***
Уютное место нашлось быстро — застекленный балкон, где стоял небольшой, но удобный на вид плетеный диванчик, а восходящее солнце могло красиво играть в цветных стеклах окон. Там Инис и устроилась, забравшись с ногами на диванчик и устроив руки на подоконнике, безотрывно глядя на светлеющее небо. Наверное, ее немного сморило, потому что совсем рассвело, стоило ей моргнуть всего раз. Однако на балконе продолжала царить тишина, никто ее не тревожил. Похоже, и впрямь прошло сколько-то времени, потому что ноги девушка совсем отсидела, и они налились тяжестью. Когда Инис повернула голову, чтобы устроиться поудобнее, она заметила настоящую причину тяжести. На ее ногах лежал рыжий кот и, жмурясь, за ней наблюдал. И кот светился теплым золотистым светом. Инис сразу же его узнала, тихо ахнула и счастливо подхватила на руки, прижимая к груди и утыкаясь лицом в кошачью макушку, не в силах вымолвить ни слова. Животное обняло ее лапами, тихонько бодаясь, потом лизнуло в щеку, умудрившись наполовину вывернуться, и принялось ее умывать, слизывая соленую влагу, выступившую из глаз. — Ты вернулся, — Инис тоже жмурилась и улыбалась, — и опять котом. Я так ждала… — тихим, дрожащим от нахлынувших эмоций голосом прошептала девушка, а потом отпустила зверя на пол и улыбнулась. — Примешь свой настоящий облик? — Как я могу тебе отказать? — с улыбкой ответил Аэд, вернув себе привычный вид. Впрочем, теперь ему вряд ли можно было бы дать больше лет, чем было Инис сейчас, потому что рядом с диванчиком, в котором устроилась Королева, стоял не молодой мужчина, которого она повстречала в Бельтан, и не старик, которого она проводила в Самайн, а юноша — в таком же возрасте Брес познакомился с Инис в начале августа. Светлые волосы, немного завиваясь естественным образом, спускались до плеч, на непривычно молодом лице не осталось никаких свидетельств прежних морщин — только глаза медового цвета не изменились ни капли, смотря слишком серьезно для того, кто выглядит беспечным и юным. — Аэд… — Инис поднялась, покачнулась и закусила губу. Она смотрела на него и не могла насмотреться, не верила, что ожидание закончилось. Хотела прикоснуться и боялась: казалось, что, сделай девушка это — и муж просто исчезнет. — До зимы я никуда не исчезну, — сказал он, неотрывно глядя на нее и давая рассмотреть себя. Льняная длинная рубаха, перевязанная поясом над брюками той же ткани напоминала одежду, в которую был одет мальчик, которого Инис и Брес видели в роще, к тому же летний Король тоже был босиком. — Правда? — девушка все-таки протянула руку и несмело коснулась щеки мужа. Он и впрямь не исчез, когда это случилось, наоборот, сам взял ее за руки. — Конечно, правда, — вполголоса заверил ее. — Я ведь никогда не говорил тебе ни одного слова лжи. — Никогда, — согласилась Инис, а потом кинулась Аэду на шею, обнимая крепко и утыкаясь лицом в грудь. — Я так счастлива, любимый. Светловолосый юноша подхватил ее на руки и закружил ее по балкону, а потом сел на диван, не отпуская ноши, наоборот, прижал к себе крепко-крепко, и возле своего уха Инис услышала тихим шепотом ясное: — Любимая… Сердце, и так готовое выпрыгнуть из груди от счастья, забилось еще быстрее, и Инис стиснула Аэда в ответных объятиях, а потом обхватила ладонями его лицо, чуть отстраняясь и заглядывая в глаза, словно хотела что-то спросить. Но не стала, вместо этого поцеловала любимого супруга в губы, вкладывая в этот поцелуй все свое невообразимое счастье. По крепости и нежности ответного поцелуя ей стало понятно, что муж, хоть изменился внешне, внутри все тот же, каким она его знала. Обнимая жену, Аэд целовал ее не переставая, то долго не отрываясь от девичьих губ, то покрывая лицо поцелуями, убирая с лица рыжие пряди, ничего не говоря — вряд ли сейчас удалось бы найти слова, достойные случая. Девушка льнула к нему, даря такие же жаркие поцелуи и объятия. И тоже молчала. Да и что она могла сказать? Что скучала? Ждала, боялась, верила и ревновала к семье, к которой он ушел? А стоило ли нарушать этот момент такими словами? Он ушел, но вернулся. И это сейчас было главным. И поцелуи. И крепкие объятия сильных рук — словно щит от всего остального мира. Да, она могла быть сильной и смелой, когда это требовалось, но кто в здравом уме откажется от того, чтобы любимый мужчина взял на себя заботу и защиту? А Инис, в свою очередь, будет дарить ему свою любовь и ласку. Что она и делала, не в силах отстраниться даже тогда, когда воздуха совсем не хватало — столь сильными были их чувства в этот момент. Когда им обоим стало трудно дышать, хотя насытиться поцелуями совершенно не представлялось возможным, Аэд спросил, поглаживая жену по спине: — Ты всю ночь не спала и, наверное, очень устала. Давай отнесу тебя в постель? Не волнуйся, — с улыбкой добавил: — Я останусь с тобой. — Отнеси, — мурлыкнула Инис, очерчивая пальцем контуры губ Аэда. — А я тебя и сама до Самайна из поле зрения не выпущу. Особенно, после твоего заявления о сотнях таких же, как я, — не удержавшись, добавила она, потеревшись носом о подбородок мужа. И потому не увидела, как он вздрогнул, очевидно, вспомнив, что она имела в виду. Вздохнул и поцеловал ее в висок: — Инис, это… не совсем я говорил. — Ты думаешь, это что-то меняет? — фыркнула Инис, — я еще не достигла уровня Бригиты и Бреса, чтобы спокойно реагировать на других женщин вокруг тебя, — девушка вздохнула и потерлась щекой о плечо Аэда. — Так что смирись с моим произволом. — Тогда давай оставим твой произвол до весны, когда вернемся домой, — он многозначительно обвел взглядом балкон, имея в виду нрав острова Тори. Хотел что-то сказать, но передумал и, подхватив жену на руки поудобнее, вместе с ней шагнул в солнечный луч, чтобы мгновением позже выйти из него в верхней спальне Стеклянной башни. — Хорошо, — покладисто согласилась Инис, вновь целуя мужа в подбородок, — до весны так до весны, главное, что ты будешь со мной. В комнате царил беспорядок, оставленный после сборов на праздник, что заставило девушку смущенно покраснеть и отвести глаза от вываленных на кровать платьев и белья. — Я долго собиралась и не успела все убрать. — Ерунда, — дойдя до кресла, Аэд опустил туда Инис и без лишних слов принялся собирать платья и развешивать их в шкафу. Когда же заметил книгу, которую так и не забрала Бригита несколько дней назад, прочитал название на обложке и усмехнулся. — «Кельтские мифы». Надо же. — Это Бригита читала, — улыбнулась Инис. — Пока я спала, она все время сидела со мной и играла на арфе, чтобы спалось лучше. — Неплохое издание, — Аэд пролистал несколько страниц. — Занесу ей потом, — отложив книгу обратно на тумбу, он сложил и убрал белье жены в ящик комода, а потом снова поднял ее на руки, опустил на постель и сел рядом. — То-то же. Инис обняла его, потянув к себе, вздохнула и тихо спросила: — Скажи, а то, что я тебя тогда в Самайн железным мечом ткнула, тебе не повредило? А то я сначала ткнула, когда Балор меня душить начал, а думала уже потом, когда все закончилось. Тело-то твое же было, наверное, — она виновато засопела и ткнулась носом ему в ухо, смущаясь собственного косноязычия. — Как тебе сказать? — он задумался, поглаживая жену по рыжим волосам. — Мечом Нуаду ты убила Балора — окончательно, он никогда не вернется, ведь железо наносит столь сильный вред, что душа не оправится. Именно об этом я напомнил тебе перед тем, как уйти с Дикой охотой. А я и так был уже мертв, ведь душу мою ты сохранила в себе. А тело — что тело? Колесо делает его неуязвимым. — Тогда хорошо, — облегченно вздохнула Инис, а потом с любопытством спросила, даже приподнявшись на локтях и заглядывая Аэду в лицо: — А сила? Ты чувствуешь, что с его силой стал сильнее? Вообще хоть что-нибудь, а? — ей и в самом деле было интересно. В ней самой сила Балора проявлялась спонтанно, но уж у Луга-то это должно происходить по-другому. Он снова задумался, подбирая слова, как описать то, что с ним происходило, и сказал так: — Когда Балор почуял, что сила его у меня, а я мертв, он увидел свой шанс. В ночи Самайна границы открыты, поэтому ему было нас нетрудно найти. От меня же мало осталось — душа не равняется личности, которая по сути своей является лишь информацией. Память, мировоззрение, чувства — все это массив данных, файлы на жестком диске компьютера, — он сделал неопределенный жест рукой, сидя рядом и опираясь на свободную. — И вот чужая душа с чужой информацией вторгается в покинутую твоей же душой оболочку и начинает там вовсю хозяйничать, подчиняя себе. А ты — набор файлов без операционной системы, и, чтобы тебя не нашли и не стерли, тебе надо бы придумать, как подсоединиться к чужой операционной системе, то есть, душе. Но думать-то нечем, потому что ты — всего лишь набор файлов. Но тут случается чудо, — он взглянул на жену, и она в свете лившегося сквозь окно солнца, чьи лучи падали на постель и на мужа, который от света не щурился, заметила, что левый глаз, хоть и тоже медовый, темнее, чем правый. — Чудо? — переспросила Инис, приподнимаясь и обнимая мужа за шею. А пальчиком второй руки нежно обвела контур этого самого глаза, потом поцеловала Аэда в нос, а затем — в губы. Пусть они и долго целовались там, на балконе, но этого все равно было недостаточно. — Оно самое, — кивнул тот, как только нехотя отстранился, чтобы продолжить рассказ. Из-за движения Инис ему пришлось опереться на локоть и наклониться к жене. Снова подумал немного. — Грубо говоря, душа Балора почуяла не только собственную силу, но и восприняла меня — мою личность — родственной себе, а значит, родной. То есть, частью себя. Как если бы, возвращаясь к компьютерным аналогиям, чужая операционка обнаружила новое устройство и запустила его, потому что в ней имелся нужный драйвер для работы этого устройства, — он помолчал и хитро прищурился. — А устройство запустило троян, и вырвавшийся на волю вирус заразил все чужие системные файлы и заменил их своими. Перед этим мне достались вся его память, все опыт и знания. Проще говоря, моя личность уничтожила личность Балора и вернула контроль над телом и силой — и это стало возможным с твоей помощью, Инис, когда ты ткнула в меня мечом Нуаду. Какие-то следы от моего деда остались, хотя это не более чем куски программного кода. Со временем и они исчезнут, но пока еще порой влияют на меня. Если заметишь, что веду себя странно, не так, как всегда — вот это будет оно, — Аэд шутливо пощекотал живот Инис поверх ее платья и улыбнулся. — Я — это я, и никого, кроме меня, тут, — он похлопал себя по груди, — больше нет. Но все же занятно как получилось, — он взглянул ей в глаза и закончил: — Выходит, Бирог все-таки получила «второго Балора», как хотела, — медовый взгляд посветлел, и светловолосая голова легла девушке на живот. — Прости, никак не перестану скалиться на ее счет. — Ее пророчество в итоге все-таки сбылось, — нежно улыбнувшись, Инис запустила пальцы в волосы мужа, нежно начиная поглаживать ему кожу и перебирать мягкие пряди. — Но ты уж постарайся найти с моей мамой общий язык. И с отцом, — она чуть помолчала. — Он оказался жив, представляешь? Все живы, кто был на нашей стороне… — девушка тихо вздохнула и чуть содрогнулась. — Я так счастлива, любимый. Что тогда все закончилось благополучно, и что я смогла все сделать как надо, и ты меня любишь и вернулся ко мне. — Люблю, — согласился он, поглядывая на нее и слушая, как девушка дышит. — С тех самых пор, как ты голыми руками дернула отравленный шип из моего плеча, хотя я предупреждал не хватать его голыми руками, — он повозился головой на животе Инис, устраиваясь поудобнее. — Надо все-таки познакомиться с твоими опекунами и надеяться, что Айргедмар мне голову не оторвет за то, что я совратил его дорогую воспитанницу… А твоя «мать» еще и добавит, — он обреченно вздохнул. — Разве я тогда могла поступить иначе? Тебе так было плохо, — Инис счастливо вздохнула, а потом задержала дыхание, ибо возня мужа вызывала еще и иные чувства. — Что могла, то и сделала… Познакомься, наверное, всем надо будет собраться и поговорить. Потом. А, еще, — хоть мысли девушки и потекли в совершенно ином русле, но она старалась выложить сначала все новости: — У меня стремительно прибавилось родственников. Мы с Бресом как-то поговорили, и, в общем, теперь он мой названный старший брат, — она не удержалась и хихикнула. — Это я знаю, — он улыбнулся, обняв жену за бедра. — Очень рад, что вы смогли поладить, — мужская ладонь пробралась под спину девушки и прошлась по позвоночнику. — Все же в следующий раз, если таковой вообще настанет, постарайся собой не рисковать, хорошо? Хотя бы из того соображения, что твой дядя — или уже правильнее называть его твоим отцом? — спросит с меня, почему я недоглядел. Кажется, мне не помешает набраться немного храбрости перед разговором с твоей семьей, — он уставился на нее. — Инис Отважная… — и нежно поцеловал живот девушки через ткань. — Я постараюсь, — выдохнула девушка, сжимая пальцы на плечах мужа и блаженно щурясь. Счастье накрывало головой и будило еще и иные чувства и желания. — Набраться храбрости? — голос стал вкрадчивым и чуть мурлыкающим. — Тогда иди ко мне, любимый. Я так давно не знала твоих ласк и так тосковала по ним… Услышав их особенную фразу, Аэд поднял голову, взглянул на жену, приподнялся и навис над ней, чтобы пройтись вдоль девичьей шеи цепочкой из поцелуев и, пока супруга отвлеклась, ладонью задрать подол ее платья и ощутить наконец теплую шелковистую кожу на животе, по которому не торопясь пробирался выше, к двум мягким холмам, куда рука сама и тянулась. — Я тоже по тебе сильно скучал… Инис подумалось было, что Дехтире вряд ли давала ему скучать, но ничего говорить не стала. Какая разница, если сейчас Аэд с ней. И это ее, а не мертвую супругу, он ласкает, и это она, а не Дехтире, распутывает пояс его туники и стаскивает мешающую сейчас одежду. И это ее пальцы скользят по родному и в то же время такому незнакомому в своей юности лицу. — Я вся твоя, душой и телом, — девушка чуть прогнулась, сладко вздыхая в тот момент, когда руки мужа коснулись ее груди, — навсегда, — сама она с нежностью скользила по спине и плечам, зарывалась пальцами в волосы, гладила и сжимала, и разве что теперь не светилась в ответ. Но и без свечения было ясно, насколько жена жаждет своего мужа, ибо тело, легко отзывавшееся на каждое прикосновение чутких мужских пальцев, говорило Аэду об этом. — А я — твой, любимая, — солнце вызолотило светлую кожу рыжей Королевы, потому что терпение Аэда, как всегда, быстро было исчерпано, и платье, из которого он аккуратно выпутал Инис, улетело на подлокотник кресла. Следом туда отправилась остальная одежда супругов, и вот они, обнаженные, взглянули друг другу в глаза за миг до того, как тела их соединились. Стоило тому случиться, как послышался глухой мужской стон, который был выдохнут прямо в губы, когда Аэд нашел губы жены и завладел ими, как мгновением раньше завладел ею самой. Она раскрылась ему навстречу легко и без сомнений, не вспоминая и не думая ни о чем. Ее ликующий вскрик слился со стоном мужа и был заглушен его губами. И не было сейчас для Инис большего счастья, чем это единение, когда в страстном и нежном порыве соединяются не только тела, но и души. Королева оплела своего Короля, с жаркой мольбой стиснула его бедра своими, в диком порыве прикусила легонько губу и снова поцеловала, блестя совершенно ошалевшей и страстной зеленью глаз. — Мой… — стоило бы, конечно, подумать о родных Аэда, которые тоже наверняка хотели бы его увидеть, но не хотелось. Здесь и сейчас муж был только ее, и безграничное счастье от этого факта окутывало не только пару влюбленных, но и просачивалось сквозь стены, цеплялось за те обереги и заговоры, что навесил Святослав, когда успокаивал разбушевавшийся в декабре остров, усиливая светлую ведовскую магию. <tabКороль внимал мольбам своей Королевы, предугадывая ее желания и исполняя каждое, даря радость. Она чувствовала, как он буквально дрожит, прижимаясь к ней, старается перевести дух и одновременно не может, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи и грудь рыжеволосой красавицы, которая принадлежала ему и которой ему самому было радостно принадлежать. Голова безумно кружилась, заставляя теряться в невозможно желанных и острых объятиях, в ласках, что дарили друг другу, а когда стало совсем невыносимо и он сжал Королеву, прижимая собой, до осязаемой боли - мир словно взорвался, распадаясь на части, чтобы сложиться обратно в целую картину, которая оказалась лицом любимой супруги. Сияющим лицом с затуманенными глазами, в которых плескались, сплетаясь воедино страсть и любовь, желание и томная нежность. Отпускать своего драгоценного супруга Инис не собиралась, крепче сплетая подрагивающие ноги и обнимая ходящие ходуном плечи Аэда. Ее собственное дыхание было тяжелым и прерывистым, но его хватило, чтобы выдохнуть заветное: — Любимый… — и снова поцеловать губы мужа, взахлеб, до звона в ушах и разноцветных кругах перед глазами. Ничто на свете и его самого не нашлось бы способным убедить разлучиться со своей Королевой, поэтому он замер, жмурясь, как кот, чувствую нежную ласку, что дарила она, обнимая со всех сторон. Оперевшись на локти, хотя опора вышла весьма ненадежной, Аэд нежил жену, касаясь носом, целуя глаза, губы, чуть прикусывая кожу на девичьей шее, совершая путешествие ниже, «на юг», к двум заветным холмам, где намеревался сделать привал и хорошо исследовать местность. Жена же в ответ то хихикала, когда губы и нос касались особо боящихся щекотки мест, то заходилась в сладких стонах, когда они достигали самых чувственных точек. Особенно груди, которая бесстыдно-вызывающе демонстрировала Аэду всю степень своей чувственности и того удовольствия, которое его ласки дарили ей. Да и сама Королева, вновь качнув бедра навстречу супругу, не стыдясь и не смущаясь этим движением, показала ему всю степень своих чувств и желаний…***
…Тем днем они появились на публике поздно, уже после заката. Да и то Аэд извинился перед родителями и друзьями за то, что не может им уделить время прямо сейчас, а потому все разговоры отложили до нового дня. Видя счастливую Инис и безошибочно связав ее счастье с определенной причиной (которая не могла не влиять на поведение волшебного острова), Брес обо всем догадался, хмыкнул и обошелся без комментариев. Собственно, летняя королевская чета заявила о себе, перекусила и снова уединилась в башне — на этот раз действительно спать. И хотя в последнее время спалось Инис всегда неплохо, сегодня делать это было особенно сладко. Ведь во сне ее обнимали руки мужа, а сама девушка прижималась к большому и теплому телу. И когда Инис открыла глаза, это тепло никуда не исчезло. Она сонно поморгала и улыбнулась, наткнувшись взглядом на умиротворенное лицо Аэда. Он спал, и ресницы чуть подрагивали в такт размеренному дыханию. Просто не верилось, что наконец все свершилось, и муж теперь рядом с ней и до Самайна никуда не денется, и врагов больше не осталось. Все это было настолько хорошо, что Инис на пару мгновений зажмурилась, не веря своему счастью, но когда открыла глаза — ничего не исчезло: муж по-прежнему был рядом, и враги по-прежнему были наказаны. Тихо выдохнув, Инис нежно скользнула пальцами по лицу мужа, такому непривычно молодому. Право слово, вчера ей было не до его рассматривания, но сейчас Королева ловила момент, скользя пальцами по новым для нее чертам любимого мужчины. Учитывая, что еще длилась темная половина года, приглядывать, как выразился Брес, за всеми выпало именно зимнему Королю, а потому летний мог обойтись не только поверхностной дремой, но настоящим глубоким сном. Во сне он хмурился и напоминал себя старшего, но спал спокойно, а, почувствовав прикосновение, открыл глаза и спросонья сощурился, пока не осознал, что видит жену, отчего сразу расслабился. — Давно проснулась? — спросил он, откидывая голову обратно на подушку и мягко привлекая к себе Инис, устраивая у себя на груди. — Нет, только что, — Инис довольно потянулась и обняла Аэда за шею, глядя на него с нежностью. — Прости, что разбудила, но не могла удержаться. До сих пор не верится, что ты наконец вернулся. — Самому не верится, — руки поглаживали жену по спине и пояснице, порой опускаясь и ниже. — Но хорошо, что все сложилось удачно. Через месяц закончат последние работы в замке, и сможем перебраться домой, — он усмехнулся. — Кажется, Айвэну я задолжал два горшка с золотом. И да, я знаю о том, что в реставрации участвует не только он — но хорошо, что ты не видела весь масштаб разрушений. Нужно будет решить, что делать с некоторыми помещениями, — он помрачнел. — Так, чтобы не осталось неприятных воспоминаний. — Ты имеешь в виду подземелья? — Инис подтянулась поближе, скользнув обнаженным телом по телу Аэда.- Отец обещал помочь финансами, а мама вместе с другими женщинами восстанавливают сады. Фоморы даже тот, что на крыше был, уничтожили, — Инис содрогнулась от воспоминаний и уткнулась носом мужу в грудь, стремясь теплом прогнать их. — Ничего, значит, на крыше появится новый, намного лучше, чем прежний, — он сплел пальцы в замок ниже поясницы жены, удерживая ее. — Да, может быть, заставить подземелья всяким добром сверху донизу, чтобы ничто не напоминало о тех грустных днях. Но все потом: пока что Лох Эске еще не готов для проживания. Даже сейчас… слишком многое там нужно очистить. Девушка поерзала, поудобней устраивая нижнюю девичью гордость в руках Аэда. — Ну, нам пока есть где жить. И тут, и у Ольхи с Айвэном, и у моих родителей, — она постаралась, чтобы голос звучал легкомысленно и беззаботно. — Кстати, а где они живут? Твои родители? — ухватился за возможность сменить тему муж. — Там, куда меня собирались перепрятывать, — улыбнулась Инис, — в графстве Манстер. Когда напали фоморы, там уже все было готово и защита стояла. Так что теперь они перебрались туда. — Нет уж, теперь нет никакой необходимости тебя перепрятывать, — проворчал муж и прижал жену к себе крепче. Она могла явственно ощутить, что он в ближайшее время отпускать ее не собирается, причем характер того ощущения — в самом что ни на есть буквальном смысле, потому как физический интерес сложно принять за что-либо иное — прямо указывал, какие планы возникли в светловолосой голове. Впрочем, он не стал их скрывать: — Еще немного для храбрости — и пойдем, познакомишь с твоим грозным родителем. Инис рассмеялась, обнимая мужа за шею: — Для храбрости, говоришь? Ну ла-а-адно… — девушка потянулась и нежно поцеловала, скользнув ладонями по его бокам…