, он повел их к дому, стоявшему под сенью отвесной скалы. Рядом под той же скалой бил источник, бегущий и впадающий в море. В воде того источника весело плескались рыбы, все лососи, а над водой склонили ветви два дерева с низко нависавшими над водой ветвями, полные орехов.       — Приветствую в моем доме, — сказал Мананнан. — Вот ваши мудрецы — можете передать им свою волю, а я, когда они станут людьми, помогу им донести ее до королей смертных.       Инис посмотрела на свекровь, потом на плещущихся рыб, и отошла на шаг назад, чувствуя себя на редкость глупо. Она, конечно, уже привыкла к чудесам, но не была готова к тому, что бы разговаривать с рыбами.       — Что же тебя беспокоит? — спросила та, садясь у источника, выложенного камнями. При ее приближении рыбы подплыли к самой поверхности воды, демонстрируя любопытство. — Чтобы сохранить долгую память и понимать язык, нашим мудрецам необходимо иметь человеческий разум. Похоже на превращение, верно?       — Похоже, — согласилась Инис, — но они же все равно рыбы по виду. Это и смущает, наверное, — девушка все-таки вернулась на прежнее место и села рядом с Этайн.       — Если хочешь, можешь пройтись по берегу… или же спросить нашего доброго хозяина рассказать тебе что-нибудь о тех временах, когда здесь мальчишкой жил Луг, — предложила она, видя замешательство девушки. — А мудрецам могу объяснить я сама. Хорошо, что мы здесь: было непросто подобрать время, чтобы Фанд не оказалось бы дома.       — Я прогуляюсь, — смущенно кивнула Инис, — а про детство у мужа спрошу потом лучше. А Фанд не очень любит гостей или это связано с нашим полом? — уточнила девушка, поднимаясь.       Этайн убедилась, что Мананнан ушел в дом, куда отнес мешки, вытащенные из лодки.       — У ее мужа много детей. И не всем из них давала жизнь сама Фанд, — понизив голос, ответила она и кое-что вспомнила: — Если пойдешь вдоль скалы, зайди за угол и обрати внимание на каменные стены.       — Я надеюсь, там не головы любовниц Мананнана? — спросила Инис, хорошо помнящая о собственной ревности. — Я не буду далеко уходить, чуть-чуть пройдусь и вернусь.       — Нет, никаких голов там нет, — рассмеялась Этайн. — Не бойся, там только рисунки.       — Хорошо. — Инис кивнула и пошла туда, куда указала Этайн.       Волны бились о берег, было прохладно, и девушка куталась в плащ, слушая этот звук и хруст песка под ногами, но в целом, ей было хорошо и спокойно, хотя проделывать такую прогулку Инис бы предпочла с Аэдом, а не в одиночестве. Но мужа тут не было, и Инис шла одна, поглядывая на эту самую скалу и выискивая рисунки.       Очень скоро она их встретила: они начинались у самой земли, но чем дальше простиралась природная каменная стена, тем выше становились рисунки. Сначала по-детски неуклюжие, потом все четче и чище, сложнее и многослойнее, от простых линий самых легких геометрических фигур до целых текстов, высеченных огамом. Встречались и такие конструкции, от которых рябило в глазах, они сопровождались схематичными изображениями, явно математическими выкладками, хотя числа тоже записывались огамически, а некоторые схемы здорово напоминали современные параболические расчеты. Инис чуть не споткнулась, рассматривая их. Было так необычно встретить что-то эдакое здесь. Но тем более интересно было, и что-то девушке подсказывало, что это рисовал ее муж. Сначала ребенком — пальцы проскользили по первым рисункам и двинулись дальше. В конце концов, Инис перестала доставать даже на цыпочках и опустила руку, вздохнув. Накатила тоска.       — Нравится? — спросил женский голос за спиной Королевы. Довольно холодно спросил.       — Очень, — внутренне Инис вздрогнула, поскольку голос не принадлежал Этайн, а из других женщин тут могла быть разве что та самая Фанд. — Здравствуй, — девушка повернулась, вежливо склоняя голову. — Леди Фанд, я не ошибаюсь? — на всякий случай уточнила Инис.       — Не ошибаешься, — подтвердила бледная красавица с белыми, как морская пена, волосами, одетая в длинное белое, без рукавов, платье. — А кто ты, позволь спросить?       Вот тут стоило стоило подбирать слова быстро и как можно осторожней, а то ревнивые жены на расправу скоры. Это Королева и по себе знала, и по рассказам об Альдер и одной из прежних Королев.       — Меня зовут Инис, и я супруга Луга Самилданаха из будущего. Мы здесь с его матерью Этлиу по делу, которое может спасти Ирландию и леди Эрин сейчас.       — Неужто Луг нашел себе жену? — голос красавицы потеплел лишь немного, но враждебности не поубавилось. — Из будущего, значит. Насколько далеко находится твое будущее, Инис, жена Луга Самилданаха? — она неспешно, с грацией кошки, принялась обходить Королеву по кругу.       — Ну, я у него не первая жена, — вынуждена была признать Инис, — но других девиц и майских королев я к мужу точно больше не подпущу, — твердо добавила она. Поведение Фанд немного нервировало, но Инис старалась держаться спокойно. — А что касается даты, я не знаю, скажет ли вам что-то это, но когда мы уходили, был конец ноября две тысячи девятнадцатого года от Рождества Христова, а сколько это точно тысячелетий от прихода Сыновей Миля в Ирландию, я не знаю. Не успела еще выучить, — смущенно призналась Инис.       Фанд задумалась.       — Кажется, я слышала что-то о Рождестве, но не сейчас, а потом. Услышу. Не только ты и Этлиу странствуете по тропам времени. Во всяком случае, Рождества сейчас нет — ни здесь, ни в Ирландии, ни в Альбионе. Впрочем, и без него выходит, что ты будешь жить через две тысячи лет. Долго же тебя ждать сыну Этлиу, — кажется, слова девушки ее в малой степени успокоили, хотя описывать круги вокруг Королевы ревнивая жена Мананнана не перестала. — Говоришь, других девиц не подпустишь, пусть хоть королевами будут? А что сделаешь с теми, кто был до тебя?       — У него будет до меня Королева, которая утешит, — вздохнула на эти слова Инис, но тут же тряхнула головой и серьезно сказала: — Но я рада, что она у него была, несмотря на всю свою ревность. А что до остальных — мне и делать ничего не надо, их просто нет, и я единственная жена и единственная майская Королева. К тому же, он меня любит, — не удержалась, призналась, расплываясь в совершенно счастливой и смущенной улыбке.       — Так все же ревнуешь — но рада? — кажется, сказанное последним красавица пропустила, зато немало озадачилась странным признанием. — Как можно ревновать и радоваться тому, что твой супруг был счастлив с другой? А вдруг его чувства взыграют сильнее твоих и он покинет тебя? Ведь привычное намного милей незнакомого.       — Да, — уверено кивнула Инис, — ревную, но рада, что у Луга были жена и ребенок, которые согревали и радовали его сердце. И ревную из-за этого, — девушка пожала плечами. — Я знаю, что это странно, но как уж есть.       Похоже, Фанд окончательно убедилась в том, что гостья для нее опасности не представляет, и села на поросшие травой камни, обняв колени руками.       — Расскажи мне о своей ревности. Она ведь по-прежнему с тобой несмотря на то, что о другой королеве ты говоришь в прошедшем времени для себя.       — А зачем? — Инис тоже присела, удивленно глядя на супругу Мананнана. — Потому что она и ее сын ушли в Страну вечного лета задолго до моего рождения, — девушка вздохнула. — И каждый год Луг возвращается к ним на зимние месяцы… — она закусила губу, вздыхая и хмурясь, — но потом возвращается обратно к живым и ко мне.       Фанд склонила голову набок, рассматривая ее, и улыбнулась с прищуром:       — Я хочу сравнить. Видишь ли, я тоже люблю странствовать тропами времени, но в прошлом интересного мало — не то, что в грядущем. Так далеко, как ты, я еще не ходила, но на тысячу лет вперед — доводилось. И, похоже, я поняла, о какой королеве ты говоришь: я встретила сына Луга от смертной. Среди людей он слыл отважным героем, женщины по нему страдали все как одна — а взял себе в жены он самую умную и самую гордую. Выбери он другую при первой — что сказала бы супруга его? И так яростно стало мне, что с тех пор, вернувшись сюда, я не терплю других жен и дев вблизи Мананнана. Тебе же ревность знакома не понаслышке — поведай же, как сильно она терзает тебя? Ведь ты что-то скрываешь.       Инис знала другую версию упомянутого события, но благоразумно не стала поправлять Фанд, вместо этого призналась:       — Сильно, но я верю, что муж меня не обманет, и кто бы ни пытался привлечь его внимание, он не посмотрит в сторону другой женщины. Зная это, ревность смирять значительно легче.       — Какая ты забавная, Инис, жена Луга Самилданаха, — усмехнулась морская богиня довольно беззлобно. — И слишком юна. Посмотрим, надолго ли хватит той верности, в которую ты столь истово веришь. Рано или поздно всем мужчинам хочется перемен, особенно мужчинам туата — такими они устроены, и когда-то царили иные обычаи. Если позволить им это — они о законных женах не помнят. На твоем месте я бы взяла пример с той жены, Эмер, и поднимала бы крик всякий раз, как взгляд твоего мужа пойдет вслед другой женщине, — она поднялась с травы, и из-за скалы как раз вышел ее собственный муж.       — Фанд, я не знал, что ты вернулась так скоро, — сказал Мананнан, обнимая супругу, прильнувшую к нему с поцелуем.       Инис представила, как это будет выглядеть в ее времени и, не удержавшись, фыркнула, а потом и вовсе отвернулась не потому, что смутилась, хотя и поэтому тоже, а чтобы не завидовать, ведь ей возможности обнять и поцеловать мужа приходилось ждать аж до февраля. Да и то, неизвестно, захочет ли он вновь с ней знаться, особенно, если вспомнить, как для них все закончилось в Самайн. А если он не захочет возвращаться? Или после того, как ее лапал Элата и смотрели все остальные, сочтет негодной? Эти мысли Инис старалась держать подальше, но разговор с Фанд разбередил их и вытащил на поверхность.       — Простите, — кашлянула Инис, — а Этлиу уже закончила? — рядом с матерью Луга держать в узде неприятные мысли было как-то легче. Может быть потому, что, даже зная правду, Этайн больше не смотрела на нее враждебно и относилась значительно мягче, чем когда девушка не была запятнана.       — Да, я и пришел об этом сказать, — подтвердил Мананнан, отпуская жену. При нем Фанд совершенно преобразилась: она ластилась к нему и смотрела обожающими, влюбленными глазами, начисто не замечая никого, кроме него, будто во всем мире для нее никого иного не существовало.       — Инис? — свекровь тоже вышла из-за скалы, держа в руке не что иное, как смартфон. Убрав его в складки платья, она поманила к себе Королеву.       — Что-то случилось? — девушка тут же встрепенулась и поднялась, хотя с с заметным усилием. Пусть это была и ненастоящая беременность, но живот был вполне себе тяжелым и движение затруднял. — В нашем времени все в порядке? — Инис подошла к свекрови, обеспокоенно хмурясь.       Та едва слышно рассмеялась:       — Милая, до появления мобильной связи отсюда три тысячи лет. Я сделала фотографии рисунков на скалах, оставленных Лугом, чтобы потом он мог их вспомнить. Еще я выкопала три растения, которые росли только здесь, и посажу их в тайном саду вашего замка, чтобы сын помнил о доме, где вырос. Благодарю за гостеприимство, Сын Моря, — улыбнулась она хозяину острова. — Нам пора воротиться в Ирландию, в свое время. Об остальном жди вестей до Бельтана.       — В добрый путь, — простился с ними бог моря, а его жена нахмурила брови:       — До Бельтана? Что это значит, любимый?       С громким карканьем Этайн надела черные крылья, дождалась малиновку и взяла курс на солнце — туда, куда оно шло отдыхать.       Слова свекрови успокоили Инис, но с острова она поспешила убраться. Фанд не показалась ей такой уж плохой, но странной, и уж тем более ей не хотелось присутствовать при том, как хозяин острова будет объясняться насчет Колеса года. Как бы вдогонку потом не кинулась, призывая гром и молнии. Так что всю обратную дорогу малиновка то и дело поглядывала назад, ожидая увидеть разгневанную Фанд, решившую разделаться с непрошеными гостями.       Но море оставалось спокойным: мудрым и хитрым был сам Мананнан, а потому умел усмирять гнев жены и доносить до нее умные речи. Под холодным солнцем две птицы достигли земли — там, где много позже возвысится крепость норманнов, что суждено стать столицей трех четвертей острова. Этайн нашла нужный воздушный поток — и тропа понесла путешественниц обратно, в их настоящее время.